Глава 17
– И победитель этого боя… Пы… Пи… что? Как? – донёсся с какой-то из арен голос ведущего. – И победитель этого боя – Пэ-гыт-тын!
Народ в зале взорвался хохотом. Я же посмотрел на недовольно надувшуюся Нину, сидящую на стуле возле меня, и тяжело вздохнул. Не понимаю я женщин… вот какая ей разница, подставлялся я под пули или нет? Ведь победил же! Да и по большому счёту ничего мне не угрожало – ан нет. Она, видите ли, испугалась, когда «Снегирь» выстрелил в меня в упор… Марина номер два, блин! «Опасно это», понимаете ли… а жизнь вообще опасная штука, так что же мне, получается, удавиться?
Хорошо хоть Касимова не зубоскалила, что я долго возился с ганфайтером. Фыркнула, посмотрела на меня, как на грязь под ногами, буркнула что-то про показуху и отвернулась. И то хлеб! Хоть этой не пришлось объяснять: «что», «где», «зачем» и «как», сама всё по рисунку боя поняла. А вот по мнению Зайца, я должен был взять автомат и нашпиговать противника свинцом издалека, а не изображать из себя Александра Матросова, бросаясь грудью на амбразуру. Мол: «Чем ты вообще думаешь?» и всё такое… а самый обалденный аргумент, который меня просто убил: «А если бы пистолет был настоящим?»
И ведь не скажешь, чтобы не лезла не в своё дело! Девчонка-то искренне за меня переживает, а я такой нехороший – заставляю её волноваться! Вот так вот – наш брат кругом виноватый! Ладно ещё «Снегирь» обещал магарыч поставить. Хоть какое-то утешение.
Я опять покосился на девушек. Получасовое молчание начинало слегка напрягать. Нина что-то делала со своим ПМК-зонтиком, а Елена откровенно скучала и, кажется, уже сто раз пожалела, что пошла с нами в зону для участников, а не осталась наверху. Там хоть можно было на чужие бои посмотреть, а здесь – приходилось сидеть и тупо ждать моего вызова, потому как бросить со мной подругу-госпожу и пойти развлекаться ей не позволяла банальная гордость. Ну или Касимова просто не хотела, чтобы мы оставались наедине.
– Варлок, сейчас будет ваш выход, – к нам подошёл служащий арены с защитным ошейником в руках.
– А сколько вообще ещё боёв сегодня будет? – спросил я, глянув на часы, висевшие над выходом из зала.
Время приближалось к одиннадцати, и участников турнира в этом помещении оставалось человека три, если не считать их группы поддержки. Все они, как и я, выиграли свой первый бой. Проигравшие сюда не возвращались, как, впрочем, и те, кого вызывали на второй круг.
– В отборочном туре проводится по два боя, – просветил меня служащий, надевая ошейник с амулетом на подставленную мной шею и проверяя его. – Вы выступаете одним из последних. А после окончания всех состязаний запланировано грандиозное шоу. Так что даже если проиграете, не спешите уходить. Думаю, вам понравится, к тому же для участников и их спутников зарезервирована отдельная трибуна.
– А следующие «туры» когда? – спросила поднявшаяся со своего места Зайка, лишь чуть-чуть опередив меня.
– Четвертьфинал, полуфинал и финальный поединок состоятся завтра утром, госпожа, – ответил ей парень. – На арене стадиона, который находится над нами.
– Очень «подпольное» мероприятие! – ухмыльнулся я.
– Кстати, сегодняшний концерт пройдёт там же!
– А для чего вообще используется это место? – кажется, Нина немного оттаяла или просто решила, что безопасность моей шкуры по большому счёту не её забота, а потому перестала дуться и вновь стала сама собой.
– Этот Марсиум? – переспросил парень. – А-а. Так это площадка для официальных дуэлей! Варлок, следуйте за мной.
На арене я оказался в гордом одиночестве. Некий призыватель «Роланд», с которым я должен был схлестнуться в этом раунде, по какой-то причине задерживался, и наша ведущая несколько раз бегала в комнату ожидания. А когда же, наконец, мой противник соизволил появиться, мне оставалось только тихо выматериться и потереть виски руками из-за мгновенно родившейся головной боли.
На площадку неуверенной походкой вышла Андре одетая в спортивную форму колледжа, которая была ей велика на пару размеров, а оттого смотрелась мешковато и неопрятно. Остановилась перед защитным барьером, как-то неуверенно оглянулась и уставилась на меня, словно затравленный зверёныш, так и не решаясь сделать последний шаг.
– Итак! Во втором своём поединке отборочного тура сойдутся воин Варлок и маг-призыватель, – девушка-ведущая сделала паузу и так посмотрела на мою соседку, что та быстренько вбежала на арену, – Роланд!
Далее нам кратенько напомнили об отсутствии правил и разрешили подготовиться к бою. Рыжую девчонку всю трясло и явно не от избытка адреналина, да так, что она не попадала пальцем по иконкам на своём ПМК, а остриё её шпаги ходило ходуном. Ей даже пару раз пришлось отменять случайно активированные заклятия, прежде чем воздух перед ней уплотнился и во вспышке яркого белого света из пустоты материализовались доспехи, с громким клацаньем собравшиеся в человеческую фигуру.
Получившийся рыцарь был вооружён длиннющим цвайхандером с волнистым «пламенеющим» клинком, широкой гардой и аккуратными «кабаньими клыками». Причём, к моему удивлению, «живые доспехи» оказались не французского происхождения, как то можно было предположить, а натуральные германские максимиллиановские латы века эдак начала шестнадцатого.
Прогудел сигнал к началу схватки, а я всё смотрел на рыжее чудо природы. И чего она вдруг на турнир полезла? А если это второй бой, то получается, что первый она даже как-то умудрилась выиграть. По правде сказать, драться мне с ней совсем не хотелось, даже «понарошку»… но при этом поединок как-то нужно было выигрывать, потому как от победы в турнире зависело обещание ректора устроить Аньку в спецшколу.
Констракт сделал пару неуверенных шагов вперёд, держа перед собой меч, а затем остановился и словно в нерешительности обернулся к хозяйке. Мол: «Ты чего творишь! Что за дела?» Затем вновь медленно повернулся ко мне и словно бы нехотя занёс свой чудовищный меч для удара. А щуплая фигурка призывателя сгорбилась, став ещё меньше.
– Вот же дура, – пробормотал я, когда до меня дошёл смысл происходящего.
Да она боится, не того, что я её ударю или чего-то вроде того. Рыжая просто-напросто страшилась того, что её собственный «железный дровосек» может сотворить с моей тушкой. Иначе бы по всем канонам в меня бы уже давно летели десятки вредоносных заклинаний, в то время как призванное существо отвлекало бы от мага. Они ведь только с виду неповоротливые, а на самом деле очень даже шустрые и машут своим оружием с завидной скоростью.
Девчонка же просто стояла, опустив свою шпагу, и смотрела в спину приближающемуся ко мне своему собственному саммону – словно бы тот был врагом народа. Она даже не думала колдовать. Я бы даже сказал, что девушка готова была накинуться на своего защитника, спасая меня, такое у неё было выражение лица. Очень трогательная забота со стороны того, кто ежедневно лупил меня за дело и без.
Похоже, нерешительность хозяйки наконец надоела ожившему доспеху, потому как он стал набирать скорость. Видя неповиновение своего «питомца», Андре побледнела, бросив шпагу, схватилась за ПМК двумя руками и хотела что-то сделать, но было уже поздно. Клинок, способный легко перерубить всадника с лошадью, со свистом обрушился на мою голову сверху вниз, выбив из плит площадки сноп искр и оставив на камне глубокую засечку.
По мне «доспех» не попал, так как я в последний момент отшагнул в сторону, однако это не смутило железяку, и коль у него не получилось разрубить меня вдоль, он решил сделать это вторым, обратным ударом с проворотом. Я мог бы даже поклясться, что в пустых щелях его забрала что-то было, и это что-то смотрело на меня с неприкрытой ненавистью.
Горизонтальный удар я просто перепрыгнул, а когда железяка, набрав инерцию, развернулась ко мне лицом, занося свой лом для нового сокрушительного удара, просто влепил ему с ноги прямо в центр ребристой поверхности кирасы. Словно бы пнул непослушную свинью. Без особых затей, зато со всей силы, доступной для Есаула.
Громыхнуло знатно. «Живой доспех», лишённый поддержки хозяйки, разметало в разные стороны, и его рассыпавшиеся элементы глухо застучали по арене. Я снова посмотрел на Андре. Рыжая, замерев с широко открытыми глазами и чуть приоткрытым ртом, смотрела на меня словно на ожившее мифическое чудовище, а когда же я медленно направился к ней, стала совсем белой, попятилась и вдруг зажмурилась, вся съёжившись, и я увидел, как по щекам у неё побежали дорожки из слёз.
«Чего-то я совсем её не понимаю… – подумал я, подходя к соседке и забирая из мертвенно-белых пальчиков её ПМК, – сейчас-то с ней что?»
Я аккуратно коснулся её плеча, слыша, как за спиной скрежещут покорёженные доспехи, вновь пытаясь собраться в максимиллиановского рыцаря. Девушка тихо пискнула, колени её подогнулись, и она, закатив глаза, попыталась грохнуться в обморок.
– Опа! – я подхватил на руки её стройное тельце, оказавшееся на удивление лёгким, и прошептал: – Ты мне так не шути…
– И… победитель… – как-то неуверенно произнесла девушка-ведущая, выходя на арену и по широкой дуге огибая рыцаря, которому удалось сложить шлем, кирасу и правый рукав, и теперь он пытался приподнять всю эту изрядно помятую конструкцию. – За невозможностью противника продолжать бой победил Варлок.
Для порядка она нажала на своём пульте кнопку, нейтрализующую через наши амулеты последствия поединка, однако Андре так не очнулась. Краем глаза я заметил, как к нам, также обходя шевелящиеся доспехи, спешат Нина и Касимова.
– Может быть, позвать медиков? – немного удивлённо спросила ведущая, недоверчиво посматривая на коробочку в своих руках. – Или в медпункт его отнести?
– Не стоит в медпункт, да и медики не нужны, – быстро ответил я, памятуя о секрете Андре. – Просто переволновался парень. С кем не бывает…
В больничку девушке было нельзя – это факт! Нужно было бы попробовать привести её в чувство, ну а если не получится, то придётся мне волочь её к нам в комнату на своём горбе.
– Ой, а что это ты его на ручки-то подхватил, – с ходу, глумливо кривляясь, проворковала Мальвина, – уж не из этих ли вы? Фу! Противные!
Она хотела было добавить что-то ещё, однако поймала такой красноречивый взгляд Нины, что тут же заткнулась. Затем Зайка очень серьёзно посмотрела на меня и спросила:
– Что с… ним?
– Обморок, – ответил я, отводя взгляд, и соврал: – Андре сегодня с утра чувствовал себя плохо. Я, честно говоря, и не знал, что он собирается участвовать в турнире.
– Ты… его… знаешь? – она нахмурилась.
– Да, – ответил я, чувствуя какой-то подвох. – Мы соседи по комнате.
– Вот значит как. – Лицо у Нины как-то резко потемнело. – Соседи, значит… Ладно, об этом мы поговорим позже. Давай сюда.
– Чего?
– Е… …го ПМК, – нетерпеливо ответила девушка, перебирая пальчиками. – Или ты хочешь, чтобы железка Ле Жаков осталась здесь и потом бегала по всему зданию в поисках своего хозяина?
Вот теперь мои подозрения окрепли и утвердились. Похоже, что госпожа Весомова знала эту французскую семейку, и маскарадом Андре её было не обмануть. Ну что ж, в таком случае это трудности рыжей!
Как же я был не прав. Проблемы, благодаря совсем уж извращённой женской логике, оказалось, были как раз у меня! После того как Нина удалила из реального пространства так и не успевшего собрать себя рыцаря, а мы на пару с Касимовой привели в чувство Андре, Заяц вдруг заявила, что ни на какой концерт мы оставаться не будем, а немедленно «все», последнее слово она подчеркнула особо, собираемся и едем в её особняк.
Причём сказано это было так, что спорить с ней я просто-напросто не решился. А рыжая всё ещё пребывала в таком состоянии, что с ней можно было делать что угодно. Чем Заяц и воспользовалась, а затем, когда мы добрались до её дома, собрала всех нас в главном зале, и тут начался такой скандал… Даже удивительно, почему не обрушились стены многострадального особняка и не лопнуло ни единого стекла. Даже самого маленького.
Нина, как оказалось, прекрасно знала, кто такая Андре, а та – наоборот, видела её в первый раз в жизни и не желала давать спуску какой-то там малявке с хвостиками, лезущей не в своё дело. Я, тихо пристроившийся в углу, тихо охреневал от того, как быстро перескакивали крикуньи с темы на тему. По мнению противоположной стороны, каждая была виновна во всех смертных грехах, начиная с изгнания из Эдема и заканчивая с развращения малолетних в моём лице. Причём, как оказалось, рыжей тоже было что высказать Зайке в ответ. Там претензий хватало, так что, когда веселье достигло своего апогея, меня просто прогнали. И не из комнаты, а отправили погулять в сад, чтобы не путался под ногами.
Признаться честно, я совершенно не понимал ни ту, ни другую. Складывалось впечатление, что девушки словно тигрицы сцепились в схватке, ни много ни мало, за мою честь. Хотя при чём здесь она и как касалась этих двоих, я так и не въехал. Однако в выражениях они не стеснялись, да ещё и козыряли налево и направо своими титулами. Так что покинул дом я с облегчением, граничащим с наслаждением.
Только-только устроился в беседке, когда из дома пулей вылетела Касимова и, подойдя ко мне, молча села рядом, то и дело поглядывая на окна второго этажа, где разворачивалась эпическая битва.
– Тоже прогнали? – спросил я.
– Ага, – она кивнула, – давно я Нинку в таком состоянии не видела.
– Они друг друга там не поубивают?
– Надеюсь, что нет… вот только лезть туда сейчас… – Она скривилась и покачала головой. – Это без меня. Я, как говорится, не трус, но шкурка мне дорога как память.
Я кивнул, соглашаясь с этой немудрёной сентенцией. Так мы и сидели, поглядывая на здание и ожидая, когда оно пойдёт трещинами. Примерно в двенадцать мой смартфон запел голосом БГ «Под небом голубым есть город золотой!» Нина, на которую и была установлена эта мелодия, тоном, не терпящим возражений, потребовала, чтобы мы немедленно вернулись.
Они стояли в центре зала. Раскрасневшиеся, взлохмаченные, с мордочками обожравшихся вкусняшек хомячков, но при этом стараясь сохранять серьёзное выражение на физиономии. Явно довольные собой и друг другом, и Заяц и рыжая глядели на меня задумчивыми глазами. Так, словно бы решали – убить этого парня сразу, или всё же немного помучить.
– Кузенька. А ну-ка пойди-ка сюда! – ласково так позвала меня Нина.
– Иди, иди… не бойся, – поддакнула ей в тон Андре.
– Что-то мне не хочется… – честно признался я, поглядывая через плечо на раскрытую дверь.
– Надо, Кузя, надо, – хитро сощурившись, сообщила мне Заяц, а когда я приблизился на достаточное расстояние, влепила мне звонкую пощёчину и, взвыв, схватилась за отбитую ладонь. – Уй! Чугунная твоя башка!
А затем ещё и Андре, уже привычная к подобному, приложила по другой щеке. Подскочившая Касимова тоже хотела было присоединиться к веселью, но тут уж я увернулся, потому как подобный удар мог бы запросто своротить человеку челюсть. К тому же я начал злиться на всех этих девиц и сам отвесил фиолетововолосой звонкий подзатыльник, от которого та чуть было не кувырнулась через себя. Да – руку на девушек поднимать это табу, но в случае Мальвины и применительно к её голове все запреты отменяются. Мозгов там всё равно нет, одна кость. Впрочем, она даже и не обиделась, ведь, в отличие от меня, ей не пришлось в срочном порядке снимать «Железную рубашку», опасаясь, что кто-нибудь просто сломает об черепушку себе руку.
– Ну и что это было! – грозно, как мне казалось, спросил я, обводя улыбающихся девиц взглядом. – Вы что – совсем охренели?
– Фух! Действительно полегчало, – сообщила мне Нина, тряся рукой. – Ох… давненько я не скандалила всласть!
– Да… высокосветское поведение иногда реально напрягает. Даже поорать не на кого, – согласилась с ней рыжая.
– Я ответа не слышу, – я хмуро смотрел на развеселившихся девиц.
– Ты обидься ещё! – фыркнула Нина. – Вот что – вали-ка к себе, спать! А то тебе завтра с утра опять меня нервировать! Но чтобы в восемь тридцать был здесь, как штык! Всё понял?
Я промычал что-то невразумительное, размышляя, хочу ли я послать таких друзей нафиг… или всё же нет. Подумав, решил пока оставить всё как есть. С девчонками, несмотря на все их закидоны, было гораздо веселее, нежели совсем одному. Всё-таки тот же Валентин мне не друг, а скорее так, приятель, а больше я в кампусе ни с кем особо и не общался. Хотя эти их непонятные выбрыки, резкие перемены настроения, да и вообще… впрочем, мне ли, имея такую сестру, как Аня, не знать, что для девиц это вроде как нормально. А тут тем более аристократки.
– Хорошо, – наконец ответил я и кивнул рыжей. – Пошли?
– Э-э, нет! – тут же воскликнула Нина. – Хочешь, вон Ленку забирай. Она всё равно пацан в юбке, с ней даже поговорить толком не о чем. Так что бери, не жалко. А Андре сегодня переночует у меня!
– Вот ещё… нафига мне Мальвина сдалась, – ответил я, бросив взгляд на надувшуюся и потирающую затылок Касимову. – Тогда я пошёл. До завтра.
– Иди и иди! – похлопала меня по плечу Андре.
– И не возвращайся, – буркнула мне вослед фиолетововолосая и вдруг показала язык.
«И чего им всем от меня надо…» – подумал я, когда брёл по ночным улицам Ильинского к своей общаге.
* * *
Улыбающаяся, худенькая девчонка, ростом чуть выше Нины, в розовом платьице с рюшами, которая находилась на другой стороне арены, снова радостно запрыгала. Картинно, по-мультяшному, поджимая под себя ноги, размахивая руками и посылая в разные стороны воздушные поцелуи. Затем встала в героическую позу, ловко повертев в руке до отвращения анимешный жезл с сердечком и крылышками, зажмурила один глаз и, приложив к другому руку, сложенную в знак Victory, посмотрела на меня сквозь разведённые пальцы.
Очередной выпущенный ею магический пузырик лопнул прямо у меня перед лицом, и в нос пахнуло запахом клубники и ванили, и я, опять зашатавшись, медленно поплёлся к ней, не в силах справиться со своим телом.
– Ударь себя! Ну пожа-а-а-алуйста! – крикнула она мне.
Почти сразу же мой левый кулак припечатал меня по лицу, отчего я упал на колени. Главное, что при этом я всё равно не смог оторвать от неё взгляда. На меня, словно волны, накатывали спазмы платонических чувств и одновременно жгло огнём дикое, животное желание «взять» эту девчонку прямо здесь и сейчас. На глазах у толпы.
Самым же мерзким было то, что я даже мысли свои не контролировал, а просто слышал сам себя со стороны. Голос разума, вопиющий в пустоте, в то время как в тело будто бы вселился чужак. Натуральный, робкий идиот-самец, готовый пускать слюни перед самочкой, нестерпимо желая овладеть ею и при этом отчаянно трусивший из-за того, что он, по сути, червь, недостойный целовать следы ног этой Богини.
Настоящее же сознание рычало и рвалось на задворках, скованное по рукам и ногам эмоциями и тем воздействием, который оказывала на мой организм её поганая магия. При этом реальному мне было нестерпимо стыдно перед пришедшими поболеть за меня девчонками, а так же хохочущей толпой зрителей, собравшихся сегодня на стадионе.
Чёртовы зеваки, чёртова «Минерва», а точнее Людочка Рудская. Совершенно долбанутая на голову гламурная первокурсница, признающая из цветов только розовый и изображающая из себя японскую «Девочку-волшебницу». Мымра крашеная…
Естественно, что зрительские симпатии в этом поединке были на стороне моей соперницы. А над мужиком, избивающим самого себя и ползающим, порой даже на карачках, по арене в тщетных попытках хотя бы приблизиться к беззащитному «ангелочку» – откровенно смеялись. Сволочи! Их бы всех на моё место!
Эта городская сумасшедшая меня банально отравила, и, если так можно выразиться – «влюбила» в себя. То, что я периодически начинал избивать сам себя – также было её рук делом. Просто как-то так получилось, что посылаемые ей с некоторой периодичностью «Лучи добра», именно так она их называла, а также крупные пятилучевые звёзды с рожицами улыбающихся смайликов – оказались против меня бесполезными.
Всё это были боевые заклинания первого уровня, вроде «Воздушного кулака» или «Магической пули». Просто в их вязь был внедрён дополнительный иллюзорный блок, над визуальной составляющей которого потрудился профессиональный дизайнер магии. Довольно медленные, так что она просто ими мазала, и слабенькие, что я ощутил на себе, когда одна из звёзд всё-таки коснулась моего плеча и с писком взорвалась золотистым облачком.
В каком бы состоянии ни находился сейчас мой разум, тренированное тело действовало на автомате, привычно избегая лишних повреждений. Вот и получалось, что пусть сейчас меня можно было брать голыми руками – ситуация оставалась патовой. Ко мне девица не приближалась, видимо, всё же опасаясь, что я с ней сделаю что-нибудь нехорошее, да к тому же прилюдно. А достать издалека не могла. Так что ей оставалось периодически добавлять мне «дозу» своего любовного яда, переносимого теми самыми пузыриками, и пока я находился под действием розового горячечного бреда, милым голоском выкрикивать разнообразные просьбы.
Я же… просто не мог ей отказать ни в чём. Правда, заставить меня сдаться у Минервы не получилось, но на этом всё моё героическое сопротивление в общем-то и завершилось. Так что она ограничилась тем, что я, сгорая от стыда, медленно, словно сомнамбула, бродил за ней по арене и избивал себя почём зря.
В конце концов, оставшаяся в нормальном сознании частичка моего я даже пожалела о том, что у противницы не было при себе обычного пистолета или чего-нибудь более серьёзного в магическом арсенале. Видимо, вся память ПМК оказалась забита «розовой» ерундой, а потому положить конец моим мучениям она могла только так. Хотя, наверное, было бы прикольно, достань она сейчас из своей микросумочки шестиствольную авиационную пушку и… Эх! Мечты-мечты.
С хлопком вокруг меня лопнули ещё несколько пузырей. Девчонка, не переставая играться на публику, подбежала поближе и радостно так то ли попросила, то ли предложила:
– Эй! А ударь себя чем-нибудь тяжёлым! – заложив руки за спину, стерва слегка наклонилась вперёд корпусом и заискивающе заглянула мне в глаза, медленно отступая назад. – Вон у тебя палка какая-то есть! Ну пожа-а-алуйста!
Влюблённый идиот внутри меня взвыл от счастья, и в то время как Минерва отбежала на обратную сторону арены, опять радостно замахав толпе, быстро вынул обе половинки посоха и стал наносить удары по своему телу. Первым же я умудрился рассечь себе бровь. Почти сразу глаза залила кровь, впрочем, во рту и так стоял её неприятный вкус, губы я разбил себе уже давно. Благо в столь заторможенном состоянии сложно ударить сильно и резко, а то ещё и зубам бы не поздоровилось тоже. Хотя теперь, палками, я вполне мог выбить из дурной головы остатки мозгов.
«Вот так вот… – с тоской подумала оставшаяся разумной часть сознания. – Проиграл ты, Кузьма. Позорно и совсем не героически!»
И почти в тот же самый момент мир залила белая боль, а в ушах забили колокола. Исполнительный идиот в моём теле со всей дури засадил сам себе прутом прямо по паху. К сожалению, снять «железную рубашку» была одна из первых просьб-приказов мерзкой девчонки, а втягивать свои колокольчики в тело, как это делают йоги или шаолиньские монахи, я не умел. И поэтому, выронив части шеста, я согнулся в три погибели, схватившись руками за причинное место.
– Твою ж… мать, – выдавил я из себя, с удивлением понимая, что вместе с болью разум вернулся на своё место.
Впрочем, сделать я всё равно ничего не мог. Была у меня твёрдая уверенность, что стоит рядом со мной лопнуть ещё одному «мыльному пузырьку любви», как я снова обращусь в пускающего слюни идиота. А сразу после подобного удара за девчонками особо не побегаешь. Так что достать засранку я не мог, ведь от предложенных мне утром Касимовой пистолетов я благородно отказался. Зачем они мне, если пользоваться ими я не умею! Разве что кинуть в противника…
Кинуть! А ведь это идея. Кое-как распрямившись на подгибающихся коленках, я едва не упал, настолько сильно крутила меня боль в причинном месте. Руки ходили ходуном, и я всё никак не мог унять дрожь в непослушных, от эмоционального шторма, пальцах, но тем не менее как-то умудрился достать свои ножи и, привычным движением закрепив фиксатор рукоятки, метнул один из них в спину отвернувшейся от меня девицы.
Куда там! Явный недолёт, метра на полтора. Клинок звякнул о плиты пола и попрыгал по ним прямо к туфелькам Минервы. Я уже приготовился к следующему броску, последней попытки хоть как-то переломить ситуацию, когда размахивавшая руками Людочка вдруг медленно обернулась на звук, посмотрела на нож у своих ног и, звонко сглотнув, перевела взгляд круглых от удивления глаз на второй, остававшийся пока в моих дрожащих руках.
Я замахнулся…
– Не надо! – пискнула она и подняла ручки вверх. – Я сдаюсь!
До меня не сразу дошёл смысл её слов, но бросок я так и не сделал, потому как над мгновенно затихшим стадионом прогремело:
– И победитель в четвертьфинальном бою – Ва-а-а-а-арлок! – причём сказано это было таким голосом, словно бы судья, или кто там делал объявления, был удивлён тем, что он произносит.
На арену выбежала девушка-ведущая и сразу же нажала на кнопку своего пультика. Боль как рукой сняло. Я, наконец, распрямился, с недоверием облизнув ставшими вмиг целыми и вполне нормальными губы. Оглянувшись, посмотрел на пол, туда, где должны были остаться кровавые плевки, и ничего не увидел. Потрогал на всякий случай бровь, а вот позориться ещё больше и хвататься за пах – не стал, а вместо этого убрал валяющиеся возле меня части шеста и пошёл за своим ножом.
– Ты чего сдалась-то? – спросил я у так и стоявшей возле него девушки, которая хоть и была миленькой, не вызывала более у меня никаких особых эмоций. – Победила ведь почти!
– Ну… – она слегка замялась. – Ты кидаться начал! А мне получить твоей острой железкой в глаз как-то не хочется… Я боли боюсь!
– Просто супер! – буркнул я, поднимая свой балисонг и убирая его в ножны. – А если бы я пришёл с автоматом?
– Я бы просто сразу сдалась! – уверенно ответила она и улыбнулась, а затем добавила: – И если бы противник оказался бы магом или девушкой – тоже. Я не гордая!
– М-да… – только и выдавил из себя я и, не прощаясь, поплёлся к сектору «красных», где меня ждали Заяц и остальные, в то время как она, ещё пару раз помахав публике, отправилась в свой «синий».
– Ты как? – ко мне подбежали Нина с Андре, и Зайка, схватив меня за руку, заглянула прямов глаза.
– Нормально, – ответил я и тяжело вздохнул. – Восседаю на руинах собственной гордости. А кстати, наша крашеная где? Небось, веселилась вовсю…
– Зря ты так о Лене, – ответила мне рыжая. – Она весь этот отвратительный спектакль жутко ругалась и грозила порвать на куски эту Минерву.
– Тогда куда она делась? – удивился я.
– Пошла устраивать разборки с Рудской, – сообщила мне Нина, подхватывая под локоть.
Андре дёрнулась было сделать то же самое с другой стороны, но вовремя вспомнила, что сейчас она вроде как парень.
– И ты её не остановила? – удивился я, глянув на Зайку.
– Вот ещё! – гордо фыркнула та. – Я бы сама эту лахудру феромонную… собственными руками прибила. Тоже мне боевой алхимик нашёлся…
– Так она алхимик? – удивился я, оглядываясь, но розовую фигурку уже не было видно.
– Ну да, – кивнула Андре. – Известная личность. Та ещё стерва! Вовсю пользуется своей химией, чтобы крутить мужиками направо и налево. Говорят, у неё в шестнадцать лет уже около десятка «папиков» прикормлены, и она с ними…
– Андре, – поморщилась Нина. – Не уподобляйся дворцовым сплетникам!
Тем временем на арену вызвали «Волкодава», который должен был сражаться с неким «Пэгыттыном». Ромушева-младшего я сегодня уже видел. Он, как и я, пробился в четвертьфинал, и они вместе с Катей и остальными ребятами из их компании, с утра тусили в кафешке «красного сектора». Сейчас же, когда объявили его прозвище, Олег готовился к выходу, одной рукой что-то настраивая в своём ПМК, а второй ловко раскручивая и складывая нунчаку, а Федосеева болтала с подружками. Они громко смеялись, периодически потягивая «PeCo-Cola» из маленьких хрустальных бутылочек и поглядывая в нашу сторону.
«Ну да, – подумалось мне, – поводов позубоскалить я сегодня дал им немерено!»
Однако тут я заметил, что в их тёплой компании не хватает как минимум одного постоянного участника. Юленька, которая всегда ходила за своей подругой словно привязанная, к моему вящему удивлению, грустной куклой сидела в сторонке, да к тому же демонстративно отвернувшись и стараясь не смотреть на своих друзей.
– Ну чё, Кузя? – ехидный голос Ромушева заставил меня оторвать взгляд от девушки и повернуться к подошедшему магу. – Повезло тебе сегодня.
– Ты что-то хотел? – спросил я его.
– Да вот, – он передёрнул плечом. – Хочу ободрить тебя, неудачника! Хотя о чём это я! Ты у нас прямо-таки «везунчик»! Если бы ректор не уговорил меня принять твои извинения, то…
– О чём это ты лопочешь, болезный? Память отшибло? – я даже удивился. – Не ты ли передо мной чуть ли не на коленях ползал?
– Не было такого! – зло рявкнул Олег, мгновенно побагровев. – Не было! Ты, сволочь, по гроб жизни должен быть благодарен, что ректор надавил на моего отца, и тот заставил меня тебя простить.
– Да ты что? – я улыбнулся, глядя на мгновенно взбесившегося парня. – Неужто всё так и было? Только не говори мне, что у тебя память, как у золотой рыбки!
– Ничего, если тебя не ухайдакает в следующем бою какая-нибудь юбка, то в финале схлестнёмся! – прошипел он и, развернувшись на каблуках, зашагал к центру стадиона, где его уже ждал противник, однако остановился и многообещающе бросил через плечо: – Я тебе всё припомню. Тварь.
Я ничего не ответил. Мимо нас продефилировала Екатерина, обдав всех троих волной презрения и подцепив своего кавалера под руку, проводила его до лесенки, ведущей на арену.
– Это кто такой? – дёрнула меня за рукав Нина, привлекая к себе внимание.
– Да один придурок… – ёмко охарактеризовал я знакомого.
– Баронет Олег Ромушев, – ответила за меня Андре, глядя в спину удаляющейся парочке.
– М-м… Не знаю такого, – задумчиво протянула Зайка.
– А его не представляли ко двору, – пожала плечиками рыжая. – Его папа в домене герцога Сафронова ходит…
– А-а. Понятно, – девушка серьёзно кивнула, так словно бы для неё это многое объясняло.
– Не нашла! – к нам подошла злая как чёрт Касимова. – Свалила куда-то, прошмандовка! Кузьма, ты как? Всё «окей», или уже не мальчик?
– Нормально, Лена, – вздохнул я. – Главный клоун Советского Союза, а так – всё окей.
– А что ты хотел. Думать надо было, когда выходил против этой дряни, – широко улыбнулась Мальвина. – Зато теперь мы можем быть уверены, что ты – настоящий мужик! Гордиться должен.
– Ага… девчонки, погодите-ка минутку, – сказал я и, провожаемый тремя парами глаз, пошёл к трибунам.
Народу в нашем секторе для участников было маловато. В основном немногочисленные приглашённые от каждого из четверых бойцов да обслуживающий персонал стадиона. Зрителей сюда не пускали, так что кафешки в синем и красном секторах сейчас пустовали, как и немногочисленные сидячие места, народ в основном толпился возле самого поля. А потому сидевшая на пятом ряду девушка выглядела совсем уж одинокой и какой-то потерянной.
– Привет, красавица! – улыбнулся я, подходя к ней. – Тебя ведь Юля зовут?
– Ой! – она оторвала от пола большие синие глаза и посмотрела на меня. – Господин Ефимов?
– Давай-ка без господ! – предложил я, присаживаясь рядом. – Просто Кузьма.
– Хорошо, – покладисто согласилась она и кивнула.
– Вот, наконец, и познакомились, – улыбнулся я. – Ты чего здесь одна сидишь, грустишь? С подругой поссорилась?
– Ага, – она опять кинула и тяжело вздохнула. – Мы с Катей даже разъехались в разные комнаты.
– Всё серьёзно? – немного удивился я.
– Очень! – нехотя ответила девушка, видно было, что эта тема ей неприятна.
– А сюда за Олега пришла поболеть? – спросил я.
– Нет, – она тряхнула чёлкой. – За вас. Хотя пропуск, конечно, у Кати взяла… вот и поссорились…
– За меня? – опять удивился я.
– Вы же спасли нас! – ответила она, вновь посмотрев мне прямо в глаза. – Я вам жизнью обязана. Я-то похитителям точно не нужна была, убили бы, скорее всего, или чего похуже сделали. Подобные вещи «нормальные» люди не забывают!
Она с какой-то затаённой болью посмотрела в сторону арены, туда, где стояла её бывшая лучшая подруга.
– Ну, раз за меня пришла поболеть, – я встал, – тогда пойдём к нам. С девчонками тебя познакомлю. Нечего здесь в одиночестве мариноваться!
– Неудобно как-то! – вяло попыталась возразить она, тем не менее приняв мою руку.
– Ерунда! – парировал я и повёл её к своим подругам.
Девушки даже не обернулись, когда мы подошли к ним. Все трое словно завороженные смотрели на развернувшийся на арене бой. Я тоже покосился в ту сторону, интересно всё-таки было, как Ромушев отметелит этого «Тыра-пыра» или «Тахтамыша» – как там его! Имечко у соперника Олега было такое, что, как говорится, без бутылки не выговоришь. И обомлел…
«Тыгыдын» творил с Ромушевым, что хотел! Это был даже не бой. Натуральное избиение младенцев, потому Олег, с его неквалифицированным четвёртым уровнем вообще ничего не мог противопоставить своему сопернику. Коренастый паренёк – воин с пятью полноценно открытыми чакрами, своим длинным, похожим на глефу, оружием буквально шинковал несчастного баронета, у которого уже была рассечена правая рука и по всему телу шли длинные рубленые раны от ударов страшного лезвия. Кажется, у народов Севера такое оружие называлось – пальма.
Только сейчас я вдруг понял, что на самом деле Ромушев кричит, страшно кричит, из последних сил, вот только складывалось впечатление, что он просто разевает рот, а потому всё это кровавое действо происходило в абсолютной тишине. Народ на трибунах буквально застыл, поражённый той яростью и жестокостью, с который воин со знанием дела убивал несчастного парня.
То ли эскимос, а может быть, эвенк или чукча – не знаю, но этот «Пэгыттын» явно был из народов Крайнего Севера, и похоже, просто наслаждался мучениями несчастного идиота. Не удивлюсь, если окажется, что это именно он каким-то образом поставил «глушилку», так чтобы в соответствии с правилами турнира его противник не смог просто взять и сдаться.
Наконец, ему самому надоело кровавое развлечение. Парень ловко насадил Ромушева на наконечник и мощным рывком подбросил его высоко в воздух. Подпрыгнул следом за ним и со всей силы плашмя опустил своё оружие на Олега, древком буквально разрубая его поперёк. Впрочем, проделал он это так ловко, что не задел закреплённый на шее ошейник. Даже когда, приземлившись на труп, последним ударом вогнал лезвие пальмы в и так переломанный череп парня.
– Господи! – выдохнула Нина и, прикрыв глаза руками, отвернулась, уткнувшись лицом мне в грудь.
Остальные девушки, да и большая часть зрителей, застыли, поражённые увиденным. При этом на лице у «Пэгыттына» не дрогнул ни один мускул. Он обвёл нас, стоящих в красном секторе, презрительным взглядом, остановился на мне и ткнул в мою сторону копьём. Мол: «Тебя ожидает то же самое! Готовься!»
Я только покривился от подобных детских уловок. Психолог хренов! Завалил парня, который для него был безобиднее мышонка, и теперь красуется, пытается запугать остальных соперников.
– В этом полуфинальном бою побеждает Пэгыттын… – с небольшой задержкой объявил ведущий.
– Откажись! – Нина подёргала меня на форму. – Слышишь! Немедленно откажись от дальнейшего участия!
– Да! – Андре, наплевав на свою маскировку, также повисла на мне. – Откажись! Слышишь! Это… это… так просто нельзя!
На арену тем временем выбежала девушка с пультом, и кровавое месиво, в которое превратился Олег, исчезло. Парень в изорванных одеждах, но без каких-либо повреждений на теле, лежал не шевелясь и тяжело дышал, глядя в небо. Окрестности красного сектора огласил истошный визг Федосеевой, и все словно бы ожили. Загомонили, задвигались… На арену выбежали несколько женщин в белых врачебных халатах с медицинскими боксами, перекинутыми на лямке через плечо, и тут же принялись совершать какие-то манипуляции над Ромушевым. Пэгыттын постоял ещё пару минут, глядя на своего поверженного противника, презрительно сплюнул и, положив пальму себе на плечо, ушёл, не произнеся ни звука и даже не поинтересовавшись состоянием проигравшего.
– Кузьма! – Нина вновь привлекла к себе моё внимание. – Ты меня слышишь?
– Слышу, – кивнул я. – Но от боя не откажусь.
– Почему?
– Я обещал ректору победить, – честно ответил я. – От этого зависит, поступит ли моя сестра в наш колледж или нет.
– Я сделаю так, чтобы она поступила! – почти крикнула Зайка. – Только…
– Так, цыц! Никшнули все! – Она резко замолчала, уставившись на меня. – Нина. Я должен сделать это сам. Не волнуйся. Со мной всё будет хорошо.
– Значит, пойдёшь? – немного потерянно произнесла она.
– Да.
– Тогда прошу… будь аккуратнее!
– Хорошо, – я улыбнулся, а Андре тихо и недовольно пробурчала что-то про «парней, которые не знают, когда следует остановиться».
Олега тем временем вывели под руки с арены. Катя, которую всё это время держали несколько подруг, вырвалась и бросилась к нему, однако словно бы натолкнулась на невидимую стенку, когда тот повернул к ней лицо и что-то тихо, но явно со злостью сказал. После чего оттолкнул врачей и, пошатываясь, зашагал в сторону спуска в раздевалку.
– Буду аккуратнее… – задумчиво повторил я, наблюдая за тем, как Федосеева повернула в нашу сторону заплаканное лицо, а затем медленно, всё ускоряясь, зашагала сюда.
Признаться честно, я думал, что она направляется к беспомощно стоявшей рядом со мной Юле, но как оказалось, я ошибался. На неё она даже не посмотрела.
– Ну что? Доволен!? – пронзительно закричала она, набрасываясь на меня с кулачками. – Это всё ты! Ты виноват! Ты сделал! Предатель!
Ловко перехватив девушку, Касимова оттащила визжащую и вырывающуюся Федосееву, а затем и вовсе влепила ей звонкую пощёчину, прекращая начавшуюся было истерику. Юля дёрнулась было к подруге, но я остановил её, прекрасно понимая, что в таком состоянии Катя может наворотить дел.
Наконец успокоившись немного, Федосеева дёрнулась, вырываясь. Прошипела: «Я тебе ещё отомщу. За всё ответишь!» И убежала следом за Олегом.
– Девушки, – произнёс я, привлекая общее внимание. – Познакомьтесь. Это Юля. Мы с ней земляки, из Новосибирска. Помните, я рассказывал.
Настроение, конечно, было не подходящее, но тут уж ничего не поделать. Мне сейчас нужно было выходить на арену, а оставлять девочку в одиночестве, да и ещё в расстроенных чувствах, совершенно не хотелось.
Свой полуфинальный бой я закончил всего за пару мгновений. Кровавое зрелище, которое на проверку оказалось очень сложной и не пойми-как работающей иллюзией, не смогло испортить студентам праздник. Похоже было, что, поняв, что с Олегом всё в порядке, первый курс как-то расслабился и уже по-другому смотрел на разворачивающиеся на арене события, ну а старшегодкам – так и вовсе было известно о защитных амулетах-ошейниках и чипах «Большой Игры» куда больше, чем нам.
Я же в свою очередь решил, что пережитого мной позора в четвертьфинале – куда как достаточно, чтобы считать данное ректору обещание устроить шоу – выполненным. Поэтому не стал рассусоливать с магом «Шершнем», тем более что этот франт, нацепивший на себя зачем-то что-то типа рыцарского плаща, позволил себе презрительно поморщиться, глядя на меня как на противного червяка. За что и получил, потому как свой лимит терпения я исчерпал ещё в странной драке с Минервой.
Только-только отгремел стартовый сигнал, как я оказался возле него и привычным ударом от бедра отправил паренька полетать. Почти как того бритоголового в чёрных очках пару недель назад в Новосибе. Правда, на этот раз изображал из себя парень птицу не долго, всего-то до огораживающего арену барьера, после чего сполз мешком по нему на землю. Хотя на самом деле траектория была такова, что он вполне мог улететь со стадиона и искупаться в Москве-реке. Остудить свою аристократическую головушку.
А когда отгремело сообщение о моей победе, к которой так и хотелось добавить слово «чистая», настало время финала. Провожали меня девушки словно бы на войну, как будто даже не надеясь вновь увидеть живым. Так что, когда я, наконец, вырвался из их цепких лапок, мой противник уже ждал меня на ристалище, опираясь о свою жутковатую пальму, узкими глазами внимательно следя за каждым моим движением.
Я же шёл расслабленной походкой, собирая и раздвигая свой посох и полностью игнорируя соперника. Пётр Явре, а за тарабарским никнеймом скрывался именно он, хоть и был грозным противником, заботил меня в этот момент меньше всего. Я уже насмотрелся на его действия, многое успел продумать, а потому сейчас было время выбросить из головы лишние мысли и делать своё дело, стараясь при этом не вывалиться из образа Есаула, так как схлестнуться мне предстояло с Бригадиром, а пятый ранг воина к играм не располагал. Кстати, о чём он мне сразу и заявил.
– Дерись в полную силу, русский! – гордо произнёс он. – Не смей со мной играть!
– Посмотрим, как ты будешь себя вести, – ответил я. – Будешь хорошим мальчиком, и дядя покажет тебе фокусы.
– Тебе мало того, что я сделал с твоим другом? – нахмурился он. – Ты всё видел и тем не менее не воспринимаешь меня всерьёз?
– А с чего ты решил, что Олег – мой друг? – удивился я. – Но даже если так – ты его убил. И что?
– Ты боишься! – его рот расплылся в улыбке.
– Тебя? С хрена ли? – я опёрся на собранный шест. – Боятся тех – кого уважают! А ты больше похож на плешивую дворнягу, которая, задрав болонку, брешет на прохожих из-за забора.
– Такому как ты не понять настоящего человека! – гордо произнёс он, вставая в боевую стойку, сжимая пальму двумя руками.
– Настоящего человека? – я тоже занял позицию «длинной руки». – Это тебя, что ли? Не похож ты на арийца.
– Только мы, чукчи – настоящие люди, – сообщил он. – Вы все – нет.
– О как! – я улыбнулся. – Нацик, что ли?
Пётр не ответил. Прозвучал сигнал, и в тот же момент наше оружие встретилось. Работали мы на высоких скоростях, так что удары сыпались один за другим, оба по первой использовали тычковую технику, вот только шест у меня был длиннее его пальмы, а потому мне было гораздо проще. Впрочем, уже через пару секунд и то и другое оружие оказалось сломанным взаимными ударами, приправленными напряжениями внутренних сил, и было отброшено в сторону.
В руках у обоих почти одновременно блеснули ножи, и началось самое веселье. Чукча был необычайно быстр и обладал просто чудовищной физической силой. Я пусть и не хиляк, но до Пэгыттына мне было далеко.
К счастью, подобные схватки со столь серьёзным противником никогда не длятся особенно долго. Да и решают дело в них на самом деле в первую очередь не физические показатели, а мастерство. Да, он умел пользоваться своим ножом, и в безоружном бою, наверное, был не из последних, однако тягаться со школой, переданной мне Наставником, он не мог. Техника у парня неплохо поставлена, однако была незатейлива и простовата. Ну и был ещё один крупный минус – горячий чукотский юноша реально привык полагаться на свою невероятную силу, что его и подвело.
Наверное, зрителям смотреть на нашу стычку было откровенно не интересно. Не такого обычно ожидаешь от схватки двух вроде как лучших из лучших. Им хочется беготни и массовой демонстрации «кунг-фу» с замираниями перед каждым ударом. Долгой и захватывающей. Воздушных боёв, акробатики, ну или хотя бы часового пыхтения боксёров-супертяжеловесов с постоянными клинчами, вроде бы увесистыми ударами и редким откусыванием ушей.
Такое, конечно, бывает, но вот только для подобного шоу нужно, чтобы сражались друг с другом равные противники, а не «лучшие». Так что всё, что они увидели сегодня, можно было описать как быструю и очень жёсткую сшибку, после чего яростный бой на ножах, почти невидимых обычному глазу, в отличие от разлетающейся в разные стороны крови. Затем мой противник, лишившийся своего ножа и пары пальцев, смог поймать мою руку, которую я на самом деле просто отдал ему, провёл хитрый бросок, во время которого я уже сам подцепил его и по-самбистски сдёрнул потерявшего баланс парня под себя. После чего просто встал, придерживая правую руку, рассаженную чуть раньше его лезвием, оставив лежать на земле труп чукчи с торчащим из сердца ножом.
– И победитель турнира – Варлок! – под грохот фанфар взвыл ведущий, заиграла торжественная музыка, и стадион буквально взорвался приветственными криками, а на арену, на этот раз оперативно, выбежала девушка с пультом.
– Ты выиграл, потому что сражался не в полную силу, – с некоторой обидой в голосе произнёс Пётр, вставая с земли и протягивая мне выпавший из его груди нож. – В следующий раз победа останется за мной!
– Кто знает, – задумчиво произнёс я, а затем мне и вовсе стало не до расстроенного проигрышем Пэгыттына, потому как на меня навалился радостно визжащий и что-то лопочущий девчачий ураган, и я немедленно утонул в их поцелуях и объятиях.
