Глава 29
Голуба душа
– Здесь. – Участковый Пантелеев достал универсальный магнитный ключ и открыл кодовый замок подъездной двери.
Они поднялись на второй этаж и подошли к семидесятой квартире.
– У вас есть оружие? – спросил Пантелеев.
– Зачем?
– А вдруг он вооружен?
– Справимся, – сказал Дуло и решительно постучал в дверь.
Мужской голос спросил:
– Кто?
– Свои, открывай!
Дверь отворилась сразу, как будто не была заперта. На пороге стоял высокий худой мужчина. Увидев участкового в форме, он заулыбался, прикрыв беззубый рот правой рукой:
– Вы ко мне?
Увидав на его пальце плетеное кольцо, Сергей спросил:
– Валерий Терехин?
– Я.
Участковый переводил удивленный взгляд с одного на другого. Потом спросил у Сергея:
– Откуда вы его знаете?
– Потом расскажу, – отмахнулся Дуло и снова обратился к Терехину: – Одевайтесь, со мной поедете.
Терехин даже не спросил, куда и зачем. Послушно снял с вешалки пальто и натянул на голову шапку.
Они вышли из дома.
* * *
Звонок Дуло застал Колычева на пороге кабинета. Был конец рабочего дня, и Александр Архипович собирался пойти домой. Однако весть о поимке неизвестного заставила его задержаться.
Пока Терехин был только подозреваемым, дальнейший его статус мог определить только следователь, ведущий дело о взрыве.
Войдя в кабинет, Сергей представил вошедшего с ним человека:
– Знакомьтесь. Это – Валерий Терехин.
– Фамилия знакомая. – Оглядев подозреваемого, Александр Архипович наморщил лоб. – Не тот ли это…
– Брат Лилии Терехиной. Девушки, убитой больше двадцати лет назад.
– Ага-а-а… – Колычев с интересом посмотрел на Валерия, подошел ближе и взял его руку. Рассматривая сплетенное из волос кольцо, повернулся к Дуло:
– Оно?
– То самое, – подтвердил Сергей.
Колычев присел на край стола.
– Ну, рассказывай.
Сергей Дуло поинтересовался:
– Кому вы это сейчас?
– То, что ты можешь сказать, я уже знаю. Он пусть расскажет.
– Я готов, только о чем говорить? – Лицо Валерия Терехина выражало крайнюю степень участия.
– Подарок отдавал на доставку? – следователь задал наводящий вопрос.
– Когда?
– В начале прошлого месяца.
– Первого декабря?
Колычев перевел взгляд на Сергея. Тот подтвердил:
– Первого. В магазине подарков на перекрестке Ленина и Школьной.
Терехин радостно кивнул:
– Отдавал.
– Знал, что было внутри?
– Фарфоровая статуэтка. Иван предупредил, чтобы я не разбил ее по дороге.
– Иван – это кто?
– Мой лучший друг.
– Фамилия есть у друга?
– Федотов.
Сергей Дуло и Колычев быстро переглянулись.
– Валера, ты меня помнишь? – тихо спросил Сергей.
Терехин улыбнулся беззубым ртом:
– Ты – Сергей Дуло, жил рядом с нами, учился с моей Лилей. Я сразу тебя узнал.
– Где ты был все это время?
– Двадцать лет в диспансере. Я ведь дурачок. У меня и справочка есть. – Терехин вытащил из внутреннего кармана пальто затертую на сгибах бумажку: – Вот, посмотрите.
Колычев развернул ее и, прочитав, передал Дуло:
– Какой с него спрос…
Едва заглянув в документ, Сергей переменился в лице:
– Кто же тебя выпустил?
– Не знаю. Иван перевез меня в эту квартиру.
– Выходит, договорился…
– Он обо мне позаботился. Все вокруг изменилось, и я не знаю, что нужно делать.
– Получается, все эти годы вы с Федотовым виделись?
– Он часто приезжал ко мне в диспансер. Еду привозил, одежду. Деньги оставлял, чтобы заплатить персоналу. Меня никто не обижал. Иван за этим следил. У нас было братство. Братство ордена Лилии.
– Не понял. – Сергей удивленно повел головой.
– Он всегда рассказывал мне о Лиле. О том, как хорошо они живут. И знаете, у них трое детей. Лиля не работает, а занимается только мужем и детьми. Она и в сорок пять очень красивая. Иван обещал фотографию. А уж как она любит меня!
– Ты ее видел? – Сергей оторопело взглянул на Колычева. Тот незаметно покрутил у виска.
– У нее нет свободного времени. Не может найти ни минуты. Но я не обижаюсь. – Терехин улыбнулся и тихо вздохнул: – Иван и Лиля – моя семья. Все эти годы мы были счастливы.
– Не знаю, кто из них больше безумен, – прошептал Сергей Дуло.
– Мы счастливо жили, – умиротворенно повторил Валерий Терехин. – У нас – братство. Братство ордена Лилии.
Колычев решительно отстранился.
– Не знаю, стоит ли продолжать разговор.
Однако Дуло спросил:
– Зачем ты приходил в больницу к Марьяне Притуле?
– Иван просил назваться ее мужем, чтобы узнать о ее самочувствии.
– Ну хорошо. Тогда зачем убегал от меня?
– Иван сказал, чтобы я ни с кем не говорил.
– Цветы зачем приносил в гостиницу?
Терехин покачал головой:
– В гостиницу не приносил.
– Не ты ли сунул в дверь белые лилии?
– В лагерный клуб? – Терехин улыбнулся.
– Теперь это гостиница.
– Я приезжал к Лиле. Она ведь живет там.
– Лили там нет.
– Неправда, я ее видел. Только она еще маленькая. Я шоколадку ей дал.
Колычев взял Дуло за рукав и отвел его в сторону.
– Бессмысленно продолжать. – Он перевел взгляд на Терехина, который, улыбаясь, тихо сидел на стуле. – В его голове все перемешалось. Видишь, человек не в себе. Не трать на него время.
– Он сказал, что это Федотов!
– «Сказал» на хлеб не намажешь.
– Нужно идти дальше.
– Если и пойдем, то без Терехина. Он невменяем. Сергей Васильевич, ты как следователь отлично знаешь, что значит для следствия такая справка из психдиспансера.
– Опять все с нуля? – спросил Дуло с горечью.
– Она меня не простила, – сказал Терехин.
– Кто? – Колычев удивленно обернулся.
– Лиля не простила. Меня не было дома той ночью, она не смогла попасть в квартиру. – Лицо Терехина потемнело, он беззубо ощерился. Он вскочил, кинулся к столу и перевернул его вместе с компьютером. – Я убил ее! Во всем виноват я!
– Не надо было его сюда привозить. – Сергей схватил Терехина и беспомощно огляделся. – Что теперь делать?
– «Скорую» вызывать!
– Его увезут в психушку.
– Для него психушка – дом родной. – Колычев выглянул из кабинета и громко крикнул: – «Скорую»! Сейчас! В мой кабинет!
Когда Терехина увезли, Сергей Дуло и Колычев вернули стол на место, установили компьютер и собрали с пола всякую мелочь.
Сергей сел на стул и вздохнул:
– Жаль.
– Так или иначе, – произнес Колычев, – мы теперь знаем, что наш мэр при делах.
– Осталось доказать и взять Ваню за жабры. – Сергей достал сигарету и закурил.
– Не уверен, что это получится, – сказал Колычев.
– Почему?
– Помнишь, как в американском кино со Шварценеггером? Какие ваши доказательства?
– Я говорил с ним.
– Со Шварценеггером? – попытался пошутить Колычев.
– С Федотовым.
– И что он?
– Честно рассказал про кольцо. Про это их братство. Только заявил, что с тех самых пор с Терехиным не встречался.
– Это все?
– Все.
– Как я и говорил, информация для служебного пользования, которая ни к чему не ведет. Федотов – тертый калач. Все предусмотрел.
– У меня был еще один разговор. – Задумавшись, Сергей уточнил: – Даже два.
Колычев посоветовал:
– Тогда начни с первого.
– Когда я изучал материалы уголовного дела… Того, что ты дал. – Сергей покачал головой. – Ну вот. Перешел на «ты»…
– Я сам давно тебе «тычу». Пусть будет так.
– Короче, я изучал дело Лили Терехиной и в первом протоколе допроса Семена Балабанова нашел некую странность. Поехал к Семену, так, мол, и так. Почему, говорю, в протоколе телега – впереди лошади?
– Объясни поподробнее. Понять не могу.
– Нарушена хронология событий.
– Следователь подгонял под ответ? – Колычев заинтересовался: – Кто вел дело?
– Следователь Клейменов. Но он давно в органах не работает.
– Видать, ушел до меня. И что ответил Семен?
– Сначала не хотел говорить, потом будто прорвало. Если в двух словах, к делу об убийстве Лилии Терехиной могут быть причастны Кирилл Мельников и ваш мэр Федотов.
– Час от часу не легче.
– Понимаю, дело старое и вряд ли получится отыскать истинного убийцу, тем более его осудить. Но бросить не могу.
– Не скажи. – Колычев покачал головой. – Даже если спустя двадцать лет убийца будет установлен, суд может отказать в применении срока давности. И здесь никакая семьдесят восьмая статья не сработает.
– Еще я встречался с Клейменовым, и он подтвердил слова Балабанова.
Колычев надел пальто, открыл дверь и перед тем, как выйти из кабинета, сказал:
– Теперь многое зависит от того, что скажет Киндиченко.
