Обмен информацией
31 декабря
– Вы говорили с Мельниковым? – спросил Колычев, решив начать разговор сразу, как только Сергей Дуло вошел в его кабинет.
Дуло ответил:
– Вчера – допоздна. Я поехал к нему сразу, как только обо всем догадался.
– Да, вы говорили мне по телефону. И что Мельников?
– Все подтвердил. Нет никакой ошибки. Мы вспомнили все: лагерь, название отряда и наш девиз.
– Значит, говорили…
– Домой вернулся глубокой ночью.
– Вы это к чему?
– К тому, что меня волнует безопасность семьи. К слову, о тех двоих, что приходили с цветами и шоколадом.
– Не смешно. – Колычев открыл ящик стола и достал степлер. Скрепил несколько бумаг и вернул степлер на место. – Кажется, Кирилл дал вам охрану?
– Лично мне охрана без надобности.
– Вашей семье, хотел я сказать. Вернемся к нашему делу. Значит, Мельников все подтвердил.
– Мне вы уже не верите? – с наездом спросил Дуло.
– Вы сегодня раздражены.
– Мне непонятна ваша медлительность. С момента преступления прошло несколько дней, а результат пока нулевой.
– Три, – проронил Колычев.
– Что?
– Три дня прошло. Для такого дела это немного.
– В который раз вам говорю: дело Кирилла Мельникова связано с убийством Терехиной.
– Когда это было? – Следователь взял со стола листок, заглянул в него и обескураженно поднял брови: – О-о-о-о! Давно это было.
– Мы – летящие в ночи, если видел, то молчи! Отряд особого назначения. Вам знакомы эти слова?
– Название и девиз вашего пионерского отряда. Вы говорили.
– Молодежного отряда! Нам было по шестнадцать. Те слова, что сохранились на обгоревшей открытке. Прямое указание на то, откуда растут ноги.
– В чем корень проблемы, – перефразировал Александр Архипович. – Значит, Мельников все подтвердил, то есть он тоже помнит?
– Девиз и название отряда? Конечно.
– Но почему вы оба вспомнили с таким опозданием? Я показывал открытку и вам, и Кириллу.
– Столько лет прошло… – сказал Дуло. – Ни я, ни он не повторяли девиз по несколько раз на день. Значит, вы считаете, что все – ерунда?
– Нет, не считаю.
– Так что же вы?
– Пытаюсь вжиться в обстоятельства дела. Вы давно о нем знаете, а я узнал, – он посмотрел на часы, – двадцать минут назад.
– Лилии на открытке…
– Ну и что?
– Терехину звали Лилия.
– Предположим. Но все нужно проверить и сопоставить.
– Мужик с лилиями на крыльце нашей гостиницы.
– Тоже Терехина? Простите, это как в плохом анекдоте.
Сергей Дуло собрался возразить, но Колычев снял трубку аппарата внутренней связи и сказал кому-то на том конце провода:
– Закажи в архиве материалы дела об убийстве Лилии Терехиной. Да. Точно не скажу, ищи в перечне. Когда? Нет, это будет уже поздно. Ну и что, что Новый год? В Новый год не проводятся следственные мероприятия? – Он положил трубку и спросил у Сергея: – Теперь вам спокойнее?
– Гораздо.
– Что еще?
– Я поговорил с секретаршей адвокатской конторы. Она сказала, что может вспомнить все принесенные в офис подарки и тех, кто их принес.
– Надеюсь, ее помощь нам не понадобится. – Колычев снова поднял трубку, на этот раз сказал всего пару слов: – Синодский, зайди!
Сергей Дуло продолжил:
– Виолетта Степановна рассказала…
– Виолетта. Какое пышное имя.
– Секретарша адвокатской конторы сказала, что бывшая подруга Мельникова донимала его звонками.
– Любовница номер раз. – Колычев что-то пометил в своих записях. – Как ее зовут?
– Юлия Белова.
– Точно. Говорили с ней?
– Говорил.
– Каков результат?
– Тривиальный шантаж. Он ее бросил, она врет, что беременна, и требует денег.
– Надеюсь, что вы углубитесь в эту версию. Возможно, все не так просто, как кажется, – заметил Колычев, и Сергей подтвердил:
– У Беловой брат уголовник.
– Тогда будьте внимательны. Не выпускайте их обоих из виду. Что еще?
– Белова назвала имя другой любовницы Мельникова.
Колычев сделал запись:
– Любовница номер два. Как ее имя?
– Марьяна Притула.
– Эту я знаю. Она давно крутится возле тех, кто побогаче или при власти. Чем она может быть нам полезна?
– С месяц назад на Кирилла Мельникова напали неизвестные, избили возле машины. По словам Юлии Беловой, Марьяне Притуле известно, кто это был.
– Каким образом нападение связано со взрывом и порошком?
– Пока – никаким.
– Если связь существует, ее нужно найти. – Колычев поднял глаза и посмотрел на Сергея. – Надеюсь, вы не в обиде?
Сергей задумался, потом проронил:
– Не понял…
– Не обижаетесь, что я раскомандовался? Все-таки вы из столицы и званием повыше, чем я.
– Ах, это! Нет, не в обиде. Мы с вами договорились: я вроде внештатника.
– Да-да. Лишняя пара глаз, ног и мозгов.
Сергей Дуло нехотя усмехнулся и проронил:
– Есть одна деталь интересная…
– Давайте.
– У того, кто принес белые лилии, на руке было кольцо из плетеных волос.
– Такие бывают?
– Вероятно, да. Во всяком случае, прислуга Мария это кольцо запомнила.
– Странный выбор. Какого цвета волосы?
Сергей хмыкнул:
– Я не спросил. Сегодня же узнаю.
– Это все?
Сергей Дуло снова задумался, решая, стоит ли говорить о денежном конфликте между Тимуром и Мельниковым.
– Все? – повторил Колычев.
Решившись, Дуло ответил:
– Пока – все.
– Тогда вот что у меня. – Колычев усмехнулся. – Хоть вы и внештатник, но мне действительно нужна еще одна «пара мозгов».
– Что-нибудь по рицину?
– На самом деле про рицин не так много информации. Основное, что удалось выяснить: яд рицин – побочный продукт при получении касторового масла.
– Насколько мне известно, касторовое масло – это слабительное, – сказал Дуло.
– Оказывается, что не только. Например, оно входит в состав мази Вишневского. Из него делают биологическое топливо. Изготовить рицин можно и в домашних условиях, для этого нужен жмых семян клещевины, который получается после отделения касторового масла. Технология предельно проста, овладеть ею может любой, кто знает основы химии.
– Что-то мне подсказывает, что хрен мы что-то найдем.
– Все не так плохо. В радиусе тысячи километров всего пять химических предприятий, производящих касторовое масло.
– Не разделяю вашего оптимизма, – сказал Дуло.
– Сейчас все поймете. На четырех заводах используется безотходная технология переработки семян клещевины, что подразумевает детоксикацию жмыха с последующим использованием его в качестве добавки к комбикормам. И только на одном предприятии жмых утилизируется, а значит, его можно взять для изготовления рицина.
– Что за предприятие?
– НПО «Промхим» в Нижнем Новгороде. Завтра выезжаю туда.
– Завтра первое января.
– Не вы ли мне пеняли на то, что следствие не продвигается?
– Что ж, дело ваше.
– И, кстати, криминалисты-взрывотехники прислали свое заключение. – Колычев указал глазами на сколотые листы, лежавшие на столе. – Срабатывание взрывателя было настроено на снятие крышки. Поэтому устройство не сдетонировало раньше.
– Позвольте? – Дуло взял листы, пробежал глазами один, а затем второй и третий. – Самодельное бескорпусное устройство, эквивалентное двумстам граммам тротила. – Он поднял глаза. – И как этот парень остался жив?
Колычев, улыбаясь, развел руками:
– Сам удивляюсь. Держать на коленях такой подарочек и не остаться кастратом.
– Все на месте? – спросил Дуло.
– Все в полном порядке, – заверил его Колычев. – Выкарабкается, сейчас – в медикаментозной коме. Врачи пообещали, что скоро начнут его выводить. Дело в том, что преступник сэкономил на поражающих элементах. Использовал самодельную дробь, да и той было немного. В заключении, если вы обратили внимание, сказано: обнаруженные на месте взрыва элементы взрывного устройства (читай – дробь) имеют характерные особенности, повторяющие форму литья. Короче, на дробинках есть оригинальный рельеф.
– Остается найти форму для литья, а заодно – дом, где она хранится.
– И гада, который отлил дробь и собрал бомбу, – добавил Александр Архипович Колычев.
– Можно войти, товарищ майор? – В кабинет заглянул лейтенант Синодский.
– Входи, Юра.
– Разрешите доложить?
– Докладывай.
– По результатам проверки из двадцати восьми упаковок с подарками по записям видеонаблюдения идентифицировано двадцать семь. Все двадцать семь есть в наличии.
– Я не понял, – Колычев сердито взглянул на Синодского. – Что ты сейчас сказал?
– Ту, что взорвалась, я не нашел.
– То есть как?
– Ее нет.
– Если нет, тогда что взорвалось?
Синодский запрокинул голову и уставился в потолок, на что следователь Колычев язвительно заметил:
– На потолке про это ничего не написано.
Сергей Дуло произнес:
– Не исключено, что искомая упаковка попала в фургон окольным путем. Или ее доставили раньше.
– Секретарша Мельникова четко обозначила день, когда принесли первый подарок. И это произошло ровно две недели назад. Хотя она могла ошибиться.
– Не могла. Виолетта Степановна считает, что у нее абсолютная память, – сказал Дуло.
– В ее-то возрасте? – удивился Колычев и приказал Юрию Синодскому: – Возьми записи предыдущей, третьей недели.
– Алекса-а-а-андр Архипы-ы-ыч! – с отчаянием в голосе протянул тот.
– Выполняй!
– Разрешите вмешаться, – сказал Дуло. – Если не возражаете, я покажу фотографии подарков Виолетте Степановне.
– Я не против.
– Сейчас принесу. – Синодский вышел из кабинета.
Колычев посмотрел на часы:
– Вам следует поторопиться. После двенадцати рискуете поцеловать закрытую дверь конторы.
В ожидании Синодского Сергей Дуло подошел к окну и посмотрел на улицу.
– Снег идет.
Колычев тоже подошел и остановился рядом с Сергеем.
– Хлопьями падает.
– Новый год…
Вскоре пришел Синодский и вручил Сергею Дуло пакет со снимками.
– Только с возвратом.
