Книга: Адептка (сборник)
Назад: Маргарита Гришаева Мотивация
Дальше: Наталья Ручей Вкус моего проклятия

Ника Ёрш
Каждой твари по паре

Пролог
– «Бытовые проклятия», – вслух прочитала я, разглядывая серенькую потрепанную книжечку, покрытую толстым слоем пыли. – Эй, Хор, глянь, что нашла!
– Отстань, Рива! – Брат пыхтел от натуги, перетаскивая тяжеленный стол к окну. – Если что-то ценное – клади в коробку. Мусор – в мешок.
Покрутив в руках находку, пожала плечами и кинула ее в заполненный до краев мешок. Ерунда какая-то.
Потертый деревянный сундук быстро опустел, но ничего по-настоящему интересного в нем я так и не нашла. Жаль. Отец сказал, что можно взять любую понравившуюся вещь, если приберемся в этом полуразвалившемся домике. Все самое ценное он уже давно вынес, поэтому и отправил нас с братом без боязни. Но мы с Хором продолжали искать, до последнего надеясь на удачу.
И вот я перерыла три шкафа и четыре сундука, так ничего дельного и не обнаружив. Разочарованно вздохнув, заглянула в коробку – там сиротливо лежала маленькая фарфоровая шкатулочка с отбитым уголком. Возьму хоть это – может, удастся выменять на что-то интересное?
– Рива, – окликнул меня брат, – оттащи мешок к остальным. Там одни бумажки, он не тяжелый. Я сейчас закончу здесь и займусь мусором.
Кивнув, взялась выполнять поручение. Обидно – столько времени впустую! Могла бы просто попросить материальное поощрение, но нет же, поддалась на уговоры брата.
Усевшись на покосившемся от времени крыльце, я задумчиво осмотрела внутренний двор, поваленный забор и мешки с мусором. Зачем вообще понадобилось приводить эту хибару в нормальный вид? Неужели кто-то действительно согласится здесь жить? Хотя, когда отец с братом подлатают крышу и ограждение, а дядька закончит с фасадом, кто знает, может, и удастся выручить неплохую сумму. Еще озеленение провести бы. Матушка посадит цветы, несколько яблонь и кустарник… Да, определенно выйдет неплохо.
Задумавшись, облокотилась на последний мешок вместо перил и с тихим «оу» кубарем слетела с крыльца. Приземлилась неудачно – лицом в землю, к тому же наткнулась на что-то твердое. Синяк под глазом теперь обеспечен…
– Гадство, – выругалась я, отплевываясь и фыркая. – Скорее бы сбежать подальше отсюда.
Кое-как поднявшись, осмотрела себя и горько всхлипнула от жалости и обиды. Еще и платье порвала, и выгваздалась вся. Настроение совсем испортилось. Это я еще свой «прекрасный лик» не видела…
И тут внимание приковало серое пятнышко на фоне кучи высыпавшихся из мешка бумажек. Книга «Бытовые проклятия» лежала сверху, больше того, кажется, именно об нее я ударилась.
– Ух, коварная вещица, – с некоторой долей уважения пробормотала я, присаживаясь на корточки. – Ну, давай посмотрим, что ты такое.
На первой страничке обнаружилась большая картинка, нарисованная чернилами, с изображением сурового мужика в черном плаще с капюшоном и крупным волевым подбородком. Глаз не видно, только кончик носа и презрительно искривленные губы. Руки этого типа были раскинуты в стороны, а у ног красовалась корявая надпись: «Собственность адепта второго курса Академии Проклятий Ф. Нуфры».
О как! Учебник, значит. Самый настоящий. Вот это уже интересненько!
Глава 1
Первая кровь
Упав на кровать, я прикрыла глаза, защищая их от яркого полуденного солнца, рвущегося в окно. Отец с братом остались в купленном доме, доводить его до ума. Меня отпустили – пришлось прикинуться, что наступил очередной приступ. Конечно, они подозревали, что я притворяюсь, но кто возьмет на себя ответственность за последствия, если это не так?
Довольно ухмыльнувшись, перевернулась на живот и накинула подушку поверх головы. Матушка с теткой слишком громко беседовали – даже сквозь закрытую дверь я слышала их голоса. Из-за меня спорят. Тетка настаивает, что меня нужно срочно выдать замуж. На вопрос матери «Кто ее, убогую, возьмет?» тетка предложила хромого Вантея. Какой-никакой, а мужик. Мать ни в какую не соглашалась: я у нее дочка единственная, хоть и болезная, но любимая. «Пусть лучше старой девой сидит, – услышала я, – авось найдут способ вылечить, и вот тогда…»
Ну нет! Не собираюсь я вылечиваться. Зачем? Чтобы продали подороже прислугой в чужую семью? Чтобы я, как матушка, батрачила с утра до ночи? Чтобы мужик, нагулявшись с друзьями, возвращался в дом и требовал накормить – напоить – приласкать и рот не разевать?! Ага-ага! В следующей жизни – и то может быть.
Как же мне повезло пять лет назад ягод бурдзянки наесться! Спасибо, Бездна, за эту отраву! Я тогда во время семейного похода отцову настойку решила попробовать. Взрослые, порядком подустав от сбора грибов-ягод, улеглись кто где подремать, брат с отцом ушли проверить округу на предмет нечисти, а мне не спалось и тянуло на приключения. Много ли нужно тринадцатилетней девчонке? Первая же стопка обожгла горло так, что думала, сгорю заживо.
Помчалась к ручью, воды наглоталась, глазами шальными осмотрелась впотьмах – ягода висит какая-то, вроде брусника. Ну я, не разобравшись, возьми да съешь горсточку. Горло, главное, прошло, а вот с организмом беда началась: в глазах то темнело, то светлело, желудок урчал, к ногам тяжесть привалила. В общем, на силу до лагеря нашего добралась, упала у костра и давай в конвульсиях биться.
Дядька первым подорвался, рукоять кинжала поперек в рот мне засунул, к земле конечности прижал и, «успокоив», постановил:
– Рива больна! Моя магия здесь бессильна, поделать ничего не могу.
Для кого-то подобное заявление – приговор, а для меня – свобода! Культ Тьмы у нас в Приграничье чтут свято. В соответствии с ним мать с отцом уже тогда приглядели мне жениха побогаче, выкуп ему определили – он аж в Ардам умчал, зарабатывать. Если бы все пошло по плану родителей, я бы стала собственностью даже не мужа, а его семьи, бесправной вещью. Извращенец. А как его еще назвать? Я и сейчас-то, в свои почти восемнадцать, слишком мелкая и нескладная в отличие от сверстниц, а тогда так вообще кожа да кости была. Хотя лицом-то я красивая вышла, в мать: с волосами цвета спелой вишни, большеглазая, с милым носиком и пухлыми алыми губками – мечта темного лорда на белом коне.
Только лорд вместе с конем загнется в пути, пока до меня доберется. Север Приграничья – не место для неженок южан. Мужчины у нас сплошь суровые и шутить не любят.
Снова перевернулась на спину, закинула подушку подальше и мечтательно уставилась в потолок. Через три недели мне восемнадцать исполнится, тогда достану подделанные документы: приглашение на лечение из Ардама, подкину их отцу, и начнется новая жизнь! Все считают меня больной неизвестным, но страшным заболеванием – благодаря дяде Шраю, а я старательно поддерживаю миф. На дорогого мага-лекаря денег у нас нет и не будет: кроме меня, в семье растут мой брат-близнец и пятеро младших. Отец, помимо охоты, взялся вот дома старые скупать, ремонтировать своими силами и продавать подороже. Только прибыли с того дела – полсеребрушки.
Мою тайну знают немногие. Всего двое, если точнее: Шрай и Хор. Но дядя сам всю жизнь дурачком прикидывается, лишь бы работать много не заставляли, а Хор не выдаст – он согласился молчать, если это сделает меня счастливой.
Вообще, народ в Приграничье очень работящий, только в каждом роду, как говорится, не без урода. Так у нас таких несколько вышло. Дядька родился на десять минут позже моего отца, Ардиса Виари, и это дало ему право считаться младшим. Так он сам решил и остальным доказывал всегда. Руки у обоих братьев золотые, а вот головы работают совсем по-разному.
У дядьки семьи нет – ему жалко стало накопленные деньги за женщину отдавать, так что он просто к местной вдове, тетке Саре, наведывается: у той и дом от мужа остался, и сыновья разъехались недавно, и неприхотлива она.
Подружки мои все давно замужем и с детьми возятся, одна только я в девках засиделась. Слава Бездне. У меня свои планы на жизнь, и я никому не позволю их изменить!
В глубине дома громко хлопнула дверь, и тут же послышались новые голоса: Тор и Дин пришли с занятий. Сейчас еще Оливер с Дарком подоспеют, и снова в столовой толкотня начнется даже среди бела дня. Уж не говорю о том, что бывает вечерами. Как же здорово я заживу в столице! Сэм уже почти все устроил. Друг поселит меня в одной из своих городских квартир и поможет найти работу секретаря у богача. Он обещал. И пусть отец никогда не доверял этому парню, называя его развратником и пустословом, я точно знаю – Сэм хороший!
Мечтательно улыбнувшись, глянула на тумбу, в которой хранила сделанное им письмо-приглашение в столицу на лечение. Взгляд невольно привлекло серое пятно на темно-коричневом полу комнаты. Книга! Я и забыла о своей находке.
Вскочив, подошла поближе и уселась перед нею на корточки, пристально вглядываясь в невзрачную обложку. Вроде бы ничего особенного в ней нет, отчего же тогда странное зудящее чувство тревоги разливается в груди?
Ай, была не была, чего гадать, если можно все самой прямо сейчас проверить? Схватила необычную вещицу и вернулась на кровать.
Снова полюбовавшись на загадочного мужика, украшавшего собой первую страничку, перевернула дальше. Там обнаружились две пустые страницы, и лишь внизу, на левой, стояла практически стертая временем печать с надписью «Библиотека Академии Проклятий».
Академия Проклятий! Ну надо же!
Ох, как гулко забилось сердечко! Облизнув пересохшие от волнения губы, снова перевернула страницу.
«Бытовые проклятия» – гласила надпись слева. «Общие принципы» – прочла я заголовок справа. И далее несколько правил, как надо действовать проклинающему.
Непонятные пояснения про восходящие и нисходящие потоки силы, степени и уровни вплетения энергии я с умным лицом пролистала, особо не вникая в написанное. Скукота. Лишь на шестой странице остановилась и прочла самое, по-моему, главное: произносить проклятие необходимо четко и разборчиво, не отвлекаясь на окружающие помехи. Как его снять – не написали.
Подумаешь, напугали. Меня, когда я бордзянки объелась, три дня так полоскало, что все ваши проклятия – детский лепет. Кроме того, применять новые знания я пока ни на ком не собиралась, поэтому противоядие или антидот, или как там его, мне не понадобится.
Не утерпев, глянула следующий урок: «Проклятие хромоты» – гласило название. Недобро ухмыльнувшись, заучила и его, снова пропуская все непонятные символы и заумные речи. С самого детства все глупости мигом запоминаю, как и обиды.
Обиды… Тут же хромоногий Вантей вспомнился. Ходит вечно около нашего двора, на меня любуется и слюни пускает. У нас даже малина по всему периметру буйным цветом пошла – влага ей очень нравится.
Представила на миг, что однажды насчет нашей с хромым свадьбы всерьез заговорят. И тут же Вантей в воображении нарисовался: в парадном костюме, белой рубахе и почему-то красных сапогах. А рядом его братья-сваты, с договором на пожизненное рабство. Жених, тоже мне! Чтоб ему еще и окосеть, к Бездне! Последнее произнесла вслух и тут же закрыла рот ладошкой: очень уж матушка не любит, когда я браниться начинаю вслед за братьями.
– Рива, – в дверь моей комнатушки несколько раз долбанули кулаком, – обед!
– Иду, – ответила братцу, не глядя засовывая учебник под подушку, – сейчас спущусь!
Руку обожгла резкая боль. Вскрикнув, отдернула ее от книги и посмотрела на кровоточащий указательный палец. Это еще что такое?
– Идешь? – Тор, как всегда, торчал под дверью, ожидая меня. Пока не выйду – не успокоится.
Закатив глаза, слезла с кровати и пошла на выход, облизнув порез. Надо же так неаккуратно книгу закрыть.
Пока ела, все время ловила на себе пристальный задумчивый взгляд тетки. С тех пор как умер ее муж, а сыновья уехали в столицу в поисках работы, женщине совсем нечем стало заниматься. И вот, кажется, она нашла себе новую жертву: меня. Если я права и тетка решила выдать меня замуж, то дело плохо! Эта женщина та еще заноза, а мне только ее напора и не хватает.
Пришлось снова изобразить припадок. Мама всполошилась, заохала, даже слезу пустила – так меня жалко стало, а тетка сидела, прищурившись, и ухмылялась. Ну все, чувствует моя левая пятка: она что-то задумала.
– Чтоб ей пусто было, – сорвалось с моих губ…
Глава 2
Проклятийница
– Ивар, у меня есть к тебе дело. Заявка от Академии Проклятий пришла. – Сухопарый мужчина в длинной черной мантии смотрел на меня сурово и осуждающе. – Ты вообще в курсе, сколько здесь прохлаждаешься?
Я прикрыл глаза и поморщился: он специально кричит, понимая, как мне плохо.
– Ивар! – голос отца на миг стал выше обычного. Я с интересом взглянул на него из-под шляпы: так и есть, он злится. Вон правый угол губ несколько раз дернулся и мизинец подрагивает.
– Мм-м? – решил все-таки уточнить, зачем понадобился.
– Мм-м?! Это все, что ты можешь мне сказать?! – Теперь губы отца превратились в тонкую черную щель, глаза потемнели, на висках появилась вязь черных вен. Бесится. – Поднимись, когда с тобой разговаривает глава семьи!
– Может, мне еще сплясать для тебя? – Я усмехнулся и демонстративно зевнул.
– Ты забываешься, сын! – Магистра темной магии Гариера Ривье не каждому доводилось увидеть в столь взвинченном состоянии. А мне везло. С самого детства я у него как кость в горле – сын безродной любовницы, причина ссор с законной супругой, бельмо на глазу. У него ведь есть два официальных наследника, вот только одна загвоздка не дает Гариеру стать абсолютно счастливым – и это я.
Великая Бездна словно в насмешку над могучим темным лордом наделила огромной силой его бастарда, при этом практически лишив магии обоих моих законнорожденных братьев.
Отец засунул руки в карманы мантии и, погрузившись в мир тягостных дум, зашагал по моему временному убежищу – одиночной камере в городской тюрьме. Все как всегда: очередная драка в харчевне, очередные разбитые рожи, очередной донос… Очнулся я уже здесь. День или два провалялся, ожидая полной регенерации, и вот появился он. Балует меня папашка. Только это неспроста – он добрых дел за «спасибо» в жизни не делал.
– Так чего надо? – спросил я, закидывая шляпу подальше. – Что на этот раз?
Он немного помолчал, разглядывая меня из-под сурово сдвинутых бровей, затем выдал:
– Поедешь в Приграничье. Запрос Академии. Несанкционированный проклятийник объявился.
– А попроще никого не нашли? – Сев на койке, я растер лицо руками и немного размял затекшую шею. Все-таки пора завязывать с подобными вечеринками – магический резерв до сих пор наполовину пуст.
– Посылали туда уже молодого следователя. Он съездил и вернулся несолоно хлебавши. Еще и оглох, – тем временем ответил Гариер.
– Как это? – Я поднял на отца заинтересованный взгляд.
– Кто-то с даром открыл учебник, оплатил урок кровью и выдал серию несанкционированных проклятий. Академия действовала по стандартной схеме, сообщив нам о случившемся. Офицер Хойт Тувьер выехал на место, отследил зов крови, остановился в городке на ночлег и расспросил хозяина харчевни о местных жителях и магически одаренных людях. Составив список подозреваемых, парень ушел спать, а наутро оглох. Полностью. Один мужик из местных владеет небольшим лекарским даром, он офицера осмотрел и сказал, что все дело в климате – мол, не подходят Хойту местные погодные условия, пора ему домой. Тот обдумал ситуацию и уехал.
– Вылечили? – уточнил я.
– Пока нет, разбираются, – отец недовольно повел плечами, – там очень странная схема проклятия, доработанная, видимо. Что касается учебника, его увез бывший адепт академии лет пятнадцать назад. Подробнее тебе в отделении расскажут, если согласишься взяться за дело.
Гариер уже понял, что я возьмусь. Я всегда соглашаюсь на его условия, а он всегда вытаскивает меня из переделок. Такой вот круговорот «всегда» в семье Ривье.
– Хорошо, – я поднялся и направился к выходу из камеры, – сведи меня с тем офицером, хочу выслушать, что ему удалось узнать у хозяина таверны.
* * *
Ничего стоящего парень мне не рассказал. Офицер Хойт Тувьер отличался субтильным телосложением и довольно-таки сильным ментальным даром. Даже удивительно, что этот полувампир не смог вывести на чистую воду мелкого проклятийника.
Сидя в почтовой карете, я вспоминал подробности его рассказа, пытаясь вычленить из них то, что могло хоть как-то пригодиться в деле.
Итак, Тувьер переместился через ближайший портал до Приграничья, после чего он, как и я, вынужден был ехать на общественном транспорте, ибо прожигать пространство в этих землях запрещено указом императора. Прибыв на место, молодой человек нашел постоялый двор и снял комнату. Немного отдохнув, отправился по адресатам, на которых было наложено проклятие. Таковых, по подсчетам менталиста, оказалось трое. Каждого из них он прощупал с помощью своих способностей и сделал соответствующие записи.
Первый проклятый – Вантей Аунц. Местный холостяк средних лет, инвалид: по его словам, во время охоты наткнулся на загрызня и чудом уцелел, оставшись при этом хромым. Вантея этого Тувьер описал тремя словами: странный, скупой, занудный. Он, собственно, и стал первой жертвой проклятия – окосел на оба глаза. Офицер Ночной стражи предложил калеке проехать в столицу для снятия увечья, но тот, узнав, что за дорогу и лечение придется платить самому, категорично отказался, пожаловавшись на немощь и безденежье.
Вторая жертва – Киара Диарг – местная вдова, сплетница и сводница. В последнее время сильно заскучала и чаще обычного стала лезть не в свои дела: раздавать советы, делиться опасениями, просто «каркать». Она получила проклятие «невезения», словно посмотрела в разбитое зеркало, хотя клянется, что подобного с ней не случалось. Куда бы женщина ни шла, чтобы она ни делала – всюду ее ждали неудачи, беды и неприятности. Госпожа Киара отправилась в столицу для прохождения тщательного осмотра и снятия проклятия.
Третьей жертвой стал молодой человек по имени Дидри Вайнторг. Очень красивый прежде, он получил проклятие, связанное с внешностью. Какое именно, Тувьер распознать не смог, но предположительно «Поцелуй старости». Парнишка вышел из дома буквально на полчаса, пообщался с местными девушками у реки, набрал воды и вернулся в дом. После чего за считаные минуты превратился в старика прямо на глазах у шокированной матери. Дидри также отправился в столицу для исцеления.
Последней, четвертой, жертвой стал сам Тувьер.
Вернувшись на постоялый двор, молодой человек побеседовал с хозяином, расспросив того о местных жителях с магическими способностями и составив небольшой список из трех фамилий.
Бабка Агафонья, местная предсказательница, к которой все бегали за гаданием на суженого и приворотными-отворотными зельями, была вычеркнута из подозреваемых после первой же беседы. Офицер сразу понял, что магии в старушке совсем мало, зато харизмы – хоть отбавляй. Собственно, тем она и жила.
Также Тувеьер успел навестить местного холостяка и разгильдяя Шрая Виари. Тот, судя по наблюдениям молодого следователя, имел слабый дар врачевания, чем и зарабатывал себе на жизнь, не стесняясь завышать цены. Кроме отсутствия совести и присутствия наглости, он оказался ничем не примечательным.
В списке подозреваемых, как ни странно, значился и хромой (а теперь и косой) Вантей Аунц. У мужчины, судя по словам хозяина постоялого двора, был небольшой дар предвидения, однако до него Тувьер добраться уже не успел – оглох и уехал.
Здесь следует отметить, что на офицере стояла неслабая защита, как и на каждом Ночном страже Темной империи, но проклятийник с легкостью обошел ее, применив совершенно неизвестные потоки силы. Это и обескуражило полувампира, привыкшего с легкостью решать подобного рода проблемы.
И вот теперь парнишку заменил я, задумчиво поглядывающий на невеселый пейзаж за окном и размышляющий на тему поломки транспорта. Кучер наш был пьян, скорость его движения явно превышала установленную норму, а дороги в этих холодных местах оказались полны ухабов и крутых поворотов. Карету, запряженную четверкой стареньких лошадей, периодически бросало из стороны в сторону. В какой-то момент ось колеса наконец-то не выдержала и дала трещину. Кучер, делая сальто через голову, громко помянул Бездну и приземлился прямо на гостеприимную землю Приграничья.
Удивительно, но он не убился и даже ничего не сломал. Воистину, судьба благосклонная к пьяницам и дуракам – я не раз проверял это на себе, но вот убедился снова и на чужом примере.
Без спроса отцепив одну из лошадок, больше всего внушающую доверие, стащил с козел припасенные там седло и подпругу, закрепил все на своем новом транспорте, кинул мужику монетку за аренду кобылы и умчал за горизонт. Время не терпит: за поимку проклятийника папаша обещал неплохую премию, которую я, вернувшись, с удовольствием потрачу на выпивку.
Глава 3
Темный лорд на белом коне
С трудом отмыв жир с последнего столика, я кинула тряпку в ведро с грязной водой и отерла пот со лба. Как же все это надоело!
Подработка в этой дыре, нотации матушки, осуждающий взгляд брата… Хор – единственный, кому я решилась рассказать о том, что натворила. Никогда раньше мои пожелания так быстро не воплощались в суровую реальность. Вантей окосел, тетка всюду наталкивается на неприятности, еще и этот Дидри, чтоб его… Ой! Лучше больше о нем не думать – от проклятия подальше.
И ведь я не хотела ничего дурного! Раньше с завидной частотой желала многим гадостей, но никогда эти гадости не сбывались! И тут – на тебе. Чудеса наоборот.
Я поняла, что именно происходит, только после приезда офицера из Ардана. Мелкий, тощий, красноглазый вампирюга вел себя заносчиво и надменно. Но меня это не особенно волновало, пока он не объяснил, что приехал задержать несанкционированного проклятийника. Знакомые имена выбили меня из колеи. А потом я просто сопоставила факты: пожелала Вантею косоглазия – вот оно, сказала тетке, чтоб ей пусто было, – так теперь из неприятностей не вылезает. Потом этот выскочка, Дидри, обозвал меня старой девой… Да кто он такой?! Подумаешь, первый красавчик на нашей улице в три дома. В городе полно подобных ему. Но слова парня меня зацепили – вот я и сказала: «Сам ты старикашка». Разве это проклятие?! Получается, что так. Потому что Дидри через полчаса совершенно состарился.
Приезд Ночного стража меня напугал. Особенно стало не по себе, когда услышала разговор этого Хойта и хозяина постоялого двора, дядьки Пинга. Я как раз мыла полы на кухне, когда до моих ушей донесся разговор:
– … а еще господин Шрай Виари. Он лекарь. Очень хороший, но жуть какой ленивый. Тоже маг, хоть и слабый. Такой мог и проклясть, если ему что-то не по нраву пришлось – он злопамятный, собака.
«Вот же трепло! – проговорила я. – Хоть бы месяцок помолчал, дал людям отдохнуть от своих сплетен! И этот Хойт хорош – уши развесил, каждому пройдохе верит. Чтоб ему уши позакладывало!»
И Пинг замолчал, а Хойт оглох. В тот же вечер. Теперь молчу и я. Молчу и оттираю жир со столов в харчевне. Пора делать ноги из этого забытого Бездной Приграничья, пока меня не забрали под белы рученьки. Глянув на свои красные мозолистые конечности, поморщилась – до белых им ой как далеко. Вот уеду в столицу – заживу!
– Э, – услышала окрик Пинга, – ау-э. М-м-м.
А жестами на ведро показывает и на улицу: мол, выливай помои и иди отсюда.
– Сейчас, – поморщившись, пошла исполнять поручение.
Во дворе было холодно. Вечер выдался ветреный, а я вышла в одном шерстяном платье, забыв накинуть пальто и платок.
Размахнувшись, хотела уже плеснуть грязную воду за ворота, да так и обмерла: там, в нескольких десятках шагов от меня, ехал Он! Темный лорд на белом коне… Тот самый, из моих детских сказок, привезенных дядей Шраем из Ардана. Косая сажень в плечах, аристократический лик, волевой подборок и дорогущая одежда.
Я восхищенно распахнула глаза и почувствовала, как льется по ногам грязная водица.
– Слышь, клуша, – заговорил со мной оживший сказочный образ, – это и есть лучший постоялый двор в вашем захолустье?
Очарование моментом как рукой сняло. И тут я пригляделась к лорду подробнее: волосы грязные и спутанные, на волевом подбородке щетина, на губах – презрительная издевка… Да и конь его – не конь вовсе, а кляча полудохлая.
Плеснув остатки водицы из своего ведра прямо под ноги коняге, громко оповестила:
– Нищим не подаем! – и гордо удалилась, хлюпая мокрыми сапожками и оставляя после себя мелкие лужицы. Вот так, знай наших, столичный хлыщ.
Забежав в прогретую, задымленную чадящей печкой кухню, почувствовала, насколько замерзла и проголодалась. Руки сполоснула в тазу и тут же стащила из плохо прикрытой кастрюли горяченький пирог с картошкой.
Мокрую обувь сняла и поставила у печки, временно, нацепив галоши тетки Дарки, хозяйской жены. Она как раз готовила ужин для двоих постояльцев и, как всегда, жаловалась на мужа:
– Всю ночь, гад такой, шарит по мне своими лапами! Ни отдыха, ни продыха. Днем готовь на всех, корми скотину, дои коров, а ночью ему долги супружеские отдавай, и обязательно с удовольствием на лице! Теперь еще и говорить нормально не может: только блеет что-то невразумительное, еще и бесится, что не сразу все понимают, чего его высочеству в башку взбрело! – Тут она заметила, как я доедаю третий пирог с картошкой, и стукнула меня по руке половником: – Как помочь тетке – так она смертельно больна, а как пузо набить – так сразу растущий организм! Я тебе не мать, чтоб кормить такую детину задарма.
Я пожала плечами и демонстративно отодвинула кастрюлю с пирогами в сторону – все равно уже наелась. И вообще пора домой убегать, не сегодня завтра от Сэма письмо придет, собираться нужно.
Только успела свои сапожки и пальто натянуть, как в дверь постучали. Тот самый лорд, который и не лорд вовсе, вошел в кухню, не дожидаясь разрешения.
– Темных вам, – поприветствовал нас мужчина, ни к кому конкретно не обращаясь и разглядывая помещение. – Кто жена хозяина?
Мы с теткой Даркой переглянулись. Она – дородная женщина в годах, под стать своему мужу, а я девушка хрупкая и явно несовершеннолетняя. Нехороший намек приезжего заставил нас обеих осуждающе его осмотреть и многозначительно промолчать.
– Понятно. – Он хмыкнул, ни капли не раскаявшись. – А ты тогда кто? – в меня ткнули длинным пальцем, украшенным перстнем из серебряного металла с прозрачным камнем по центру.
– А вам-то чего? – Жена хозяина нахмурилась и уперла пухлые руки в не менее пухлые бока. – Чего надо здесь?
– Господин Ривье, – представился незваный гость, продолжая разглядывать недовольную сим фактом меня, – офицер Ночной стражи.
И тут у меня все упало: сердце в пятки, зажатый в ладони пирожок на пол, а надежды на лучшую жизнь вообще укатились в Бездну. Этот тип выглядел куда серьезнее прежнего вампирюги.
– Итак? – Темный лорд облокотился на дверной косяк.
– Я уборщица всего лишь, – шепнула, отступая поближе к теплой печке, – подрабатываю у них, – кивнула в сторону притихшей тетки.
– Угу, – господин Ривье не сводил с меня взгляда, – всего лишь, – задумчиво повторил он, отталкиваясь плечом от двери и делая несколько шагов в моем направлении.
– Чего вам? – насупившись, кинула умоляющий взгляд на Дарку.
Слава Бездне, добрая женщина не бросила меня на растерзание:
– Она-то вам почто? Если вопросы какие есть – спрашивайте у меня, я здесь всем заведую. А девчонке домой пора, темнеет уже.
Он пожал плечами и, склонив голову к левому плечу, указал рукой на выход, медленно, со странной интонацией в голосе, проговорив:
– Ну, беги, девочка. Раз надо. А я сейчас с вами поговорю и к Вантею Аунцу отправлюсь. Успею ведь до темноты?
Я уже закрывала дверь в кухню, когда услышала последние слова офицера. Страх липкой волной прокатился от позвоночника к затылку, застряв в густых волосах цвета спелой вишни. Мне крышка! Хотя почему мне? Если у Аунца главную улику найдут, то он и расхлебывать все будет! Осталось подбросить учебник куда следует…
План созрел в голове мгновенно, и я поспешила воплотить его в жизнь, не особенно задумываясь о последствиях. На все про все понадобилось не больше получаса, после чего я на цыпочках прокралась через чужой двор и опрометью кинулась домой.
Сегодня брат почему-то не пошел гулять со своей избранницей, Фейкой, и это было очень странно. Одарив его удивленным взглядом, я пробежала в комнату и попыталась плотно закрыть за собой дверь. Не вышло. Помешала нога сорок пятого размера в дырявом черном носке.
– Мне некогда болтать, Хор, – возмутилась я, старательно отпихивая брата подальше. – Не видишь, что ли, сестрица под дождь попала, в грязи извалялась, вот-вот воспаление подхватит! Прояви сочувствие к младшенькой.
– О сочувствии не может быть и речи, а то, что в грязи повалялась, – знаю. – Брат вошел в комнату и самолично повернул в замке ключик. Два раза. Так, сейчас будет воспитывать. – Ты заигралась, Рива. Мне написали друзья из Ардама. Дидри Вайнторг пережил сердечный приступ в теле старика. Проклятие, наложенное на него, снять не удается. Сюда послали одного из лучших следователей Ночной стражи, он будет искать проклятийника и найдет во что бы то ни стало.
Я села на кровать, спрятав озябшие ноги под лоскутное покрывало, и уставилась на брата взглядом, полным раскаяния.
– Хор…
– Помолчи, – он вскинул руку вверх, – знаю все, что ты сейчас скажешь. Оправдания, лепет, сожаления… Это может повлиять на меня, но не на офицера Ночной стражи! Он темный. Не из наших, а темный. Такие, как ты и я, для них ничтожны. Они умны, расчетливы и наделены магическими способностями. Тот офицер легко манипулирует людьми, загоняет их в ловушку и наслаждается слабостями. Теперь прекрати изображать из себя невинную жертву и скажи, что ты планируешь делать дальше?
– Так я уже, – прошептала, прокручивая в голове события этого вечера, – все сделала.
– Что ты сделала, Рива? – В его глазах, так сильно похожих на мои собственные, полыхнул огонь. Брат стремительно приблизился и впился колючим взглядом в мое испуганное лицо: – Где ты была? Быстро и по порядку.
И я рассказала. Про встречу с офицером, про подслушанный разговор, про свой план…
– Ты – идиотка. – Хор закрыл глаза рукой и уселся рядом со мной. – Он ведь спровоцировал тебя! – Брат тут же вскочил на ноги: – За мной, бегом! Мы еще успеем все исправить!
* * *
Второй раз за вечер я стояла во дворе Вантея, но сейчас было гораздо страшнее, чем час назад. В любой момент мог прийти Ночной страж и поймать нас с поличным. Совсем недавно я закопала под старой яблоней, недалеко от дома «жениха», серый учебник с проклятиями. Мой замысел был прост и прекрасен – подставить гада и сбежать.
Злость на калеку проснулась во мне не за один день, но сегодня утром она прорвалась наружу. Хромой, а теперь еще и косой снова посмел прийти свататься. Сразу, как уехал вампирюга-офицер, Вантей приковылял к нам домой с купчей на огромное старое имение на западе Приграничья. Земля и имущество там гораздо дороже, чем в нашей глуши, а «жених» готов был купчую подарить в обмен на родительское благословение молодых. Отец задумался, а я взбесилась.
Против воли родителей я пойти не смогу, культ главы рода чтут так же свято, как и культ Тьмы. А значит, нужно реализовывать планы на побег быстрее. Я даже вещи вчера собрала: всего понемногу в мешок пихнула, на первое время в Ардаме хватит.
Только хромой словно почуял, что невеста из рук ускользает: пришел этим утром к нам и матушке сундучок, позолотой отделанный, подарил, а внутри ткани разные дорогие. Знает, гад, что она шить и вышивать любительница. В общем, теперь свадьба наша не за горами…
Офицера новенького мне сама Бездна послала, он-то мне и выход подсказал, как время потянуть можно. Закопала учебник под деревцем во дворе хромого и ушла домой, ждать его задержания. Пока его в Ардам на допросы увезут, пока поймут, что не он проклятийник, я успею сбежать куда глаза глядят, только меня и видели.
И вот снова-здорово: стою на холоде, зуб на зуб не попадает, жду, пока Хор назад книгу выкопает, чтоб ей в Бездну провалиться… и тут:
– Здравствуй, Ривушка, – хромой ловко выскочил из тени собственного дома и устремил неведомо куда раскосые очи, – меня дожидаешься, красота моя?
– Конечно, тебя, – а у самой сердце больно так о пятки ударилось, аж с прежнего ритма сбилось, – чего ж еще мне здесь делать?
– Так, может, в дом зайдешь? – И ручки свои тощие ко мне протянул.
– Зачем в духоте сидеть? – спросила, а у самой аж лицо от холода свело: – Воздух вон какой свежий – прелесть. Надышаться не могу.
– Тогда, конечно, наслаждайся, душа моя, – ухмыльнулся мой косой кошмар, а я так и услышала, как он про себя фразу договаривает: «… пока можешь». Ну, погоди, мы еще повоюем!
– Пошли, Вантей, погуляем, что ли? – улыбнулась ему заискивающе. У меня же брат там, во дворе, копается, вот-вот сюда выйдет.
– Не хочу я гулять. – Он хитро прищурился, а мне аж тошно, настолько противен мне весь его вид. – Или здесь с тобой стоять буду, или ко мне идем. Поговорим о будущем совместном.
Не иначе, как знает, что я неспроста тут стою? Ах ты ж кабелюка! Да чтоб тебе…
– Всего вам темного, – позади меня раздался тихий вкрадчивый голос. – Гуляете, молодежь?
Офицер Ночной стражи! В черном плаще до земли, в капюшоне, накинутом на голову – стоит, наглец, ухмыляется. А я вдруг картинку на форзаце учебника вспомнила – точь-в-точь подбородок, губы и нос такие же там нарисованы были. Страх отчего-то прокрался под кожу и холодными быстрыми шажками по позвоночнику к самому затылку пробежался. То ли озноб у меня от холода начался, то ли место, откуда ноги растут, почуяло беду: и то и другое плохо.
– Гуляем, господин офицер. – Вантей заулыбался, показывая желтые кривоватые зубы. – Вот с невестой решили обсудить планы на будущее. – И на меня рукой показывает, подмигивает. При этом один его глаз смотрит вверх, второй – на нежданного гостя.
– О, так скоро в империи на одну семью больше станет? – Ночной страж выдал радостный оскал, продолжая прятать взгляд в тени капюшона. – Замечательно! Мои вам поздравления.
– Какие поздравления? – Меня чуть не перекосило вслед за «женихом» от свалившегося счастья. – Оставьте-ка эти домыслы себе. Я еще согласие свое не давала, отец обдумывает предложение этого… – кивнула на свой хромой кошмар, опомнилась и добавила: – Этого прекрасного господина.
«Прекрасный» господин поджал тонкие губы, недобро зыркнул куда-то в разные стороны и, развернувшись, направился прочь, громко комментируя свой уход:
– Пойду в огород схожу. Шум мне там послышался давеча, а вдруг нечисть какая-то пробралась? – Тут он резко остановился и оглянулся на нас: – А может, и вы со мной? Вместе не так боязно, заодно и проверим мою догадку, развеем страхи.
– Почему нет? – Офицер скинул с себя капюшон и глянул на меня, как мне показалось, с насмешкой. – Как раз поговорим о происшествиях, имевших место в вашем… – осмотрелся вокруг, разглядывая наше захолустье, подбирая нужное слово. – Здесь, в общем.
– Не надо никуда идти, – я схватила офицера за руку и потянула в свою сторону, – привиделось ему… – Эх, что ж теперь будет? Там же Хор! Придется брать огонь на себя: – Жениху моему… – и тяжелую артиллерию в ход пустила: – Любимому…
Вантей – не смотри, что хромой – мигом до нас добежал, руку мою свободную в свои лапки, дрожащие от счастья, сгреб и проблеял:
– Ну вот и произнесены заветные слова, желанная моя! – и сияет весь. А меня аж подташнивать начало от мысли, что действительно за него замуж выйти придется. Прикрыла я глаза на миг и тихо-тихо зашептала, едва губами шевеля:
– Услышь меня, Бездна, не часто я к тебе обращаюсь. Пусть такая же тварь бессовестная, как я, в пару мне достанется, лишь бы не насильно. – Тут я глаза распахнула, увидела «жениха» и договорила: – И не этот…
– Чего там шепчешь, голубушка моя? – Вантей забеспокоился как-то, засуетился. Даже руку мою выпустил и на шаг отступил.
Что это с ним?
– О счастье нашем с тобой молюсь, – соврала я, не моргнув глазом. И тут почувствовала, как рядом офицер дернулся. Оказывается, я продолжала второй рукой его за запястье держать. Отпустив, виновато улыбнулась и проговорила нарочито равнодушно: – Простите меня, господин хороший, волнуюсь сильно. Перед обрядом прямо в дрожь бросает. И вообще домой мне пора: отец с матушкой заждались. Сбежала я, никого не предупредив, – вот что чувства к Вантею со мной делают.
– Иди-иди, душа моя. – «Жених» замахал руками, словно ему и самому не терпелось меня спровадить.
Странное у него поведение – несколько минут назад к себе шантажом заманивал-зазывал, свадебку обсудить не терпелось, и вот уже на попятную идет. А впрочем, мне это только на руку.
– Прощайте, – радостно улыбнулась и ринулась в сторону дома, молясь о том, чтобы Хор успел воспользоваться возможностью и удрать.
– До завтра, душа моя, – донеслось от хромого.
– До свидания, – подал голос офицер, – прощаться все-таки не стоит.
Вот же настырюги.
До дома добежала мигом, словно за мной стая загрызней гналась. Не помня себя, облокотилась на стену у входа и прислонилась лбом к холодному камню, восстанавливая сбитое дыхание. В этот момент до меня и донеслись голоса.
Спорили двое: мой отец и дядька Шрай.
– Ты не отдашь ее за этого калеку, – услышала я и тут же подошла ближе к распахнутому настежь окну веранды, – он сделает из твоей дочери рабыню. Не о таком она мечтает! Ей не место в нашей деревне, Ардис!
– Не тебе решать, где ее место! – Отец редко злился, но сейчас я ясно услышала, как звенит от ярости его голос. – Рива моя! Нажил бы себе детей и распоряжался ими, как захочешь!
– Хочешь воткнуть нож мне поглубже? Убить меня словом? Я запомню это. Но сейчас речь не о моей жизни – на ней давно стоит крест – речь о Риве. Она – не вещь, – дядька не уступал брату в накале страстей, – и не обглоданная кость, которую можно бросить дворовой псине! Ты обязан услышать меня, иначе…
– Иначе что? – отец заговорил тише, но при этом я кожей ощущала исходящее от него бешенство. – Не смей угрожать мне, Шрай. Я знаю твой маленький секрет и с легкостью могу написать, куда следует.
– Тогда пиши сразу и про свою дочь, – дядька шипел от негодования, – раскрой глаза, идиот, она – наследница дара. Думаешь, Вантей действительно влюбился настолько, что имение за девку отдает?! Вижу, что понимать начинаешь. Так вот, не обрекай себя на участь Дидри и подобных ему.
– Что? – голос отца дрогнул и затих.
– То! – Шрай громко фыркнул: – Хорош папаша, даже не заметил, насколько странно ведет себя единственная дочь.
– Да она всю жизнь такая! Я всегда подозревал, что из нее выйдет что-то, подобное тебе! Но и подумать не мог…
– Мужчины, вы разве не слышите, ужинать пора. – На веранду вошла мама. – Что-то случилось? Ардис?
– Иди в столовую. – Отец ответил грубо, но тут же исправился: – Все хорошо, не бери в голову. Мне нужно поговорить с Ривианной, а потом мы спустимся за стол. Идем, Шрай. Теперь я знаю, чем вызвана твоя забота о моей дочери: боишься и сам под одну с ней метлу попасть.
Хлопнула дверь, затихли звуки шагов и голосов, а я никак не могла наладить сбившееся дыхание. Шрай в курсе, что это я прокляла Дидри, но откуда ему знать?! Хор проболтался? Быть не может… А теперь еще и отец все знает. Вообще он добрый и спокойный, только вот я лимит его терпения исчерпала через несколько минут после рождения: как только он узнал, что на свет появилась дочь. Папа любит жену, любит сыновей, любит брата и очень старается хорошо относиться ко мне. Ибо дочь он никогда не хотел, ведь толку от девки в Приграничье, по его мнению, нет. Меня не сбагрили замуж только из-за мамы: она мечтает воплотить во мне свои несбывшиеся мечты и выдать замуж по любви. И только Хор и дядька Шрай бескорыстны. Или нет? Что там отец сказал своему брату напоследок?..
Я ничего не поняла, а разобраться во всем этом стоило как можно быстрее. Куда же мне деваться? Как быть?! Сбежать? Но куда?
За калиткой послышались тихие, едва различимые шаги. Резко обернувшись, увидела темный силуэт с накинутым на голову капюшоном. Вот офицера-то мне для полного счастья и не хватало!
Глава 4
Что-то пошло не так
Я смотрел на девчонку пристально, изучающе. Вот она – та, чье слово способно убить человека или изменить его жизнь. Ее дар очень необычный, редкий… Главное – не напугать, чтобы не натворила больше, чем уже сделано.
Она стояла, ссутулившись, рядом с открытым окном. Явно подслушивала. Волосы ее были закручены в тугой узел на затылке, платок с головы съехал на узкие плечи. Старенькое пальтишко и сапоги явно не грели – девчонка подрагивала от холода. Если бы я был способен на жалость, то сейчас наверняка проникся бы открывшейся картиной и посочувствовал хрупкой незнакомке. Но в душе по-прежнему не было места нежностям и сожалениям, а девчонка вызывала лишь насмешливую улыбку на моих губах: очередная глупая недотепа, которую я отвезу в департамент и очень скоро позабуду.
– Вы чего здесь ошиваетесь? – Она обернулась неожиданно и тут же начала хамить. – У нас не принято бродить ночами по чужим дворам. Это вам не столица, здесь вас прибьют и не заметят.
А в глазах прямо желание, чтоб так и произошло. Хорошо, что я не восприимчив к магии слова, иначе уже через квартал сбылось бы ее новое проклятие, только уже со смертельным исходом. И этой языкастой бестии я собирался посочувствовать?..
– Кому-то не мешало бы промыть рот с мылом. – Я стал приближаться и с нескрываемым удовольствием заметил тень страха в ее потрясающих изумрудных глазах. Среди местных больше распространены карие и черные, а тут, поди ж ты, такая красота и у этой…
– Вам нужно мыло? Так я дам вам кусок, мойтесь на здоровье! – Наглая девчонка сделала шаг назад и вжалась спиной в стену дома. – Мой отец не обрадуется, обнаружив постороннего мужчину рядом с его единственной дочерью, – процедила «милая» девушка, задрав маленький носик повыше и облизывая пересохшие от волнения губки.
– Не переживай, я смогу объяснить ему причину своего появления здесь, – ухмыльнулся, смерил ее пренебрежительным взглядом и, выдержав эффектную паузу, добавил: – А ты? Ты сможешь, Рива?
Она зябко повела плечами и глубоко вздохнула, собираясь выдать очередную тираду, наврав мне с три короба, в чем я ничуть не сомневался. Но тут в сенях послышались громкие уверенные шаги, и девчонка, кинув перепуганный взгляд назад, схватила меня за рукав и потащила прочь. Сам не понял, зачем поддался ей, но спустя пару секунд, когда со скрипом открылась дверь в дом, мы стояли за углом и прислушивались к шумному пыхтению.
– Рива! – крик мужчины разнесся далеко по окрестным дворам. – Рива!!!
Через минуту дверь гулко захлопнулась. Девчонка рядом со мной тихо выдохнула и осела на землю. Такая мелкая по телосложению, со смазливым личиком и при этом с жутко скверным характером. Чуть коснись ее – вся в иголках, как дикий драх. Надо же было именно ей стать обладательницей дара…
– Вставай, – я подал ей руку, – теперь моя очередь вести тебя на прогулку, проклятийница.
Не удержался от шпильки. Как и ожидал, она вздрогнула и тут же вскочила на ноги, рассматривая меня по-новому – внимательно и задумчиво. Решает, знаю ли я ее тайну наверняка или голословно бросаюсь обвинениями, ткнув пальцем в Бездну? Наконец, что-то решив для себя, она ответила:
– Я прогуляюсь с вами, хоть и не понимаю, о чем вы говорите.
– И не боишься? – Поймал ее руку в свою и широко улыбнулся: – Вдруг я тот, кто покушается на девичество и красоту?
Она нахмурилась, безуспешно попыталась вырвать руку из моего захвата, а потом собрала волю в кулак и почти безразлично ответила:
– Насчет красоты я не спорю, а вот с девичеством вы опоздали. – И столько гордости в глазах. Считает, что придумала гениальный ответ. Глупая.
– Тем более, – погладил маленькую ладошку большим пальцем и приблизил свои губы к ее порозовевшему ушку, – красивые «не девицы» – это еще лучше.
– Да чтоб у вас в штанах все отсохло! – выпалила девчонка, отстраняясь, и тут же закрыла рот свободной рукой. – Ох, что теперь будет?! Нужно что-то делать! Вы не понимаете…
Она с суеверным страхом смотрела на мой «боевой клинок», спрятанный под плотными брюками, и даже попыталась его коснуться, но я не дался.
– Успокойся, – зашипел, отодвигая от себя не в меру болтливую особу. – Эй! Слышишь меня?! Рива, на меня не действуют твои проклятия!
– Почему это? – Она еще сомневалась в моих словах и продолжала опасливо посматривать вниз. – На всех действуют, а вам нипочем?
Я невольно тоже взглянул на свое достоинство и даже с ноги на ногу переступил. Нет, ничего не изменилось: он там, его аксессуары – тоже.
– Все хорошо, – оповестил девицу и снова схватил ее ладошку, – а теперь – гулять. Нам нужно поговорить, и это в твоих же интересах.
Она пошла следом, поглядывая на меня исподлобья и тоскливо вздыхая. Мы оба молчали. Не знаю, о чем думала маленькая пакость, но явно не о раскаянии: уж больно хитрое выражение я ловил на ее личике несколько раз, внезапно обернувшись.
– Дальше не пойду, – остановившись, выдала обвиняемая, выдернув свою ладошку из моего захвата. – Я вас не знаю, может, вы действительно бандит.
– И что мне помешает разделаться с тобой здесь и сейчас? – Я с интересом осмотрелся: кругом дома за высокими заборами, тишина, а слева тропинка, ведущая к одной из местных рек, Удиловке.
– Я закричу, и вам конец, – уверенно сообщила эта бестия. – И сейчас могу закричать. – Она злобно зыркнула своими зелеными глазищами: – Мне поверят, а вам нет. Здесь люди друг за друга горой!
– Ну, кричи, – я засмеялся ей в лицо, – хочу посмотреть, кому поверят: темному лорду, владеющему магической силой, или девчонке, что всех достала. Всех, даже собственного отца. – Не заметив особого испуга, добавил проникновенно: – Он ведь отдаст тебя Вантею. Завтра же под него подложит и ритуал организует, мол, дело молодое…
– Он не станет! – Она упрямо поджала губки, глаза заблестели. И снова не от слез отчаяния, а от гнева. Сильная девочка, смелая, только дурочка совсем.
– Станет, – уверенно кивнул. – Особенно когда я ему расскажу, кто полдеревни проклял. А здесь все друг за друга горой… Знаешь, какой позор твою семью ждет?
– Докажите сначала, что это я, – шепнула она, бледнея.
И я понял, что попал в точку: девчонка страшится кабалы брака, страшится отца и его решения. Она знает, никто из семьи не заступится. Теперь она действительно напугана! Но вместо торжества вдруг почувствовал легкий укол в области грудины. Словно кто-то иглой коснулся. Неприятно, больно и странно. Это еще что такое?
– Мне не нужно ничего доказывать, – раздраженно бросил, обдумывая свое физическое состояние, – мое дело – найти опасную преступницу, доставить ее в столицу и сдать на волю правосудия. Точка.
Снова кольнуло. Что за чертовщина? На этот раз ощутимей и неприятней.
– Я с вами никуда не поеду, – выдохнула она, отступив от меня на шаг и обхватив свои узкие плечики руками.
– Сбежишь? – Мой голос оставался ровным, безразличным и абсолютно не выдавал нарастающего внутри волнения. – Беги. Я обвиню твоего брата, вы ведь двойняшки? Отпечатки ауры очень похожи, он отсидит за тебя, как положено.
Она вздрогнула, словно от удара, а я получил новый укол. Глубже и больнее.
– Не трогайте Хора, он ни при чем. – Опустила голову, поводила ногой в стареньком сапожке по дороге, словно вычерчивая что-то, и наконец созналась: – Это все я. Я одна виновата, больше никто не знал.
– Подробнее. – Я приложил кулак к своей груди и сильно надавил им между ребер, стараясь убрать непроходящее чувство тяжести внутри.
– Я нашла учебник в доме, что отец купил недавно, – она по-прежнему не поднимала головы, – прочла там несколько проклятий, потом порезалась об страничку случайно. Книга нагрелась, – быстрый взгляд на меня и сразу в сторону, – а к вечеру случилось первое несчастье… – Снова смотрит на меня, теперь в упор: – Ни отец, ни мать – вообще никто не знает.
– Врешь, – уверенно возразил я, – ложь видна в твоих словах так же четко, как и румянец, заливающий щеки.
– Я виновата! – крикнула зло и тут же устало махнула рукой: – Только я. Никто из моей родни не посмел бы совершить подобное. Они – хорошие люди. – Отвела взгляд, глубоко вздохнула: – Делайте что хотите, только побыстрее.
– Не терпится в городской тюрьме оказаться? – осведомился, уже во всю разминая кулаком ноющую грудную клетку.
– Лучше в тюрьму, чем замуж за Вантея, – совсем тихо, на грани слышимости, проговорила девчонка и снова посмотрела на меня, теперь с равнодушным ожиданием.
В следующий миг я замер памятником самому себе, с громким свистом втягивая воздух. Меня словно кто-то ударил под дых, отчего резкая боль на миг заволокла сознание. Не помню, чтобы раньше подобное случалось.
– Вам плохо? – Рива сделала шаг навстречу и тут же уставилась в область паха. – Началось, да? – обреченно выдало ходячее недоразумение.
– Ничего там не началось, – поморщился, прикрывая одной рукой ТО САМОЕ, и посмотрел на нее как можно суровей: – У меня просто непереносимость бестолковых селянок, не следящих за языком!
Она нахмурилась и кивнула. Странно, даже спорить не стала и обзывать в ответ не решилась.
– Что ты задумала, Рива? – Раскаяние и осознание вины я отмел в сторону: таким, как она, это не свойственно. – Хотел отпустить тебя домой, а завтра забрать с собой, но теперь… Пойдем вместе.
– Куда? – По телу девчонки пробежала дрожь, но не от страха, а от холода. Еще не хватало ей заболеть.
– К вам в дом, – постановил я. Ну не на постоялый же двор ее тащить? Там меня точно не поймут. – Я поговорю с твоим отцом, переночуем у вас, а завтра уедем в столицу.
Сердце забарабанило как бешеное. Я и забыл, что оно у меня есть. Что за ерунда?!
– Мой отец, – она дрожала, уже не переставая, – он не поймет, не простит. Он не даст нам ночлег…
Я стащил с себя мантию с меховой подбивкой и накинул ей на плечи со словами:
– Мне он отказать не посмеет, Рива. Уж поверь, в империи есть люди гораздо страшнее твоего отца, и один из них перед тобой. – Тут я злобно хмыкнул, дабы придать своему образу побольше жути.
Вместо страха, как я рассчитывал, в ее глазах появился восторг. От мантии она отказываться тоже не стала: закуталась поплотнее и довольно заурчала, как кошка. Что это за ненормальная девушка?!
В тот же миг в моей груди разлилось тепло, а на губах появилась самая настоящая улыбка! Мимолетная, непрошеная, но реальная. Я уж и забыл, что так умею. Какая-то важная мысль скользнула в мозг, но тут же потерялась от вопроса девчонки:
– А сам учебник мы выкапывать будем?
– Его уже Вантей твой выкопал, – невольно глянул в сторону дома хромого. – Он его прикарманил, чтобы тебя шантажировать. – Посмотрел в перепуганные зеленые омуты и отчего-то добавил: – Но мы его накажем, если захочешь.
– Как? – радостно уточнила она. От девчонки волнами исходили чувства азарта и предвкушения. – Проклянем?
Снова здорово! Вот же… Прямо как я лет десять назад: наивная, смелая и всех ненавидит. Но у меня-то причины для ненависти были, а у нее… Хотя если бы ко мне сваталась косоглазая хромоногая уродина, предлагая нарожать мне пятерых страшилок, я, возможно, думал бы так же. С другой стороны, косым его сделала именно она, до этого он был калекой, но хоть смотрел прямо на собеседника.
– Нет, Рива. – Я хитро улыбнулся. Опять! – Есть более гуманный способ. Мы сделаем ему предложение, от которого он не сможет отказаться. Помнишь учебник? Так вот я – тот, кому поручили наложить на пособия для адептов защиту.
– Так я и знала. – Она радостно хлопнула в ладошки и заулыбалась, демонстрируя очаровательные ямочки на щечках. – Вы – тот тип с картинки! – Девчонка ловким движением схватила меня за подбородок и покрутила вправо-влево, прищурив озорные глаза: – Точно, он! И нос тот же, и мантия с капюшоном.
Быть не может.
– Ты видела изображение мужчины на первой странице? – уточнил я, с удовольствием ощущая ее пальчики на своем лице.
– Конечно, – кивнула и, к моему сожалению, отступила на шаг. – Простите. Просто я вас узнала и… Простите.
Эта забияка смутилась. Прямо на моих глазах очаровательное личико покрылось румянцем, губки слегка надулись, глаза растерянно бегали от предмета к предмету, лишь бы не смотреть на меня. Прелесть какая. Теперь я начинаю понимать Вантея… Хотя тот идиот, скорее всего, хочет заполучить малышку только из-за ее дара: он ведь чувствующий и уже понял, какое золото перед ним. Жена в Приграничье беспрекословно подчиняется мужу, не имея ни права голоса, ни собственной воли. Хромой стал бы намного сильнее с ней, но теперь он не получит желаемого. Я не допущу.
– Рива, полчаса назад ты собиралась проверить лично, не отсохло ли мое достоинство по твоему велению, и вот теперь что я вижу? Ты смущена от созерцания моего выразительного подбородка? – Я постарался разрядить обстановку, при этом внутри снова разлилось тепло, и сердце второй раз за последние десять лет забилось о ребра, намереваясь вырваться на волю.
– Кто вам сказал, что он выразительный? – буркнула девчонка, украдкой улыбаясь. – И вообще, что там насчет Вантея?
– Я расскажу тебе все позже. – Не удержался и понизил голос до трагического шепота: – темной-темной ночью в темной-темной комнате, в доме, расположенном в Приграничье Темной-претемной империи…
Она хихикнула, чего я и добивался. Теперь можно и серьезно договорить:
– Придешь ко мне через час после того, как все уснут, если хочешь посмотреть, что я задумал.
– Но я не смогу, – ее голос был тихим и вкрадчивым, скорее даже это был доверительный шепот, – если меня застанут у вас в комнате – быть беде. У нас…
– Знаю я традиции Приграничья, – кивнул, – но тебя не застанут. Хотя, если не веришь, можешь не приходить.
– Я приду, – ответила она, встревоженно поглядывая вперед. – Вот и мой дом. Мы вернулись. – И снова девчонка ссутулилась и поникла, как тогда, у окна.
– Рива, – я остановил ее, схватив за руку, – ты – не проклятийница. У тебя дар совсем иного рода. Да, тебя накажут в столице, но не посадят в тюрьму. Ты исправишь то, что натворила, а потом, скорее всего, отправишься учиться.
– Но…
– Не перебивай! – Что на меня нашло? Я и сам не знаю, но мне хотелось видеть эту девочку сильной и уверенной в себе, а не сломленной и подавленной. – Ты активировала свой дар, коснувшись сильной магии – моей магии. Твоя кровь и потоки моей силы, а также сильные эмоции – все это дало толчок к тому, что мы имеем сейчас. Ты – маг слова. И поверь, подобных тебе в империи не было уже очень давно, ведь раньше за вами охотились все кому ни лень. Но использовать подобную силу без необходимых знаний категорически запрещено, ведь даже простое слово может ранить или вовсе убить. Вспомни, ты желала кому-нибудь что-то хорошее? За последние два дня.
– Ну, – она на миг задумалась, – пожелала своей кошке найти, наконец, себе кавалера, а то она замучила – орет в доме.
– М-да, а что-то более существенное? Нет? – Я присвистнул: беда у нас с добротой. – Ну ладно, тогда вспоминай, как дела у кошки?
– Молчит второй день, – Рива удивленно моргнула, – правда ведь, не слышно ее. Может, сдохла где?
– Разве что от счастья, – хмыкнул я. – Ты пожелала, испытывая сильные эмоции, и кошка получила, чего хотела.
– Чего получила?
– Хорошо ей стало, в общем, – отмахнувшись, быстро потащил озадаченную малышку во двор. – Стучи, давай, в двери. Пора побеседовать с твоим родителем. Кстати, про дар никому ни слова – меньше народу знает, целее ты. Понятно?
– Понятно. – Она хихикнула: – А можно Вантея назад не расколдовывать?
– Ни в коем случае, – как можно более сурово произнес я, – он ведь страдает по твоей милости. Неужели совести в тебе совсем нет?
А про себя думаю: не станем мы ему косоглазие убирать, пусть так жену ищет. Себе под стать, как говорится.
– Есть-есть, – пробурчало недоразумение по имени Рива, – только глубоко очень, я уже о ней и забыть успела.
Хм, прямо как я о своем сердце…
Дверь распахнулась внезапно. На пороге стоял здоровенный бородатый мужик в длинной клетчатой рубахе и с топором в руке.
– А вот и вы, – как-то уж больно спокойно констатировал он, поглядывая на меня исподлобья, – нагулялись уже?
Я двинулся было к нему навстречу, но тут девчонка выскочила передо мной, загораживая собой от отца.
– Господин офицер просто проводил меня домой! – прокричала она, не оборачиваясь, но упираясь маленькой ладошкой в мою грудь и останавливая таким образом от дальнейших действий. – Я… хотела пройтись немного и вот… вот как-то…
– Как-то встретила ночью господина офицера, – подсказал мужик, перекладывая топор в другую руку. – Он – лорд, чтоб его, столичный франт, не смог пройти мимо. Так ведь?
– Д-да. – Рива кивнула, а я закатил глаза: ну нельзя до такой степени отвратительно врать! Нужно будет ее научить…
– Так, может, господин и до комнаты тебя проводит? – Мужик отстранился и пригласительно махнул топором в дом: – Проводите, а?
– Отчего бы не проводить? – улыбнувшись, в который раз перехватил холодную ладошку моей спутницы и буквально потащил ее вперед. – Мы как раз замерзли немного.
– А я вас сейчас согрею, – пообещал мужик и подарил нам жуткий оскал. Многообещающий…
* * *
Спустя два очень долгих часа, проведенных в доме семьи Виари, я сидел на кровати в предоставленной мне комнатушке и пытался понять, как мог не почувствовать тот момент, когда что-то пошло не так?
Глава 5
О родовых артефактах и необдуманных словах
Мама часто говорила мне в детстве, что, если я буду послушной девочкой, отец вскоре проникнется и полюбит меня даже больше братьев. Не помню, когда именно я перестала ей верить, но это было до того, как я научилась выговаривать сложные предложения. Совсем еще крохой я решила, что сделаю все по-своему: привлеку его внимание великими достижениями, заткну братьев за пояс своей юбки.
Не вышло.
За что бы я ни бралась – все получалось наоборот. Дядька Шрай даже второе имя мне дал: Рива – сто монет убытка. Только Хор – мой брат-близнец – всегда подбадривал и говорил, что дальше будет лучше.
И вот я прокляла половину знакомых, а отец узнал об этом. И пусть красавчик офицер называет меня одаренной какой-то там магией, уж я-то знаю, семья не поймет и поставит на мне крест.
Слушая, как отец и Ночной страж ругаются в столовой, я сидела на полу, прислонившись к двери лбом, и ждала вердикта. Кричал в основном папа. Он высказывал претензии по поводу своевольного обращения с его единственной дочерью. Оно и понятно: если кто узнает, что мы вдвоем ночью гуляли, то моей репутации конец. А если конец репутации, то Вантею им меня не продать. А мама уже раскроила одну из дорогих подаренных тканей…
Голоса офицера поначалу я вообще не слышала и даже собиралась бежать к нему на выручку, когда он вдруг громко захохотал и обозвал моего отца идиотом. Помогать самоубийце, дразнящего разъяренного мужчину с топором в руках? Ну уж нет, теперь пусть сам выпутывается!
Поднявшись с холодного пола, я машинально поправила красивую безделушку, подаренную мне офицером. Тонкий, но при этом тяжелый браслет в виде змейки с непонятной гравировкой у нее на пузике излучал приятное тепло.
Сначала я даже не поняла, откуда на мне взялась эта штука, но выкидывать такую красоту стало жаль. Позже, стоя под окном и подслушивая разговор отца и Шрая, смекнула: только Ночной страж мог незаметно надеть ее на меня. Видимо, у этих городских такие правила: понравилась девушка – так подари подарок. Пока я ругалась со скупердяем «женихом», офицер и надел на меня украшение. Нужно будет его поблагодарить, если жив останется.
За поворотом, на пороге гостевой комнаты, меня ждала матушка. Глаза ее горели от любопытства, щеки полыхали от фантазий, что она себе наверняка про меня напридумывала.
– Ну, – она быстро выглянула на дверь в столовую и тут же втащила меня в гостевую, – что у вас было? Домогался? Говори как есть, я на твоей стороне, дочка.
Ага, до первых папиных молний из глаз…
– Ничего не было, – пожав плечами, я присела на краешек стула, – я гуляла, обдумывала предстоящую свадьбу с Вантеем и тут наткнулась на господина офицера. Он вызвался проводить меня домой, по дороге мы все больше молчали. – На секунду задумавшись, спросила: – А где наша кошка? Что-то ее не слышно совсем.
– Ай, – мама махнула рукой куда-то в сторону сеней, – отсыпается. Пришел тут какой-то дикий кот из лесу, так они всю ночь у нас с отцом под окнами… Впрочем, не важно. Котята у нее будут скоро, вот и отсыпается наперед.
Мы обе помолчали.
– Так я постелила господину офицеру здесь, – мама указала подбородком на кровать в углу комнаты, – как он велел. Только не знаю, разрешит ли ему Ардис остаться у нас.
– Угу, – кивнув, поднялась и направилась к выходу, – я пойду умоюсь и переоденусь ко сну. Поздно уже.
– Иди, конечно, – мама кивнула, – темных снов тебе, доченька.
– И тебе того же, – буркнула, уже поднимаясь к себе.
Сердце мое билось часто и со сбоями, руки заметно подрагивали – сказывались тяготы прошедшего дня. К тому же в душе поселилась необъяснимая тревога, чего со мной давно уже не случалось.
Постучав в комнату брата, ответа не дождалась и вошла сама, без спросу. Хор спал, гулко похрапывая. Вот и хорошо, теперь и я должна успокоиться.
Но не тут-то было: грудь буквально болела от душевных терзаний. По всему выходило, что тревожусь я за кого-то другого. Перебрав в голове всех родных и близких, не обнаружила тех, за кого стоило бы так переживать, – все живы-здоровы и вне опасности. Все, кроме господина офицера… Ох, неужели я из-за него мучаюсь?
Умывшись и переодевшись в домашнее платье, вновь прислушалась к себе и поняла, что тревога никуда не делась. Сон не шел, руки в отчаянии теребили подаренный им браслет, а в голове прорисовывались картинки страшной расправы отца над невинным молодым человеком.
Вскочив с постели и накинув на себя длинный пуховый платок, я взяла свечку и крадучись двинулась в гостевую комнату. А что? Он и сам меня звал, Вантею мстить.
Пошкрябав в дверь, толкнула ее и заглянула внутрь. Ночной страж лежал на кровати у окна, закинув руки за голову. Смуглое лицо с прикрытыми глазами освещала полная луна, и можно было решить, что офицер спит, но веки его подрагивали, а на губах блуждала лукавая улыбка. Ждет меня, что ли?
– Или туда, или сюда, – донесся тихий шепот, – сквозит.
Я вошла.
Помявшись у порога, прикрыла за собой дверь и снова оглянулась на офицера. Он смотрел прямо на меня, не мигая, словно завораживая.
– Чего? – спросила, поправляя выбившиеся из прически волосы. Обычно я собираю их в тугой узел, а на ночь переплетаю в легкую косу. Также поступила и сегодня.
– Не думал, что ты все-таки придешь. – Он быстрым движением поднялся, не издав ни единого звука. – Так хочется Вантея наказать?
– Да, – только и смогла пролепетать.
Он стоял совсем рядом: высокий, сильный, подавляющий своей мощью. Теперь я ощущала его присутствие особенно остро, и виной тому были две причины: то, что прокралась к нему ночью, хотя это строго запрещено, и то, что из всей одежды на нем теперь оставались лишь штаны. Хорошо хоть их снять не додумался.
– Рива, – он отступил к кровати и сделал приглашающий жест рукой, – присядь. Сейчас сделаем послание для твоего жениха – и спать.
– Спать? – Да что со мной такое? Слова сказать не могу, язык заплетается, губы сохнут… Может, лихорадку схватила?
– Поздно уже, малышка. – Темный страж улыбнулся, а меня бросило в жар. – Нужно отдохнуть перед дорогой.
Дорога… Конечно, он ведь увезет меня завтра, как я и мечтала. Но почему теперь так страшно?
Он снова повторил приглашение. Присев на кровать, подняла на него взгляд, ожидая продолжения. Офицер молчал, кажется, вечность, а потом тихо произнес:
– Ивар.
– Что?
– Я назвал тебе свое имя, Рива. – Ночной страж присел прямо передо мной на корточки и взял мои холодные ладошки в свои большие руки: – Нам будет гораздо удобнее общаться, если ты станешь обращаться ко мне по имени, понимаешь?
Нет. Вообще ничего не поняла, но в жизни в этом не признаюсь.
– Да.
– Прекрасно, – улыбнулся.
Почему у меня так бешено бьется сердце? Это предчувствие беды или счастья?
– У меня есть несколько вариантов наказания, – продолжил офицер, глядя прямо мне в глаза и при этом поглаживая мои ладони, – ты ведь помнишь, что учебник остался у хромого? Так вот, он притащил его к себе в дом. Я точно знаю, потому что лично накладывал охранные печати в виде своего автопортрета на каждое пособие.
– Вот гад! – Я даже ногой притопнула от негодования. – Шантажист косо…
– Именно так. – Ночной страж приложил к моим губам свой указательный палец, да там его и оставил, тихо приговаривая: – Ты только не кричи, а то весь дом раньше времени перебудишь.
А я и не думала кричать, я собралась… помереть. От счастья. Он так близко – стоит мне немного пригнуться, и два наших дыхания сольются в одно.
– Вот и умница. – Палец очень медленно сполз с моих губ, скользнул по подбородку и… скрылся из поля зрения. А у меня с грудью что-то странное случилось: она словно приподнялась и напряглась, хотя в комнате не было холодно. Точно – меня лихорадить вот-вот начнет.
– Итак, что ты хочешь, чтобы я сделал с Вантеем при попытке открыть учебник? – услышала вопрос офицера.
– А что можно? – уточнила, вытащив свои руки из его захвата и натягивая платок, стараясь прикрыть бесстыжую грудь.
Офицер переложил ладони мне на колени и, продолжая смотреть в глаза, ответил:
– Все, что пожелаешь, малышка. – Его голос околдовывал: хрипловатый и мягкий, обволакивающий. Руки у него сильные и горячие – даже сквозь ткань домашнего платья я ощущала их жар. По моей коже бежали мурашки, а внизу живота появилась приятная тяжесть. Никогда раньше не испытывала подобного… Если это болезнь – пусть она не проходит.
– Рива, – он мягко улыбнулся, – я жду.
Что? Ах, Вантей… Хромой неряшливый мужичонка, вздумавший купить меня, чтобы пользоваться не только телом, но и даром…
– Пусть он станет заикой, – говорю, злорадно хихикая.
– Всего-то? – Офицер явно разочарован. – Он заслуживает гораздо более жесткого наказания.
– А по мне, и этого достаточно, – махнула рукой, а офицер тут же поймал ее, с интересом разглядывая подаренное им украшение.
– Что это на тебе? Откуда? – спросил очень тихо.
– Браслет, – пожала плечами как можно более равнодушно, – вы ведь сами мне его подарили. Там, у Вантеева дома.
Он замолчал, продолжая смотреть на желтую змейку с почерневшими глазками. Странно, мне казалось, что изначально глазки-камешки были красными…
– Ты что-то шептала тогда, – наконец произнес офицер и поднял на меня взгляд черных, как самая темная ночь, глаз.
Я задумалась, а затем, побледнев, еле выговорила:
– Ох… Я попросила, чтобы Бездна нашла мне другого мужчину, подходящего… Лишь бы не хромой. Я… я ведь не знала, что…
– Слова, Рива, повтори точь-в-точь, постарайся, – добавил он бесцветно, глубоко задумавшись о чем-то своем и массируя свою широкую грудь кулаком.
– Пусть такая же тварь бессовестная, как я, в пару мне достанется, лишь бы не насильно и лишь бы не Вантей.
Тишина.
Неужели я очередным неосторожным словом… приворожила к себе офицера Ночной стражи?! Вот же ж…
И тут он откинул голову назад и захохотал. Громко, душевно так…
– Тише ты, – шикнула я на мужчину, обхватывая его лицо руками, – ты что, ненормальный, Ивар? Сам же говорил…
Он вдруг замер, выпрямился и сжал мои плечи руками, требуя:
– Повтори!
– Ты ненормальный, – прошепала, непонимающе рассматривая его темнеющие глаза и черные вены, выступающие на висках.
– Не это, – его щеки теперь также покрывала тонкая вязь черных вен, – имя!
– Рива. – Мой язык еле ворочался от страха.
– Мое! – взревел он, как разбуженный после спячки медведь.
– Ивар, – повторила, пытаясь хоть немного ослабить его хватку, – ты разбудил весь дом. Знаешь, что теперь будет?
Но он не слышал меня, не слышал, как открывается дверь, не оглянулся, когда ввалившийся в комнату отец принялся ругаться скверными словами. И лишь спустя минуту, за которую я успела просмотреть свою жизнь до одиннадцати лет, выдал:
– Я нашел тебя, Рива. Девочка моя…
В дверях толклись обалдевшие от нашей наглости родственники, у отца в руках появился вчерашний топор, у матушки – шило… Они осуждающе смотрели на меня и офицера Ночной стражи и ждали объяснений, а я была в силах только моргать и открывать рот, словно рыбка, выброшенная на берег.
И вот когда я уже представила, как лежу в красивом гробу, без вины осужденная и убиенная собственными родителями, Ивар все-таки заметил, что мы не одни.
– Темной ночи, – кивнул он отцу, – топорик не пригодится, господин Ардис. – Хитрый взгляд на меня – и продолжение: – Не сегодня. Или вы всех женихов убить пытаетесь?
К моему удивлению, мама с папой переглянулись и задвинули колюще-рубительные предметы за спины, после чего мама на всякий случай сообщила:
– Невеста обмену и возврату не подлежит!
– Что бы она там ни натворила, – дополнил отец, кося на меня одним глазом не хуже Вантея.
И это родители? Сбагривают дочь первому встречному-поперечному, даже не узнав его толком.
– Согласен, – услышала я голос Ивара, – тем более что возврат априори невозможен. – Он взял меня за руку и покрутил на руке тяжелую змейку-браслет: – Артефакт рода Ривье, призванный одной болтливой одаренной, уже признал в вашей дочери мою пару. А я все гадал, куда он делся и что со мной происходит.
Артефакт рода? Самый настоящий?! Ой, что-то я не готова к таким подаркам…
Вместо эпилога
– Ри-и-и-ва, ну пож-ж-алуйс-с-та, че-че-го тебе с-с-тоит, – конючил рядом со мной Вантей.
– Я вообще не понимаю, о чем ты толкуешь, – ухмыльнувшись, кивнула на появившегося из дома жениха: – Вон Ивару говори. Он, может, поймет.
– Вы ко мне? – спокойно поинтересовался Ночной страж, сжимая в руке мою дорожную сумку, а второй обнимая меня за талию. – Если что-то срочное, готов вас выслушать. Только побыстрее – мы с малышкой уезжаем в столицу.
– Дык-дык-дык…
– Да, на лошадях, в карете, – очень серьезно ответил офицер и, повернувшись ко мне, пояснил: – Интересуется мужчина, как мы добираться будем.
– А ему-то что? – спросила, пряча улыбку.
– Я бу… бу-бу-ду ж-ж-жал…
– Видимо, передачку в столицу хотели передать? – попытался помочь хромому офицер. – Краденый учебник в Академию Проклятий вернуть?
Вантей побледнел, нервно переступил с ноги на ногу, затем достал из-за пазухи рваную, грязную серую книжечку и сунул мне в руки, с ненавистью приговаривая:
– Су-су-сук…
– Не стоит, – отмахнулся великодушный Ивар, – я и сам донесу. – И уже мне пояснил: – Сумку предлагает помочь отнести.
Легкое движение его руки, и я сжала новенькое пособие по проклятиям, словно и не оно в сырой земле на задворках закопано было.
Глядя, как Вантей, смачно сплюнув нам под ноги, поковылял прочь, к дому, я не выдержала-таки и сказала с чувством:
– Эй, ты! – Он обернулся. – Не заика ты больше и не косой, но если бабу хоть одну обидишь, то с мужской силой можешь попрощаться!
И вроде доброе дело сделала, но почему-то хромой посерел лицом, а по шее у него красные пятна пошли.
– Лучше бы ты его косым оставила, – глубокомысленно заметил мой офицер, кивая в направлении нанятой кареты. – Поехали, малышка, нас уже заждались в Ардаме. Хоть ты и сняла со всех проклятия заочно, с обиженными людьми нужно пообщаться, чтобы языки не распускали понапрасну. Да и в академию набор заканчивается, хотелось бы успеть в этом году.
Ох, что ж я так нервничаю, покидая родные места? Эй, Бездна, слышишь меня? Помоги мне там, что ли… пожалуйста.
Назад: Маргарита Гришаева Мотивация
Дальше: Наталья Ручей Вкус моего проклятия

Эн
м-да, такое себе. Банальщина
Евгений
Перезвоните мне пожалуйста по номеру. 8 (967) 552-61-92 Евгений.