Глава LXXXIX. СТРАШНЫЙ ПРИШЕЛЕЦ
Но одиночество Лофтуса Вогана скоро было нарушено.
Еще не смолк стук подков, как через дверь на пол легла тень человека. Больной, лежавший на бамбуковом ложе, непрерывно стонал от ужасных болей, но он заметил, что в хижине вдруг потемнело, как будто кто-то заслонил вход. Казалось бы, в эту минуту больного должно было обрадовать появление любого человека — да, человека, но не призрака… Дверь хижины выходила на запад, и перед ней не было деревьев. Ничто не преграждало доступа лучам заходящего солнца, бросавшим красноватый отблеск на глиняный пол, — ничто, кроме зловещей фигуры, в которой Лофтус Воган узнал того, кого считал давно умершим, — Чакру, жреца Оби.
От ужаса больной не мог произнести ни звука. Чакра вошел в лачугу. Мысли Вогана мешались, зрение мутилось, но он понимал, что перед ним не плод его пустой фантазии, не призрак, а нечто более опасное: существо из плоти и крови, живой Чакра.
С губ Лофтуса Вогана сорвался исступленный крик. Он попытался подняться, но угрожающий жест старого колдуна приковал его к месту. В бессильном отчаянии Лофтус Воган снова повалился навзничь.
— Ха-ха! — рассмеялся Чакра, становясь между умирающим и дверью. — И не старайся — все равно тебе крышка! Даже если б ты и выбрался отсюда, сотни шагов не пройдешь — свалишься, как новорожденный телок. Лучше и не пробуй, старый дурак!
Умирающий снова вскрикнул.
— Ха-ха-ха! — смеялся Чакра, оскалив свои акульи зубы. — Кричи, кричи, надрывайся! Кричи, пока не треснет глотка. Яд тебя все равно скоро доконает. Он в тебе — слышишь? Еще солнце не зайдет, а ты уже присоединишься к двум приятелям-судьям. Ха-ха-ха! Там-то уж тебе не быть важным господином! И знай: тех двоих, что тебя обогнали, — их тоже послал туда Чакра. Вот и твой черед пришел. Тебя, судья Воган, я под конец приберег — ведь ты из них самый главный!
— Пощади, пощади! — молил умирающий, но ответом ему был все тот же злорадный хохот.
— Пощады просишь? А ты пощадил меня, когда приковал цепями к дереву?.. Нет? Теперь Чакра мстит, и ты умрешь!
— Послушай, Чакра! — Судья приподнялся и с мольбой протянул руки к горбуну: — Спаси меня, не дай мне умереть… Я дам тебе все, что только пожелаешь… Я обещаю тебе свободу, деньги…
— Ха-ха-ха! — злорадно перебил его Чакра. — Свободу, ты говоришь? Ты мне ее уже дал. А деньги для Чакры — что скорлупа кокосового ореха. За свои любовные зелья да за смертельные яды он получит все, что душе угодно. А то, что нужно Чакре, он возьмет сам.
— Что же это? — машинально спросил умирающий, не спуская полного ужаса взгляда с лица горбуна.
— Лили Квашеба — вот что нужно Чакре! — торжествующе крикнул колдун. — Да, Лили Квашеба! — повторил он, чтобы получше насладиться впечатлением, которое произвели его слова. — Что ж, так будет по справедливости, судья, — продолжал он издеваться. — Ты женился на матери, хоть она и любила не тебя, а марона — ты это знаешь. Теперь ты умрешь, и Чакра заберет ее дочь!.. Эге! — сказал он другим тоном, наклоняясь над судьей. — Да он, никак, уже умер!
Лофтус Воган был действительно мертв. Услышав имя дочери и чудовищную угрозу колдуна, он испустил душераздирающий крик, откинулся на спину и машинально закрыл себе лицо плащом, словно отгораживаясь от невыносимого зрелища. Пока жрец Оби старался насмешками усугубить муки своей жертвы, яд довершил свое дело.
Чакра сдернул плащ с лица судьи и несколько мгновений вглядывался в черты ненавистного врага, теперь неподвижные и застывшие. Затем, как будто вдруг устрашившись присутствия смерти, колдун опустил плащ и крадучись выбрался из хижины.
