Глава XXVI. НЕСОСТОЯВШАЯСЯ СХВАТКА

Зрителю, сидевшему наверху, начинало казаться, что он грезит. За какие-нибудь двадцать минут он оказался очевидцем стольких необычайных происшествий! У себя на родине ему не довелось бы увидеть подобное и за долгие годы. Но драма, очевидно, не приблизилась к развязке. Судя по жестам беглеца и его спасителя, в ней предстоял по меньшей мере еще один акт.

Молодой англичанин резонно рассудил, что ему лучше оставаться зрителем, чем стать участником происходящей внизу вест-индской драмы. Не его дело, если какой-то меднокожий охотник убил дикого кабана, захватил беглого раба, а затем вместе с ним стал обороняться от нападения свирепых псов. Единственное, что касалось лично его, Герберта, — это бесцеремонное обращение с принадлежащим ему ружьем. Но, что говорить, он и сам охотно одолжил бы его им.

Нет, Герберт не собирался вмешиваться. Он предпочел пока оставаться на своем наблюдательном посту.

И тут появилось еще трое новых действующих лиц. Первым шел рослый чернобородый человек, в красном плюшевом жилете и высоких сапогах из конской кожи. Его спутники, худощавые и гибкие, были в клетчатых рубашках, холщовых штанах, в широкополых шляпах из пальмового листа, бросавших тень на физиономии с резкими чертами, выдававшими в них испанцев. Чернобородый нес ружье, сбоку у него русело два пистолета. Двое других, по-видимому, не имели при себе никакого огнестрельного оружия, но на бедре у каждого висели ножны, а в руке сверкал мачете — точно такой же, каким только что так искусно орудовал молодой охотник.

Завидев его, вновь прибывшие остановились, и во взглядах их можно было прочесть удивление, тут же сменившееся злобой и возмущением, едва они заметили бездыханные трупы своих ищеек. Чернобородый — очевидно, начальник — первым нарушил молчание.

— Что все это значит? — гаркнул он, побагровев от бешенства. — Кто ты такой, что осмеливаешься вмешиваться в наши дела?

— Карамба! Он убил наших собак! — завопил один из испанцев.

— Дьявол! Ты заплатишь за это своей жизнью! — присоединился к нему второй, угрожающе поднимая мачете.

— Ну, и что из того, что я прикончил ваших псов? — ответил охотник с полным хладнокровием, вызвавшим восхищение у зрителя наверху. — Мне что ж, надо было дать им прикончить себя?

— Они бы тебя не тронули, — возразил один из испанцев. — Карамба! Они гнались вот за ним. Зачем ты вмешался? Чего ради ты вздумал брать его под защиту? Тебя это вовсе не касается.

— Тут ты ошибаешься, приятель, — сказал охотник, насмешливо улыбаясь. — Как же мне было не защищать его? Ведь это в моих интересах. Он — мой пленник, моя добыча.

— Твоя добыча? Это почему же?

— Ну разумеется, моя! Как же я мог допустить, чтобы его загрызли собаки? За мертвого я получил бы всего два фунта, а за живого — вдвое, да еще за доставку. Хотя, судя по буквам «Д. Д.», за доставку заплатят немного. Ну, какие еще у вас ко мне претензии, уважаемые джентльмены?

— Что это мы слушаем тут всякий вздор? — рявкнул чернобородый. — Мне на тебя наплевать — я уже догадываюсь, кто ты такой. Но, повторяю, лучше не вмешивайся в наши дела! Я — управляющий Джесюрона, а это его беглый раб. Он захвачен на земле его господина. Значит, ты не имеешь права считать его своим пленником и должен вернуть его нам.

— Да, черт возьми! — выкрикнули испанцы оба разом, и все трое двинулись к беглецу.

— Попробуйте! — воскликнул охотник насмешливо и сделал знак беглецу приготовиться к защите. — Ну что же вы, нападайте! Но первого, кто поднимет на него руку, я уложу на месте. Вас трое, а нас двое, и один при этом еле живой от вашей бесчеловечной жестокости.

— Трое против двух? Нет, это нечестно! — воскликнул Герберт, спрыгивая с дерева и присоединяясь к меньшинству. — Вот теперь нас поровну.

Он вытащил пистолет и взвел курок — очевидно, с твердым намерением пустить оружие в ход, как только того потребуют обстоятельства.

— Кто вы такой, сэр? — надменно спросил управляющий. — Кто вы такой, что нарушаете ямайские законы?

— Если я нарушил закон, то, конечно, должен буду отвечать перед судом. Но пока мне еще неизвестно, в чем состоит мое преступление, и, во всяком случае, не вы будете моими судьями.

— Вы помогаете укрывать беглого раба…

— Неправда, — прервал охотник. — Я уже поймал раба. Я уверен, что молодой джентльмен, которого я, как и вы, вижу впервые, не собирается способствовать побегу моего пленника.

— Чепуха! — заорал управляющий. — Все, что ты мелешь, — чепуха! Ты не имел права захватывать этого раба и мешать нам. Наши собаки выследили его, мы бы захватили его и без твоего участия. Это наша добыча. Я требую, чтобы ты его немедленно нам выдал!

— Как бы не так! — насмешливо отозвался охотник.

— Я требую именем Джекоба Джесюрона! Я его управляющий!

— Да будь ты хоть сам Джекоб Джесюрон — что из того? — снова ответил охотник совершенно невозмутимо и без всякой бравады.

— Значит, ты отказываешься выдать его?

— Отказываюсь, — последовал решительный ответ.

— Ну ладно, ты раскаешься в этом… И вы, сэр, также. — Управляющий бросил свирепый взгляд на Герберта. — Вы ответите перед судьей. Нечего сказать, отличное поведение для белого на Ямайке! Если появятся еще такие, как вы, то как, спрашивается, будем мы управляться с черномазыми? Но погодите, мы с вами еще встретимся!

— Не имею особого желания, — насмешливо улыбнулся Герберт. — Честное слово, мне еще не доводилось видеть более отталкивающей физиономии. Любоваться ею вторично не доставит мне ни малейшего удовольствия.

— Ах, вот вы как! — закричал управляющий. — Вы пожалеете еще, подождите! Месяца не пройдет, как вы поплатитесь за это оскорбление, будь я проклят!

И негодяй в бешенстве пошел прочь. Оба испанца последовали за ним.

— А мои собаки? — завопил вдруг один из них. — Ты заплатишь мне за них по двести песо за каждую, ни одним песо меньше!

— И гроша не дам ни за ту, ни за другую! — засмеялся охотник. — Разве я не доказал, что обе они никуда не годятся? Хвастаете своими ищейками, а взгляните-ка на них!.. Идите-ка, мои красавчики, восвояси, охотьтесь за беглыми у себя на родине, если угодно. А здесь предоставьте это тем, кто половчее вас, — нам, маронам!

Герберт заметил, что при этих словах охотник выпрямился и, гордо вскинув голову, с презрением взглянул на приунывших касадоров.

— Черт бы тебя побрал! — прошипели они и поплелись вслед за чернобородым.