VII
Пол ворочался с боку на бок. Кондиционер жужжал слишком громко, искусственно высушенный воздух неприятно холодил кожу. В темноте светились красным цифры на табло электронных часов – 2:45.
Одна мысль не давала ему покоя: Пол думал о кошках из деревни Да Луна. Безумных кошках, умерших странной смертью. В годы журналистской юности Полу довелось как-то писать статью для одного американского журнала, где речь шла о кошках, погибших столь же ужасным образом. Пол уже не помнил ни названия журнала, ни где именно происходили описанные им события. Но вид бросающейся на стену кошки снова и снова всплывал в его памяти. Пол встал, нащупал рубашку и брюки на стуле, оделся в ванной и вышел в коридор. Там оказалось на удивление оживленно. Три дамы на ресепшене занимались прибывшими постояльцами. Группа бизнесменов обсуждала, в какую сауну стоит пойти. Две молодые женщины в мини-юбках кого-то ждали на диване. При виде Пола обе заметно оживились.
Подоспевший портье выразил сожаление, что бизнес-центр уже закрыт и откроется только в семь утра. Если Пол хочет массаж, то это круглосуточная услуга. Компьютер? Он есть в каждом номере, для этого бизнес-центр не нужен. Но Пол не хотел будить Кристину. После коротких переговоров его за пятьдесят юаней допустили в кабинет дежурного менеджера. Пол сел за включенный компьютер и принялся пробовать разные слова в поисковике: «Уход за кошками», «Болезни кошек», «Кошачье бешенство»… В китайском Интернете не удалось обнаружить ничего интересного, кроме разве «лучших блюд из кошачьего мяса» из провинции Гуандун. Зато «Гугл» сразу выдал множество ссылок. Поначалу Пол даже растерялся, однако чем дольше искал, тем лучше ориентировался в этом море информации и тем больше убеждался в том, что сумеет отыскать здесь ответ на главный вопрос: что за какие-нибудь несколько дней превратило здоровую пятидесятилетнюю женщину в жалкого беспомощного инвалида? Он немилосердно стучал по клавишам, нетерпеливо ерзал на стуле, пока страница открывалась, и быстро закрывал ее снова.
Пол знал, что ему нужно. Если бы он только вспомнил название города, где все это произошло… Он ведь даже не бывал там, обо всем расспросил по телефону. Потом составил статью, пользуясь архивными материалами, и тут же о ней забыл.
После двух часов безуспешных поисков Пол почти отчаялся. Что, если врачи правы и все это действительно чушь? У женщины инсульт. Она безнадежна. Даже если он и отыщет то, что нужно, какое отношение имеют бросающиеся на стены кошки к слепой, немой, парализованной Минь Фан?
Он вернулся в номер. Кристина спала на его половине кровати, свернувшись калачиком, как ребенок. Пол устал и в то же время чувствовал в теле какое-то странное возбуждение, так что о сне нечего было и думать. Он встал у окна и чуть отодвинул штору. Улицы были безлюдны. Шел дождь, и разноцветные неоновые огни играли в лужах на асфальте и на крышах. Тяжелые капли стучали в стекла, стекали прозрачными потоками. До восхода оставалось не больше часа.
Пол подумал о Да Луне. Брат Кристины сразу ему понравился. Пола тронула и его беспомощность, и смущенная улыбка, с которой он глядел на сестру, и пышное китайское приветствие, и то, как он запинался в начале каждой фразы. Каждое его движение было исполнено какой-то детской робости, которую Большой Дракон даже не пытался скрыть.
Пол вспомнил больную женщину на кровати в углу, ее громкое хриплое дыхание, безучастный взгляд в потолок, напряженное, безжизненное тело. В его доме на острове Ламма в прихожей стояли детские резиновые сапоги, а в гардеробе висела такая же маленькая курточка. Там же, на дверной раме в коридоре, сохранились ростовые метки Джастина. Такова власть воспоминаний. Они способны вызвать физическую боль, которая волнами распространяется по всему телу. Когда Пол страдал от нее в последний раз? Несколько недель назад, может, месяцев. Мимолетная мысль, один-единственный взгляд на детскую игрушку, ребенка или больного – и боль накатывала мощными толчками, без предупреждения. И это правильно. Непрекращающаяся боль утраты – такова цена жизни.
У Да Луна темно-карие, глубоко запавшие глаза. Когда Пол переводил, их взгляды часто встречались. Оба внимательно изучали друг друга.
Как поведет себя этот человек, когда узнает, что сестра не станет ему помогать? Проклянет ли тот момент, когда решил написать ей письмо? Должно быть, после сорока лет разлуки это далось ему нелегко. Почему же они с матерью так и не попытались отыскать друг друга? Что их удерживало? Объяснения Да Луна и его сестры звучали одинаково неубедительно. Нет, семей без тайн не бывает.
Любящее сердце никогда не сдается, оно не принимает смерти. Пол понимал Кристину, для которой эти слова звучали как пустой претенциозный лозунг, но он-то воспринимал их иначе. Правда безыскусна, именно поэтому порой ее бывает так трудно выговорить. Тому, кто когда-либо сидел у постели умирающего близкого человека, это известно не понаслышке.
Тут Пола снова охватила тоска по Кристине. Он быстро разделся, прижался к ней в постели, осторожно положил ей руку на грудь и через несколько минут забылся сном.
* * *
Встретившая их на деревенской площади Инь-Инь выглядела удрученной. Не поднимая глаз, девушка произнесла короткое приветствие и проводила гостей к дому отца.
Здесь царило такое же подавленное настроение. Да Лун говорил еще тише, чем вчера. Его маленькие глаза запали еще сильнее, морщины на щеках стали глубже. Как видно, у Большого Дракона тоже была бессонная ночь. Минь Фан поминутно издавала громкие стоны, и Да Лун спешил к ней. Но даже когда она молчала, он не мог усидеть за столом спокойно. То и дело подходил к ее кровати, садился на край, смачивал больной лицо полотенцем, ставил музыку, то прибавляя, то убавляя громкость.
– Что-нибудь случилось? – спросил Пол. – Ей стало хуже?
– Нет, просто папа очень расстроен, – ответила Инь-Инь.
– Почему?
– Вчера звонил мой брат. Он разговаривал в Шанхае с одним неврологом, и тот согласился посмотреть нашу маму. Приедет во вторник.
– Но ведь это хорошо, – удивилась Кристина.
– Папа так не считает. Он не верит брату, думает, что таким образом тот хочет надавить на него в очередной раз. Еще один врач скажет, что нет никакой надежды. Еще один голос в пользу того, что дом инвалидов – лучший выход для моей мамы.
– Но если это специалист, он, помимо всего прочего, сможет вам помочь, разве не так? – возразил Пол.
– Возможно. Именно поэтому папа и согласился. Но он не верит этому врачу.
Да Лун вернулся к ним. Он беспокойно барабанил по столу пальцами и посматривал то на Кристину, то на Пола. Как будто хотел спросить, что делают эти двое чужаков в его доме?
– Я тоже хочу послушать этого врача. Ничего, если я приеду сюда во вторник, Да Лун?
Пол сам удивился тому, что сказал. Эти слова вырвались сами собой. Он просто не хотел оставлять этого отчаявшегося человека наедине с незнакомым доктором. Слишком хорошо знал, как это бывает. Слишком хорошо помнил свою беспомощность и отчаяние. «Насколько они уверены в диагнозе? Это точно лейкемия? И что они предлагают? Какие побочные действия может иметь химиотерапия?» Доктора терпеливо отвечали на его вопросы. Пол слушал их внимательно, но уже через час сомневался, правильно ли все понял. Тогда он начал записывать за врачами. А потом они с Мередит договорились никогда не ходить к ним поодиночке. «Четыре уха больше слышат, четыре глаза видят больше, чем два» – так выразилась тогда Мередит.
Заметив удивление на лице брата, Кристина тут же захотела знать, что такого сказал ему Пол. Но тот попросил ее набраться терпения. Сначала он хотел услышать ответ Да Луна.
– Что ты ему сказал? – шепотом повторила она.
– Одну минуту. – Пол сделал отклоняющий жест.
Кристина уже набрала в грудь воздуха, чтобы возмутиться, когда послышался голос Да Луна:
– Буду очень признателен, если тебя это не затруднит. Четыре уха слышат больше, чем два.
– Тогда я остаюсь, – кивнул Пол и повернулся к Кристине. – Я спросил его, буду ли ему полезен, если приеду сюда во вторник.
Она непонимающе уставилась на него:
– Ты серьезно?
– Да.
– Как ты это себе представляешь? Я уже сегодня улетаю в Гонконг.
– Знаю. Я отвезу тебя в аэропорт и буду рядом, пока ты не пройдешь паспортный контроль. Не волнуйся.
– Я не об этом… – Кристина задыхалась от возмущения.
– Тогда о чем?
– Как ты мог принять такое решение, не посоветовавшись со мной?
– Кристина, послушай. Эта идея пришла мне в голову совершенно неожиданно. И вообще, я остаюсь здесь не ради удовольствия. Я хочу помочь твоему брату.
– Ну и что? Ты мог бы выйти со мной во двор на пару минут и там все обсудить? Что ты вообще намерен делать? С каких это пор ты стал медиком?
Пол никогда не видел ее в таком состоянии. Он хотел рассказать о беседах с врачами, о страшном одиночестве, которое испытываешь в такие минуты. Но в глазах Кристины было столько ярости, что Пол умолк на полуслове. Все ее существо обратилось в немой крик: это не мой брат! Это чужой человек, с которым у меня совершенно случайно оказались общие родители.
Следующие два часа протекали медленно. Да Лун сидел у постели больной или хлопотал на кухне. Инь-Инь старательно развлекала гостей беседой. Она говорила о матери и ее чудесном голосе, о маленьких концертах, которые они давали в сельском клубе, о своей учебе в Шанхае. Вопросов она не задавала.
Кристина пыталась справиться со своим гневом. Пребывание в доме брата стало невыносимым. Инь-Инь, которой тоже нужно было в Шанхай, предложила проводить ее в аэропорт. Кристина согласилась с радостью.
* * *
Пол достал из мини-бара бутылку пива и осушил ее в три глотка. Потом выключил настольную лампу и лег в постель, подложив под голову руки со скрещенными в замок пальцами. Поминутно темную комнату озаряли вспышки. Город снаружи так и переливался неоновыми огнями.
Раздался звонок – это была Кристина. Самолет приземлился вовремя, она успела добраться до дома и теперь хотела пожелать Полу спокойной ночи. Она сказала, что уважает его решение, хотя и не представляет себе, что он сможет сделать. Потом извинилась за свою несдержанность. День выдался слишком утомительным, это понятно. Оба они перенервничали. Она не хотела возвращаться в Гонконг одна, поэтому и вспылила. Теперь ей было жаль.
Кошки. Обезумевшие кошки. Пол подсел к компьютеру. Он не стал включать свет. Слабого мерцания монитора было достаточно, чтобы видеть клавиатуру. Он помнил по прошлому разу, где и что надо искать. Уже первое слово в поисковике вывело на нужную страницу. Дальше – больше. С каждым новым кликом Пол все ближе утверждался в своем подозрении. Он зашел на сайт газеты «Нью-Йорк таймс», но ее архив не открывался. С Би-би-си – та же история. Пол попробовал «Вашингтон пост» и в отчаянии опустил руки. Нужно было срочно придумать, как обойти китайскую цензуру. Пол попробовал окольный путь, через медицинские сайты, но и они оказались заблокированы. Потом связь прервалась вообще. Новые попытки войти в Интернет успехом не увенчались.
Пол позвонил портье. Тот не мог понять, в чем дело. До сих пор от постояльцев не поступало подобных жалоб. Но компьютер в кабинете сменного менеджера всегда в распоряжении господина Лейбовица. Пол ненадолго задумался, потом поблагодарил портье и отказался.
* * *
Завтрак оставлял желать много лучшего. Рыба плавала в жирном соусе. Рисовый суп оказался безвкусным, пельмени – чуть теплыми и недоваренными. Даже чай отдавал горечью. Пол спустился в кафе, взял йогурт, пару ломтиков арбуза, банан и свежезаваренный жасминовый чай. Устроился со всем этим в дальнем углу холодного помещения без окон и погрузился в размышления о том, что делать дальше.
Собственно, ему хотелось бы осмотреть этот странный город, в котором люди не находят собственных домов, но из головы не шли противоречивые истории, которые он успел вчера прочитать в Интернете. Неужели между болезнью Минь Фан и страшной смертью кошек действительно существовала связь, и если да, то какая? Если дело было в некоем загадочном вирусе, то каким образом они заразились и насколько велика опасность для остальных жителей деревни? Пол не был ни медиком, ни химиком, ни токсикологом, но, будучи журналистом, научился управляться с поисковыми программами. Главное – правильно выбрать ключевое слово. Если его подозрения подтвердятся, здесь будет чем заинтересоваться китайским властям. Потому что речь пойдет уже не о кошках.
Собственно, он ничего не потерял, не считая сегодняшнего дня. Закончив завтрак, Пол купил записную книжку, шариковую ручку и, после недолгих колебаний, небольшую цифровую камеру. Теперь можно было идти знакомиться с местными достопримечательностями.
* * *
Около одиннадцати часов таксист высадил Пола на деревенской площади, пообещав вернуться в шесть вечера. На всякий случай Пол взял у него номер мобильного. На этот раз деревня производила еще более удручающее впечатление. Стояла страшная, давящая духота. Солнце загнало в дома всех до единого жителей. Даже собака, облаявшая позавчера их с Кристиной, не нашла в себе сил встать при виде Пола. Лишь устало подняла голову, да так и осталась лежать в тени дома.
Пол вспомнил о тупике, куда Кристина забрела в прошлый раз, и первым делом отправился на его поиски.
Сеть деревенских улочек оказалась куда более запутанной, чем могло показаться с первого взгляда. Пол долго плутал, прежде чем вошел в деревянные ворота и оказался в безлюдном дворе, соединенном едва протоптанной тропинкой с двумя другими. Похоже, он попал в лабиринт. Одноэтажные дома были на редкость убоги и как две капли воды похожи друг на друга. Лишь немногие из них украшала отделка с традиционным китайским орнаментом. Как видно, местные крестьяне издавна жили в большой бедности.
Пол споткнулся о сломанный бамбуковый стул рядом с кучей мусора – старыми плетеными корзинами. Над дверью висел дырявый красный фонарь. Пол огляделся. Он уже не представлял себе, где находится.
– Ни хао!
Ответом была мертвая тишина.
Пол постоял еще немного, потом вдруг ощутил запах горячего масла, доносившийся из соседнего переулка. Он направился туда и позвал еще раз:
– Ни хао!
– Чего тебе? – В темном дверном проеме возникла голова седого мужчины.
– Простите, если помешал. Я ищу госпожу Ма… – объяснил Пол на своем безупречном мандаринском.
– Кто ты? – грубо оборвал его старик.
– Друг господина Да Луна и его семьи.
Мужчина вышел из дома. Это оказался еще крепкий крестьянин с рябым лицом, одетый в выцветший китель эпохи Мао. В руке он держал деревянную ложку. Дужки огромных очков были перемотаны коричневой изолентой, через левое стекло шла трещина.
– Ма – моя жена, – проворчал он, уперев руки в бедра. – Что вам от нее нужно?
– Я хотел бы кое о чем ее расспросить.
– Если вы друг Да Луна, то должны знать, что она не может разговаривать. – Крестьянин развернулся, собираясь удалиться.
– Тогда, может, вы мне ответите?
Старик подозрительно сощурился:
– А вы кто, врач?
– Нет.
– Ну тогда проваливайте!
– Тем не менее я могу вам помочь.
– Нам никто не может помочь.
– Меня интересует болезнь вашей жены.
– Уходите.
– Разве не странно, что Минь Фан и ваша жена одновременно заболели одинаковой болезнью? – быстро проговорил Пол.
– Вы забыли госпожу Чжо, – добавил старик и мрачно ухмыльнулся.
– Кого?
– Чжо. Это соседка Да Луна. Вы друг семьи и не знаете об этом? Кто вы такой, черт вас подери?
– Я муж сестры Да Луна.
– У него нет сестры.
– Я пошутил, извините. – Пол виновато улыбнулся. – Я друг Инь-Инь и живу в Шанхае. Мы играем в одном оркестре.
– И с какой стати вас интересует моя жена?
– Инь-Инь много рассказывала о ней. Ведь госпожа Ма – бывшая подруга ее матери.
– Ну и что? Какое вам до нее дело, если вы не врач?
Пол будто не расслышал его вопроса.
– Две… даже три женщины в деревне одновременно заболевают одной и той же болезнью. Вас это не удивляет?
– Нет, – спокойно ответил старик. – На нашей деревне лежит проклятие.
Пол насторожился:
– Какое такое проклятие?
– Три инсульта за две недели – это уже не случайность. Это злая судьба.
– А почему вы решили, что это инсульты?
– Врачи так сказали. Хотите сказать, что знаете лучше их?
– Нет. И все-таки я хотел бы расспросить вас подробнее. Как это случилось с вашей женой?
Старик задумался. Очевидно, Полу все-таки удалось хоть немного развеять его недоверие.
– Все было точно так же, – пробормотал он. – Она уронила чашку с чаем. Потом отнялась левая рука.
– В то же самое время, что и у Минь Фан?
– Двумя днями позже.
– А потом?
– Ей стало трудно говорить. Мой сын как раз приехал домой, и вместе мы отвезли ее во Вторую народную больницу в Иу. Ее состояние ухудшалось с каждым часом. Врачи ничего не могли сделать. И все-таки Ма повезло. Она, по крайней мере, не прикована к постели, как Минь Фан.
Из открытой двери доносился запах пережаренного жира – сигнал поторапливаться. В любую секунду старик мог оборвать разговор, чтобы вернуться к своему котлу. Удастся ли что-нибудь из него вытянуть после этого – большой вопрос.
– У вас есть кошки? – спросил Пол.
– Были две, и обе сдохли. Говорят, вирус. А почему это вас интересует?
– В доме У тоже был кот.
– Ну и что? А в семье Чжо их не было. Что с того?
– Могу я спросить, что ваша жена ела в тот день? Что она вообще ест?
Господин Ма в нерешительности почесал затылок. Как видно, раздумывал, не пора ли возвращаться на кухню.
– Что есть, то и ест. Или думаете, у нас большой выбор?
– Не думаю, – честно признался Пол. – Так, значит, рис и овощи?
– Да.
– А кошек?
– Кошек? Вы что, из общества защиты животных?! – Старик почти взвизгнул от возмущения. – Кошек едят на юге, в провинции Гуандун. Мы – нет.
– Простите, я не хотел вас обидеть. Собственно, я ничего не имею против употребления в пищу кошачьего мяса…
– Оно невкусное, – перебил его старик. – У вас все?
– Могу я спросить, где сейчас ваша жена?
– Дома.
– Вы позволите мне ее увидеть?
Господин Ма смерил его подозрительным взглядом.
– Хотите проникнуть в мой дом?
– Только взглянуть…
– Нет, довольно. Оставьте нас в покое.
– Можно я ее сфотографирую?
– Что? – возмутился господин Ма. – Вам здесь что, шоу для туристов? Убирайтесь к черту, кем бы вы ни были! – Старик угрожающе занес над головой поварешку.
Пола обуял страх, хотя китаец был по меньшей мере на голову ниже его. Ему нечего было противопоставить такой решительности. Поэтому он развернулся и, бормоча на ходу извинения, быстро направился в сторону переулка.
* * *
Да Луна Пол застал во дворе, среди груды белья. Брат Кристины стоял, склонившись над деревянным тазом, и старательно тер простыню. Потом поднял ее обеими руками, внимательно разглядывая два бурых пятна величиной с тарелку, покачал головой, сыпанул в таз горсть порошка и продолжил тереть с удвоенной силой, пока от пятен не остались едва заметные желтоватые тени. Тогда Да Лун отложил простыню в сторону, взял со скамейки брюки от серой пижамы и окунул их в мыльную щелочь.
Он лишь коротко взглянул на Пола, когда тот появился в воротах. Лицо старика не выразило ни радости, ни удивления.
– Как жизнь?
На этот раз приветствие было коротким. Возможно, Кристину обидел бы такой равнодушный прием, но только не Пола. Он-то понимал: для того, кто борется за жизнь близкого человека, все люди делятся на две категории: те, кто может помочь, и остальные. Первым достается все внимание, вторых как бы и не существует.
– Жарко сегодня, – ответил Пол.
Да Лун энергично потер штанины пижамы друг о друга.
– Ты что, каждый день так стираешь? – Пол кивнул на таз.
– Почти.
Пол подхватил штаны с другого конца, чтобы помочь Да Луну их выжать.
– Вот, решил навестить тебя, прежде чем уехать в Иу.
Да Лун кивнул и повесил штаны на протянутую через весь двор веревку.
– Инь-Инь вчера говорила, что с подругой Минь Фан тоже случился удар. По дороге к тебе я встретил ее мужа.
– Так, так… – закивал Да Лун.
– Две подруги, два приступа в одно и то же время. И обе в две недели стали инвалидами. Разве не странно?
Да Лун вылил из таза грязную воду и, не глядя на Пола, побрел через двор. Что случилось? Неужели за ночь Большой Дракон так в нем разуверился, что перевел из категории полезных людей в категорию остальных?
– Скажи, в вашей деревне едят кошек?
– Не думаю, – покачал головой Да Лун, вставляя в рот сигарету. – Кур – да. Мокриц, рыбу… Но чтобы собак или кошек… не думаю…
Пол присел рядом с ним на ступеньках дома. Что, если он идет по ложному следу и кошки здесь действительно ни при чем? Но то, что госпожа Ма и Минь Фан заболели в одно и то же время, не может быть случайностью. Они пили воду из одного источника, ели рис и овощи с одних и тех же полей, но ведь это делали все. И тут у него в голове всплыло название японской деревушки, которое Пол вот уже два дня как пытался вспомнить. Почему именно сейчас, не раньше? Пол достал из рюкзака карандаш и блокнот.
– Так, говоришь, рыбу?
Да Лун кивнул, мусоля губами окурок:
– Ма и Минь Фан часто рыбачили вместе.
– Где?
– На озере.
– А ты?
Да Лун покачал головой:
– Редко.
– А Чжо, твои соседи? – Да Лун снова покачал головой, и Пол задумался. – И что вы делали с этой рыбой?
– Ели, что же еще?
– Где это озеро, далеко от деревни?
– Минут сорок пять пешком. Обратно больше, если с уловом. В хорошие дни полные ведра носили.
– Его ведь не так трудно найти?
– Прямо по нашему переулку до конца деревни и дальше все прямо по тропинке. Так и дойдешь.
– Там, где фабрика?
Да Лун усмехнулся:
– Нет там никаких фабрик. Только поля да бамбуковые рощи. А зачем тебе это озеро?
– Просто интересно. Я ведь и сам люблю удить, – солгал Пол, который за всю жизнь не выловил ни одной рыбки.
– А-а, ну тогда попытай счастья. Я дам тебе удочку Минь Фан.
Пол наполнил бутылку водой, одолжил у Да Луна выцветшую кепку Минь Фан, чтобы не так пекло голову, и отправился в путь.
Спустя некоторое время он оказался у подножия гряды холмов. Озеро лежало во впадине между ними, вытянутое и извилистое, на первый взгляд похожее на реку. Оно оказалось довольно большим – километра три в длину и не меньше двухсот метров в поперечнике. Пол поднялся по крутому гребню и спустился к воде. Она была почти бурой, местами покрыта серебристо-голубоватой пленкой. По берегам валялось множество разноцветных пластиковых пакетов, часть которых ветер загнал в камыши.
Пол зашагал, переступая через траву и камни, как вдруг под ногой что-то хрустнуло, да так громко, что он чуть не упал от неожиданности. Это оказались останки утиной семьи. Пять птичьих скелетов – четыре маленьких и один побольше – белели на песке рядом с пятым, который он раздавил ботинком. Неподалеку лежала мертвая птица. Дальше еще одна. Рядом с ней Пол разглядел какое-то мертвое животное, вероятно собаку. В воздухе витал сладковатый запах тления. Пол направился к бамбуковой роще, выбрал подходящей длины палку и, раздвигая камыши, подобрался к самой воде, сам еще не зная, что ищет. Жуткие утренние подозрения крепли с каждой минутой. Пол опорожнил свою бутылку, зачерпнул со дна горсть ила и вылил в горлышко. Потом подержал бутылку в воде, пока она не наполнилась. Он понятия не имел, что со всем этим делать. Взять пробы – вот первое, что пришло ему в голову.
Идти становилось все труднее. Через полчаса русло делало разворот, с которого открывался вид на дальний конец озера. Там вырисовывались две высокие трубы, из которых поднимался плотный белый дым. Густая чавкающая жижа под ногами доставала до лодыжек. Пол сделал еще шаг и сдался. Пора было возвращаться в деревню. Противоположный ближний берег выглядел как будто чище, но времени на него уже не оставалось.
Он вернулся только через час. У колодца отмыл грязь с ботинок и поспешил в дом, откуда раздавались громкие стоны.
– Вот и я, помочь чем-нибудь?
Да Лун стоял у постели жены и держал в руке ее правую ногу, как видно, пытаясь согнуть.
– В…вот так… – тяжело выдохнул он при виде Пола. – В…врачи советовали тормошить ее время от времени, иначе конечности совсем затекут. Но мышцы все равно затвердевают, с…сегодня идет особенно т…тяжело… Н…не хочешь попробовать?
Пол встал по другую сторону кровати. Левая нога больной оказалась такой бледной и невесомой, что ему стало жутко. Он снова вспомнил о Джастине. Тот тоже сильно исхудал в последние недели жизни. Сквозь прозрачную кожу виднелись синие жилки. Восьмилетнее тело стало таким легким, что Пол без труда мог бы поднять его одной рукой. «Это вес смерти, – думал тогда Пол. – Жизни в нем больше нет».
– П…попробуй согнуть колено, надави на б…бедро, – раздался голос Да Луна. – В…вот так, десять раз…
Пол еще крепче обхватил лодыжку больной и попытался согнуть колено по направлению к животу. Это действительно оказалось не так легко. Ко всему прочему, он боялся сломать женщине ногу. И с каждым повторением Минь Фан издавала громкий стон.
– Д…даже не знаю, больно ли ей, – сказал Да Лун. – Думаю, что да, хотя врачи считают, что она ничего не чувствует.
Наконец Пол положил ногу на кровать и отошел в сторону передохнуть.
– А сколько всего больных в деревне? – спросил он Да Луна.
– Б…без понятия. Здесь же нет врачей, которые вели бы списки. Но в нашем возрасте здоровых не бывает, верно? А почему ты спрашиваешь?
Вместо ответа Пол взялся за правую ногу женщины.
– Неужели ты совсем ничего не поймал на озере? – поинтересовался Да Лун.
Пол с сожалением покачал головой:
– Нет. Честно говоря, и не пытался. Место не слишком уютное.
– Почему? – удивился Да Лун.
– Слишком много мертвого зверья. Утки. Дикие птицы. Были и другие скелеты, я так и не понял чьи. – (Да Лун молчал.) – В озере плавает много дохлой рыбы. Ты считаешь, это нормально?
– Минь Фан говорила то же, – наконец кивнул Да Лун. – В последние месяцы стало, я слышал, совсем плохо.
– Но она продолжала ловить?
– Вкус рыбы не изменился, значит она все еще съедобна. Так считала Минь Фан.
– А что там за фабрика? – спросил Пол как бы между прочим.
– Фабрика? – удивился Да Лун.
– В дальнем конце озера, – кивнул Пол. – Я видел две трубы и какие-то строения.
– Ах, фабрика… Она там так давно, что я совсем забыл о ней. Стала, так сказать, частью пейзажа. «Золотой дракон», там производят какие-то лечебные чаи и леденцы от кашля.
– Ты уверен? Откуда тебе это известно?
Да Лун пожал плечами, что должно было означать: «Это знает каждый, кто здесь живет». Пол скосил глаза на собеседника. Невозможно было представить, чтобы этот измученный жизнью старик ему лгал.
– И как давно вы едите рыбу из этого озера?
– Н…не знаю. Очень давно. Минь Фан всегда любила рыбачить. Кроме того, эта рыба ничего нам не стоила.
Пол замолчал. Ответы старика совершенно сбили его с толку. Если с рыбой действительно что-то не так, почему заболели только эти женщины? И почему среди них оказалась госпожа Чжо, которая если и ходила на озеро, то редко? Как объяснить то, что другие жители деревни, удившие куда чаще, чем она, остались здоровы?
– И ты ее ел? – продолжал допытываться Пол.
– Я – нет.
– Почему? Ты же сейчас сказал, что вы давно едите эту рыбу.
– Минь Фан ест, я – нет, – повторил старик. – У меня от нее красные пятна по всему телу. Аллергия.
От неожиданности Пол едва не выронил ногу Минь Фан.
– А муж госпожи Ма? – спросил он, с трудом сдерживая волнение.
– Он ненавидит рыбу. Ни разу к ней не прикоснулся, сколько я его знаю.
Страшная догадка мелькнула в голове Пола.
– Но ведь Минь Фан съедала не все…
Да Лун кивнул:
– Что оставалось, всегда можно было продать в деревне за пару юаней. Остальное получал кот.
– И соседи Чжо были вашими постоянными покупателями, так? – догадался Пол.
– Да, обычно они и брали. А ты откуда знаешь?
Пол осторожно положил ногу Минь Фан на постель и утер со лба пот. Значит, рыба. Это все еще его предположение, хотя оно и подтверждается все больше. Что же может быть такого в этой рыбе, если она за какую-нибудь пару недель превращает здоровых людей в беспомощных инвалидов?
Да Лун встал в ногах кровати и принялся массировать жене ступни. Его лицо выражало предельную степень сосредоточенности, ловкие пальцы так и порхали по лодыжкам, пяткам, подушечкам пальцев. Пол невольно залюбовался его точными, профессиональными движениями. Тут больная прокашлялась.
– Ты не мог бы дать ей воды, – попросил Да Лун. – Мне кажется, она хочет пить.
Пол подложил ладонь женщине под затылок, осторожно приподнял ей голову, поднес к губам стакан и неловким движением влил в рот немного воды.
– Осторожно, – предупредил его Да Лун. – Иначе она захлебнется.
Но Пол перестарался. Минь Фан не успевала глотать. Большая часть воды потекла по подбородку и шее. Пижама намокла. Пол почувствовал, как напряглось тело больной. Вскоре она зашлась в кашле. Что-то напирало, душило ее изнутри. Пол попробовал ее посадить, но тело Минь Фан словно окоченело. Тогда на помощь пришел Да Лун. Он стукнул жену по спине кулаком и громко закричал:
– Минь Фан! Минь Фан!
Но больную трясло все больше. Ее бледное лицо налилось краской. Рот беззвучно открывался, как у выброшенной на берег рыбы.
– Минь Фан! Дыши, пожалуйста… Хватай воздух, ну, ну! – умолял жену Да Лун.
Пол невольно вздрогнул. Он узнал этот голос – голос человека, глядящего в лицо смерти. Тут же пришло на память пророчество астролога. Вы жизнь заберете. Так звучала его первая фраза.
Не убьете, а именно «заберете жизнь». Пола охватил ужас. В его руках билось в судорогах бесчувственное человеческое тело. По его вине. Стакан воды. Вода, как же! Он должен остерегаться воды. Или нет, все чушь. Причиной всему стала его неловкость, при чем здесь астрология?
Да Лун с силой рванул неподвижное тело на себя. Потом обвил его сзади руками, несколько раз надавил на живот и грудь и замер. Время остановилось. Зависло между жизнью и смертью. Потом снова послышался кашель, уже более ровный, и женщина громко задышала.
Пол, шатаясь, побрел к дивану и в изнеможении упал на подушку.
– Т…ты дрожишь всем телом… – услышал он голос Да Луна. – Я п…принесу тебе воды.
– Прости меня, – пробормотал Пол. – Это я виноват, не уследил.
– Н…нет, – категорически возразил Да Лун. – Т…такое бывало с ней и раньше. Только сегодня почему-то сильней обычного. Но нам повезло. – Он внимательно посмотрел на Пола. – Ты т…так испугался… С тобой все в порядке? Выглядишь не очень…
Пол одним глотком осушил стакан воды:
– Спасибо, уже лучше.
Да Лун присел рядом с ним. Он тоже дрожал. Потная рубаха прилипла к груди, полные губы сжались в едва заметную черточку, левое веко дергалось. Оба замолчали, каждый думал о своем. Пол перевел взгляд на часы под телевизором. Мерцание красных цифр на дисплее подействовало на него успокаивающе.
Да Лун очнулся первым:
– Г…где ты научился так хорошо говорить по-китайски?
– Я живу в Гонконге больше тридцати лет. – Пол повернулся к нему. – Там я выучил кантонский. А мандаринский любил с детства. В восьмидесятые-девяностые годы много ездил по Китаю. Отсюда мой мандаринский.
– И что ты делал в Китае?
Пол задумался. Как поведет себя Да Лун, когда узнает, что перед ним бывший журналист? До сих пор китайцы реагировали на это по-разному. Одним давняя профессия Пола внушала уважение, у других вызывала подозрение, в третьих будила любопытство. И то, и другое, и третье сейчас было крайне неуместным, но Пол не мог солгать Большому Дракону.
– Я работал корреспондентом в нескольких британских и американских газетах. – Похоже, опасения оказались напрасными, Да Лун не изменился в лице. Пол продолжил: – Позже был переводчиком и консультировал европейские компании, которые инвестировали в производство в Китае.
– А теперь?
– Ты хочешь знать, чем я занимаюсь или на что я живу?
– Разве это не одно и то же?
– Для меня – нет.
– Тогда ты, наверное, очень богат.
– С чего ты взял?
– Только для богатых людей это не одно и то же.
Пол хотел возразить Да Луну, но тут вспомнил, где находится. Все относительно, для жителей этой деревни он действительно был очень обеспеченным человеком.
– Я живу на проценты от своих сбережений, очень скромно по гонконгским меркам. Там меня никто не назовет богачом. Да и в Китае тоже.
– И чем ты занимаешься?
Давненько Полу не задавали подобных вопросов.
– Чем я занимаюсь? – «С чего начать?» – У меня был сын… Он умер. С тех пор… – Пол задумался, подбирая слова, – с тех пор… я почти ничем не занимаюсь.
Да Лун внимательно разглядывал его лицо. В его взгляде не было ни подозрительности, ни недоверия. Скорее, удивление и любопытство. Может, даже уважение. Пол не так хорошо знал этого человека, чтобы судить. Мышцы его лица расслабились. Левое веко больше не дергалось. Губы разжались.
– Если человек еще не стал самим собой, он станет таковым в трудную минуту жизни, – меланхолично заметил Да Лун.
– Кто это сказал?
– Конфуций.
Пол прикрыл глаза, откидываясь на черную подушку из искусственной кожи. В голове эхом отдавались слова китайского мудреца. Если в них есть хоть доля правды – кто он такой? Человек, который не имеет силы отпустить свое прошлое? Человек, которого затягивает трясина жалости к самому себе? Человек, не знающий меры в своей скорби?
Собственно, он не знал меры ни в чем: ни в скорби, ни в страхе, ни в ярости, ни в любви. Но было ли здесь чему удивляться? Мать Пола покончила с собой, когда ему было девятнадцать лет, после чего он навсегда ушел из дому. Он покинул страну, гражданином которой считался согласно паспорту, переехал на другой континент и вернулся лишь однажды, на похороны отца. В последний раз он потерял место репортера, когда вылил на голову шефу – главному редактору журнала «Форин корреспондентс клаб» – остатки пива из своего бокала. Дело было на каком-то торжественном приеме, Пол уже не помнил, из-за чего они повздорили. С тех пор он не писал ни для газет, ни для журналов. После рождения сына Пол решил стать примерным отцом. Полностью посвятил себя ребенку, пока жена делала карьеру в банке.
Он всегда был мучим любовным голодом, какие здесь могут быть компромиссы?
С другой стороны, разве он удалился на Ламму от жизни? Каким еще образом он мог бы реализовать себя после смерти Джастина? Он сам выбрал уединение, чтобы быть ближе к себе, смело глядеть в глаза собственной правде. Что может быть ближе к жизни, чем это?
– Я много размышлял над этим, – ответил Пол Да Луну. – Возможно, Конфуций прав.
– В таком случае ты действительно богач, – произнес Да Лун и продолжил, встретив недоумение в глазах Пола: – Богат тот, кому посчастливилось жить собственной жизнью, разве не так?
Китаец ухмыльнулся, встал и ушел на кухню, откуда вернулся с чайником, двумя чашками и миской жареных арбузных семечек.
– А ты богат? – поинтересовался Пол.
– Я? – переспросил Да Лун. – Я инженер. Выучился в институте после Культурной революции, работал в Сычуани на военном заводе, а потом на частном предприятии в Иу. Год назад преждевременно вышел на пенсию.
– И что?
– И ничего.
– А если подробнее?
– Подробнее будет как-нибудь в другой раз. – Ответ Да Луна прозвучал категорично, но вполне дружелюбно.
Пол подумал было расспросить Да Луна об отношениях с сестрой и матерью, но потом решил, что тайны семьи У его не касаются. Да Лун сам обо всем расскажет, если захочет.
И тут Пол снова вспомнил о мастере Воне.
– Веришь ли ты в астрологию? – спросил он.
– С чего это ты вдруг? – удивился тот.
– Так просто…
– Просто? – В глазах Большого Дракона застыл вопрос.
– Подробнее будет как-нибудь в другой раз, – повторил Пол слова Да Луна.
Тот улыбнулся.
– Если два человека имеют одинаковое чувство юмора, дом их дружбы стоит на прочном фундаменте, – процитировал китаец.
– Конфуций?
– Нет. Да Лун. – (Пол впервые видел его смеющимся.) – На земле и на небе есть много вещей, которых мы объяснить не можем и которые тем не менее существуют. Даже не знаю, относится ли к ним астрология. – Он коротко взглянул на часы и поднялся. – Пора готовить настойку для Минь Фан.
Пол последовал за ним на тесную кухню. Да Лун взял старые ручные весы, достал из фарфоровой баночки высушенную траву и тщательно отмерил пять граммов. Потом на столе появились другие баночки – с какими-то кореньями, грибами, цветами и сухими животными останками, – и процедура повторилась. Да Лун смешал ингредиенты в горшочке, залил водой и поставил на огонь. Вскоре над горшочком заклубился пар и ноздри Полу ожег неприятный запах.
– Это снадобье порекомендовал один китайский врач, – объяснил Да Лун. – Я должен трижды в день протирать им тело Минь Фан, чтобы расслабить мышцы.
Да Лун остудил жидкость, несколько раз перелив ее из горшочка в миску и обратно. Потом направился к кровати больной, высоко засучил штанины ее пижамы, промокнул в отваре край полотенца и принялся медленными, ритмичными движениями натирать ее ноги. Через несколько минут очередь дошла и до рук. Окончив процедуру, Да Лун расчесал волосы Минь Фан массажной щеткой и подрезал ей ногти. Все это время он молчал и как будто забыл о существовании Пола. Но тут желудок больной взбунтовался. Послышались характерные звуки, и вскоре комната наполнилась другим запахом, перебивающим даже едкую вонь настойки. Да Лун коротко вздохнул. По простыне расплывалось бурое пятно.
– Тебе помочь? – неуверенно спросил Пол.
Да Лун поджал губы и решительно покачал головой. Пол понял, что он хочет остаться наедине с женой, и тут же попрощался, пообещав вернуться завтра к одиннадцати.
В такси он думал о Джастине, Да Луне и его сестре. «Во что ты веришь?» – спрашивала его когда-то Кристина. Сейчас он мог бы ответить и ей, и Джастину, что верит в людей. В некоторых, по крайней мере.
* * *
В Иу он спешно пообедал в ресторане «Хунань», напротив отеля. Кусочки свинины со шкуркой в жирном остро-сладком соусе – любимое блюдо председателя Мао. Выпил пива и через полчаса уже сидел за компьютером в своем номере. Ночь пролетела незаметно. На название рыбацкого поселка в Японии «Гугл» выдал 221 184 ссылки. Одну за другой, Пол пробовал эти путеводные нити Всемирной сети, все глубже окунаясь в океан цифр, фотографий, таблиц. Делал записи, сопоставлял данные статистики, обследовал архивы, изучал чужие статьи. Под конец написал два письма: Кристине и Дэвиду Чжану.
После коррупционного скандала в прошлом году его друг был назначен руководителем комиссии по расследованию убийств в Шэньчжэне и теперь так много работал, что они почти не виделись. В последний раз Чжан навестил Пола на Ламме несколько недель назад. Они занимались готовкой, ужинали и, прощаясь, в очередной раз решили встречаться чаще. Полу нужно было срочно связаться с Дэвидом, самое позднее послезавтра утром он даст о себе знать хотя бы с помощью эсэмэски. На Дэвида по-прежнему можно было положиться.
Пол уже звонил одному знакомому профессору из Майнца и другому из Сан-Диего. Того, что он прочитал, увидел и услышал за последние сутки, было более чем достаточно, чтобы оспорить диагноз «инсульт», поставленный женщинам из деревни Да Луна. Но если не инсульт, что тогда? Преступное намерение? Неосторожность? Непрофессионализм? Пол лег в шестом часу. Погасил свет и погрузился в глубокий сон без сновидений.
* * *
Беспокойство снова овладело Да Луном. Он суетился, все время убегал куда-то, не в силах усидеть на месте. Запинался еще больше, чем при встрече с Кристиной. Левый глаз снова задергался. Пол попробовал отвлечь его несколькими вопросами, но получил уклончивые, односложные ответы. Теперь оба сидели на диване и пили чай с жареными тыквенными семечками в ожидании врачей. Настроение Да Луна уже передалось Полу. Слишком хорошо он помнил этот страх, смешанный с горечью отчаяния и неиссякаемой верой в чудо. Как будто все происходило вчера.
Доктор Чжоу явился ровно в половине двенадцатого. Одно только присутствие в доме этого высокого, худого мужчины в очках без оправы внушало спокойствие. На вид ему было чуть меньше сорока. Уже приветствием – коротким и деловитым – он дал понять, какую немалую услугу оказывает семейству У своим визитом, и выразил надежду, что его великодушие будет оценено по достоинству.
Он терпеливо выслушал рассказ Да Луна о начале и течении болезни. Потом достал из сумки фонарик, зеркальце и маленький молоточек и подсел на кровать к больной. Да Лун и Пол встали рядом.
– Ну как наши дела? – спросил доктор Минь Фан, как видно не рассчитывая на ответ. – Можете сказать мне, как вас зовут? – Он ощупал ей затылок, потом поднял левое веко и посветил в глаз фонариком. – Болит что-нибудь?
Доктор осторожно открыл рот Минь Фан деревянной палочкой, повернул ее голову сначала в одну, потом в другую сторону. Приподнял ее на несколько мгновений над кроватью, как будто хотел оценить вес, взял ее руку, потом другую, согнул, так что пальцы Минь Фан коснулись груди, и снова положил на одеяло.
Да Лун внимательно следил за каждым его движением. Пол знал, что происходит сейчас с Большим Драконом. Любящее сердце восприимчиво к малейшему проблеску надежды. Его так легко соблазнить видимостью чуда.
– Э-эй, вы меня слышите! – продолжал взывать доктор.
Он обошел кровать и постучал молоточком по коленям больной. Потом озабоченно наморщил лоб и спросил документы из больницы. Да Лун принес большой коричневый конверт. Чжоу открыл его, достал результаты обследований и компьютерную томограмму. Один за другим, внимательно просмотрел снимки на свет и отложил в сторону. Потом прочитал заключение и список лекарств. И долго сидел, склонившись над таблицами с анализами крови, спинномозговой жидкости и энцефалограммами. Потом снова убрал бумаги в конверт.
Да Лун замер в ожидании приговора.
– Ваша жена страдает от дегенеративного заболевания мозга, – объявил Чжоу. – К сожалению, это необратимо.
К сожалению, вынужден вам сообщить…
Да Лун молчал. По его лицу Пол видел, что он просто не в состоянии задавать вопросы. Стало быть, пришло время вмешаться.
– На основании чего вы сделали такое заключение?
– Диагноз «инсульт» не подтверждается результатами обследований. По крайней мере, теми, что я здесь вижу. На снимках нет и намека на опухоль. Симптомы и течение болезни однозначно свидетельствуют в пользу моего вывода. А среди родственников этой женщины никто не страдал заболеваниями мозга? – (Да Лун отрицательно покачал головой и опустился на стул.) – Окончательный ответ может дать ядерная томография, – продолжал Чжоу. – Ее можно сделать только в Шанхае. Но это дорого и, по правде сказать, не так уж необходимо. Результат лишь подтвердит мои выводы. Исцеление исключено, повреждения мозга необратимы. Никакая операция, никакое лекарство не вернут ее к жизни.
– А что, если вы ошибаетесь? – запинаясь, спросил Пол.
– Исключено.
Уверенность Чжоу начинала его раздражать. Доктора, которые лечили его сына в Гонконге, особенно онколог Ли, были другими. Они видели в человеке великую тайну, к которой следует приближаться не иначе как со смирением и трепетом. Они осознавали ограниченность своих возможностей и то, что каждый ответ несет в себе множество новых вопросов. Но Чжоу, похоже, был далек от подобных сомнений.
– Прогноз неопределенный, – продолжал доктор. – В таком состоянии она может прожить много лет, а может и скончаться через две недели.
– Неужели нет никаких лекарств…
– Нет, – оборвал Пола невролог. – Вы можете давать ей что-нибудь против спазмов и боли, это вы делаете. Разумеется, встает вопрос, в состоянии ли вы ухаживать за ней здесь должным образом. Но это уж вам решать, как вы понимаете.
– Воспринимает ли она происходящее?
– Нет.
– Следует ли нам ожидать ухудшения ее состояния?
– По части неврологии вряд ли, но опасностей много. Легочные инфекции, дерматиты… Нельзя допускать ни малейшей ранки на ее коже. Больше мне вам сказать нечего.
Похоже, тема была исчерпана. Пол посмотрел на Да Луна. Тот застыл на месте, глядя куда-то в пустоту.
Чжоу упаковал вещи, отклонил приглашение на обед и спешно простился. Он не стал тратить времени на сожаления и утешения. По всему было видно, как доктору не терпелось вернуться в Шанхай.
Уже прощаясь с Да Луном во дворе, Пол вдруг сказал, что кое-что забыл в доме. Он вернулся в комнату, где лежала больная, снял с массажной щетки на ночном столике клубок черных с проседью волос, сунул в конверт, который специально для этого прихватил из отеля, и запихнул в рюкзак.
Полу не хотелось оставлять Да Луна одного, но он должен был вернуться в Шанхай не позже пяти вечера. Чжоу предложил его подвезти. Пол почти не сомневался, что разлука с Да Луном будет недолгой, особенно если его подозрения подтвердятся. Поэтому коротко попрощался, пообещав перезвонить из Шанхая до отлета в Гонконг.
Доктор Чжоу пригласил Пола в свою черную «ауди» – любимую модель партийных чиновников. Она была такая новая, что в салоне еще пахло резиной, клеем и пластиком. Чжоу ловко вел ее по петляющим узким улочкам и лавировал между трейлерами и фурами, как профессиональный гонщик.
Пол так и ерзал на сиденье, вцепившись в дверную ручку.
– Прекрасная «ауди», – похвалил он. – Сколько лошадиных сил?
Таким образом он надеялся расположить доктора к разговору. Ничто не интересовало Пола меньше, чем объем двигателя и лошадиные силы.
– Без понятия. Это машина моей жены.
– А она тоже врач?
– Нет. Агент по недвижимости. Врачи не могут позволить себе «ауди», в основном ездят на «пассатах».
– В какой больнице вы работаете?
– «Жуйцзинь».
– Вы друг сына господина У?
– Да, он купил у моей жены уже две квартиры. Мы часто видимся.
– Я думал, он занимается страхованием.
– И это тоже. Он хорошо заработал на бирже, деньги инвестировал в недвижимость.
– А он вам не рассказывал, что в деревне заболели еще две пожилые женщины и симптомы точь-в-точь как у жены господина У?
– Нет.
Судя по голосу, к больным из деревни доктор Чжоу уже утратил всякий интерес.
– Странно, вы не находите?
– Я их не видел. Честно говоря, эпидемии в таких случаях маловероятны.
– А в чем причина подобных заболеваний мозга?
Доктор пожал плечами:
– Трудно сказать. Возможна генетическая предрасположенность, о которой Да Лун просто не знает. Если бы мы были в Англии, а госпожа У работала бы на скотобойне или ела много мяса, я первым делом заподозрил бы коровье бешенство. Но губчатого энцефалита в Китае нет.
– А кошки не могу быть переносчиками этой заразы? – (Доктор покачал головой.) – А рыбы?
На этот раз Чжоу громко рассмеялся:
– Как могут рыбы быть переносчиками коровьего бешенства? Почему оно так называется, как вы думаете?
– А это точно коровье бешенство? Что, если она чем-нибудь отравилась?
– Вы друг семьи или детектив?
Это вопрос Пол пропустил мимо ушей.
– Так да или нет?
– Я не токсиколог. Разумеется, имеются яды похожего действия. Но с какой стати этому пожилому господину травить свою жену?
Пол бросил взгляд на приборную панель. Если только они не застрянут в пробке, в назначенный час он будет в лаборатории у Дэвида Чжана. И тогда самое большее через двое суток получит ответы на все интересующие его вопросы.
