Глава 3

Вторую неделю Костя шёл по пустыне, и конца той не было. Иногда встречались развалины, похожие на те, которые чуть не стали его могилой. Какие-то выглядели посвежее, другие чуть ли не по самые верхушки стен занесены песком.

Облегчение наступило на четвёртый день, как он покинул развалины. Жара уже не так действовала на организм, нормально дышалось, мозг не стремился свариться в черепе. Старая кожа давно сползла лохмотьями. Под ней наросла новая, необычного цвета с бронзовым оттенком, стойко выдерживающая злые солнечные лучи. Тело привыкло к пеклу и научилось экономить каждую каплю влаги. Каждые полчаса Костя делал несколько глотков из небольшого, полуторалитрового медного мятого кувшинчика. Его он нашёл в первых развалинах на третью ночь, когда собирал камни и черепки для ещё одной пирамидки.

Закопчённый до угольного оттенка, смятый в лепёшку кувшин был брошен бывшими хозяевами как ненужный. Но для Кости он был дороже мешка с золотом. С трудом вернув ему прежнюю форму, землянин нанёс на посудину цепочку рун. И когда на внутренних стенках появились первые капли конденсата, которые неторопливо поползли вниз, собираясь на дне в крошечную лужицу, Костя счастливо засмеялся. Этот невзрачный кувшин был билетом к обжитым местам.

На следующую ночь он перерыл все руины в поисках новых драгоценных находок. Но нашёл лишь бесформенный кусок бронзы. Что-то из домашней утвари попало в очаг и там полностью расплавилось. Хозяева забросили слиток в угол, дали розог нашкодившим детям или устроили разнос нерадивой кухарке, и забыли. А через много лет его отыскал пришелец из другого мира.

После магической инициации, устроенной Маргом, Костя получил власть над металлом. Любым – бронзой, медью, золотом или сталью и прочими. В них легко укоренялись руны и долго держали ману. Ни камень, ни кости или хитин насекомых, ни стекло и драгоценные камни не поддавались его усилиям. Поэтому, он так обрадовался этим находкам.

Из слитка, весящего грамм триста, Костя сделал биток. При падении после сильного броска слиток создавал миниземлетрясение в радиусе двух метров. С помощью его он охотился. Стоило подобраться метров на двадцать к отдыхающей под палящими солнечными лучами ящерке или змее, как следовал бросок, который оглушал добычу на несколько секунд. А там всё зависело от скорости ног Кости. Если землянин успевал добежать до жертвы раньше, чем та начинала шевелиться, то хватал её за хвост или лапу и несколько раз бил по битку. Или битком по ней, что для добычи было одинаково. Камешком с острой кромкой надрезал шкурку, снимал и выбрасывал, а мясо тут же съедал. Сырым и с кровью, чтобы ни грана питательных веществ не пропало.

Растянувшись на песке при очередном привале, Костя ощутил странный запах. Неприятный и странно знакомый. Костя сел, зачерпнул ладонью горсть песка и поднёс к носу. Пахло… аммиаком? Костя выкопал небольшую ямку и набрал пригоршню песка из неё. Точно, пахло аммиаком, а ещё застарелой мочой. Костя брезгливо сморщился и тщательно отер ладони о горячий песок. Наверное, он набрёл на место стоянки караванов. Десятки животных не один раз останавливались здесь.

Уже другим взглядом Костя осмотрел окружающую местность. Три высоких бархана закрывали большую площадку почти со всех сторон. Закрывали от чужих взглядом, возможно, злых ветров, переносивших миллионы песчинок и мешающих нормальному отдыху. Костя уже дважды успел попасть в крошечные песчаные бури и мог представить себе, что такое забивающийся песок в ноздри, глаза и рот. Места между барханами хватало для сотни крупных животных, верблюдов, к примеру, или быков. И ещё для такого же количества людей.

Усталость смыло волной адреналина. Костя вскочил на ноги и забегал между барханами, часто останавливаясь, падая на колени и принюхиваясь. Через двадцать минут он примерно знал, куда и откуда шли караваны (он сильно хотел, чтобы это были караваны, которые водят люди, а не кочующие стада животных, двигающихся каждый год по одному и тому же маршруту). Напившись и подкрепившись змеёй, которая уже второй час вялилась под солнышком, свисая с его шеи, как бусы, Костя пошёл по пахучему следу.

Несколько раз он терял караванную тропу. В этих местах барханов не было, и ветер заносил дорогу толстым слоем песка. Приходилось копать, возвращаться назад, прокладывать визуальный маршрут и вновь копать.

На второй день далеко впереди показались чёрные точки. В мареве жара пустыни расстояние до неизвестных было сложно определить. Ускорив шаг, Костя через четыре часа убедился, что надежды оправдались: впереди шёл караван. Несколько огромных фургонов, запряженных четвёркой большерогих быков, десятка два всадников на небольших мохнатых лошадках, три повозки с яркими матерчатыми пологами, расшитые какими-то узорами или рисунками. В сёдлах и возницами повозок и фургонов явно были люди. По крайней мере, две руки, две ноги, голова и тело были стандартных пропорций.

Костя ликовал. Но выходить с распростёртыми объятиями и слезами умиления от встречи не стал. Знакомство с Маргом его многому научило. Пусть тот был свихнувшимся магом, но и от обычных людей не стоит ждать пирогов и расстегаев.

До самого вечера Костя крался за караваном, держась за барханами метрах в двухстах. Когда солнце село за горизонт, караванщики встали на ночлег. Из одного фургона выпустили (именно выпустили – под холщовым пологом пряталась металлическая решётка и маленькая дверка с большим замком) десять человек, которые занялись быками. Лошадей обихаживали сами всадники.

Косте не понравился вид фургонщиков: худые, заросшие, в каких-то обносках. К тому же каждый из прочих караванщиков так и норовил их пнуть или накричать.

– Ну, на фиг их гостеприимство. Дойду за ними до ближайшего города и на этом спасибо, – прошептал себе под нос землянин и стал сползать с бархана. Внезапно, рядом послышались шаги нескольких человек. Костя вскочил на ноги и задал стрекача, но что-то прогудело в воздухе и цепко ухватило за ноги, стреножив в один миг. Землянин рухнул на песок и покатился по склону бархана. Растерял биток и кувшинчик, чуть не распорол себе бок каменным ножом, который держал за поясом штанов.

Когда падение закончилось, Костя успел освободиться от тонкого волосяного шнура с каменными грузами, что обвился вокруг щиколоток. Даже замахнулся этим импровизированным кистенём на неизвестного, оказавшегося всего-то в двух шагах.

Противник ловко ушёл от удара каменным шаром и в свою очередь взмахнул дубинкой, опуская ту на голову землянина. Из глаз Кости посыпались искры, ноги подкосились. Со стороны неизвестного послышался удивленный вскрик. Затем последовал ещё один удар по голове Кости.

В шатёр, где Амран и его компаньон Ошитан наслаждались просмотром танца двух новеньких рабынь, не успевших наскучить за время путешествия через пески, заглянула голова часового.

– Господин Амран, к вам проситься начальник охраны, господин Дибер.

– Что он хочет? – лениво поинтересовался работорговец.

– Говорит, что рядом со стоянкой поймали неизвестного, который следил за караваном.

– Вот как? – удивлённо приподнял левую бровь Амран. – Ладно, пропусти, хочу послушать его.

Почти тут же в шатёр вошёл высокий атлетически сложенный мужчина. На боку покачивается кривая сабля в богатых, отделанных серебром и полудрагоценными камнями, ножнах. Одет в дорогой халат с золотой вышивкой, белоснежная чалма прикрывает антрацитово-чёрные волосы.

Приложив правую руку к сердцу, Дибер чуть наклонил голову, отдавая дань вежливости.

– Что там за лазутчик, уважаемый Дибер?

– Не лазутчик, нет. По виду – оборванец. То ли, раб сбежал из каравана, то ли, единственный уцелевший при нападении на его караван разбойников или хищников.

– А зачем он следил за моим караваном? – нахмурился Амран. – Уверен, что не разбойничий соглядатай?

– Только боги полностью во всём уверены, – ответил Дибер. – Мои люди заметили его ещё днём, когда он рассматривал караван с бархана. Сообщили мне, после чего я разослал несколько разведчиков по окрестностям. Никого рядом с караваном не оказалось. А ночью оборванец подошёл очень близко и был пленён.

– Раб, говоришь? Рабы нам нужно, – задумчиво произнёс Амран. – Где он сейчас?

– Связан. Лежит в одной из рабских повозок под охраной. Чтобы лишние глаза не видели, ненужных мыслей в головы слуг не приходило.

– Боишься, что заверения про отсутствие разбойников при наличии пленного соглядатая мало кто услышит? – хмыкнул Амран.

– Такое может случиться. Люди слабы, а пустыня очень опасна. Господин, не торопитесь с рабством для этого пленного, лучше уж связать и бросить в песках на волю богам. Или сломать хребет подальше от чужих глаз.

– Что ты такое говоришь, уважаемый Дибер?! – возмутился Ошитан и даже привстал со своего места. – У нас погибло уже десять этих вонючек. В пустыне рабами не разжиться… уж лучше бы разбойники попались, хоть так поправил свои дела. А этот РАБ, – Ошитан сделал акцент на последнем слове, – подарок богов.

– При нём были эти вещи, – спокойно произнёс Дибер и положил перед работорговцев невзрачный медный кувшин, весь помятый и поцарапанный, только последний нищий позарился бы на такое убожество. Вторым предметом был бесформенный слиток дрянной бронзы. При виде его, Амран невольно поморщился. Давно это было, прошёл не один десяток лет, но его спина и зад помнят обжигающий кожаный ремень, оставляющий красные вздувшиеся следы на коже за расплавившийся бронзовый горшок в очаге, когда он позабыл про него и умчался с мальчишками играть.

– Вещи, которые и бродяга не взял бы, – сморщился Ошитан. – И зачем этот мусор нужно в пустыне таскать? Безумец он, наверное.

– Этот кувшин мы нашли в песке, он выпал из рук оборванца. Когда я взял его в руке, то он был пустым, сейчас же… – Дибер не договорил, вместо слов перевернул кувшин горлышком вниз. На дорогие шкуры и атласные подушки вытекла струйка очень чистой воды.

– Ты что делаешь? Да ты знаешь, сколько это убранство стоит? – тут же возмутился Ошитан выходкой главы охраны каравана.

– Постой, мой друг, – остановил бурю недовольства своего компаньона Амран. – Уважаемый Дибер, так этот кувшин был пуст и в него никто не наливал воду?

Только сейчас до Ошитана что-то начало доходить.

– Магический артефакт? Может даже из самого Саалигира?! – обрадовался Ошитан.

– Боюсь, что ты ошибаешься, мой друг. Кувшин этот – типичная поделка наших мастеров. Старый очень, такими пользовались родители ещё в моём детстве, но никак не вещь из древних городов, поглощенных Саалигиром, этим проклятием пустыни. А что со второй вещью, уважаемый Дибер?

– Смотрите сами.

Бронзовый слиток сорвался с ладони воина и врезался в меховую подстилку у входа в шатёр. От небольшого куска металла пошла такая волны сотрясения, словно, по песку ударил передними ногами боевой мамонт! Один из светильников поблизости от места падения битка подскочил в воздух и завалился на пол. Масло выплеснулось на ковры, по которым тут же побежали голубоватые язычки пламени. Испуганно вскрикнули рабыни и в панике метнулись на улицу. Одновременно с этим в шатёр заскочили два охранника с улицы с обнажёнными саблями в руках. Едва не столкнувшиеся с ними рабыни метнулись назад и попытались спрятаться среди сундуков и подушек.

– Что встали? Тушите огонь, живо! – гаркнул на них Дибер, потом повернулся к Амрану и с нотками покаяния в голосе произнёс. – Прошу простить меня, господин. Вышло не нарочно.

Работорговец только отмахнулся от него.

– Ничего, ничего, уважаемый Дибер. Ковёр этот старый, давно пора выбросить было. А так ты весьма наглядно продемонстрировал действие этого, хм, оружия. Больше ничего полезного у раба не было?

– Нет, господин. Да и эти вещи не высокого качества, быстро мана утечёт. Я, как знаете, хоть и слабый, но маг, разбираюсь в волшебных вещах.

– Мне бы умелец, который делает такое с бронзой ох как пригодился. Считаешь, этот оборванец и есть он? – Амран пытливо посмотрел на своего подчинённого. В ответ тот отрицательно покачал головою.

– Нет, господин, не думаю. Маг, способный зачаровать так действенно, хоть и грубо вещи, по пустыне в обносках ходить не будет. Но даже если и так, мало ли как боги решат подшутить, то он не стал бы скрываться и следить за караваном. Он бы вышел и предложил свои услуги за проезд в караване. Это проще и надёжнее, чем идти следом. Даже разбойники не стали бы его убивать и, возможно, рано или поздно отпустили бы, если маг не захочет влиться в их шайку.

– Ты думаешь?

– Уверен, – кивнул Дибер. – Маг, который может зачаровать сосуд, чтобы тот давал холодную воду в жаркой пустыне, может рассчитывать на почёт даже у своих недругов.

– Тогда кто он, это оборванец?

– Я считаю, что он уцелевший из каравана в Саалигир. Благодаря этим двум артефактам выжил под пустынным солнцем. Возможно, с ним был маг, который и сделал эти вещи, раненый или ослабевший, уж очень коряво наложены руны. Но маг погиб от ран, проклятья, тварей Саалигира или болезни. Может, воды на двоих не хватало и оборванец его добил, когда тот обессилел. Артефакторы – это не боевые маги, сражаться за свою жизнь не умеют в большинстве своём.

– Ещё и убийца, – протянул Амран. – Ему самое место в шахтах.

– Господин, всё же я не стал бы этого делать. Я лично могу сломать ему хребет, чтобы не привлечь запахов крови духов пустыни.

– Нам нужны рабы, уважаемый Дибер, очень нужны. Боги знают, сколько этих вонючек помрёт, пока доедем до шахт, – вздохнул Амран. – Прикажи, чтобы принесли оборванца сюда.

– Хорошо, господин, – Дибер коснулся ладонью сердца, кивнул головою и повернулся на выход, но был тут же остановлен вопросом Ошитана.

– А он точно из каравана, что ходят в Саалигир?

– Я уверен в этом, господин Ошитан, – повернулся к нему лицом Дибер. – Цвет загара на его коже ни с чем нельзя спутать. Даже если не успел переступить черту между пустыней и этим проклятым краем, то, значит, провёл несколько дней у самой границы.

Через десять минут внесли в шатёр связанного и пребывающего без сознания незнакомца. Через весь лоб с головы к переносице тянулась засохшая полоска крови.

– Он хотя бы жив? – поморщился Амран. – Не проломили голову?

– Череп у него покрепче бычьего. Только боевым молот и бить, если расколоть нужно. А простая дубинка лишь оглушила, жить будет, – заверил работорговца Дибер. – Он уже успел очнуться и чуть ли не с кулаками напал на охранника. Пришлось опять оглушить. Буйный.

– Плохо, – негромко произнёс себе под нос Амран.

– Что, господин?

– Говорю, на шахтах быстро обломают. Ладно, ступай, я тебя позову позже.

– Стоит ли вам наедине оставаться с этим оборванцем? Если опять очнётся и попытается наброситься? – нахмурился Дибер.

– Уважаемый Дибер, вы считаете, что из меня совсем никакой воин и оружие я на поясе просто так ношу, для украшения и чтобы бросать пыль в глаза женщинам? – вкрадчиво спросил Амран, а в глазах его полыхнула ярость.

– Простите, господин, – виновато ответил Дибер. – Я лишь забочусь о вас и господине Ошитане.

– Сами справимся. Ступай и прихвати с собою рабынь.

Когда охранник ушёл, забрав с собою двух перепуганных девчушек с серебряными красивыми ошейниками на шеях, оба работорговца занялись оборванцем, что лежал перед ними на дорогом ковре. Очень высокий, неимоверно худой, но видно, что до невзгод был статным и отлично сложенным молодым мужчиной. Возраст сложно определить из-за длинных волос и бороды. Но седины нет, морщины не успели залечь вокруг глаз, кожа на исхудавшем теле упруга. Вряд ли больше двадцати пяти лет. По возрасту подходит для выпускника магических школ и академий. Самым ленивым и бездарным как раз по силам (их же это и выделяет) грубая работа с рунами и маной. Почти гол, только плохо скроенные из полусопревшей толстой холстины штаны до колен прикрывают срам. Ни малейших следов рабского ошейника, спина чистая, без шрамов от кнута и палок, на руках и ногах не видно потёртостей от кандалов. Амран мысленно горько вздохнул: свободный человек, скорее всего, он и есть создатель кувшина с водою и боевого битка.

– Фу, самый настоящий оборванец, – скривился Ошитан.

– Или маг, который единственный выжил с Саалигире и смог дойти до караванной тропы, – заметил Амран.

– Маг? – оживился Ошитан. – Это неплохо. Пусть за своё спасение и проезд наделает нам таких кувшинов с водой. У нас их по весу золотом в любом караван-сарае раскупят.

– Не получится, мой друг, – покачал головою Амран. – Наш Дибер излишне прямолинеен и не смотрит в будущее. Зря он посадил этого человека к рабам. Если хотел спрятать, то нужно было спрятать в палатку к охране. Там опытные воины, их разбойниками не напугать, да и язык за зубами держать умеют. Или, хотя бы, оглушил, как следует. Теперь же этот маг, если маг, конечно, никогда не простит рабский загон. Потому и набросился на охранника, когда понял, где оказался.

– Вот же… – скривился Ошитан. – Тогда, нам остаётся его только убить.

– Зачем разбрасывать добром? – хитро улыбнулся Амран. Он встал, сделал несколько шагов до одного из сундуков, ключом, который всегда держал при себе, открыл замок. Из сундука достал большую шкатулку. С ней он вернулся на прежнее место. И только усевшись на мягкую подушку, откинул крышку.

– Вот, – Амран продемонстрировал бронзовый ошейник, собранный из нескольких пластин. Самый обычный, с такими «украшениями» щеголяют все рабы.

– Мага такой ошейник не удержит, – скептически осмотрев вещь, вынес вердикт Ошитан. – Убить проще.

– Тебе бы всё золотом разбрасываться, – поморщился его компаньон. – Это не простой ошейник. Достался от наших тайных друзей.

– Так это…

– Тсс, – приложил палей к губам Амран, – не нужно пустых слов.

Ошейник был изготовлен в Нектакоре или в другом городе некромантов. Магов смерти не любили во всём мире, даже щедро платили золотом за голову каждого некромага. Пойманных на совместных делах с этими изгоями сажали на кол или ломали хребты и бросали в пустыне.

Но для работорговцев некроманты были самыми щедрыми клиентами. За простых рабов в том же Нектакоре можно было получить золота, как за трёх на любом другом легальном рынке рабов. А за мага некроманты отсыпали золота столько, что даже один пленник окупал всю поездку и издержки с опасностями в несколько раз. Вот для магов и держал Амран ошейники. Отличить его от обычных мог лишь опытный специалист. А такие сидят по крупным городам и на рабские рынки никогда не заглядывают, им и без того хватает средств для вкусной жизни.

Амран приложил ошейник к шее пленника, завёл края и соединил их между собою. Ошейник мгновенно засиял, когда же свечение потухло, то определить, где стык стало невозможно.

– Ему бы язык ещё отрезать? – предложил Ошитан. – Чтобы не болтал лишнего в караване.

– Режь сам, если так хочется. Только клинок накали в огне, чтобы и рану прижечь, и кровью тут не замарать убранство.

Ошитан вытянул из ножен кинжал, посмотрел на зеркальное дорогое лезвие, которое так неохота было портить огнем, и положил клинок на огонь масляного светильника. Когда кончик приобрёл тёмно-красный оттенок, работорговец взял оружие и наклонился нал пленником. Ухватил левой рукой за скулы, собираясь разжать тому рот. Но, чуть не выронив кинжал, отпустил пленника и непроизвольно отшатнулся назад.

– Боги милостивые!.. У него зубы!

– У всех людей есть зубы, – усмехнулся Амран. – Не бойся, он без сознания и не укусит.

– Но не такие же. Сам убедись.

Амран двумя пальцами развёл чужие губы и, как несколькими секундами ранее его компаньон не смог сдержать удивлённого возгласа.

– Он точно маг, – убеждённо произнёс Ошитан. – Амран, может, всё-таки, убьём его?

Старшему компаньону уже и самому идея получить ТАКОГО раба не казалась стоящей. Но и отступить назад не мог. Во-первых, было жалко использованный ошейник, теперь снять тот очень сложно, нужно резать голову и смачивать металл свежей кровью. А запах её может привлечь духов пустыни к каравану. Недаром, все предпочитали душить или ломать хребты. А с места побоища старались поскорее уйти, оставив в жертву кого-нибудь из ещё живых. Во-вторых, откажись он от своего решения и это может подорвать его авторитет в глазах компаньона. Не стоит признаваться в своих ошибках, особенно, если они не фатальные.

– Наоборот, это доказывает, что он не маг. Маг бы не превратился в такого урода. Обычный изменённый из Саалигира. Повезло ему, что только зубы изменились.

Ошитан на минуту задумался, сверля настороженным взглядом пленника, наконец, в его взгляде промелькнуло облегчение, видимо, поверил убедительному тону своего собеседника.

– Помоги ему рот разжать, – попросил он своего компаньона.

Тому идея прикасаться к пленному с такими изменениями казалась неприемлемой, страшно было работорговцу.

– Да ну его, мало что там за язык у этой твари. Отрежешь – отрастёт вновь. Или жало какое воткнётся в ладонь, стоит разжать зубы. Непросто же они у него такие. Его в повозку с буйными посадим. Все они там обделены богами, будет всего лишь ещё один безумец, называющий себя магом и рвущийся на свободу.

Костя пришёл в себя с разламывающейся на части головою и тошнотой. Со стоном приподнялся на руках, потом сел и коснулся макушки. Ладонь нащупала огромную, в половину кулака шишку. Сотрясение мозга точно есть, оттого и тошнит. Через всё лицо протянулась полоса засохшей крови. Несколько капелек попали на глаза и намертво склеили ресницы. Косте пришлось несколько секунд тереть, смоченные слюной, веки, что получить возможность видеть. До этого момента старался не обращать внимания на неприятные запахи вокруг и странные звуки.

«Я в „стакане“», – была первая мысль, когда землянин раскрыл глаза. Решётка со всех сторон из толстых металлических прутьев недвусмысленно на это намекала. Рядом на узких скамейках из потрескавшейся некрашеной древесины сидели несколько человек и угрюмо смотрели на новичка. Сам Костя оказался на полу: толстые бруски были крест накрест сбиты, оставляя внушительные щели.

«Чтобы в клетке ничего не оставалось из гадости разной», – догадался землянин. Видимо, выпускали из клетки проштрафившихся крайне редко, все надобности узники справляли здесь же.

И только сейчас в больной голове всплыли подробности вчерашнего, наверное, вчерашнего, не провалялся же он несколько дней без сознания вечера. Как его спалили на слежке, как он кубарем летел с бархана, получил по голове и очнулся в этой или похожей клетке. Как напал на охранника, не успев отойти от недавней схватки. И вновь получил по голове. И не только по ней, вон как ноет всё тело, изрядно его отбуцкали.

С кряхтением Костя поднялся с пола и сел на скамейку. Пришлось подвинуть соседа. Удивительно, но огромный косматый мужик, одетый лишь в грязную набедренную повязку, без слов сдвинулся в сторону, освобождая место.

Что-то тёрло шею. Костя поднял правую руку и ощупал предмет, доставляющий такие неудобства. Не поверив, он уже двумя руками начал исследовать… ошейник.

Рабский ошейник.

– Суки! – бешено прохрипел землянин, когда до него дошла эта мысль. Он попытался сорвать его, но стоило подсунуть под тонкие пластинки пальцы, как рабское украшение резко сжалось, лишив доступа к воздуху. Мало того, тут же последовал сильный удар током. Тело выгнулось, затылком и лопатками ударилось по прутьям решётки.

На шум среагировал один из охранников. Приподняв матерчатый полог, прикрывающий рабов от солнца и частично от пыли. Увидев бьющееся тело, он довольно улыбнулся и вернулся к своему прежнему занятию.