Глава 12
Нефть – кровь войны
– Я иностранный гражданин! – кричит Бахтияр.
В ответ – такая оплеуха, что, кажется, голова оторвется. И испуганное нахальство в глазах арестованного уступает место страху.
– А мы НКГБ, – объявляет капитан госбезопасности Ясный. – Как раз по иностранным гражданам. Мы из Москвы.
Взяли по белы руки Бахтияра, смуглого, смазливого авантюриста и прохвоста, уроженца Азербайджана, человека непонятной народности, прямо при выходе из бакинского морского порта. По картотеке он проходил как агент абвера. При личном обыске у него изъяли большую сумму денег в фунтах стерлингов и немецких марках, несколько золотых царских червонцев.
– Твои немецкие хозяева нам войну объявили, – продолжил Ясный, глядя на шпиона, съежившегося на привинченной табуретке в комнате для допросов. – Ты их пособник. А пособников мы расстреливаем. Ты для того столько в жизни метался, чтобы тебя расстреляли?
Иранец сдувался. На его лицо легла печать обреченности. Для порядка помолчав и подумав, он выдавил с трудом:
– Все скажу. Не расстреляете?
– Не расстреляем.
– Я должен передать деньги и золото чайханщику-связному. Рассказать ему про тайник со взрывчаткой. И передать указания.
– Какие?
– Вы же сами сказали – война. Немцы хотят лишить вас горючего. Поэтому надо взорвать нефтяные объекты. Провести массовые диверсии против мирного населения. Посеять страх.
– Для кого в конечном итоге предназначены деньги?
– Не знаю. Я лишь связник.
Допрос закончился, задержанного увели. И Ясный удовлетворенно произнес, глядя на своих помощников:
– Ну, кажется, удочку забросили.
– Будем надеяться, что рыба клюнет крупная, – сказал Савелий Мазин, старший оперуполномоченный немецкого отделения.
На памяти Ясного это был первый случай, когда бригаду из тридцати человек центрального аппарата кинули в регион. Но старые правила закончились. Шла война…
В 1941 году несколько месяцев просуществовал Наркомат государственной безопасности. Наркомом в Азербайджане был старший майор госбезопасности Степан Емельянов. Москвичей он принял довольно холодно, воспринимая их прибытие как выражение некоего недоверия сверху. Не смог или не захотел даже выделить транспорт для группы.
С первого дня в Баку Ясный принялся перелопачивать картотеки, личные дела агентов, дела оперативной разработки. Вскоре убедился в том, что определенный задел у местных чекистов имеется. Но что делать с информацией – они вообще не представляли. Значит, город перед немецкой агентурой беззащитен.
Германия имела большое влияние на Иран, который стал плацдармом для ее разведки. В этой сопредельной с Азербайджаном стране создавались пункты подготовки диверсантов, накапливалась агентура, оттуда происходила ее заброска. Главное гнездо абвер свил в иранском городе Энзеди.
Исторически значительная часть азербайджанцев проживает в Иране. Порой близких родственников разделяет государственная граница. И даже с началом войны связи с южным соседом были оживленными. В СССР морским путем и сухопутьем, через погранпереходы, прибывали иранские подданные, навещали родственников, торговали. В этом потоке были немецкие агенты. Сами немцы, конечно, не лезли, используя иранцев.
С первых дней Ясный избрал метод работы незамысловатый и действенный – на более изысканные комбинации не было времени. Сначала зацепились за морской порт. Пока идущий из Ирана в Баку корабль еще в море, по рации оттуда сообщали список пассажиров. Всех подозрительных, тех, кто фигурировал в картотеках как немецкие агенты, оперативники брали в оборот. За кем-то устанавливали наружное наблюдение. Других сразу задерживали. Бахтияр – из попавшихся рыбешек эта была самая скользкая и жирная. Ясный всем нутром чувствовал – толк будет.
Решили рискнуть. Иранца Бахтияра, согласившегося сотрудничать с советской госбезопасностью, запустили по адресу назначения – к местному агенту абвера, которому надлежало доставить деньги, инструкции и сообщить место расположения тайника с центнером тротила.
И вот Бахтияр переступил порог чайханы в крепости, недалеко от знаменитой Девичьей башни. Наблюдатели видели, как чайханщик отвел гостя в скрытую от глаз комнату. Через десять минут иранец вышел оттуда и подал условный знак – все в порядке. Можно начинать работать.
Ясный выбрал группу из наиболее опытных в деле наружного наблюдения сотрудников – из своих и местных, хорошо знающих город. И поставил задачу:
– Только не упустите вражеского агента. Он наверняка выйдет на контакт с чайханщиком в ближайшие дни.
В старом городе текла, несмотря на войну, своя патриархальная жизнь. Без доброй беседы в чайхане, крепкого чая в стеклянном стаканчике, сахара вприкуску бакинец – это не бакинец. И «топтунам» предстояло вычислить среди посетителей тех, кто представляет оперативный интерес. Ошибиться было нельзя.
На второй день в чайхану зашел хорошо одетый, с европейскими чертами лица посетитель, немножко неуютно чувствовавший себя в этой части города. Старший группы скрытого наблюдения, прислонившийся к обшарпанной белокаменной стене покосившегося двухэтажного дома с нависшим деревянным балкончиком, сделал условный знак – этому объекту максимальное внимание.
Был зафиксирован короткий разговор нового гостя с чайханщиком. И подозрение переросло в уверенность – это тот, кого ищут.
Нового фигуранта аккуратно проводили до автобуса, а потом и дальше. Нагрудный карман пиджака чуть-чуть раздулся, по дороге «европеец» тревожно провел по нему ладонью, будто проверяя, не обронил ли содержимое. Скорее всего, в кармане лежали полученные от чайханщика деньги.
Через несколько часов Ясный выслушивал рапорт от старшего группы наружки.
– Товарищ капитан, это оказался Мартин Кох, – доложил лейтенант. – Служащий в конторе нефтепромысла.
– Ну вот и первый немецкий агент на нефтепромысле, – кивнул Ясный. – С почином.
Дальше было делом техники. Установить за объектом плотное наблюдение. Собрать на него информацию при помощи агентуры НКГБ и НКВД на нефтепромысле. Прощупать близкие связи, контакты, узнать, с кем общается, встречается вне работы.
Не видя особого противодействия со стороны контрразведки, долгие годы немецкая агентура была здесь расслабленная. И пренебрегала правилами конспирации. Чуть ли не домами дружили. И вот через несколько дней оперативники получили более-менее внятную картину. На нефтепромысле была вскрыта первая резидентура. В основном она состояла из немцев, которых исторически в Баку проживало немало, но затесалось также несколько русских и азербайджанцев.
В первом часу ночи Ясный в кабинете в здании наркомата просматривал фотографии и данные на выявленных шпионов. И тут его глаза на лоб полезли.
– Вот же змея, – он посмотрел на фотоизображение сухой средних лет немки, переваривая прочитанное.
«В ходе работы установлена, что Марта Розенберг является сестрой гитлеровского идеолога и с недавнего времени министра оккупированных восточных территорий Альфреда Розенберга. Она прибыла в Баку из Латвии, откуда происходит и сам Розенберг. В настоящее время работает в химической лаборатории нефтекомбината, имея доступ ко всем объектам». Ну и как такую щуку местные просмотрели?!
Ясный встряхнул головой и решительно направился к Емельянову. Тот тоже, весь осунувшийся, сидел в кабинете, понимая, что нужен весомый результат, а его нет.
– Под утро проводим аресты, – проинформировал москвич. – Собирай всех.
Нарком заметно повеселел. Вместе с тем в глазах вспыхнуло ревностное чувство.
Перед рассветом легковая автомашина «М-1», на заднем сиденье которой расположился Ясный, неслась по набережной. Василию нравился этот город. Здесь витал так любимый им дух Востока. Узкие улочки и каменные дома напоминали Туркмению. Вместе с тем прямые проспекты и добротные здания времен нефтяного бума начала века – с колоннами, портиками и прочими архитектурными излишествами – привносили в город европейские черты. С левой стороны по ходу машины плескалось о камни набережной стальное Каспийское море.
С набережной колонна машин свернула направо и растворилась в бакинских улочках, устремляясь по предписанным адресам. Начиналась реализация оперативной информации. Обыски. Аресты. Задержания.
И вот оперативники уже врываются в дома и квартиры, поднимают ничего не понимающих жильцов. Первая находка – спрятанная в тайнике в подполе старого частного дома на окраине города взрывчатка с детонаторами.
Попадание было стопроцентное. Некоторые задержанные делано возмущались произволом. Другие, ошарашенные напором нежданных гостей, признавались во всем и добровольно выдавали шпионское имущество, умоляя о снисхождении. В одной квартире группу захвата встретили пулями, и немецкий агент ответным огнем был уничтожен.
Через несколько часов Ясный, вернувшийся с задержания и водворивший сестру Розенберга в камеру, собрал рапорт. Можно было подвести итоги.
Улов вышел неплохой. Несколько пистолетов и пара немецких автоматов «МР-40». Несколько десятков килограммов взрывчатки. И главное – обнаружили приличных размеров бутыль цианистого калия. Полгорода можно отравить. Яд планировалось использовать для массового уничтожения людей через питьевую воду.
Это была первая удача. А потом в заброшенную сеть начали попадаться и другие рыбки.
Немецкие связники и агенты шли в Баку потоком. С инструкциями и деньгами. Некоторые легализовались с поддельными документами, тут же растворялись в потоке жизни большого города. Другие вполне законно проживали у родственников. Стоит какая-нибудь лавка – а там настоящая явочная квартира. И эти гости были нацелены на создание агентурных сетей, вербовки и диверсии.
С каждым арестом немецкого агента или пособника Ясный почти физически ощущал – угроза нефтяным предприятиям становится меньше.
Одних немецких прихвостней отдавали под суд. Других оперативники перевербовывали и через них дезинформировали абвер, докладывали немцам о мнимых гигантских успехах.
В этой суете Ясному все же удавалось изредка пообщаться с семьей. Боясь оставлять своих домочадцев одних в Москве, он вызвал их в Баку. И теперь они жили в гостинице «Интурист» в центре города. Однажды вечером он добрался до гостиницы. На улице темно, светомаскировка, аэростаты в небесах реют. А в номере никого. Он перепугался. Спустился вниз. Оказалось, что в гостинице работает ресторан, а там все трое его мелких детей радостно пляшут на сцене.
Когда пошли результаты работы, Ясного и Емельянова вызвал первый секретарь ЦК ВКП(б) Азербайджана Мир Джафар Багиров. Человек этот был весьма своеобразный. Привык, что тут его слово – закон. Купался в лучах лести и раболепства. Когда шел по городу, подданные подбегали, бухались на колени и передавали ему свои прошения и жалобы. Нормальный такой эмир, типичный национальный кадр. Всех держал в кулаке, уничтожив даже намеки на оппозицию. Был весьма близок к Сталину, верен ему как пес, и вообще относился к вождю как к богу.
Правда, его суть жадного азиата в будущем выйдет ему боком. До Москвы будут доходить сигналы о том, что он гоняет свою челядь торговать на рынке яблоками и грушами с его дачи и садов. В 1952 году Ясный станет свидетелем телефонного разговора Сталина.
– Ну что, все яблоки продал, Джафар? – с усмешкой спросит вождь.
– Ой, какие яблоки, товарищ Сталин? Наговаривают на меня недоброжелатели. Зачем мне эти яблоки?
После смерти Сталина Багирова снимут с должности. А в 1956 году расстреляют за реальные и мнимые прегрешения.
Тогда, в 1941 году, к московскому гостю Багиров отнесся вполне доброжелательно и вообще произвел впечатление культурного, обаятельного человека. Вот только со своими приближенными он обращался как с мальчишками. Выслушав доклад, накинулся на своего наркома:
– Вы, сукины дети, чем занимаетесь?! Почему товарищи из Москвы приезжают и выявляют шпионов? Где ваша работа?
Когда чекисты выходили из кабинета, то пятились задом – не принято эмиру спину показывать.
Неоднократно Ясному приходилось выезжать в погранотряды на иранскую границу и работать с задержанными. Заодно проверять, как перекрыта граница, устранять недостатки.
Через три недели из Москвы поступило указание – депортировать всех немцев из Баку. Решение было болезненным – многие являлись ценными специалистами на предприятиях нефтекомплекса. Но правительство решило не рисковать – судьба страны зависела от того, уцелеют ли бакинские нефтепромыслы.
Списки немцев были в наличии. Искать никого не надо. Подняли на ноги весь личный состав наркомата – тогда уже снова объединили внутренние дела и госбезопасность в составе НКВД. Подогнали эшелоны. И погнали в сторону Казахстана. Очередная трагедия большой войны. И иначе ведь было нельзя. Сантименты все кончились 22 июня 1941 года, когда немецкие самолеты бомбили Киев.
Через месяц этой свистопляски Ясный понял – большинство агентурных сетей вскрыто или находятся в стадии разработки. Явной угрозы нефтепромыслам нет. Зная замашки своего руководства, он прогнозировал, что те опять его бросят в прорыв. И не ошибся. На его стол легла телеграмма из столицы. Ему надлежало срочно прибыть в Москву.
Что ж, прибыть так прибыть. Вот только тянула за душу семья. Не оставлять же своих родных в гостинице «Интурист».
Он вызвал Мазина и сказал:
– Меня отзывают в столицу. Выполни просьбу. Лично довези моих до Ашхабада. У меня там родственники.
Подтянутый, очень серьезный и надежный, как сейф, Мазин, кивнул:
– Сделаю, Василий Степанович…