Психоаналитик
Хью, американец, стоит. Стивен, англичанин, лежит в кресле.
Хью. Вам удобно, вы расслабились, мистер Ллойд?
Стивен. Да, да. Очень удобное кресло.
Хью. Это не просто игра случая, мистер Ллойд. Его спроектировал мой друг, по моим спецификациям, и именно для того, чтобы вы могли расслабиться и чувствовать себя как дома.
Стивен. Да, ну что же, в нем очень удобно.
Хью. Мой друг будет рад услышать об этом. Итак, Фрэнк, — во время наших сеансов я буду называть вас Фрэнком. Все хорошо?
Стивен. Хорошо.
Хью. Помимо всего прочего, это кресло, как я обнаружил, позволяет человеку расслабиться настолько, что он может говорить со мной, ничего не скрывая. Не правда ли?
Стивен. Правда.
Хью. Хорошо. Итак, Фрэнк…
Стивен. Собственно, меня зовут Джонатаном. Не знаю, насколько это…
Хью. Прекрасно. Нам уже удалось выяснить нечто новое. Итак, Фрэнк, я хочу, чтобы вы сделали глубокий вдох. Ртом.
Стивен. (Делает) Хааах!
Хью. Прекрасно. А теперь выдохните. Через нос.
Из носа выполняющего это задание Стивена вылетает небольшая сопля.
Хью. Вдох ртом, выдох носом. Знаете, как это называется, Фрэнк?
Стивен. Дыхание.
Хью. Неплохо. Это называется, Фрэнк, интероральная, экстраназальная, расслабляющая респираторная терапия — американская, как то следует из ее названия, техника. А теперь, Фрэнк, мне нужно, чтобы ваше сознание отправилось в прошлое. Вспять во времени. Все дальше, и дальше, и дальше.
Стивен. Понятно.
Хью. Уже отправилось?
Стивен. Уже.
Хью. Вы в прошлом. Что вы там видите, глазами вашего разума?
Стивен. Испанскую армаду.
Хью. Вы ушли слишком далеко, Фрэнк. Меня интересуют ваши личные воспоминания. Ваше детство. Мне необходимо изучить всю чувственную информацию, полученную вами в младенчестве. Пока же, вернитесь во второй класс школы.
Стивен. Куда?
Хью. Во второй класс.
Стивен. Я не понимаю, что это такое. В фильмах все время говорят о классах, семестрах, а я ничего не понимаю.
Хью. Ладно, Фрэнк, продолжайте дышать и давайте, в таком случае, обратимся, если получится, к вашим снам. Вам снятся сны?
Стивен. Да, бывает, снятся.
Хью. Снятся? Превосходно. Можете ли вы прямо сейчас вытянуть на поверхность вашего сознания какой-либо постоянно повторяющийся сон и рассказать мне о нем?
Стивен. Да, один такой, повторяющийся, у меня есть.
Хью. Хорошо, Фрэнк, давайте попробуем проанализировать его.
Стивен. Вообще-то, он довольно странный.
Хью. Я полагаю, Фрэнк, это сон по природе своей эротический?
Стивен. Да нет, не так чтобы.
Хью. О. Ну ладно, я все равно хотел бы услышать о нем.
Стивен. Ну, как я уже говорил, он немного странный.
Хью. Как правило, Фрэнк, чем причудливее и экстравагантнее сновидение, тем с большей легкостью позволяет оно позитивно себя интерпретировать. С противоположной же стороны, с другого, так сказать, конца палки, сновидения, отличающиеся незатейливой простоватостью, сопротивляются экспликации во много большей мере и требуют от исследователя, достаточно смелого для того, чтобы в них углубляться, применения куда более сложной морфологии.
Стивен. Понятно.
Хью. Но не робейте, Фрэнк! Это моя проблема. Итак, вам постоянно снится один и тот же сон — расскажите о нем. Договорились?
Стивен. А вы уверены, что это куда-нибудь нас приведет?
Хью. Тут все зависит от того, куда вы хотите попасть, Фрэнк.
Стивен. Ну я…
Хью. Так куда вы хотите попасть?
Стивен. Вообще-то, я бы с удовольствием…
Хью. Я тоже хочу туда, Фрэнк. И хочу отвести вас туда. (Кладет руку на плечо Стивена) Не бойтесь. Вы боитесь меня, Фрэнк?
Стивен. Нет, не боюсь.
Хью. Вы уверены?
Стивен. Ну, может, самую малость.
Хью. (Во все горло) Убью паскуду!
Стивен. (Испуганно) Господи!
Хью. Я испугал вас, не правда ли?
Стивен. Да. Да, испугали.
Хью. Вот и хорошо, мне, видите ли, нужно было понять, в каких, собственно, пределах я могу оперировать. Я положил вам на плечо руку — вы не испугались. Я крикнул вам в ухо, что убью вас, — вы испугались. Вот это и есть мои пределы. Пол и потолок, если угодно.
Стивен. Так хотите вы услышать о моем сне — или уже не хотите?
Хью. Очень хочу, Фрэнк. Очень. Рассказывайте.
Стивен. Значит так, я иду по коридору…
Хью. Фрэнк, у меня тут небольшой магнитофон, вы не будете против, если я…
Стивен. Нет-нет. Прекрасная мысль. Это довольно сложный сон.
Хью. Благодарю вас.
Стивен. Я нахожусь в большом здании. Думаю, это больница…
Хью включает магнитофон — из него вырывается громкая поп-музыка. Хью начинает притоптывать и подпевать.
Стивен. Что вы…
Хью. Продолжайте, Фрэнк, продолжайте.
Стивен. Я думаю, что это больница, но это не больница. Какое-то учреждение. Я вижу широкую лестницу. Вверху ее стоит мужчина в униформе. Уборщик или еще кто. Он манит меня… послушайте, мне это мешает, я не могу сосредоточиться.
Хью. (Выключая музыку) Приношу вам мои искреннейшие извинения. Продолжайте, прошу вас.
Стивен. Ну, в общем, уборщик манит меня к себе и я просыпаюсь.
Хью. Просыпаетесь. Понятно. Ну что же, это походит на…
Стивен. И сразу после этого обращаюсь в стену ванной комнаты.
Хью. Фрэнк, я никогда не считал себя человеком недалеким и все же, боюсь, для того, чтобы понять последние ваши слова, мне потребуется некоторая помощь. Вы обращаетесь в стену ванной комнаты?
Стивен. Понимаете, дело в том, что на самом-то деле я вовсе не просыпаюсь. Вернее, просыпаюсь, но только во сне. Просыпаюсь и обнаруживаю, что я весь голубой.
Хью. Голубого цвета.
Стивен. Именно. И какие-то люди выбирают меня в магазине, где продаются такие стены.
Хью. Понимаю. И затем вы перенимаете цвет той стены, которая у них уже имелась.
Стивен. Нет. Я — голубой, но такого оттенка, какой в магазинах встречается редко. А другая стена в их ванной немного зеленоватая. Но, в конце концов, наши с ней отношения налаживаются.
Хью. Простите?
Стивен. Другая стена и я — мы подружились. Никаких обид.
Хью. Понятно. А скажите, Фрэнк, эта ванная комната. Она принадлежит женщине?
Стивен. Э-э… да, вроде того.
Хью. И эта женщина принимает в ней ванны?
Стивен. Ну да, бывает.
Хью. И вас к ней влечет?
Стивен. Да нет. Я ведь голубой, как же я могу…
Хью. И все-таки, вас к ней влечет.
Стивен. Ну…
Хью. Ведь это она вас выбрала, Фрэнк. Там было столько разных оттенков, а она выбрала именно вас.
Стивен. Да, верно.
Хью. Вот видите. Ее влекло к вам, Фрэнк.
Стивен. Она выбрала меня потому, что мой цвет напомнил ей синяк, который когда-то был у нее на исподе ляжки.
Хью. А вот это уже любопытно, Фрэнк. Вы помните, какого оттенка был у нее синяк?
Стивен. Смутно.
Хью. Очень интересная последовательность событий, Фрэнк. И что дальше?
Стивен. Дальше я, наверное, расскажу вам продолжение моего сна.
Хью. Хорошо.
Стивен. Я вдруг опять оказываюсь в коридоре большого здания, которое стоит неподалеку от крикетного стадиона в Тонтоне, и прямо на меня бежит принц Эдуард, в руках у него крикетный мяч, он собирается сделать подачу, а у меня нет биты. Принц Эдуард хочет подать мне мяч, а у меня биты нет. Что это значит?
Хью. Возможно, нам еще рано обсуждать это, Фрэнк
Стивен. И тут я вижу, что это вовсе не принц Эдуард, а Боб Холнесс.
Хью. Как-как?
Стивен. Ну, Боб Холнесс. Который игру по ящику ведет, «Блокбастеры». Боб поворачивается ко мне и я вижу его лицо, кривую, ухмыляющуюся маску ненависти и бешенства. Я опускаю взгляд и вижу, что бита у меня все-таки есть. Когда на меня бежал принц Эдуард, биты не было, а стоило появиться Бобу Холнессу, появилась и бита. Но почему? Почему? Может быть, я безумен?
Хью. Безумен? Видите ли, Фрэнк, я стараюсь не прибегать к этому слову, «безумен». Я бы сказал так: половина того, что мы собой представляем, всегда «безумна», разупорядоченна, дика, а другая половина здравомысленна, рациональна, способна держать себя в руках.
Стивен. Ага, понял. Вы хотите сказать, что у каждого человека есть две стороны.
Хью. Нет, я имел в виду нас с вами. Половина нас с вами в своем уме — это я, а другая спятила — это вы, Фрэнк.
Стивен. А знаете, вы не похожи на других врачей. Последний, у которого я был, просто поставил мне две пломбы — и все.
Хью. Стоматология, Фрэнк, имеет свои преимущества.
Стивен. Само собой.
