Мы способны видеть лишь то, что хотим увидеть. Это широко известная и хорошо документированная истина. Те, кто не питает приязни к мотивам и устремлениям политиков левого толка, взглянув в лицо, ну, скажем, Дениса Скиннера или Артура Скарджилла, увидят одни лишь голодные амбиции и буйное помешательство; люди, которые придерживаются противоположных воззрений, не понимают, как можно, окинув взглядом Теббита или Тэтчер, не различить в их чертах невменяемость как следствие мании величия и слепое полоумие. Наш предположительно бесстрастный и непредвзятый здравый смысл питается предрассудками и незатейливыми представлениями. «Довольно было всего лишь взглянуть им в глаза», – без устали повторяем мы об Энохе Пауэлле и Тони Бенне. Но ведь, как весьма мудро заметил король Дункан, мы, люди, читать по лицам мысли не умеем. В прошлом году выступавшая в программе «Диски необитаемого острова» леди Мосли получила возможность с задышливым восторгом девочки-хиппи распространяться о синеве гляделок, украшавших физиономию Гитлера, и, разумеется, она была совершенно права: глаза у Гитлера и были синими, да еще какими синими-то. Нам хотелось бы думать, что они были пустыми и безжалостными, как солнце, свирепыми, бессердечными и дьяволическими, однако жизнь устроена далеко не так просто. Можно ли утверждать, что в облике Швейцера святости больше, чем в облике Гриппена? И если мы покажем две фотографии – матери Терезы и охранницы из Равенсбрюка – человеку, с их лицами не знакомому, сумеет ли он сказать, кто есть кто?

Как-то раз у меня брала интервью весьма уважаемая журналистка (если таковое явление существует в природе) из воскресной газеты. В ресторан, где мы должны были встретиться, я заявился в мотоциклетном шлеме, свободной куртке из козловой кожи, джинсах и футболке. Опубликованное затем интервью начиналось так: «Одетый в твид Стивен Фрай…» Для этой журналистки я – ходячий отрез пестрого твида, вручную сотканного на Гебридах, и она готова скорее отправиться в ад, чем позволить глазам оспорить ее устоявшиеся представления.

На этой неделе Шеридан Морли напечатал в «Другой газете» рецензию на первую телевизионную постановку вагнеровского «Кольца». Он рассказал о вступлении, в котором загримированный под Бернарда Шоу Норманн Родуэй превосходно прочитал отрывки из «Совершенного вагнерианца». Вступление Морли очень понравилось, однако при поднятии занавеса он, по его словам, увидел толпу поющих толстушек. После чего вся эта телевизионная затея покатилась, как он считает, по наклонной плоскости. Ну так вот, существует множество людей, которые, по всему судя, ни музыку, ни драматургию Вагнера не переносят, – стыд и срам, конечно, но это так. Ричард Инграмс, рецензируя в последнем субботнем номере «Телеграфа» некую книгу, ухитрился и вовсе отказать Мастеру в музыкальности. Поверить в то, что это сделал человек, способный столь толково писать о Бартоке, трудно, но вот вам, пожалуйста, кто одному «имярек», тот другому «как бишь его». Странность же написанного Шериданом Морли состоит в том, что ни одну из женщин, появившихся на сцене в постановке «Золота Рейна», невозможно, даже напрягая воображение до последней крайности, описать как хотя бы отчасти пухленькую, округлую, полную, дородную, корпулентную, тучную, обильную телом, упитанную, пузатую или обладающую чрезмерными запасами подкожного жира. Дочери Рейна были стройны и гибки, Фрикка, Фрейя и Эрда отличались совершенством пропорций. А других женщин в этой опере не имеется. Однако Шеридан Морли убежден в том, что все вагнеровские певицы – толстухи, да и все тут, и если зрение его свидетельствует об ином, так шло бы оно в тартарары.

Сама музыка Вагнера навеки запятнана тем известным фактом, что она нравилась Гитлеру. Есть люди, которые считают «Кольцо», произведение, говорящее прежде всего об искупительной силе человеческой любви и бессмысленном, разрушительном безумии власти, пригодным лишь для музыкального сопровождения документальных фильмов о зверствах нацистов. Бедный Рикки В. проклят навеки – по ассоциации.

Нам предстоит следить за телевизионным Вагнером еще девять недель, так что вы сможете составить о нем собственное представление. Мы пока не видели Зиглинду, Брунгильду или сестер-валькирий. Мне остается только молиться о том, чтобы они не оказались толстухами, не подтвердили бы привычных для вас предрасположений. Но даже если они окажутся совершенно необъятными, я, разумеется, так и буду слепо клясться, что они тонки как тростинки. От предвзятости подобного рода не свободен никто. Кроме вас, разумеется.

В последнее время наша газета печатала письма читателей, которые содержали удручающие сообщения о бессмысленных и оскорбительных переименованиях пабов. А недавно я услышал о решении известной частной школы «осовременить» титул ее казначея. Отныне он будет именоваться «финансовым менеджером». Да помилует нас Бог.