Ни на каком. Нельсон никогда не носил глазную повязку.

Он вообще не носил ничего на поврежденном правом глазу, а вот единственный здоровый глаз — левый — адмирал прикрывал от солнечных лучей специальным наглазником, вделанным в шляпу.

Нельсон не был «слепым» на один глаз. Его правый глаз был сильно поврежден (но не ослеп) при осаде Кальви на Корсике в 1794 году. Французским пушечным ядром в него швырнуло песок и щепки, но глаз по-прежнему выглядел нормальным — причем настолько нормальным, что Нельсону лишь с огромным трудом удалось убедить военно-морские силы Великобритании в своем праве на пенсию по инвалидности.

Вы не найдете ни одного портрета тех лет, где Нельсон был бы с повязкой, и, вопреки убеждению большинства людей, якобы «видевших собственными глазами», колонна на Трафальгарской площади изображает великого адмирала без всякой повязки. Черную глазную повязку стали пририсовывать лишь после смерти Нельсона — для придания большего пафоса его портретам.

Поврежденный правый глаз Нельсон не раз использовал с выгодой для себя. Во время Копенгагенского сражения 1801 года он проигнорировал сигнал своего начальника, адмирала сэра Хайда Паркера, к отступлению. Нельсон, который находился в более выгодной позиции и видел, что датчане обратились в бегство, сказал капитану своего флагмана: «Знаете, Фоули, у меня всего один глаз — и иногда я имею право быть слепым».

Затем он поднес подзорную трубу к «слепому» глазу и произнес: «Я не вижу никакого сигнала!» Обычно эту фразу цитируют неправильно: «Я не вижу никаких кораблей».

Нельсон был выдающимся тактиком, харизматическим лидером и несомненным смельчаком — живи он в наше время, его давно представили бы как минимум к трем крестам Виктории, — но, кроме того, он был тщеславным и безжалостным человеком.

Будучи капитаном военного корабля «Бореас», в 1784 году Нельсон приказал высечь 54 из 122 своих матросов и 12 из 20 морских пехотинцев — 47 процентов всего экипажа. В июне 1799-го Нельсон вероломно казнил в Неаполе 99 военнопленных — и это при том, что британский командир гарнизона лично гарантировал им безопасность.

Во время пребывания в Неаполе началась продолжавшаяся до самой смерти Нельсона любовная история с леди Эммой Гамильтон, женой британского посла. Отец Эммы был кузнецом, а сама она (до замужества с сэром Уильямом) — несовершеннолетней проституткой в Лондоне. Эмма была непомерно толста и говорила с ланкаширским акцентом.

Другим поклонником Нельсона был Патрик Бранти, йоркширский пастор ирландского происхождения, который даже сменил фамилию на Бронте после того, как король обеих Сицилии Фердинанд IV пожаловал Нельсону титул герцога Бронте. Не смени Патрик фамилию, его знаменитые дочери так и остались бы Шарлоттой, Эмили и Анной Бранти.

Вопреки всеобщей скорби при известии о смерти адмирала Нельсона, граф Сен-Винсент и еще восемнадцать адмиралов британского королевского флота отказались прийти на его похороны.