ГЛАВА 17
Одним махом вернув все воспоминания, местная главная богиня изрядно меня встряхнула. Я как студент, вытянувший на экзамене сложнейший билет, испугалась настолько, что вспомнила даже то, чего в принципе знать не могла.
Так, воинственная натура прежней владелицы тела сейчас воспринималась как-то спокойно. Не в том смысле, что меня тянуло убивать и калечить, но сама идея использования острейшего клинка уже не казалась невозможной.
Ладонь уверенно сжимала рукоять меча, когда я, чувствуя множество взглядов, направленных мне в спину, уверенно шагала в сторону цитадели. Впереди с руками, стянутыми за спиной кожаными ремнями, натужно двигался Дох. Я знала кто, до последнего оставаясь рядом, и сейчас, будучи невидимым, где-то на границе горизонта прожигает мою спину напряженным взглядом.
Хал… Доверие между братьями меня поразило. Все время, пока мы спешно приводили наш план в действие, я опасалась взрыва, протеста, отказа. Сама на месте младшего сына богини не смогла бы смириться с такой очевидной невразумительностью намерений.
Я бы спорила, вставляла палки в колеса и заступала дорогу, — не смогла бы сдержать очевидную обеспокоенность и слепо довериться Доху.
А Хал смог. Пусть и улучил момент, прижав меня к широкому боку какого-то ящера и пригрозив:
— Если ты обманешь моего брата…
Больше он ничего не сказал, но я и так догадалась. По выражению глаз, обещающих в таком случае медленную и мучительную смерть. Снова и снова. Не зря они братья, не такие уж они и разные.
Но доверие между братьями выдержало эту проверку. Смогла бы я так безоговорочно поверить в выбор дорогого человека и поставить на карту все? Хал открылся мне с новой стороны. Возможно, братья были лишены родительской заботы, но они всегда были вместе. Братская любовь, сплоченность и решительность сделали их силой, способной противостоять любому злу. И стоило пройти мой необъяснимый путь в этом мире хотя бы для того, чтобы понять: этому миру есть что терять!
Тем сильнее сжималось сердце, когда взгляд против воли замирал на мощной спине военачальника, плененного мною. Но сейчас некогда было восхищаться так хорошо знакомыми мне на ощупь сильными руками Доха. Я ждала…
Мы двигались к цитадели вдоль кромки леса. Когда напряжение достигло предела, чуткий слух тариль уловил свист.
Стрела! Тело двигалось инстинктивно; слегка поведя плечом, даже не замедлив ритмичного шага, я избежала встречи с ней. Просвистев в миллиметре, стрела исчезла в высокой траве. Это был знак — то, чего я ожидала. Взмахнув мечом, безмолвно заставила варвара остановиться. Прижав острейший металл к его горлу, спокойно посмотрела в сторону леса.
Трое последовательниц культа жестокосердных приблизились к нам.
— Тариль! — Восторженно поклонившись, воительницы, казалось, не тревожились о возможной опасности. Словно и не было тут где-то поблизости армии воинов орды. — Ваш поход стал очередной удачей! Пусть и удивил нас сначала. Вы никого не предупредили о своих грандиозных намерениях?
— Иначе не бывает, — холодно откликнулась я, стараясь незаметно не спускать с них глаз. Вернувшиеся воспоминания подсказывали: не все в цитадели в восторге от успехов тариль. А триумфальное возвращение с чудом выжившим варваром — что еще более успешного могла сделать она?
— Мы не теряли надежды, с момента вашего исчезновения ждали! — Снова намек.
— Богиня направляла меня, — немедленно перевела я стрелки. — Отправив в погоню за варваром, переместила меня в расположение орды. Не было времени известить моих сестер — живой варвар мешал намерениям Богини.
Если не уточнять, какая богиня, я и не солгала.
— О великая Талл! — в нужном ключе истолковав мои новости, облегченно воскликнули дамы. — Уже много дней мы безответно взываем к ней, моля о помощи. Надежда начала покидать наш дом. И вот Богиня откликнулась, вернув нам тариль, пленившую варвара.
Беседа сопровождалась болезненными ударами и тычками, направленными на моего воина. Злобные мужененавистницы явно вымещали на нем ярость за долгое бездействие.
— В этот раз его жизнь достанется великой Богине! — многозначительно провозгласила я и кольнула Доха острием меча в плечо, побуждая двигаться вперед.
На испещренной шрамами коже мужчины выступила алая капля. Соплеменницы хищно облизнулись, заставив меня внутренне поморщиться от отвращения. Этих ничто не изменит!
— Когда вы рядом, мы неуязвимы, — выступила вперед одна из жестокосердных, жестом умоляя меня задержаться. — В цитадели больше некого приносить в дар Богине. Может быть, нам пленить еще воинов орды, чтобы насытить великую Талл до предела?
При этом глаза фанатички сверкали неприкрытой жаждой убийства. Моя решимость на миг дрогнула, — можно ли в здравом рассудке выдержать такое окружение?
— Его жизнь стоит многих и многих. Талл хочет его крови, и скорее!
Указав на темный, словно пропитанный кровью камень цитадели, я двинулась дальше. Жестокосердные немедленно шагнули следом.
— Что вы делали в лесу?
Я уже знала от супруга, что лазутчики орды заметили небольшой отряд жестокосердных. Сейчас я рассчитывала именно на их появление.
— Ожидали вас. Правительнице был знак, что вам нужна помощь. Когда со стен цитадели мы увидели вас рядом с варваром, сразу все поняли! Вы реализуете хитрый план, и стоит ожидать его пленения. Как же мы все мечтали об этом возмездии!
Однако они абсолютно уверены, что рядом с тариль находятся в безопасности!
А вот я в этом больше не была уверена. Сохранилось ли «благословение» Талл — неуязвимость их палача? Впрочем, выстрела в спину не ожидала. По крайней мере, от орды.
— О возмездии?
— Смерть предводителя маолхов, этого ненавистного колдуна! — Белокожую воительницу буквально трясло от ненависти. Взгляды, что она кидала на смиренно стоявшего пленного, были почти осязаемы. Дох же выглядел презрительно невозмутимым и настороженным. И злобные мужененавистницы явно опасались его, не рискуя нападать даже на связанного мужчину. — Мы напитаем Талл такой мощью, что она вырвется на свободу и накажет этот мир!
Этого я и опасалась.
— Таков мой план. Презренный военачальник на священном алтаре будет принесен в жертву нашей великой Богине! Мы все станем свидетельницами этого. Более того — поделимся и своей кровью, чтобы придать Талл всплеск неимоверной мощи. Она получит всю силу колдуна и уверится в нашей непоколебимой вере. А я искуплю свой прежний просчет, позволивший ему выжить.
Вот что значит комсомольское прошлое, толкать зажигательные речи я умела. Глаза «сестер» вспыхнули фанатичным восторгом, мне явно удалось наполнить их черные сердца надеждой.
— Поспешим же, о величайшая тариль, домой!
С силой толкнув Доха, они заставили его вновь двинуться вперед. Заволновавшись, что мой воин выглядит слишком покорным для такого известного бунтаря, я величественно пояснила:
— Опоила его настойкой подчинения. Маолх в наших руках! Вообще-то все они… он приказал им отступить!
— Теперь ясно, — загалдели воительницы, до этого момента изредка бросающие осторожные взгляды назад — туда, где прежде был лагерь орды. И где сейчас осталась вытоптанная равнина. — Удача повернулась к нам.
В душе вздрогнув от этих слов, я всеми силами старалась сдержать страх. Больше всего меня страшила Талл. А если она все еще способна подчинить меня? Если в решающий момент Богиня зла и боли соберется с силами и перехватит управление? Как бы я хотела верить в себя, так же, как Дох и Хал верили в свои силы.
Но ступив на избранный путь, возможности вернуться я уже не имела. Все лучше, чем жить в постоянном страхе, не доверяя даже себе.
Путь до цитадели показался до обидного коротким. Часть стены с оглушительным грохотом отделилась, пропуская нас в темное нутро гнезда жестокосердных.
Возникло уже знакомое мне ощущение холода, и угнетающая замогильная тишина окутала, исподволь подавляя, пока мы шли по лабиринтам подземелья. Сердце стучало с ошеломительной частотой, а мысли были лишь об одном: не привела ли я любимого на верную гибель? А с ним и весь этот мир.
— О тариль! — Из бокового прохода, тускло освещенного пламенем редких факелов, метнулась знакомая мне по прошлому пребыванию в цитадели провожатая. — Какое облегчение видеть вас! Знать, что вы вернулись! А с вами и спасение Талл!
Я только двинула бровью, не желая болтать.
— Я провожу вас. Все готово для отдыха.
— Прежде мне необходимо увидеться с правительницей, — сказала я, надеясь, что меня проводят.
— Она ждет вас, — тут же закивала белокожая, давая сигнал моему эскорту оставить нас.
С собой они вознамерились прихватить и Доха, но я не позволила, категорично приказав:
— Маолх останется под моим присмотром! Больше я не допущу ни малейшей возможности побега — слишком сложно оказалось пленить его в этот раз!
На лицах женщин отразилось явственное огорчение.
— Мы рассчитывали развлечься с ним…
Я представила себе эти «развлечения». И готова была зубами перегрызть глотку любой маньячке, если они попробуют пытать моего мужчину.
— Развлекайтесь с другими! — шикнула я на них. — Колдун жизненно важен. Он принадлежит Талл. Весь до последней капли крови.
В глазах белокожих мелькнуло что-то… Растерянность? Разочарование?
— Не с кем больше, не осталось других. Богиня требовала жертв, она наслала на нас тьму боли. Всех пленников отдали ей. И даже тех сестер, которые провинились.
Содрогнувшись, поняла, как оказалась права в своих подозрениях. Талл нужна была сила. Возможно, это жертвоприношение помогло ей настичь меня в океане?
И правительница не упустила шанса избавиться от неугодных. А я на момент побега значилась в этом списке первой. Что же сейчас?
— Скоро все закончится, — пообещала я, горячо надеясь, что все закончится так, как задумала я.
Воительницы радостно загомонили и спешно нырнули в один из боковых проходов подземного лабиринта. Я осталась в обществе якобы покорного мне Доха и своей прежней прислужницы.
Припомнив, что она из одного рода с тариль и наверняка заинтересована в моем благополучии, спросила:
— О чем шептались, когда я исчезла?
Белокожая нервно оглянулась вокруг и, поманив за собой, едва слышно призналась:
— Правительница была в ярости. Говорили, вы сбежали от ее гнева, предали Талл. Но я не верила! Я-то знаю, что преданнее вас ей никто не служит. Я знала — надо ждать, и все объяснится.
В последних словах прозвучал неуверенный вопрос: мое появление, да еще и с таким значимым пленником, определенно озадачило всех.
— Богиня направляла меня, — отговорилась я прежней легендой. — Времени нельзя было терять, колдуна необходимо было нагнать скорее.
Понимающе закивав, жестокосердная подвела меня к широким двустворчатым дверям. Дох с отсутствующим видом шагал за мной. Припомнив свою башню, догадалась, что мне предстоит аудиенция у самой правительницы.
— Стой на месте и жди меня! — резко приказала я маолху. А своей провожатой приказала, кивнув на него: — Останешься тут, смотри за ним.
Толкнув дверь, я шагнула в помещение, из которого в темноту коридора проникал свет. И немудрено, факелов в этом зале-спальне было множество. Правительница принимала ванну. Но стоило ей увидеть меня, как белокожая хищно прищурилась и движением руки приказала всем служанкам немедленно удалиться.
— Значит, ты вернулась, — медленно протянула она, поднявшись в вихре брызг и завернувшись в ткань. — И с добычей.
— Талл повелела мне немедленно следовать за колдуном, — с почтительным кивком подтвердила я. — Военачальник нужен Богине. Его сила — ключ к свободе. Наша великая Богиня слабеет с каждым часом. Уже завтра мы принесем его в жертву!
— Мы?!
В голосе прорвался плохо сдерживаемый гнев.
— Госпожа, — тут же снизила я обороты, — вы должны понимать, как слаба сейчас Талл, она не может даже передать вам свою волю. Но моя душа неразрывно связана с ней, тариль — оружие Богини. Я тот меч, которому суждено разрубить узел ее пут, освободив Талл. Сейчас ее воля направляет меня. Мне пришлось сдаться проклятому колдуну, терпеть его тошнотворный интерес, выжидая момент для атаки. Я больше не могу считаться неуязвимой. Скоро защита спадет и с цитадели. — Врать так врать! Чем сильнее впечатлится правительница, тем быстрее я добьюсь своего. — Надо успеть помочь нашей матери. Маолх будет принесен в жертву завтра утром. На алтаре, который будет залит его кровью. На арене, где все сестры увидят миг его смерти, мгновение, когда его сила вольется в Талл! Я единственная, кто сможет заставить военачальника орды принять смерть. Но действие колдовства не бесконечно, поэтому надо спешить!
— Но почему на арене?
Белокожая правительница хмурилась, ей явно не нравилось зависеть от меня и быть на вторых ролях. Впрочем, аргументы об ослаблении защиты цитадели на нее подействовали.
Мне оставалось только надеяться, что в этот самый миг злобная Богиня не смеется над моим экспромтом, и верить, что силам зла я сейчас недоступна.
— Дух последовательниц культа ослаб. Это вдохнет в них новые силы. И самое главное, Талл сейчас нужна наша поддержка. Каждой из нас. — Я бросила на правительницу многозначительный взгляд. — Каждой! После главной жертвы все мы должны будем принести свои собственные, небольшие, пожертвовав Талл несколько капель своей крови.
— Это поможет?
— Да. Мы вернем нашу госпожу в этот мир. А после воздадим сполна всем. Талл жаждет отмщения. Род свободных маолхов должен прекратиться.
— Что ж… — Правительница с хищной улыбкой подхватила кинжал. — Я прикажу перенести алтарь на арену. И сама завтра оглашу волю Талл. Ты сыграешь свою привычную роль — станешь палачом нашего врага. А после…
«После я разделаюсь с тобой». — Я бы поспорила на всю пенсию, что сейчас мысленно она сказала именно эти слова.
Копье в спину мне следует ожидать сразу же после исполнения своего долга.
— После мы вместе отпразднуем победу! А сейчас… приведи ко мне пленника.
Упс…
Такого поворота я не ожидала. Но открыто перечить «главной Горгоне» сейчас не могла. Пришлось, превозмогая душевный протест, вернуться за мужем в коридор. И все, что я могла себе позволить там, — это быстрый пронзительный взгляд на его лицо. А дальше…
— Иди! — наотмашь ударив Доха по лицу, заставила его шагнуть по направлению к двери.
Белокожая, с особым вниманием осмотрев пленника, едва ли не облизнулась.
— Он останется со мной. Под охраной моей личной стражи.
— Она надежнее тариль? — не удержалась я. — Если колдун перехитрит вас и сбежит, случится катастрофа.
— Он останется тут! — свирепо рявкнула правительница.
И я поняла, что Дох станет заложником. Эта ведьма явно что-то подозревает или чувствует. И таким образом, она возьмет за горло меня.
— Такова моя воля. Я желаю развлечься с пленником… напоследок. Тебе же необходим отдых. Завтра трудный день, ты не можешь тратить свое время и стеречь маолха. Отдай ему приказ и отправляйся к себе, утром первой будь на арене!
Повелительным жестом она указала мне на дверь, а затем хлопнула в ладоши. В помещение немедленно вбежали воительницы с обнаженными мечами.
— Подчиняйся правительнице жестокосердных, — с трудом выдавила я приказ, глядя мужу прямо в глаза.
Уходила из покоев, не чувствуя собственных ног и ежесекундно боясь рухнуть на пол. Я оставляла своего любимого в лапах чудовища. Более того, я сама привела его в этот капкан.
Доживет ли он до утра? Доживу ли я сама? Или прибегу, гонимая паникой, среди ночи к нему на помощь?
В темном коридоре подземелья остановилась, прижавшись лбом к холодному камню. Выдержу ли я это? Выдержит ли он? Я с трудом сдерживала слезы, умирая в душе от отчаяния.
Оказавшись в такой памятной для меня спальне тариль, ничего не замечала вокруг. Моя провожатая что-то говорила, но я не слышала ее. Слишком погружена была в свою тревогу.
«Дох в лапах этой кровожадной и мстительной ведьмы!» — Мысль жгла не хуже каленого железа.
Самые страшные предположения метались в голове. Я оглянулась в поисках, на чем бы задержать взгляд. Необходимо было успокоиться, переключившись на что-то другое и собраться с духом.
— А что с третьей попыткой? — спросила, перебив восторженные восхваления белокожей. Вдруг вспомнилось, как эта женщина рассуждала о рождении еще одного ребенка. Но я тут же опомнилась. — Ах да, нелепый вопрос! Ведь все пленники пошли на подпитку силы Талл.
И тут выражение лица женщины меня насторожило. Что это было — испуг, ужас?
Белокожая инстинктивно подалась назад, подальше от меня. Мой же взгляд рефлекторно метнулся к стене с оружием. Проследив за его направлением, белокожая задрожала и, как бы это невероятно ни звучало, побледнела еще больше.
Я прищурилась, пытаясь разгадать причину ее страха.
— Ты утаила этого маолха? Спрятала, не позволив принести в жертву?
Несчастная рухнула на колени, сжавшись в дрожащий ком и обхватив голову руками.
— О моя тариль! — взвыла она. — Я понимаю, что нет мне прощения. Я предала нашу Богиню, лишив ее жертвы в то самое время, когда ей нужен каждый. Но… — Губы женщины задрожали, и я с трудом смогла разобрать ее шепот. — Но он не такой, как другие. Я не могла позволить ему погибнуть. Уверена, — в ее голосе вспыхнула надежда, — от этого маолха у меня будет дочь!
Думаю, для тариль эти слова стали бы слабым аргументом, а голова несчастной уже слетела бы с плеч. Но мне они пришлись по душе, они давали надежду: жестокосердные не так безнадежны, надо только лишить их этой болезненной веры в зло.
Все должно получиться!
— Завтра он должен быть на арене! — со змеиным шипением угрожающе приказала я, как и должно тариль, в чьем сердце не может вспыхнуть жалость. — Иначе…
Не закончив, повелительно взмахнула рукой, велев убираться белокожей. Несчастная замерла в безмолвном отчаянии. Я видела это по ее поникшим плечам, по обмякшему на каменном полу телу, по что-то безмолвно шептавшим губам.
Медленно, словно сразу постарев, она начала подниматься. Страх перед тариль был так силен, что она не смела ослушаться. Но в душе она явно проклинала меня, желая тяжелейших мук. Уж я-то хорошо понимала ее состояние! Но действовать сейчас иначе не могла.
Если все получится, необходимо проверить каждый закуток этого проклятого места. Возможно, еще кто-то сокрыт в его недрах. Если…
Завтрашний день станет судьбоносным.
