Может быть, помните, у Михаила Задорнова был рассказик, как художнику приходилось раз за разом перерисовывать свое полотно в зависимости от политической конъюнктуры? То закрасить «врагов народа», то убрать Сталина, то Хрущева… Точно такая же история произошла в реальности.

Все воинские части были примерно одинаково увешаны наглядной агитацией. На любом видном месте – какой-нибудь плакат или транспарант. Но нашему замполиту долгое время не давала покоя глухая стена конференц-зала. Высотой в три этажа, она выходила прямо на въездные ворота. И прямо-таки резала глаз своей пустотой, на ней не было никакой пропаганды. Однако обычные транспаранты, вроде «слава КПСС» на таком обширном пространстве совершенно не смотрелись, терялись. Наоборот, подчеркивали количество остающейся пустоты.

Но как-то замполиту достали несколько здоровенных листов дюраля, склепанных воедино. Он прикинул, какое огромное «полотнище» может из этого получиться, и обрадовался. Как раз подойдет по размерам для злополучной стены! На дюралевом «холсте» он распорядился изобразить масштабный портретище Брежнева с какой-нибудь подходящей цитатой. Нитрокрасками. Чтобы на века. Наш художник Антоненко писал суперкартину очень долго. По размерам металлический лист ни в какие двери не проходил, поэтому пришлось трудиться над ним не в обычной мастерской, а в здании склада. Да и попробуй такую площадь загрунтовать и размалевать! Антоненко нашел выход. Расчертил на квадратики открытку с Брежневым и на такое же количество квадратов – дюраль. Ходил по нему и переносил рисунок в многократном увеличении.

Когда работа была завершена, возникли новые проблемы – как эдакую громадину транспортировать и на предназначенное для нее место водрузить? Для перевозки взяли с аэродрома самолетную стремянку на колесах. А в качестве рабочей силы замполит приказал выделить по несколько человек от каждого подразделения. И пошел аврал! От склада к стене конференц-зала картину кое-как прикатили. Стали подвешивать. Одни на крышу забрались и оттуда на веревках поднимают, другие снизу придерживают и направляют. По ходу дела пришлось всякие дополнительные приспособления придумывать – тяжесть-то солидная. А выровнять каких трудов стоило! Со стороны глянут – вроде, нормально. А закрепят и узлы завяжут – опять перекос! Значит, развязывай, выравнивай снова! В общем, полдня провозились, но портрет повесили.

И надо же такому случиться – всего через день после этого газеты вышли с траурными шапками, по телевизору зазвучала классическая музыка. Леонид Ильич Брежнев преставился! Снова собрали людей от разных подразделений, прикатили стремянку с аэродрома. Спустили портретище – осторожненько, чтобы никого не прибило, и отвезли обратно на склад.

Андропова вместо Брежнева начали рисовать не сразу. Надо же было сперва узнать, какую он «линию» поведет, дождаться цитаты повыразительнее. Да и красок выписать изрядное количество. Поэтому Андропова даже нарисовать не успели. Начали – и уже надо было бросать работу. Сюжет устарел. Учитывая этот опыт, Черненку, по-моему, даже не начинали. Уж больно он с самого вступления в должность непрочным выглядел – зачем же краску переводить?

Зато потом пришел Горбачев. Относительно молодой – то есть в кресле генсека просидит еще ух как долго. Художник получил от замполита приказ писать на той же картине личину Горбачева. Опять малевать долго пришлось, пыхтеть, стараться. Новое прорисовывать, а старое получше загрунтовывать – чтобы где-нибудь брежневские геройские звездочки или андроповский взор не прорезались. Но работа уже к концу близилась… и вдруг «перестройка»! Сверху пришло указание: «в связи с ленинским стилем работы» культ личности не насаждать и горбачевскими физиономиями стены не оклеивать! Творение опять осталось пылиться на складе.

Дальше вообще покатились передряги с сокращениями и увольнениями. В том числе и замполиту пришлось демобилизоваться. Но пришел новый замполит. Конечно же, пустая стена ему тоже не понравилась. А когда освоился и принялся хозяйство части исследовать, то нашел на складе крашеный-перекрашенный лист дюраля. Рассказали ему долгую историю творения, и он только посмеялся над недогадливостью предшественника. Нового художника он себе уже нашел, умеющего с открыток и плакатов перерисовывать. Вызвал его, показал грандиозную заготовку и велел:

– Рисуй Ленина! Вот это уж точно будет на века!

Снова художник трудился, ползал по гигантскому портрету. Долго возился, подмалевывал и перемалевывал. Закончил. Снова собрали от разных подразделений народ, чтобы вешать продукт творчества. Даже искали специалистов, помнивших, как это девять лет назад осуществлялось, какие приспособления и ухищрения применялись. После нескольких часов мытарств Ильича вздернули, выровняли и закрепили на «парадной» стене. Но вот только произошло это… в августе 1991 года. Через несколько дней грянуло ГКЧП, «Белый дом» – и вся коммунистическая идеология оказалась отмененной.