Эпилог

Парад был грандиозен. Иного слова и не подобрать, глядя на стройные ряды клонов, нога в ногу марширующих под предводительством командиров-людей - новой элиты имперской армии, купающейся в лучах не только собственной, но и украденной у джедаев славы. Те, кто за всю войну ни разу не показал носа из безопасных штабов, сейчас шли впереди бойцов, словно сражались с ними наравне, а громогласный голос диктора вещал об их славных победах над Конфедерацией. Гимн молодой Империи разносился над Сенатской площадью; лучи яркого солнца отражались от начищенных до блеска доспехов солдат и сверкающих орденов офицеров. Завораживающее и вместе с тем грозное зрелище, призванное вселить восторг в сердца граждан Империи и ужас в ее врагов.

Энакин ожидал этого дня без особого энтузиазма, но даже он не мог отрицать: представление вышло на славу. Когда земля содрогнулась от приближения боевой техники - как испытанной в настоящих сражениях, так и новейшей, едва поступившей на вооружение, - толпа на трибунах была охвачена эйфорией, и даже ближний круг императора, собравшийся на обширном балконе Сената, хоть отчасти, но разделял эмоции простых смертных. Для этих людей сегодняшний день был праздником едва ли не большим, чем для остального населения Империи: триумф, к которому они шли годами, наконец свершился и предстал перед галактикой во всем своем грозном величии.

Но львиная доля славы, разумеется, принадлежала самому императору. Сегодня Палпатин словно бы отошел в тень ненадолго, уступая внимание масс своим войскам, но взгляды триллионов разумных жителей галактики все равно были обращены на него - человека, безраздельно повелевающего всей этой мощью. Шаги легионов звучали в его честь, устрашающие боевые машины воплощали его силу, и когда толпа восхищенно разинула рот, провожая взглядами новейшие звездные разрушители, каждый в ней понимал: монструозные корабли, силуэты которых на несколько минут застили небо, олицетворяли его безграничную власть.

Совсем скоро они будут отправлены на фронт, чтобы стереть с лица галактики любую силу, не желающую покориться воле императора - будь то Конфедерация, Орден джедаев или отдельные миры, цепляющиеся за независимость. Энакин Скайуокер, с недавних пор втайне носивший имя Дарт Вейдер, мог лишь пожелать бывшим товарищам по Ордену легкой смерти. Противостоять Империи было так же глупо, как призывать Палпатина добровольно отказаться от власти, и сейчас это казалось особенно очевидным.

С каждым днем Энакин все больше убеждался в том, что выбрал правильную сторону. Он больше не идеализировал Палпатина, зная, что за чудовище скрывается под маской благодушного мудрого старика, и его окружение было Энакину отвратительно, но идти против него было бы смерти подобно - для него и для его семьи. Даже Падме, казалось, смирилась с действительностью, хоть и решительно отказалась присутствовать на параде - "этом торжестве милитаризма". Она обещала присоединиться к мужу после, к началу праздничного бала, на котором Энакин впервые во всеуслышанье назовет ее своей женой. Все-таки у его нового положения было немало преимуществ, о которых в Ордене он не смел и мечтать.

Пусть отныне его удел - быть тенью за спиной Палпатина и оружием в его руках, каждый день выменивая благоденствие жены и детей на абсолютную верность, Энакин не чувствовал себя обманутым или порабощенным. Он все равно никогда не был волен распоряжаться своей судьбой: Орден точно так же требовал от него беспрекословного повиновения, но, в отличие от Палпатина, взамен не давал ничего, кроме новых обязанностей. Стоя в кругу самых могущественных людей галактики и свысока взирая на Сенатскую площадь, распростертую под его ногами, Энакин почти не сомневался в том, что продал свою свободу за справедливую цену.

Семья. Власть. Будущее. Все то, на что не имел права рыцарь-джедай Энакин Скайуокер, было у Дарта Вейдера, ученика Дарта Сидиуса и начальника личной гвардии императора Палпатина. А призраки былых друзей и товарищей никогда не станут терзать его так же сильно, как терзали бы образы погибшей Падме и нерожденных малышей.

Внизу грохот тяжелой техники тонул в раскатистых звуках гимна, в небесах величаво проплывали все новые и новые "Разрушители" - класс "Империал I", настоящее чудо инженерной мысли и гордость флота. Глядя на эту мощь невольно подумаешь, что имперская идея не так уж пуста: во всяком случае, Республике никогда не удавалось вызвать в сердце Энакина что-то хоть отдаленно похожее на трепет. Империя же казалась чем-то несоизмеримо большим, новой вехой в истории, к которой действительно хотелось быть причастным.

Энакин не видел лица Палпатина, но знал, что старик улыбнулся в тот момент - не собственным мыслям, не объективам голокамер, а именно ему. Их связь, в полной мере раскрывшаяся в последние дни, оказалась куда более крепкой, чем та, что существовала между Энакином и Оби-Ваном. Не сказать, чтобы Энакину было по нраву, что старик читал его мысли и чувства как открытую книгу, но с этим оставалось только смириться... по крайней мере до тех пор, пока он не научится закрываться от нового учителя так же легко, как от старого.

Энакин не сомневался, что со временем и это, и многое другое станет ему по силам. Его нынешняя власть и могущество - ничто по сравнению с тем, чего он может добиться в будущем. Он начинал путь верным слугой императора, но каким будет конец, решать лишь самому Энакину.

Как говаривал магистр Йода, будущее всегда в движении. И сегодняшний день был тому лучшим доказательством.

Палпатин не мог сдержать улыбки, глядя на ученика. С каждым днем этот талантливый своевольный мальчик все крепче увязал в сети, сплетенной специально для него. Как галактика покорилась Палпатину из страха, корысти и веры в светлое будущее, так и Энакин попал в ловушку своих нереализованных амбиций и переходящей все грани разумного привязанности к семье.

Само собой, он еще побрыкается. Будет скалить зубы, выказывать норов... но разве не это делает процесс приручения таким интересным? Ученик, покорный с самого начала, бесперспективен и скучен, и годится лишь на роль инструмента. Энакин же напоминал уникальный алмаз, огранка которого сделает честь мастеру, сумевшему превратить неподатливый кристалл в произведение искусства.

"Ты будешь служить мне верой и правдой, Энакин, и счастье, которого ты никогда не ведал в Ордене, станет залогом твоей преданности. Я сделаю из тебя великого человека, верностью которого можно гордиться. Но не приведи Сила тебе забыть, кому ты обязан всем, что имеешь".

В Империи не было места нелепому Правилу двух, как не было места двум владыкам ситхов. Дарт Сидиус, последний в линии Бэйна, гордо взирал на рождение величайшей державы в истории галактики, зная, что она будет принадлежать лишь ему - бессменному и бессмертному властителю.

Власть не терпит двоих хозяев. Он никогда не повторит ошибки Дарта Плэгаса, забывшего об этом: если Вейдер возомнит себя ровней учителю, Сидиус сотрет его в порошок, пожалев лишь о бездарно загубленном потенциале ученика.

Все-таки мальчик был уникален. Такие рождаются слишком редко, чтобы подходить к их дрессировке спустя рукава.

Сначала Исанн немного расстроило то, что ей нельзя было смотреть парад с балкона, рядом с отцом и императором. Конечно, она хорошо понимала, что это правильно: не дело маленькой девочке путаться под ногами у великих людей, построивших Империю, но с этой глупой детской досадой Исанн ничего не могла поделать: хотелось быть в такой момент вместе с отцом, а не с дурехой-гувернанткой. Впрочем, с VIP-трибуны, предназначенной для важных персон и членов их семей, открывался прекрасный вид, а сам парад был настолько потрясающим, что Исанн и думать забыла обо всем - и о надоедливой гувернантке, и о глупышке Сейли, успевшей изрядно надоесть своим хмурым видом, - едва зазвучали первые ноты нового гимна. Какой же он все-таки мощный! Совсем не та невнятная ерунда, которая была раньше и совсем не подходила могучему государству.

Во все глаза Исанн смотрела на героев войны, марширующих так слаженно, будто были не людьми, а дроидами с идеально заданной программой; с восторгом провожала взглядом сияющие бронепластинами танки и шагоходы; с замиранием сердца вглядывалась в небо, в котором величественно проплывали новейшие боевые корабли. Это было восхитительно, похоже на сказку со счастливым концом, где добро всегда побеждает зло, и мир приходит на смену войне. Даже не верилось, что конфедераты и джедаи могли до сих пор угрожать Империи: с такой силой невозможно сражаться, особенно когда во главе ее стоит такой гений, как император Палпатин, а помогают ему герои вроде отца Исанн.

Еще немного, и в галактике наступит мир - да такой крепкий, какого Республика никогда не знала. У Исанн мысли бросались вскачь, стоило ей задуматься о будущем: ведь Империя только встает на ноги, и ей еще предстоит через многое пройти. Перед молодой девушкой, которой Исанн станет всего через несколько лет, открывалось столько возможностей оставить след в истории и сделать галактику лучше, что голова шла кругом. Правда, отец только посмеивался над ее фантазиями, а когда Исанн поделилась с ним планами вступить в молодежное отделение КОМПОНП, вообще заявил, что голову ей оторвет, если вдруг заметит ее "в обществе этой крикливой шпаны". Но папино недоверие Исанн считала делом поправимым: он ведь думает, что она такая же бестолковая, как большинство девчонок, а это не так уж трудно изменить.

Но это все планы на будущее. А сейчас Исанн ужасно волновалась, думая о предстоящем бале: и она, и Сейли были дебютантками, а значит, должны танцевать на открытии вместе еще с десятью девочками и мальчиками их возраста. На глазах у всего высшего общества и самого императора! Здорово, конечно, что ее первый выход в свет будет таким особенным, но оттого и оплошать вдвое страшнее. Не терпелось уже выйти и посмотреть, на что она способна.

Хотелось бы, конечно, чтобы мама ее увидела. Хоть отец и обещал передать ей запись, но это все равно будет совсем не то...

- Эй, ты что такая грустная? - Исанн, которой самой стало грустно при мысли о маме, с нарочитой веселостью ткнула в бок Сейли. - Тебе что, парад не нравится? Красота же!

Конечно, Исанн знала, что дело не в параде, а в Мотме: Сейли очень переживала за нее, и убеждать эту доверчивую дурочку, что "тете Мон" плевать и на самих девочек, и на их матерей, было решительно бесполезно. Сейли только отмахивалась, а однажды даже выдала со зла, что Исанн просто слепо верит всему, что говорит ее отец. Подружки тогда чуть не разругались, но Исанн предпочла замять тему, хотя руки чесались стукнуть Сейли по бестолковой голове: не хватало еще из-за Мотмы потерять единственную настоящую подругу. Не говорить же обо всем, что по вине этой сенаторши произошло...

- Не знаю, - тихо ответила Сейли, почему-то отводя взгляд. - Это же просто машины, которые нужны, чтобы убивать. И солдаты, которые скоро вернутся на войну. А все такие радостные, будто в этом есть что-то хорошее.

- Ты все перепутала, - покровительственно заявила Исанн, привычно напуская на себя уверенный и взрослый вид. - В войне нет ничего хорошего, и именно поэтому нам нужны сильные войска. Чтобы всякие твари вроде Альянса сто раз подумали, прежде чем войну устраивать. Если они будут знать, что им дадут достойный отпор, то не посмеют нападать на Империю или пытаться от нее отделиться, и все будут жить мирно, без войны. Понимаешь?

Судя по виду, ничего Сейли не понимала: нахмурилась и помотала головой, как бестолковый тритт.

- Не понимаю. Почему нельзя просто поговорить с ними, чтобы понять, чего они хотят? Может, тогда и воевать не пришлось бы: в чем-то мы бы им уступили, в чем-то - они нам, и незачем стало бы людей убивать и бомбить города. По-моему, так всем было бы лучше.

- Ну и наивная же ты, - фыркнула Исанн. - Как ребенок маленький: почти двенадцать, а в сказки веришь. Войны потому и развязываются, что кому-то воевать выгоднее, чем жить мирно. Вот как с пиратами: они могли бы честно работать, но предпочитают грабить и убивать, потому что так можно быстрее разбогатеть. С такими разговаривать не о чем, они только силу понимают.

- А по-моему, ты так говоришь, потому что так думает твой папа. Ведь он жалованье получает за то, что применяет силу.

- А твой - за то, что производит оружие. Вот он смеяться будет, если узнает, какая ты пацифистка, - ядовито поддела Исанн. - Ладно, хватит, а то опять поругаемся. Расскажи лучше, ты с кем в паре танцуешь?..

Сейли и сама рада была сменить тему: посветлев лицом, с готовностью принялась обсуждать Ирренуса Заарина и то, какой он противный, грубый и неуклюжий - наверняка все ноги ей оттопчет. Исанн слушала вполуха: ей-то, на самом деле, было все равно. Просто не хотелось ругаться с лучшей подругой из-за того, что та была слишком наивной и маленькой - не по возрасту, а по уму.

Наверное, это здорово - быть такой. Исанн ведь совсем недавно была такой же дурочкой, и мир ей тогда казался гораздо более простым, добрым и светлым. Она бы и рада научиться снова верить в глупости, но, видимо, кто-то должен быть умнее, чтобы защищать остальных, как родители защищают своих детей, а старшие братья и сестры - младших.

Кто-то должен понимать, что иногда надо убить нескольких человек, чтобы сотни могли жить спокойно. Исанн поняла это в неполные двенадцать, хотя ей очень хотелось бы не понимать. А значит - должна со временем стать одной из тех, кто не боится разбираться с негодяями их же методами.

Иначе у хороших людей - таких, как ее мама и Сейли, - не будет шансов остаться хорошими.

Комиссия по защите Республики, вскоре после провозглашения Империи преобразована в Комиссию по охране Нового порядка. Общественная организация, призванная продвигать идеи Палпатина среди широких слоев населения.

Комиссия по охране Нового порядка