Эпилог

Постоянный представитель СССР при ООН Александр Михайлович Белоногов поправил очки и чуть откашлялся. Традиционно текст полагалось зачитывать, и он взял в руки листы бумаги. В зале заседания было шумно, многие представители демонстративно отворачивались, переговариваясь о чем-то со своими помощниками. Явление обычное и почти уже обязательное, как протокол. Так бывает часто, когда выступает представитель СССР. Тем более с такими разоблачительными фактами.

Александр Михайлович читал и читал, перечисляя доказательства, которые ему были переданы из МИДа, он оперировал фактами и ссылками. Многие в зале знали о теме выступления советского представителя, но такого уровня подготовленности мало кто ожидал.

– …Что является прямым доказательством того, что Эллиот Абрамс, будучи помощником госсекретаря США, с 1980 года оказывал поддержку вооруженной борьбе никарагуанских контрреволюционеров против сандинистского правительства, вопреки прямому запрету конгресса поставлять им вооружение. Не возникает сомнений, что министр обороны США Каспар Уайнбергер и советник президента США по национальной безопасности адмирал Джон Пойндекстер были участниками этого коммерческого мероприятия. Иного мнения, что это был заговор с целью обмана правительства США, не может быть. Вскрыто и участие в поставках вооружений господина Алана Фиерса, кадрового сотрудника ЦРУ, советника по национальной безопасности Роберта Макфарлейна. Таким образом, Советский Союз настаивает на принятии соответствующего особого решения Совета Безопасности ООН по расследованию международной комиссией по международным преступлениям…

Сергеев поправил перед зеркалом галстук и критически осмотрел свое лицо. Да, след от глубокой ссадины все еще заметен и, наверное, останется навсегда. Как там говорили? Синяки и шрамы украшают лицо мужчины? Строгий, с плотно сжатыми губами, новый посол СССР в Никарагуа Вяльес подошел к нему и кивнул с одобрением.

– Вы не волнуйтесь, Станислав Васильевич, – сказал он. – О вашей работе, с которой я ознакомился за те последние полгода, что проработал в Никарагуа, я свой отчет отправил. Все все знают, вопросов не будет.

– Вот это меня и беспокоит, Вайно Иосипович, – развел Сергеев руками.

– Пошли, – кивнул посол на открывшиеся двери.

В кабинет Шеварднадзе вошли все вместе: руководители отделов и управлений, причастных к работе в Никарагуа. Министр кивнул входящим, заканчивая разговор по «белому» телефону. Потом поднялся и вышел из-за стола. Грива его белых волос склонилась, взгляд пробежал по ряду работников МИДа. Сергеев встретился с взглядом Шеварднадзе и замер, почти по-военному вытянувшись.

– Вы товарищ Сергеев? – безошибочно узнал министр и подошел вплотную, протягивая руку. – Наконец мне представили героя, а то все рассказы да рассказы. Прошу, товарищи, садиться.

Мягко ступая по ковру, все перешли к окну и расселись за длинным столом для совещаний. Шеварднадзе возглавил стол, сложил руки, сцепив пальцы, и снова пробежался глазами по лицам приглашенных. Его голос с легким грузинским акцентом зазвучал почти торжественно.

– Ну, что же, теперь можно действительно всех поздравить с успешно проведенной операцией. Не люблю этого слова, потому что оно отдает медициной. Мне больше по душе слова «работа», «долг». И все присутствующие свою работу сделали как надо и свой долг выполнили тоже. Лично хочу поблагодарить товарища Сергеева. Как мне доложили, он в очень непростых условиях сумел собрать необходимые сведения, документальные подтверждения, которые легли на стол наших сотрудников в ООН и дали нам в руки хорошие козыри в американском вопросе. Скажите, товарищ Сергеев, что вы считаете важным итогом вашей работы в Никарагуа?

Сергеев поднялся и откашлялся. Почему-то ему вспомнилось мертвое лицо Наташи Цветковой, горящая деревня Миррута. Но говорить, видимо, следовало о другом.

– Я считаю важным итогом своей работы, Эдуард Амвросиевич, что уже 25 ноября прошлого года, как я узнал, президент США Рональд Рейган на своей комиссии рассмотрел наши доказательства. А с 1 декабря начала работу следственная сенатская комиссия под руководством Джона Тауэра. Дело получило название «Иран-контрас».

– Неправильно, молодой человек, – улыбнулся Шеварднадзе. – Важным итогом этой работы было то, что мы показали всему миру: нельзя силой оружия решать политические и экономические мировые проблемы. Мы показали мировой общественности, кто несет людям мир, а кто везет оружие и разжигает войны. Два полюса и две системы мирового порядка. СССР показал, что не позволит никому решать вопросы таким образом. А то, что в Никарагуа война сразу не прекратилась, вы, Сергей Васильевич, не отчаивайтесь. Там продолжают работать наши товарищи. Да, вы были правы, как мне сообщал Вайно Иосипович. Да, массированные атаки контрас последуют, они активизировались в этом году. Но это ненадолго. Сейчас сандинистское правительство выступит с предложением конституционного решения вопроса, вступит в переговоры с оппозицией, предложит пути мирного решения, и все успокоится. Так было не раз и не только в Никарагуа. Сформируется переходное правительство, введут в его состав членов оппозиционных партий и движений, и все утрясется. Наступит мир, а Советский Союз, как всегда, поможет братскому народу Никарагуа.

Саша Борецкий встретил Сергеева в Александровском саду. Он глянул на наручные часы и торопливо взял Станислава за локоть.

– Ну, поехали. Мы уже устали тебя ждать. Как прошел прием? Награду обещали?

– Обещали, – не очень весело ответил Сергеев.

– А чего же ты не радуешься! Улыбайся. И поехали уже, ребята ждут.

– Я не могу, Саша, – поморщился Сергеев. – Смотреть в глаза ее мужу, ее матери. Рассказывать снова, как все это произошло. Я не смогу.

– Они именно тебя ждут. Ты был с Наташей рядом в последние минуты ее жизни, – тихо напомнил Борецкий.

– Я приду к ним, только не сейчас, – вздохнул Станислав и посмотрел в чистое морозное небо. – Не могу. Мне самому свыкнуться, сжиться со всем этим надо.

– С потерей друзей? – понимающе кивнул Борецкий.

– С работой, на которой теряешь друзей. – Сергеев посмотрел в глаза Борецкому и попросил: – Можно я побуду немного один? Просто пройдусь по Москве. Понимаешь, мне сегодня открыли глаза на некоторые вещи. Знаешь, что мне наша работа напоминает? Бокс.

– Бокс? Почему? Ничего вроде бы общего с мордобоем.

– Знаешь, что такое в боксе клинч? Это действия боксера, когда он вроде бы сковывает атакующие действия противника, как бы «связывает» его руки. Вот так и мы. И не деремся, а по рукам вяжем. Интересное сравнение, правда?

– Правда.

Махнув рукой, Станислав Сергеев медленно пошел по аллее, мимо лавок, мимо елей, пропуская обгонявших его туристов с картами Москвы в руках. Он смотрел на людей и думал, что вот они ходят, радуются, спешат по своим делам и не знают, что в мирное время идет незримая война. Никто ни с кем в схватку не вступает, но с огромным, порой нечеловеческим напряжением сдерживает усилия противника. Только так, потому что нам драться нельзя, мы дипломаты. Такая вот работа…