У привязанной к кровати обнаженной девушки уже не было сил кричать – она только слабо постанывала. Слезы, смешиваясь с косметикой, катились по щекам. Свист плетки, удар, еще удар. Очередная красная полоса на ее белой коже. Она хотела сказать – прекрати, хватит. Но у нее во рту были ее же собственные скомканные трусики, и выплюнуть их просто не хватало сил.

Мужчина в черной водолазке и дорогих серых брюках замер на минуту, рассматривая свою жертву. Он был красив, как киноактер. Высокий, плечи широкие, богатырские; темные, чуть вьющиеся волосы зачесаны назад, возле лба – одинокая седая прядь. Темные глаза, крупные правильные черты лица. С такой внешностью легко можно сделать карьеру в Голливуде.

Девушка плакала и умоляюще смотрела на него. Зря, беспомощный взгляд только распаляет воображение. Хочется работать с ней дальше, нащупать ее границы. Довести ее до такого состояния, когда боль перестает восприниматься остро и становится рекой, по которой медленно уплываешь. Когда ощущения настолько спутаны, что уже и непонятно, боль это или наслаждение. Сознание меркнет, и она подходит к самой черте, за которой ее личная темнота. Именно это и заводило Федора Птичкина больше всего на свете. Он чувствовал себя проводником, шаманом, Хароном. В такие моменты он был всесильным, способным обеспечить женщине такое состояние, которое навсегда изменит ее сознание и жизнь. Это было намного лучше и ярче, чем секс.

Девушку звали Аня, ей еще не исполнилось двадцати лет. Она была прехорошенькая – похожа на Лукрецию Борджиа, какой ее изображали портретисты. Лицо сердечком, нежный румянец, золотые кудрявые волосы. Воплощенная беспомощность. Самое привлекательное, что может быть в женщине.

Федор занес руку, мгновение помедлил, наслаждаясь испугом в глазах. И плеть со свистом опустилась на ее бедро. После этого свидания Ане придется несколько месяцев восстанавливаться.

А начиналось все так хорошо. Аня работала манекенщицей, и на каком-то кастинге случайная знакомая рассказала, что есть в Москве сумасшедший миллионер, который готов щедро заплатить девушке за сеанс порки.

– Ого! Как в «Пятидесяти оттенках серого»? – развеселилась Аня, далекая от мира сексуальных извращений.

– Почти. Порет, говорят, жестоко, но все равно многие хотят к нему попасть. Во-первых, он живая легенда. Настоящий Синяя Борода! Красив так, что бабы голову теряют. И умен – там и MBA по финансам, и образование искусствоведа. А деньги тратит так, как будто он срет ими!

– Скажешь тоже! – Аня прыснула в кулачок, натягивая колготки.

Дело было в крошечной гримерной после одного из сотни заштатных показов мод, которые проходят по пятницам в Москве. Торопиться было некуда, Аня уже получила свой гонорар – пятьдесят долларов. Некоторые девушки после показа собирались отправиться в бар, повеселиться в честь пятницы. Но не она. Слишком много забот. У Ани два года назад отец умер от инфаркта, мама осталась одна с тремя детьми и зарплатой офис-менеджера. Аня гордилась, что помогает семье как может. Востребованной моделью она не была и понимала, что никогда не станет. Немодный типаж – слишком круглое лицо, слишком маленький рот, слишком покатые плечи. Но на кусок хлеба с маслом заработать ей удавалось. Отсутствие данных восполнялось трудолюбием.

– А я к чему это рассказываю… просто ты идеально вписываешься в его типаж.

– Я?!

– Ну да. У тебя кожа белая. Его главный фетиш – белая кожа. И чтобы никакого силикона и гиалуронки. Естественная красота. Интересует?

– Быть избитой за деньги? Нет, вряд ли.

– Да сходи с ним кофе выпить. Что ты теряешь? Он расскажет условия, на месте и разберешься! – уговаривала знакомая.

– А тебе какой с этого интерес? – подозрительно спросила Аня. – Почему пытаешься мне впарить этого миллионера?

Девушка честно призналась:

– Да он мне процент обещал. Если ему понравится девушка, которую я прислала, триста долларов даст. Мне не лишние.

– Сколько? – удивилась Аня. – Триста долларов просто за то, что ты познакомила? Сколько же получит та, которая ему понравится? Если согласится на… хм… порку?

– Три тысячи минимум. Это самая низкая его планка, если девушка никакая. Просто за состоявшееся свидание. А если ему понравится, может дать и пять, и десять.

– Сказки какие-то!

– Вот его визитка. – Знакомая сунула ей в руки прямоугольник из толстой золоченой бумаги. – Набери. Только не забудь сказать, что это я дала контакт!

– Ладно, я подумаю…

Весь вечер Аню не отпускала мысль о трех тысячах долларов, которые можно получить вот так запросто. Несколько часов потерпеть – и шальные деньги у тебя в кармане. Конечно, история мутная, как хроника криминальных новостей о маньяках-извращенцах. Аня задумалась: до чего же несправедливо распределены на этой планете ресурсы. Почему кто-то может за свое минутное удовольствие заплатить столько, сколько иные и за полгода не зарабатывают? Ох, не помешала бы ей такая сумма… Она и платьев новых купила бы, а то ходит по кастингам в старье. Маму сводила бы к хорошему кардиологу, сестренку записала в кружок фигурного катания, как та мечтает. А брата отправила бы на скалодром.

На следующий день Аня решилась. В конце концов, если она встретится с обладателем визитной карточки, ничего страшного не случится. Это не будет автоматически означать, что она подписалась на экзекуцию. А может быть, это вообще шутка. Может быть, девочки ее разыграть решили. Прощупать, так сказать, границы ее этики.

Немного волнуясь, Аня набрала номер.

Федор Птичкин ответил после первого же гудка, как будто ждал ее звонка. Голос у него оказался приятный – низкий и бархатный.

– Здравствуйте… Это Федор?

– Вероятно, раз вы ему звоните. Кто это?

– Меня зовут Аня… Мы не знакомы, но…

– Хватит мямлить. Что вам от меня надо?

– Ваш номер дала мне знакомая, Вера Куролесова, манекенщица… Она сказала…

– Всё понятно, – перебил Птичкин. – Рост, вес?

– Что?

– Последний шанс. Ненавижу тупых даже больше, чем ханжей. Ваш рост и вес.

– Сто семьдесят три сантиметра… Пятьдесят килограммов… А…

– Сойдет. Через полтора часа на «Пушкинской», успеешь? Я буду ждать на углу Тверской и Страстного бульвара. Черный «BMW».

И отсоединился. То ли верил в свой природный магнетизм, то ли был избалован отсутствием отказов, то ли просто не парился, придет Аня на свидание или нет.

Ей не очень понравился разговор. Она растерялась, стушевалась. Не умела общаться с такими агрессорами. Ане было неуютно, и она чувствовала себя полной дурой. Но все-таки решила пойти.

Готовилась недолго – три года работы в модельном бизнесе научили ее собираться по-солдатски, за десять минут. Высыпала на волосы немного сухого шампуня, расчесала. Выбрала шерстяное синее платье и простую черную куртку. Немного светлой пудры, немного блеска для губ, капелька лавандовых духов.

Черный «BMW» оказался там, где и было обещано. Подходя, Аня попыталась разглядеть лицо водителя, но тот был в темных очках. Федор Птичкин ждал ее на пассажирском сиденье сзади. Он почему-то сразу ее узнал, хотя Аня свою внешность по телефону не описывала. Чутье зверя. Едва она приблизилась, он открыл дверцу, и девушке ничего не оставалось, как сесть в салон.

Красота миллионера произвела на нее впечатление – в Москве такое встретишь нечасто. Московские мужчины избалованы гендерным перекосом и, как правило, теряют остатки лоска уже к сорока. Считают, что и так сойдет. И в чем-то они правы – женщины в этом городе голодные, готовые воевать за мало-мальски годного самца. Птичкину было под пятьдесят, но возраст его не портил и даже, наоборот, придавал пикантности. Его лицо было спокойным, а взгляд – жестким, Аню он рассматривал без улыбки, как вещь в магазине.

– Ты ведь знаешь мои тарифы?

– Мне сказали, но это так странно… Я никогда ничем подобным не занималась.

– Меня твое прошлое не интересует. Я плачу три тысячи в любом случае. Если понравишься – дам чаевые. Большие чаевые. Все будет происходить в моем доме на Новой Риге. Обратно тебя отвезет такси, я плачу. Если тебя устраивает, покажи свое тело, и поехали.

– Что? – опешила Аня. – Я думала, мы сегодня просто познакомимся…

– Какого хрена мне с тобой знакомиться? – все так же беззлобно сказал Федор.

Грубые слова диссонировали с безразличным голосом. В этом было что-то притягательное. А может, просто Аня, как большинство русских женщин, была идеальной жертвой. Ее воспитывали как жертву. Подавляли с самого детства, поэтому к тому, кто мог потенциально ее измучить, она тянулась, как бабочка к светильнику. Нет, никакого семейного насилия – обычная модель воспитания, в которой девочка все время оказывается кому-то должна. Всё как у всех.

– Как я уже сказал, тупых не люблю. У меня сегодня свободный вечер. Если тебе интересно, поехали. Но сначала я хотел бы увидеть, что покупаю. Стекла тонированные, водитель привычный.

Первым порывом, конечно, было уйти, хлопнув дверью. Но три тысячи долларов. Но интрига. Но его темная притягательность. Но ее нежный возраст и растерянность.

– Ладно…

Профессиональные манекенщицы не стесняются своего тела. Ане много раз приходилось и переодеваться в общей гримерке перед кем попало, и участвовать в обнаженной съемке.

Она стянула через голову платье, завела руки за спину и расстегнула бюстгальтер. Потом сняла колготки и трусики.

Какой-то сюр. Она сидит совершенно голая в машине у незнакомого мужчины. Его холодный взгляд блуждает по ее телу. Ни возбуждения, ни радости любования. Как будто бы мясо на рынке рассматривает.

– Ноги раздвинь, – командовал Федор, – теперь повернись спиной и покажи задницу…

Аня делала все, как он сказал. Потом будет вспоминать и ругать себя – ну зачем, зачем? Какое-то неуважение к себе. Он словно загипнотизировал ее.

– Ладно. Можешь надеть платье, – наконец кивнул Птичкин. – Не фонтан, но мне подходит. Едем?

– А… во сколько я вернусь домой?

– Не раньше полуночи.

До Новой Риги домчали быстро. Дом у Птичкина был шикарный – трехэтажный особняк с подсвеченным крылечком. Дверь открыла горничная в форменном платье – такая же эмоционально отстраненная, как и хозяин дома. На приветственную улыбку Ани она не ответила, хотя держалась вежливо, приняла ее куртку, проводила девушку в гостиную и принесла кофе с печеньем. Федор за ними не пошел.

– Если вы голодны, я могу предложить запеченную утку или какой-нибудь салат.

– Нет… Я поела…

– Тогда пойдемте. Я помогу приготовиться.

– Приготовиться? – смутилась Аня.

– Идемте, – поморщилась горничная.

Ее привели в подвальное помещение без окон. Простая комната. Шелковые темные обои, светильник из темного стекла, огромная кровать, под потолком – какая-то конструкция с цепями.

– Вам надо принять душ. Вот там. Полотенца все чистые. Голову тоже надо вымыть, он не любит духи. Там есть масло для тела, его можно использовать. Смазка там тоже есть. Если хотите, можете принять анальгин, в ванной есть аптечка и вода.

– Анальгин?

– Как хотите, – пожала плечами женщина, – некоторые девушки просят.

У Ани голова кружилась от необычности ситуации. Она была как во сне. Как будто кто-то другой управлял ее телом. Послушно разделась, бросила скомканное платье на мраморный пол ванной. Постояла под теплыми струями, тщательно намазала тело маслом. В комнате было прохладно. Она села на краешек кровати, не зная, что делать дальше. Птичкин заставил ее ждать больше получаса.

И потом все тоже было как во сне. Он появился – все такой же холодный и отстраненный. Аня думала – прикоснется к ней, возможно, поцелует. Но он едва на нее взглянул. Кивком показал – ложись.

– Закрой глаза.

Аня подчинилась и сразу же почувствовала, как веревки впиваются в запястья. Ей это не понравилось. Только в тот момент она поняла, что даже не рассказала никому, куда направляется. Если ее и будут искать, точно не в этом доме. Она собиралась сказать, что ей надо позвонить, но не успела открыть рот, как Федор запихнул в него скомканные трусики.

А потом время остановилось. Один удар, второй, третий. Ей казалось, что она попала в один из кругов ада и впереди только наполненная болью вечность. Мысли о деньгах уже не радовали. Аня жалела, что ввязалась в это приключение, и мечтала только об одном – дожить до его окончания. В какой-то момент ей даже почудилось, что, если Птичкин убьет ее, окончив тем самым мучения, она не будет против. Вечное забытье все же лучше, чем эта боль.

Но ее не убили. Ровно в половине двенадцатого Федор отбросил в сторону плеть и ослабил путы на ее запястьях и лодыжках.

– Всё. Можешь принять душ. В аптечке есть бепантен и анальгин. Водитель будет ждать во дворе. Вот твои деньги.

Конверт он швырнул на кровать рядом с измученной распластанной девушкой.

– Здесь три, как и договаривались. Чаевых ты не заслужила. В третий раз повторяю, что не люблю тупых. А теперь пошла вон!

Аня была на грани обморока от боли, страха, унижения, у нее кружилась голова, ее мутило, и, видимо, поэтому ей вдруг почудилось, что у Федора Птичкина вместо лица – волчья морда, а глаза из карих превратились в светлые, светящиеся, будто из расплавленного серебра…