Глава 41.Водопад
Я не успел понять, несет ли мне угрозу сгорбленное туловище Лексо, стойка вполоборота и хмурый взгляд исподлобья. Его рука с оружием свисала, как плеть, но это мало о чем говорило. Парланец пробормотал:
– Я все слышал – вы задумали бегство.
Я шумно выдохнул и перебросил булаву в правую руку – коридорчик узковат для длинного меча. Ничего не ответил.
– Это очень рискованный шаг. – После этих слов Лексо из-за моей спины выглянула чародейка.
Я ощущал раздражение, но все же дал Уховертке возможность договорить.
– Будет погоня, и вам понадобится помощь.
Так бы сразу и говорил. Нечего тянуть кота за хвост. Мы с Алабелью одновременно кивнули друг другу и жестом указали Лексо на арсенал.
Сонное царство, в которое превратился пиршественный зал, продолжало оставаться таковым. Мне же на короткое время пришлось переквалифицироваться в похитителя окороков. Что же делала Алабель, пока я добывал еду? Она, вытянув шею, выискивала среди спящих одного старого знакомого. Того самого, кого уже заждался в своих огненных владениях Эрхивиан.
– Он же был здесь, – шепотом негодовала Алабель. – Могу поклясться, что Хавьер опять задумал нас извести.
– У него это получится, если ты бессмысленными поисками кого-нибудь разбудишь. – Моя речь походила на шипение потревоженной змеи.
Когда недалеко от постамента с креслами хозяев появился Лексо, мне вновь захотелось съязвить, но я лишь качнул головой. На поясе у парланца висели два коротких меча. Они отличались друг от друга шириной лезвия, но длина у них была почти идентична. Целесообразность такого вооружения казалась мне сомнительной, но это все мелочи. Главное, что команда беглецов вооружилась, и общая цель, объединившая таких разных людей, требовала немедленных действий. Мы выдвинулись в путь.
Энрико приготовил целый доклад, когда встретил нас перед частоколом. Он не переставал меня удивлять. Были хорошие новости: все привратники вдрызг пьяны, а на одного из них Энрико по случайности помочился, не заметив тела в кустах терновника. Были новости и неважного характера: в хибарах рядом с конюшнями попойка продолжается, и судя по крикам, группа бандитов нашла себе пристанище около большого костра. Дрыхнуть они не собирались. Вероятно, среди них находился и треклятый Хавьер, но кусание губ вызвал не только этот факт. От нас отрезаны лошади.
Расстраиваться некогда, и вообще-то я готовился именно к такому повороту. Не видел в предстоящем пешем броске ничего страшного. Горы уже закалили нас – пришла пора это доказать.
Побежим трусцой, пока от усталости не помутится сознание. Пешие имеют то преимущество перед всадниками, что могут использовать для передвижения и укрытия практически любой элемент местного ландшафта. Остается только вовремя на этот ландшафт забраться – до того, как копейщик на коне превратит тебя в подобие шпажки с сыром.
Пока еще время работало на нас. Не во всех своих аспектах, но я рассчитывал, что с нашей прытью мы до рассвета будем в безопасности. Вероятность столкнуться с конным разъездом существовала до тех пор, пока не исчезнет из виду княжеская резиденция, а пологие пастбища не сменятся диким кустарником и редколесьем. Время подводило нас в одном – во тьме, опустившейся на эти земли.
Спуск с утеса получился не менее захватывающим, чем восхождение в горы под присмотром пиратов. Ночь уже вступила в свои права, лунный серп скрылся за тучами, и каждый раз, когда я спотыкался, появлялась опасность закончить намечающееся падение лишь на дне долины. Алабель освещала путь факелом, но этого для такой коварной тропинки было недостаточно. Энрико чертыхался и дивился правителям, нагромоздившим свои хоромы в богом забытых местах. Он, как и я, уже не раз был готов кубарем скатиться вниз, и только благодаря своевременному вмешательству Лексо этого удавалось избежать. Его забота о беглом советнике вызывала умиление.
Еще на пиру я поведал Энрико обо всех особенностях наших взаимоотношений с нечестивым парланцем. Парень тогда выслушал меня и пожал плечами. Он сразу понял, что Лексо – лишь исполнитель господской воли, а потому посоветовал не точить на него зуб. «Не стоит лепить из него второго Хавьера», – сказал он. Утверждение спорное, но только не в нашей ситуации. У нас и без Лексо врагов хватало. Кроме того, сейчас мы имели общие интересы – личные счеты следовало положить на полку и до поры до времени про них забыть.
Эх, как мягок стал с возрастом мой характер! Как отпавший от дерева плод. В былые времена деяния Лексо не остались бы без ответа. Жажда мести преследовала бы меня и на войне, и в кабаке, и даже в доме терпимости. Рассудок и здравый смысл не перевесили бы моей злопамятности и обиды. Но теперь все не так, и я даже не знал, хорошо это или плохо. Не мог решить, что хуже: прелый фрукт или черствый хлеб.
В чем я сомнений не испытывал, так это в том, что любого прихвостня Дамиана ждет серьезный отпор, если он задумает скрестить со мной меч. Я не буду легкой целью и не позволю набросить на себя цепи. Они достаточно жгли мою кожу. Я верил льстивым речам и оставлял неприкрытой спину, чем и пользовались мои враги. Больше таких ошибок я не допущу.
Сейчас я брел последним. Алабель заметно ускорилась, когда дорога сделалась менее крутой и извилистой. Мне, однако, от этого не стало легче. Все камни и кочки под ногами скрылись от моего взора. Единственное, что я различал перед собой, – силуэт Лексо, заслоняющий от меня источник света в руках чародейки.
Это безобразие продолжалось ровно до тех пор, пока из-за туч не показалось ночное светило. Хоть луна и не имела достаточной силы, ее появление сразу наделило природу новыми красками, новыми оттенками черноты. Тропа перестала быть подобием полосы препятствий для скаковой лошади, а глаза получили возможность увидеть все неровности и запомнить их, если кромешная тьма вновь накроет эти земли. Жаль только, что луна появилась поздновато: наша команда уже спустилась в долину.
– Ускоряемся, ребята! – скомандовала Алабель.
Мы побежали по петляющей между избушками и сараями дороге, сопровождаемые редким лаем сторожевых собак. Это напрягало. Я ждал момента, когда какой-нибудь любопытный житель откроет ставни и поднимет тревогу. Свою погибель он, конечно, найдет, но кто знает, сколь высокую цену мы заплатим за подобную опрометчивость?
– Может, потушим факел? – предложил я.
Алабель придерживалась иного мнения:
– Посмотри вверх – тучи вот-вот опять украдут луну. Где мы тогда огонь найдем? Пусть горит.
– Я готов пожертвовать несколько капель крови для амулета, – хмыкнул я. – Если понадобится больше, пожертвуем Уховерткой.
– Очень смешно, – откликнулся недовольный парланец.
– А ты думал, для чего мы тебя взяли?
Лексо с прищуром посмотрел на меня, но свой бег замедлил, чтобы не оставлять за спиной всяческих шутников.
– Оставим святотатство на потом, – буркнула Алабель. – Достаточно того, что устроил бесноватый князек. Только одна рана зажила, как нанесли вторую.
– Не князек, а мудрец, – сбивчиво произнес Энрико. – Его лица тогда я не забуду. Такую гримасу скорчил!
– И поплатился за это. Дедок твой, Энрико, на свою беду встретил после пирушки Алабель.
– Он жив, – откликнулась на мои слова чародейка и тут же оговорилась: – Скорее всего. Давайте закончим это и будем просто двигаться дальше.
Так мы и сделали. Время для пустых бесед еще не наступило.
Первый короткий привал мы устроили в час, когда небо изменило свой цвет с абсолютно черного на темно-фиолетовый. Рассвет не за горами, если выражаться образно, хоть именно за горами он и прятался. Их отвесные склоны окружали нас, сдавливали, и кабы не тропа, нам могло бы показаться, что мы заперты в тупике. Хотя, надо признаться, тропа иной раз сужалась до безобразия, а то и вовсе исчезала из поля зрения.
Мы попа́дали на землю, отдышались. Алабель приложила ухо к булыжнику, который был остатком давно разрушившейся мощеной дороги, и отрицательно покачала головой. Пока что мы в безопасности.
Лексо размял ноги и похлопал по спине Энрико, который никак не мог выровнять дыхания. Бедный парень давно не испытывал таких нагрузок.
– Следи за биением сердца, – сказал парланец. – Старайся его контролировать.
В ответ Энрико шумно засопел, но долго дышать носом не смог и вновь принялся хватать воздух ртом. Выражением лица он походил на терзаемого пытками узника.
Лексо был ценен не только как сомнительный советчик, как топливо для освещения – он неплохо знал Скалистый Край, хорошо ориентировался на этой местности и пояснил, к чьим землям ведут главные дороги. Он указал рукой на гладко обтесанные и связанные цементом камни:
– Большинство дорог построено при нардарских правителях. Их строили для горняков – эта земля снабжала империю ценными ресурсами, рудой. Правда, из-за труднодоступности этот промысел зачах вместе с развалом Нардарии. Теперь сюда бегут за вольницей. Не все ее находят, но для бандитов тут раздолье. Они возвели укрепления, обзавелись хозяйством, почувствовали себя важными, но главный город – Салум – уже давно управляется представителями самых сильных князей. В том числе и людьми из Трех Долин. В Салуме нам ничто не угрожает. Разве что убийство в подворотне или разборки в таверне. На это плевать – мы за себя постоять можем. Только бы туда добраться. Путь неблизкий: сначала дорога выведет нас к Трилистнику – самой мощной крепости в здешних местах. Потом она разделится, однако нетрудно понять, по какой идти к Салуму.
Лексо говорил так, будто мысленно уже пировал в столице разбойников, а меж тем даже до Трилистника дойти – задача крайне сложная. Двигаться по дороге опасно, по скалам – утомительно, а лес здесь рос недостаточно густой и обширный. Дамиан сделает все, чтобы мы не добрались до чужих земель, и первый знак грядущей схватки не заставил себя ждать.
Утром прошел небольшой дождь. Карабкаться по скользким камням было проблематично, да и запас времени, как я считал, у нас пока имелся. Я бежал по дороге, то и дело поднимая к серому небу лицо. Прохладные капли ласкали мою кожу, я ловил их ртом и краем глаза заметил, что так делаю не один я. Щедрость природы, однако, была недолгой.
Не знаю, наступил ли полдень, когда Алабель велела нам остановиться и вновь припала к земле, но на этот раз она кое-что услышала.
– За нами хвост. Коротенький, правда.
– «Коротенький» – что это значит? – смутился я.
– Это значит, что я не услышала полномасштабной погони. Одна или две лошади.
Две лошади нам бы не помешали. Решено было устроить засаду.
Всадник в броне и огромный пес, бегущий рядом. Они появились из арки, созданной переплетенными кронами деревьев, и сразу остановились. Тропа спускалась вниз, огибала невысокий каменистый уступ и через триста метров вновь исчезала в буковой роще. Открытое пространство позволило разведчику увидеть, как к камню на обочине привалился утомленный беглец. Он заметил всадника, с трудом встал и побежал к зарослям.
Полминуты всадник ничего не предпринимал. Его голова, защищенная закрытым шлемом с узкой прорезью для глаз, медленно поворачивалась из стороны в сторону. Разведчик осматривал территорию. Не лучший головной убор он выбрал для этого дела, но, похоже, смог увидеть все, что необходимо.
Всадник хлопнул коня по бокам и подал команду собаке. Та тут же бросилась вперед, за добычей, которая казалась такой легкой. Мощные лапы зверя едва касались земли, и ничто не могло помочь беглецу, как вдруг собака, взбивая грязь и щебень, резко затормозила. Она понеслась в сторону от дороги, к каменному выступу. Прямо туда, где в предвкушении короткой схватки засели два излишне самоуверенных человека – я и Алабель.
Когда увидел, кто летит в нашу сторону, преодолевая камни, как ступени лечебницы для немощных, я понял, что в засаде больше нет смысла. Я встал в полный рост и крепко сжал в руке клинок. Алабель приняла боевую стойку за моей спиной, чтобы помочь нейтрализовать стокилограммовую клыкастую угрозу.
Взмах мечом! Я опоздал – удар следовало нанести секундой раньше. При всех своих габаритах псина обладала удивительной скоростью. Она, гаркнув, вцепилась в мою руку и выбила оружие. Кольчуга выручила меня, но боль, ощущение огромного давления на предплечье вырвали из моего горла сдавленный крик. Я дернулся так, что сбил с ног чародейку. Развернувшись, я столкнул пса с уступа и посчитал удачей, что моя рука осталась частью туловища. Зверь упал на дорогу и бросился в атаку вновь.
Конника мало занимали события на маленькой скале. Его целью был убегающий человек. Лексо мог уже не изображать страдальца с заплетающимися ногами. Жаль только, что практически таким он и являлся. Он остановился, вытащил мечи и решил встретить врага грудью. Хвала Первозданному, смог быстро понять разницу между конской грудью и своей. Ни один азартный игрок, случись все это на турнире, не поставил бы на него даже самой мелкой монеты.
Лексо выкрикнул что-то по-парлански и прыгнул с дороги вниз. Покатился по мелким камням. В это-то время и появился из-за укрытия Энрико. Хоть арбалета у него не было, кое-какое метательное оружие он заимел. Булыжники. Самые обычные булыжники, которые можно обхватить пятерней. Один из них полетел в воина. Раздался глухой звон о массивный наплечник. Нашего врага это не впечатлило совсем. Он не спешился, не умчался прочь. Вместо этого он взмахнул кавалерийским мечом и направил коня прямо на Энрико. Будь последний более опытен в воинском деле, попытался бы напасть на всадника именно в этот момент. Копыта коня скользили по склону, а торчащие из земли обломки горной породы грозились стать причиной серьезной травмы. Все это чертовски замедлило врага.
Энрико на такой тактический ход не уповал. Он обежал камень, уходя от столкновения, и пытался подтрунивать над разбойником. Все бы ничего, но измученный вид парня не добавлял бахвальству необходимой убедительности.
Лексо медлил с помощью, а всадник тем временем вернулся на дорогу. Играть в догонялки с метателем булыжников ему надоело. Видимо, он решил посмотреть, умертвил ли пес свою добычу. То, что он увидел, наверняка его поразило.
Здоровенный охотничий зверь стоял как вкопанный перед худой рыжеволосой девушкой. Он должен был разорвать ее, а вместо этого таращился на что-то и шевелил свисающими ушами. В последний момент Алабель сумела окутать чарами собачью голову. Я уже не мог помешать подобному действу, отчего испытывал двоякие чувства. Мое удивительное кольцо исчезло в недрах пиратских карманов, но сейчас это обстоятельство нам помогло.
Как бы то ни было, внутреннее чутье подсказало, что у Алабели сложности с подчинением зверя, а потому я занес меч для укола и начал медленно приближаться к цели. Пришла пора покончить с клыкастой бестией.
Тут же над долиной раздался свист. Вероятно, без шлема он был бы гораздо сильнее, но и этого хватило, чтобы пес пришел в чувство и, ловко отпрыгнув, вернулся к своему хозяину.
Странный всадник исчез в той же роще, откуда и появился. Первое нападение мы отбить сумели. Жаль только, что это лишь начало. Вдвойне жаль, что все началось так рано.
Нам только и осталось, что продолжить бегство. Желание спастись подстегивало нас, но этот инстинкт постепенно сдавал позиции, уступая арену разума утомлению и изъедающей тревоге. В течение дня мы сделали только два кратковременных привала, чтобы отдышаться и подкрепиться. Этого мало – осознание пришло с наступлением вечера. Мыслями на этот счет первым поделился Лексо, остановив всех нас.
– Я тут подумал: мы пробежали достаточно, чтобы оторваться от пеших врагов, но конные… они все равно настигнут нас, и лучше бы мы могли к тому времени держать оружие. Мы же выдохлись в край! Летим, как ужаленные осами. Я не прав?
– Прав! – тут же выкрикнул Энрико и согнулся пополам.
– Резон в твоих словах есть, – заявил я, откашлявшись. – Осталось найти место, где нас не сразу найдут. А если и найдут, то не получат преимущества.
Так и было решено. Небольшой консилиум, проведенный у остатков какого-то здания, заросших мхом, отбросил предложение забраться повыше, найти пещеру или заночевать на деревьях (наивный Энрико!). Окружающие нас сланцевые горы не располагали к скалолазанию: склоны круты, ненадежны и открыты всем ветрам. Или стрелам. Искать же сейчас пещеру – занятие в высшей мере бестолковое. Даже случайно на нее наткнувшись, можно сильно об этом пожалеть. Утренняя атака пса покажется игрой котенка с клубком ниток. И пресловутые деревья Энрико нам не помогут.
Когда мы решили просто пойти от дороги на восток, Алабель вдруг заявила:
– Там, – она указала рукой на далекие заросли колючего кустарника. – Там шум большой воды.
– Озеро, что ли?
– Не скажу точно. Думаю, водопад.
Лексо поковырялся в ухе и прислушался к звукам природы. Смутившись, обратился ко мне:
– Она всегда так?
– Да-а, – протянул я. – Ты же видел сам, что у Алабели точно где-то припрятаны дополнительные уши. Ведьмы – что с них взять?
– Эй, я еще здесь! – щелкнула пальцами девушка. – Идем к водопаду или как? Я вижу, что мы можем пройти через кусты с минимальными царапинами. Враги могут этого не увидеть.
Могут не увидеть, могут найти другой путь, но пока что слова Алабели получили одобрение всех членов группы. Ноги мои, во всяком случае, очень обрадовались такому решению.
Жар впитывался в кожу, как лечебный эликсир. Ладони почти касались неспокойного огня, но я не убирал рук. Промозглость ушедшего дня и неприятный ветер из расщелины над порогом горной реки заставляли меня вздрагивать и морщиться. Меня раздражал даже плеск воды, что срывалась со скалы узкой, но стремительной лентой. Поток, рожденный далеко отсюда, наверняка падал с высоты не раз и не два, преодолевая ущелья и размывая породу. Порог в четверть километра от нашего лагеря не был высок, в отличие от пропасти, у которой мы, собственно, и расположились. Ее высоту я мог оценить лишь приблизительно. Десятки метров отделяли нас от дна ущелья.
Бушующую пену внизу можно было различить до самого заката – белые всполохи воды бились об острые скалы, пробивая себе путь неумолимой силой, и равномерно растекались по водоему. Речка недолго пребывала в спокойном состоянии: она начинала бурлить, преодолевая мелкие ступени, и скрывалась за очередным выступом.
С некоторой оговоркой место, где мы притаились, можно именовать тупиком. Оставалась надежда, что враги допустят промах. Или будут малочисленны.
– Знаю, о чем ты думаешь! – неожиданно обратилась ко мне Алабель.
– Научилась читать мысли?
– Было бы здорово, но нет. Просто ты считаешь это место ловушкой, тревожишься постоянно. Без конца вглядываешься в темноту.
– Тревога – это то, что сопровождает меня с самого начала путешествия с Энрико. – Я потер руки и взглянул на сопящего паренька, съежившегося у костра. – К сожалению, этот вечер – не исключение.
– А ведь сам говорил, что у нас есть человек-следопыт. К чему лишние волнения? – встрял в разговор Лексо.
– И следопыт может ошибаться. Может задремать.
– Я умею себя контролировать, – возразила Алабель.
– Я тоже. Но разбуди сейчас Энрико, закричи: «Нападение!» – и он побежит в пропасть. Да и я, очнувшись, какое-то время буду вялым.
– Что ж, не спать теперь?
– Лично я сперва дам исчезнуть красноте вон за тем отрогом. – Я указал рукой на остатки солнечного света.
– А я, пожалуй, вздремну, – зевнул Лексо. – Разбудите, когда придет мое время дежурить.
– Да спите уже все! – всплеснула руками чародейка. – И не бойтесь, что усну я. Мой сон чрезвычайно чуток.
– Вспомни Хавьера, настигшего нас на берегу, – лукаво прищурился я.
– Я гляжу, у вас с ним давние счеты, – хмыкнул Лексо.
– Давние. В отличие от проблем с тобой.
Парланец подбросил в огонь толстую ветку.
– Я не могу изменить того, что уже сделал. Я говорил графу, что это не лучшая идея. Кто знает, может, из-за возражений от меня и избавились.
– Да что ты говоришь! – Жалкая попытка оправдания меня не впечатлила. Она была пропитана ложью.
– Говорю что есть. Я часто действовал самостоятельно и принимал решения без оглядки на господ, поскольку не всегда приказы приходили вовремя. Как и в случае с вами. Владелец гостиницы у тракта послал нам весточку. Писал, что вы подходите на роль наемников. На роль чужеземцев или пиратов. То, что вы сотворили у крепости – убили безмолвных, освободили нескольких моих людей, – говорило о том, что с вашей помощью можно не только ввести Балинта в заблуждение. Можно убить его.
– И мы это сделали, а в награду получили нож в спину.
– Граф Николай посчитал, что тридцать золотых лучше использовать для другой цели. Повысить лояльность пиратов. Он приказал – я выполнил. Теперь рукоять ножа торчит и из моей спины.
– Что было в бумажке? Тогда, в плену у пиратов, капитан отдал тебе пергамент с приказом.
– Ничего, что могло бы объяснить поступок Николая. Он попросту отдавал пиратам корабль и все, что на нем. Я удостоился лишь короткой характеристики «утратил доверие, не должен возвратиться назад».
– Где же ты его утратил?
– Знаешь, сколько я думал об этом? Ежечасно, ежеминутно, пока томился в трюме. Служил верой и правдой. Искренне полагал, что Балинт – причина всех бедствий графства. Я собрал надежных и преданных людей, жертвовал ими, если это требовалось для дела. Рисковал собой, сражаясь с околдованными воинами, вербуя доносителей и шпионов. Наверное, Николай посчитал, что я приобрел опасное влияние среди его людей. Посчитал это угрозой своей власти. Власти бастарда и отцеубийцы.
– Ладно, – махнул я рукой. – Нами услышано достаточно. Сумеем выбраться отсюда – разойдемся миром. Пока же надо сделать все, чтобы вновь не оказаться в кандалах.
– Думается мне, кандалы не самое плохое, что ожидает нас.
– Вот тут ты не прав. Не хочется вновь быть разменной монетой у всякого отребья. Я во время службы бывал в плену, но тогда это закончилось тем, что тюремщики переманили меня свободой и высоким жалованьем.
– Монетой мы уже не станем. – Лексо провел пальцем по горлу и издал короткий хрип.
Не станем. Этого не случится, поскольку мой меч вырвут только из мертвых рук. Я потянулся, зевнул и посмотрел на маленький костер в последний раз. Сомкнул отяжелевшие веки. Действия противоположного уже совершить не смог.
Рассвет опять обещал быть хмурым. Подсвеченное где-то далеко небо посерело над нашими головами, став знаком того, что пришла пора продолжить путь. Я на четвереньках подполз к воде и плеснул себе в лицо холодную жидкость. Вздрогнул, но приободрился. Зачерпнув воду двумя ладонями, приблизился к неподвижному Энрико – он поспал более чем достаточно.
– Идут, – только и сказала Алабель.
Я даже не успел спросить, спала ли она хоть немного. Поглядел на воду в руках и выпил ее. Энрико следовало разбудить аккуратно.
– Сколько?
– Много. Продираются сквозь заросли.
Я встретился взглядом с Лексо.
– Мы уязвимы здесь, – произнес он.
– Есть идея?
Алабель кашлянула в кулак и пояснила:
– Пока ты спал, Фосто, мы с Лексо придумали, как действовать, если враги заявятся сюда. Иного выхода нет. Видишь тот порог, левее которого появляется солнце? Земля там уходит вверх под удачным уклоном, много выступов, валунов, за которыми можно укрыться от стрел. Много деревьев. Ты и Лексо должны будете выманить врагов туда. Они увидят вас и бросятся в погоню, а мы с Энрико нападем на них с тыла.
– На словах все просто восхитительно! – негодовал я.
– Иного выхода нет, – повторила чародейка. – Без сюрпризов победы нам не одержать.
Тяжелый вздох сменился вздохом спокойным. Предстоящая схватка требовала всей решимости, существующей в моем сердце. Разногласия, неуверенность, страх и усталость должны покинуть нас, как поток горной реки, срывающийся вниз. Все эти отрицательные качества сменятся яростью, храбростью и мастерством. Мастерством нести смерть – трофейный меч необходимо проверить в деле. Преследователи умоются кровью.
Я вместе с Лексо побежал вдоль высоких зарослей колючего кустарника. Побежал навстречу рассвету. Шумно перекрикивался со своим напарником. Врагов я пока не слышал, но это недоразумение возникло лишь из-за того, что я развил приличную скорость. Затормозил – и тут же услышал ржание коней и неразборчивые грубые приказы. Враги не старались действовать бесшумно, полагаясь на численное и моральное превосходство. Перед собой они видели легкую добычу.
Кусты, взбираясь выше по склону, теряли густоту, и скоро лишь редкие деревца мешали нашему продвижению. Одновременно с этим я увидел нечто, посеявшее сомнения в шансах на успех сопротивления.
Огни. Много огней. Складывалось ощущение, что Дамиан пригнал сюда всех всадников, которых имел. Я напряг зрение и увидел, что почти на каждой лошади восседают по два человека. Спешенные, вероятно, расчищали путь.
– Сколько врагов ты насчитал? – поинтересовался я у Лексо.
– Тридцать или около того. – После этих слов парланец топнул ногой по валуну, и тот с грохотом покатился вниз. Внимание, которого мы добивались, привлечено.
«Они! Они!» – эти яростные крики я услышал отчетливо. Кое-кто запустил в нашу сторону стрелу. Она не пролетела и половины необходимого пути. Враги бросились за нами.
Лишь пять или шесть огней продолжили путь к водопаду. Алабель встретит их достойно, но как одолеть целый отряд нам? История про нападение с двух сторон воняла протухшей рыбой с самого начала. Враги, может быть, необразованные и агрессивные бандиты, но даже самый бестолковый из них не оставит спину неприкрытой.
От камня под моими ногами отлетела короткая стрела. Я попятился и напряг глаза: стрельбу по мне вел арбалетчик, причем его оружие было очень массивным, громоздким. Воин перезаряжал его воротом с блочными колесами. Я знал – такой арбалет бьет весьма точно. И весьма далеко.
– Бежим к деревьям! – крикнул я Лексо.
Там и настигли нас первые враги.
Я не мог и предположить, что дорога, огибая заросли, разветвляется. Одна ее часть, главная, проходит в основном по дну долины, а другая, узкая и заросшая, резко уходит вверх по косогору и пересекает маленький лес. Достаточно плоский, будто бы рос он на плато. Мы с Лексо выбрались на эту лесную тропу и тут же услышали частый топот копыт.
Воины на легких лошадях увидели нас и дико закричали, пытаясь устрашить беглецов. Я страху не поддался. Извлек меч, сжал рукоять до хруста пальцев и приготовился к удару. Первый конник несся очень быстро и поднял меч, намереваясь снести голову самоуверенному храбрецу.
Моя позиция не являлась выгодной, но я просто обязан показать врагам, с кем они имеют несчастье связаться. В противном случае достойно приму смерть, которая давно за мной охотится.
Все мое внимание приковано к вражескому клинку. Вокруг еще полумрак, но сталь уже собирает малейший свет, что проникает сквозь заросли. Ее холодный блеск тускнеет, когда воин опускает руку для смертельного замаха, и это служит мне сигналом к действию. Я отклоняю туловище и выбрасываю руки вверх. Перед самым носом проносится оружие врага. Мой же меч, почти не встречая сопротивления, разрезает стеганый доспех всадника под правой рукой, рассекает его грудь и вырывается из тела. Темная кровь выплескивается на землю, как морская волна, ударившаяся о риф.
Всадник обмяк, но лишь через десятки метров свалился замертво с седла. Атака удалась, но повторять опасный удар я не решился. Решил поступить так же, как и Лексо: встретить врага в окружении деревьев.
Я убрался с тропы и закричал очередному подоспевшему негодяю:
– Ну что, всадник? Скачи сюда, я покажу тебе, как надо биться!
Сработало. Воин решил, что я заманиваю его вглубь леса на лошади, где он потеряет все преимущество, и спешился. Его примеру последовал еще один. Именно этого я и добивался.
Надо признаться, ярости в них присутствовало больше, чем мастерства. Потрясая мечами, они приблизились ко мне с двух сторон. Подмоги ждать не стали – заорали не своим голосом и бросились в атаку. Пали почти одновременно.
Наконец я увидел то, чего давно желал. Увидел Лексо в деле. На него набросилось сразу три пеших противника. Я побежал ему на выручку, но моя помощь не потребовалась. Синхронно, плавно и точно работали его клинки. Лицо напряжено до крайности. Он отбил один выпад, подставил клинок под подлый рубящий удар со спины и в следующее мгновение контратаковал. Молниеносно развернул тело и в прыжке поразил первого воина. Лишь удар сверху тот смог отбить. Друзья бедняги не дрогнули и совершили последнюю в своих жизнях ошибку – атаковали парланца одновременно и одинаково. Уколом. Лексо непостижимо ловким движением отвел их клинки в сторону и, перехватив рукояти мечей обратным хватом, скрестил свои руки и перерезал бандитам глотки. Их тела рухнули на землю, как пустые мешки.
– Так вот оно что! – осенило меня.
Лексо, нахмурившись, посмотрел в мою сторону. Он моих слов не понял.
– Уховертка! – воскликнул я. – Вот почему ты Уховертка! Два шипа на заднице.
Однако радоваться первым маленьким победам и неожиданным открытиям было рано. Вторая группа прислужников Дамиана приближалась. И было их гораздо больше.
Они узрели мертвецов и осознали свои ошибки. За каждым беглецом устремилось по десять человек. Меня отрезали от Лексо, и он скрылся из виду.
Над головой пронеслась стрела. Я инстинктивно пригнулся и огляделся: силуэт лошади исчез между соснами и кустарниками. Стоило мне продолжить бегство, как оперенное древко стрелы засвистело вновь и вонзилось в ствол дерева. Теперь я видел всадника с луком. Если точнее – всадницу.
Изольда, ловко управляясь с конем и оружием, кружила возле меня. Каждый свой выстрел сопровождала восторженным выражением лица и приятным напутствием.
– Сдохни! – Крик тонкого девичьего голоса резал уши.
Следующая стрела чуть не попала мне в лоб. Видимо, бойцовские уроки Дамиана и частые убийства не прошли даром. Изольда недурно владела луком, причем делала это верхом и на пересеченной местности. Я побежал ей наперерез.
Она радостно взвизгнула и дернула на себя поводья. Натянула тетиву и улыбнулась, услышав приближающихся воинов. Разжала пальцы правой руки.
Снаряд вылетел из составного лука. Но мне не впервой нестись навстречу собственной смерти. Не сбавляя скорости, я взмахнул клинком и отбил стрелу. Увидел, как удивилась Изольда. Она не сразу потянулась к колчану на спине, а когда потянулась – стало поздно. Метров за семь до нее я схватил меч за лезвие близ перекрестья и запустил его в лучницу. Клинок прошил ее грудь насквозь. Она свалилась на землю, а испуганная лошадь умчалась прочь.
– Проклятье! – рассердился я, извлек свой меч и продолжил бег в неизвестность.
Не прошло и тридцати секунд, как я услышал душераздирающий крик.
– Не-э-эт! Милая, нет!
Сам Дамиан собственной хваленой персоной. Он узрел свою мертвую возлюбленную и пал духом. Что ж, нужно думать мозгами, прежде чем посылать хрупкую девицу на битву.
– Господин, нужна подмога у реки! Ведьма невероятно сильна! – неожиданный срывающийся возглас.
– Невероятно сильна?! – услышал я в следующий миг жуткие крики нерадивого гонца.
– Возвращаемся! Дуболом, отомсти за Изольду! Убей эту мразь!
Приказ звучал угрожающе, но в душе я радовался – против меня выставили всего одного бойца. Правда, радость омрачилась злобным, стремительно приближающимся лаем. Хуже стало в следующий миг – лай затих.
Я слышал биение своего сердца, отдаленные крики княжеского отряда, но поблизости от меня царила тишина. Всей своей кожей я ощущал опасность и злился сам на себя, поскольку понял, что упустил нечто важное. Проглядел четвероногого врага.
Метрах в пятидесяти вырастала из земли небольшая скала. Я отступил к ней – мне порядком надоело безостановочно крутить головой и вертеться вокруг своей оси, как подбитая ладонью муха. Хотя бы спина должна быть прикрыта.
Большая черная тень начала свое движение. Всадник – это был он. Закрытый шлем, тяжелые червленые доспехи выдавали в нем того, с кем мне уже доводилось встречаться. Но где его пес? Дуболом не пошел бы в битву без него.
Ответ на немой вопрос не заставил себя ждать. Маленький камешек ударил меня по плечу. Я задрал голову – хищный зверь смотрел на меня хладнокровно и внимательно. Чуть повернул морду, когда наши глаза встретились. И тут же бросился вниз.
Не знаю, как я умудрился отбиться. Бросок был неожиданным, стремительным. Я толком не успел оценить все происходящее. Спас меня опыт. В мгновение ока я развернулся, припал на колено и располосовал брюхо зверя прямо во время прыжка. Клацнули его челюсти, жаждущие впиться в мое горло мертвой хваткой. Не удалось – пес проехался по земле и замер навсегда.
Всадник видел все это, но не сбавил хода. Я отпрыгнул в сторону. Кончик вражеского меча пронесся в нескольких дюймах от меня. Дуболома подобная неудача не смутила. Он слез с коня и какое-то время молча глазел на убитого питомца.
– Что, тоже потерял любимую? – съязвил я.
На мою реплику воин отреагировал своеобразно: издал короткий свист, после которого конь помчался в сторону тропы. Меня это действие впечатлило, но я продолжил подстрекать врага.
– Горшкоголовый, лучше бы ты отправился вслед за ним.
Тяжелая уверенная поступь. Воин не торопился вступить со мной в схватку. Шел медленно и меч держал острием вниз. Он ответил безразличием на мои колкости.
Я не мог больше ждать и напал на бандита первым. Обманный маневр он быстро раскусил и легко отбил коварный удар по диагонали. Все свое внимание я сосредоточил на скрещенных клинках, за что и поплатился. Кулак Дуболома впечатался в мою голову.
Будь я менее удачлив, превращенное в кровавое месиво лицо уже не смогло бы различить чего-то, кроме плавающих неясных образов. Но мне вновь повезло, и я отделался заметной шишкой на лбу и соприкосновением зада с землей. Хорошо, что Дуболом не носил латных рукавиц. И без того я успел заметить искры в своих глазах.
Широкий рубящий замах. Я отразил этот страшный удар, схватив лезвие левой рукой и приподняв его. В следующий миг взбрыкнул ногой и ударил негодяя прямо по колену. Там что-то щелкнуло, и горшкоголовый наконец-то смог вспомнить помимо свиста и другие звуки. Он зарычал и пошатнулся. Эта заминка позволила мне подняться на ноги.
Я прыгал вокруг лишенного подвижности противника, как рассерженная пчела, и беспрестанно атаковал его. Понадобилось немало ударов, чтобы полностью подавить сопротивление, и самым главным средь них был размашистый пинок по второму вражескому колену. В следующую секунду я отсек Дуболому кисть руки. Зря он решил спешиться.
Надо отдать ему должное – даже несмотря на жестокие раны, воин левой рукой вытащил кинжал и рассек перед собой воздух. Но земля уже тянула его в свои объятия. Дуболом упал на колени. Мне осталось вырвать кинжал из слабеющей руки и вонзить его в прорезь для глаз. Лишь выдыхаемый из щелей шлема пар вырвался на волю. Предсмертных криков Дуболом не издал.
На меня навалилась изрядная усталость. Хотелось упасть на землю подле поверженного врага и пролежать без памяти целые сутки. Но бой еще не закончен. Я должен помочь Алабели и Энрико.
Как далеко я успел убежать от водопада? Километр? Два? Я огляделся и понял, что проще добраться до лагеря, двигаясь вдоль горного потока. Плеск воды раздавался совсем близко, стоило только чуть-чуть подняться вверх. Но до порога я не дошел – мне навстречу брел Лексо, лицо которого было забрызгано кровью ото лба до тощей шеи.
– Ты избавился от погони?
– Избавился, – прохрипел он, шумно втягивая воздух ноздрями. – Всего лишь четверо. Остальные преследовать не стали.
– Поспешим, надо помочь остальным.
Улыбка Лексо вышла недоброй. И вместе с тем виноватой. Он избегал моего взгляда и слегка покачал головой.
– Не получится.
Я ждал объяснений. Сердце мое холодело.
– Я не смог добраться до лагеря. Враги добрались раньше. Но я видел все, что там произошло.
Четыре трупа в некотором отдалении друг от друга выкладывали к разъяренной чародейке своеобразную тропу мертвых. Она стояла близ водопада и с хищным блеском в глазах оглядывала окружающее ее воинство. Несколько человек целились в нее из арбалетов. Среди них был и Хавьер из Патса. Непостижимым образом он втерся в доверие к лорду Трех Долин.
Энрико уже не мог помочь подруге. Дамиан вызвал его на поединок и двумя движениями сломил сопротивление парня. Сейчас князь держал нож у его горла.
– Алабель, сражайся! – сморщив лицо, прокричал Энрико.
Чародейка подняла одну бровь.
– Конечно, я буду сражаться. Нет смысла в обеих наших смертях.
Князь Дамиан провел лезвием по щеке Энрико. Говорил сдавленно, но каждое произнесенное слово заглушало и порывы ветра, и шум водопада.
– Ты нужна мне живой в любом случае, Алабель. Нужна невредимой. Ты знаешь почему. Парнишка же этот больше не представляет для меня ценности. Он обманул мое доверие, мою щедрость и теперь живет только благодаря тебе. Лишь это сдерживает руку, что готова вспороть его глотку. Это и ничего больше. Ты сложишь оружие?
– Тебе нет доверия, правитель утеса. Ты захватишь меня и тут же прикончишь Энрико.
– Клянусь Ханталом, клянусь своей кровью, что не сделаю этого. Клянусь Изольдой. – В голосе Дамиана послышался хрип. Дрожь он сдержать сумел. – Герзах, страдая от ран, умолял сохранить тебе жизнь. Я не подведу старика. И я не отберу твоего медальона. Сложи оружие, Алабель.
Чародейка коснулась бронзовой цепочки на своей шее, оглядела всех своих врагов. Взгляд ее остановился на Хавьере, который целился в нее из охотничьего арбалета.
– Ты уже смотрел на меня так, Хавьер, – презрительно бросила девушка и плюнула в его сторону. – Вспомни, чем все закончилось.
Меч Алабели со звоном упал на камни. Она тяжело вздохнула и развела руки в сторону.
– Вот я, – сказала чародейка и сделала шаг вперед.
Хлест перекрученной тетивы стал ответом на эти слова. Короткая арбалетная стрела вонзилась в живот Алабели, а стрелок приоткрыл рот и напряг скулы, наслаждаясь торжественностью момента.
– Теперь все действительно закончилось, ведьма, – шумно выдыхая воздух, пробормотал Хавьер. Он опустил арбалет и отдал его другому воину.
– Долго ты тянул, – недовольно пробурчал Дамиан. Он поглядел на шокированного Энрико, затрясся и надавил на лезвие. Холодная сталь прочертила на щеке паренька длинную кровавую полосу.
Князь вдруг отбросил от себя Энрико и велел своим людям связать его.
– Ты останешься в живых, неблагодарный раб. Твоя жизнь стоит меньше моих клятв. Я довезу тебя до Пепельных островов и представлю их хозяину как человека, что всеми силами пытался помешать возвращению святыни. Гордись – твою участь решит наследник старой империи.
Для Хавьера судьба Энрико была безынтересна. Он мягким шагом направился к Алабели. Девушка еще держалась на ногах, но глаза уже застилал туман. Ни стона, ни крика не вырвалось из ее уст – только губы дрожали, а пальцы из последних сил сжимали древко стрелы. Кровь сочилась из раны и падала на твердую землю.
Хавьер подошел, оглядел чародейку с ног до головы. Схватил за горло и легко подавил сопротивление, которое попыталась оказать раненая Алабель. Одним движением сорвал с ее шеи медальон.
– Этого момента, – медленно проговорил Хавьер и подался вперед, – я ждал очень долго.
Перед обрывом вода начала пениться сильнее. Она плескалась на гладкие камни и смывала с них алую кровь.
– Отправляйся в ад, – скрежетнул зубами Хавьер и, разжав пальцы, столкнул Алабель со скалы. Чародейка всплеснула руками и рухнула в темную пучину. Бессильны оказались ее магия и меч против злобы и фанатичности Хавьера. Его месть исполнилась.
Услышанное не просто меня поразило. Я чувствовал себя сломленным и жалким. Сколько крови и сражений! Мы так близко подобрались к победе, так храбро косили вражеские ряды, а все кончилось самым паршивым, самым бесславным образом. Я не мог поверить в это.
– Ты лжешь! – Я вцепился в куртку Лексо и встряхнул его.
– К чему? Зачем мне лгать?
Мысли путались, а сердце колотилось о грудную клетку.
– Ее надо спасти!
– Ее не спасти. Ее нет. Жив Энрико. Если мы поторопимся, то сможем нагнать ублюдков.
В ярости я оттолкнул от себя парланца. Каждое мое слово приносило боль.
– Не поверю, пока не увижу.
А если он прав? Я не хотел, не мог думать так, но зловещая истина не оставляла попыток ворваться в мой ошеломленный разум и разрушить любые надежды, которые я пытался возвести на ее пути. Следы вражеских ног, борьбы, крови и последнего вздоха чародейки поведают мне все о трагедии, разыгравшейся перед мрачной пропастью.
– Почему ты не спас их? – процедил я сквозь сомкнутые зубы.
– Девятнадцать человек, Фосто. Девятнадцать: всадники, пешие, стрелки. Энрико схвачен, Алабель на прицеле. Что я мог сделать, а? Что бы ты сделал?
Я замер. У меня не было ответа на этот вопрос. Не так – я не хотел на него отвечать. Лексо не виноват. Если все, что сказано, действительно произошло, не имелось иного выхода, как только из преследуемых превратиться в преследующих. Я не оставлю Энрико на растерзание поганому князьку. Если потребуется, достану его даже на Пепельных островах. И освобожу паренька, чего бы мне это ни стоило. Но лишь тогда, когда пойму, что Алабели не спасти.
Хавьер стоял над пропастью, пытаясь разглядеть в бурлящей воде тело поверженного противника. Увидев то, что хотел, повернулся к князю. Медленно перевел взгляд на свою ладонь, в которой крепко держал медальон, и разжал пальцы. Вгляделся в красоту камня и улыбнулся, потянувшись свободной рукой к поясу. Бритвенно-острый кинжал со скрипом покинул деревянные ножны. Лезвие прошлось по коже около медальона. Сжался вновь кулак, из которого тут же засочилась кровь. Прошло какое-то время, прежде чем Хавьер вытянул руку и явил хмурому взору Дамиана древнюю реликвию. Она вся была покрыта кровью. Но то, чего так ждал нечестивый торговец, не произошло. Белое пламя так и не вспыхнуло.
Князь взирал на это с каменным лицом. Не сказал ничего.
notes
