Книга 6
МАЯТНИК ИСХОДА.
АЛЬФА
Не знаю, есть ли у Кристалла некий, высший, разум. Мне встречались те, кто пытался объявить себя таковым, но по сути они не представляли ни высшие силы, ни разум вообще. Однако если у вселенной и есть нечто подобное, то оно весьма иронично и злопамятно. Все наши поступки ложатся в некий ящик, который, рано или поздно, окажется извлечён, изучен и оценен. И каждый получит по заслугам.
Долгое время я сомневался в существовании любви, иронизировал над влюблёнными и походя разбивал сложившиеся пары. Рок вспомнил о скептике, одарив его любовью к человеческой женщине. Эта история имела хорошее продолжение: женщина превратилась в одну из нас, разделив со мной долгие годы счастья.
Но я совершал и плохие поступки. Много омерзительных вещей, которые память надолго вычеркнула из своих записей, заменив нейтральной полосой тумана. Но они никуда не делись. На моей совести уничтоженные, из прихоти, города; убитые, по дурацкому капризу, люди и разрушенные судьбы. Очень, очень много отвратительных поступков.
Ранее казалось, будто презрение к обычным людям есть показатель статуса высшего существа, свысока взирающего на ничтожность человека. Лишь перед самой смертью наступило прозрение: поведение Льва, безжалостно топчущего человеческую пыль, ничем не отличается от царствования кровавых тиранов, коих немало встречалось в истории людей. По сути, я уподобился самым худшим представителям человеческой расы.
Понимание принесло раскаяние. Но ничего вернуть нельзя и все мои поступки, записанные незримой рукой, некто, владеющий ящиком судьбы, внимательно изучил и дал им оценку. В этот раз - никакой иронии и снисхождения.
Мои дети гибли на моих глазах. Дети, о существовании которых я узнал совсем недавно, умирали, пытаясь защитить своего отца.
И я ничем не мог им помочь.
Почти вся сила покинула израненное тело и лишь ничтожный её квант продолжал удерживать меркнущее сознание от падения в чёрную бездну небытия. Зачем я продолжал цепляться за жизнь? Ведь гораздо лучше умереть, чем видеть смерть своих детей!
Почему я продолжал сохранять эту последнюю искру?
Не знаю.
Надежду на помощь, обещанную Наташей, я утратил, когда исчезла Леся, а поток охотников, вливающийся в двери зала и не подумал уменьшиться. Я не желал этой бойни, не хотел видеть лица людей, искажённые судорогой ненависти, не хотел спотыкаться о неподвижные тела, отражая непрерывные атаки и скользить в лужах крови, отправляя врагов за грань света и тьмы.
Я хотел одного: увидеть Зару, прижать кошку к себе и утонуть в её ласковых жёлтых глазах.
Но все мои поступки успели оценить и вынесенный приговор никто не собирался отменять.
Охотников уцелело очень мало, но сил у меня не оставалось вовсе. И я рухнул на пол, залитый кровью, не в силах шевельнуть даже мизинцем. Мог лишь бессильно следить, как обезумевшие охотники остервенело режут моих волчат. Те даже не пытались сопротивляться, а просто защищали своими телами полумёртвого отца.
"Папа, прощай" - прошептала Веера, сжимая мою ладонь в холодных пальцах и человек с искажённым лицом, забрызганным кровью, вонзил в неё свой тресп. Только теперь я понял, для чего берёг последнюю искру жизни.
И вцепился пальцами в его горло.
Подбежавшие охотники начали рубить меня, но я и не пытался спастись, выпив добычу. Пальцы сжимались всё крепче. И крепче. Пока не раздался глухой щелчок сломанных позвонков.
И лишь тогда я позволил себе ускользнуть во тьму.
Там не было ничего.
Ни жары, ни холода, ни ветра, ни звуков.
Даже времени.
Но почему-то оставался я.
Один, во всём невероятном Ничто. Но я не мог оценить этого факта, потому что разум, погружённый во мрак, мог лишь констатировать абсолютную пустоту и моё присутствие в ней. Все чувства, бушевавшие прежде, ушли, исчезли воспоминания, мечты и желания. Оставался лишь некий, абстрактный, взгляд в никуда.
Сколько продолжалось всё это - не знаю. Может - долю мгновения, а может - целую вечность, от рождения, до смерти Вселенной.
Потом появилось нечто. Словно эхо звука, на самой грани слышимости. Но в мире, состоящем из одного Ничто, даже эта смутная тень звучала громовыми раскатами. Следом явилась искра света, воспринимаемая, точно рождение сверхновой.
Пятнышко света становилось всё ярче, а звук - всё громче, пока оглушительный рев и слепящий свет не заполнили всю пустоту вокруг меня.
Меня!
Я осознал своё присутствие в полной мере и мгновенно пробудившаяся память вызвала болезненные судороги внутри.
Мои дети!
Мои дети погибли.
И Зара обречена.
Внезапно сияние, поглотившее мир, начало обретать конкретные формы, а какофония звуков - складываться в нечто ритмичное, напоминающее музыку. Мир вокруг начал медленно вращаться и в его центре, под медленную печальную мелодию, неярко засиял предмет, напоминающий ажурный браслет. Что-то, внутри него, показалось мне странным и против воли, я сосредоточил внимание на картинках, мелькающих перед глазами.
Кажется, там скользили некие образы...
Вроде бы, женское лицо.
Напоминает...
ОМЕГА
Галя, развалившаяся на подоконнике, потянулась сытой кошкой и щёлкнула по носу парня с подбитым глазом, который понуро сидел на полу у её ног. Нехрен было корчить из себя героя, когда остальные животные послушались Наташи и покорно направились в дом. Сын прокурора, гляди, какая цаца! Думаю, любого, из этой группы баранов, можно спросить и обнаружатся высокопоставленные родственник. И толку?
Вернулся Илья. Вид у него оказался крайне недовольный. Ещё бы, парня только покормили и он продолжал исходить ядом и ненавистью. Галя неторопливо прошла мимо и потрепала товарища по щеке, отчего тот дёрнулся и злобно зашипел. Ольга, сидевшая на диване рядом с испуганной девицей в брючном костюме, улыбнулась, не поднимая глаз и продолжила полировать коготки серой тряпице. Кажется, прежде это была часть пиджака толстого очкарика, которого мы оставили лежать в гараже.
- Подогнали ещё три микрика, - проворчал Илья, старательно не глядя мне в глаза, - солдат, как тараканов; только со снайперками - штук десять.
- Отпустите нас, - жалобно пропищала девица на диване и тут же стушевалась под недобрым взглядом Ольги, - папа заплатит хорошие деньги! Хотите, я позвоню ему и вы обо всём договоритесь? У меня папа...
- Заткнись, - буркнул я, наблюдая, как вертолёт опускается в поле за трёхэтажным особняком с красной пирамидальной крышей, - ещё один приземлился. Скоро станет весело!
Чернявая женщина, средних лет, которая сидела у дальней стены, около белого рояля, принялась глухо всхлипывать. Кажется, именно её муж сидел за рулём чёрного "лексуса", так неудачно подрезавшего нашу "бэху". Наташа и не подумала притормаживать, на полной скорости протаранив наглый автомобиль. Водила отдал концы, сразу после того, как Галя оказала ему "первую помощь", а его спутница устроила настоящий цирк с воплями и визгом
Всякое развлечение вызывает приток благодарных зрителей. Кроме того, как выяснилось, "лексус" ехал не один, а в компании с "прадой", полной подвыпивших парней и девчонок. Естественно, решать проблему полюбовно никто не собирался. Девчонки откровенно развлекались, подзуживая кавалеров, а те оказались настроены весьма кровожадно.
Уцелевших мы загнали в микроавтобус, водитель которого решил полюбопытствовать, в чём суть шекспировской драмы. Наташа надавала целый букет оплеух и выяснила, куда направлялась весёлая компания "цветов жизни". Интересовалась она не просто так: последнее время девчонки обожали вламываться в дома местных богатеев и там отрываться по полной. "Очередное безумство психопатов" - так озвучил их шутки местный канал.
Рыдания чернявой усилились и Витёк, сумрачно поглядывая в нашу сторону, присел рядом с истеричной, поглаживая ту по ладони. Какого чёрта он и Паша продолжают таскаться за нашей группой, ума не приложу. Всё, вроде бы, было много раз обговорено и все точки расставлены в нужных местах.
Ещё тогда, на дне рождения Марины, когда я, совершенно случайно, прикончил её Валика, а именинница устроила дикую истерику, окончившуюся вмешательством Гали, Витя обозвал нас кровавыми упырями. Я не мог понять, чего он больше хочет: бить нам морды или рыдать над телом покойницы, но оба варианта казались равно бессмысленными. Галя выглядела несколько озадаченной, но удовольствие от процесса питания, заставило её позабыть о смерти сестры уже спустя полчаса.
Наташа долго отбрыкивалась от предложения попробовать и косилась на испуганного Пашу, но Оля и Галя-таки сумели убедить девушку сделать правильный выбор. Только Илья, до сих пор, продолжал корчить из себя непонятно кого и процесс кормления непослушного парня превращался в своего рода шоу со свистоперделками. Слабо трепыхающийся товарищ скулил о том, что он не хочет, просил прощения у жертвы и пытался сопротивляться веселящимся девчонкам.
- Сколько вы ещё собираетесь продолжать этот кошмар? - злобно осведомился Витя, - третья неделя пошла, как вы творите всякую мерзость. Не пытались подсчитать, сколько трупов успели оставить?
- Тридцать четыре, - сообщила Наташа, возникая под широкой аркой входа и подмигнула ворчуну, - Витюша, ну зачем ты пыхтишь, словно чайник? Расслабься. Говорят, в таких делах очень помогает совокупление. Хочешь - трахни какую-нибудь девчонку.
Сдерживая улыбку, я прошёл мимо девушки, заработав мимолётное касание губами и начал подниматься по спиральной лестнице на второй этаж. Приятно пахло деревом; видимо ремонт в доме окончился совсем недавно. Я выпустил когти на правой руке и провёл по облицовке стен, оставив тонкие разрезы в янтарном покрытии. Приятное ощущение.
Большую часть этажа занимала исполинская бильярдная, с огромной плазменной панелью и баром. Диван в углу оказался разобран и подушки с покрывалом бесформенной кучей лежали на полу. Как же верещала парочка, совокуплявшаяся здесь, когда Ната выгнала их вниз, ко всем остальным! Девчонка, пьяная, до невменяемости, никак не могла сообразить, в чём дело и с надрывом вопила про: "один звонок и вам всем - п...ц!"
Я подошёл к окну и посмотрел в сторону соседского дома: людей с автоматами заметно прибавилось. Похоже, нас опять пытаются захватить. Прошлый раз никого ничему не научил. Может они не поняли в чём причина? Объясним ещё раз: повторение - мать учение. К сожалению, не все ученики доживут до конца урока.
В стеклянной поверхности моё отражение подмигнуло и осклабилось. Нет, всё-таки от былого человека не осталось ровным счётом ничего. Белые волосы, бледная кожа и жёлтые глаза с поперечным зрачком. Рост стал много выше и черты лица утратили малейшие недостатки.
Какой-то, из журналистов, которого угораздило взять интервью у Гали, на чистом глазу назвал её инопланетянкой. В другом таблоиде, брызгая слюной, доказывали; дескать мы - демоны, покинувшие ад. Это, кроме обычных сравнений с вампирами.
Я погладил медальон, висящий на груди. Пальцы привычно прошлись по гривастой голове, ощутив ледяной холод металлического кругляка. Подумать только: всего три дня потребовалось для полного превращения в...Кого? А хрен его знает! Илья утверждает, будто наша группа копирует типичный львиный прайд, с его иерархией и повадками. Тогда, к чему скулить, если сама природа вынуждает нас кормиться живой добычей? Пусть мы не пожираем мясо жертвы (это было бы отвратительно!) но ведь сама суть не меняется.
Пять автоматчиков, помогая друг другу, перебрались через ограду и присели за будкой охраны, прилепившейся к забору. С моего места вся пятёрка оказалась, как на ладони. Все их глухие шлемы, бронежилеты и автоматы, направленные в сторону дома.
Тихие неторопливые шаги возвестили о прибытии Ольги. За дни, минувшие с нашего обращения, я научился распознавать своих девушек по запаху, звуку шагов и прочим мелким деталям. Моих - потому, как они были именно мои. Оказывается, обладание самым большим медальоном давало некие привилегии, отсутствующие у остальных. Тот же непонятный тембр голоса, который вводил всех в оцепенение, а затем вынуждал выполнять, озвученный мною приказ.
А ещё та, незабываемая ночь, когда все девочки, одна за другой, приходили ко мне заниматься сексом Поначалу показалось странным, трахать Нату, на которую прежде и планов не возникало; или Галю, столь долго притворявшуюся невинной овечкой, но теперь я уже привык. И удивительное дело: я почему -то совсем не ревную, когда они спят с кем- то другим. Должно быть - ещё одно доказательство нашего отличия от людей.
Оля положила подбородок на моё плечо и аромат весеннего цветения тотчас окутал со всех сторон, лаская ноздри. Каждая девушка имела свой конкретный аромат, один лучше другого и, судя по всему, не только девушки. Галя как-то упомянула о моём классном запахе, но ни одна засранка до сих пор так и не призналась, чем конкретно я пахну. От Ильи постоянно исходит аромат свежемолотого кофе, надеюсь, мой - не хуже.
- Там люди пришли, - сказала Ольга и потёрлась носом о моё ухо, - переговорщики. Требуют, чтобы мы отпустили заложников или, по крайней мере, озвучили требования. С ними сейчас Галя. Наташу мы решили немного попридержать.
Понятное дело. Удивительно, как изменился характер именно этой девчонки, после изменения. Из уравновешенной, почти семейной, рассудительной студентки, она, за несколько дней, превратилась в одержимую сексом и убийствами фурию. Словно некие демоны, до поры до времени спавшие в человеческой душе, вырвались на свободу, стоило исчезнуть этому самому человеку. Кажется, единственное, что ещё удерживает Нату от падения в пучину кровавой вакханалии, это - Паша, тенью следующий за бывшей подругой.
Когда мы останавливались в каком-нибудь доме и Павел ложился спать, я наблюдал удивительную метаморфозу, происходящую с беспощадной воительницей. Наташа садилась на край ложа, где спал её парень и пристально смотрела на его исхудавшую физиономию. Эта её неподвижность могла продолжаться часами. Потом девушка опускала ладонь на вздымающуюся грудь спящего и вновь замирала. Первый раз я вовсе решил, что она намеревается выпить Павла, но ошибся. Ната тихо бормотала короткую неразборчивую фразу, вроде бы просила прощения и тихо уходила.
Оля и Галя в этом отношении вели себя намного спокойнее. Галина, так и вовсе, как мне казалось думала исключительно о сексе, успевая уделять внимание всем представителям мужского пола, хоть как-то соответствующим её понятиям о привлекательности. Ольга предпочитала оставаться со мной, со спокойным любопытством воспринимая причуды каждой подруги.
Бойцы с автоматами переместились от домика охраны к стене здания и пропали из вида. Стало быть переговорщики постараются отвлечь наше внимание, а группа захвата примется швырять светошумовые гранаты, бить стёкла и заниматься прочими глупостями.
Всё, как в прошлый раз.
- Может отпустим людей? - предложила Ольга и покосилась на меня: как отреагирую, - никто ведь не голоден.
- Уговоришь Нату прекратить веселье? Она, как я погляжу, настроена по-боевому. Эта стерва с драконом здорово вывела её из себя.
- Ну, так пусть убьёт её, а остальных - отпустим. Неужели ты, в самом деле, получаешь удовольствие от этих бессмысленных побоищ?
Да, я действительно получал удовольствие. Приятно ощущать себя неуязвимым существом, которое, точно бог, может решить судьбу каждого встреченного человека. Чертовски приятно наблюдать за слизняком, ещё минуту назад угрожавшим тебе всеми возможными карами: судом, подчинёнными, знакомыми бандитами, папами и мамами, в конце концов. Теперь эта тварь протирает коленями пол и пытается вымолить хотя бы секунду жизни.
- Пошли вниз, - сказал я и обнял девушку за талию, - попробую уговорить Наташу. Может передумает.
- А ведь ты мог бы ей просто приказать.
Мог бы. Но не стану. Пусть всё идёт, как идёт.
Когда мы спустились, первым делом я взглянул в окно, около которого должны были таиться бойцы спецназа. Ничего подозрительного. Профессионалы!
Пятёрка пленников испуганными мышами уставилась на нас. Страх и ненависть буквально пропитывали воздух помещения и очень хотелось открыть окна, пустив свежий ветер, который вынесет эти миазмы. Боюсь, в этом случае сюрприз наших незваных гостей окажется безнадежно испорчен.
- Побудь здесь, - я поцеловал Олю в щёку, заработав недобрый взгляд от Ильи, - можешь развлечь нашего буку. Видишь, как зыркает?
А чего, спрашивается? Если бы не обращение, мой товарищ, вероятно, так никогда бы и не переспал с объектом вожделения. А теперь - стоит лишь пожелать. Предпочитает Олечка, правда, всё же меня, но и от близости с Ильёй не отказывается.
- Я с тобой, - товарищ казался сосредоточенным, словно в его голову явилась некая, консолидирующая, мысль, - пусть среди вас, психов, окажется хотя бы один адекватный...человек.
На последнем слове его слегка закоротило. Да и то, по всем признакам мы перестали относиться к роду хомо сапиенс. Начиная от способа питания и кончая необычным материалом наших тел, неподвластных никакому оружию. Однако наш товарищ упорно продолжал называть себя человеком, принимая шквал насмешек со стороны Гали И Наташи. Да и я его частенько подкалывал.
Пока мы шагали в сторону глухого бубнежа и задорного похохатывания Гали, я успел заметить любопытствующий глаз под блестящей каской в одном из окон. Да нас окружили! Бежать некуда и очень скоро чёрные дула автоматов окажутся направлены в наши беззащитные...Уж не знаю, есть ли у нас вообще какие-то органы.
- Хотел позвонить матери, - угрюмо проворчал Илюха, плетущийся по левую руку и злобно пнул перевёрнутый ноут, валяющийся на полу - а потом подумал: а что я ей скажу? Мама, твой сын стал чудовищем, которое убивает невинных людей? Да, да, это именно нас показывают по телеку последние недели. Бляха муха, да у меня даже морда на самого себя не похожа!
- Похожа, - возразил я и отодвинув дверь с изображением Фудзиямы, вошёл в холл, - кончил ныть?
- Ещё и не начинал! - огрызнулся он, но умолк.
Галя, вольготно развалившись на цветастом канапе, лениво почёсывала живот французскому бульдогу с ошалевшей мордой. При этом девица умудрялась невпопад отвечать группе мужчин и женщине, стоящих у входа. Трое мужиков; двое в форме, один в штатском и тощая блондинка в строгом зелёном костюме. Все четверо старались держаться рядом с распахнутыми дверями, за которыми топтались напряжённые автоматчики.
Когда мы вошли, мужчина в спортивной куртке и джинсах, прекратил говорить и все гости уставились на нас. Неудивительно; с первого взгляда и не различишь. Девочки тоже хороши, все, как на подбор.
- Продолжайте, продолжайте, - я махнул рукой и приняв заинтересованный вид, упал в глубокое кресло. Судя по окрасу, оно было из того же набора, что и Галино канапе, - можете представить, будто нас тут и нет. Илья, да сядь ты! Видишь: люди нервничают, а них, между прочим ответственное задание: нужно убедить тебя отпустить заложников.
Илья внимательно посмотрел на меня и по его лицу прошла смутная тень.
- Тебе не кажется, - вдруг сказал он, напрочь игнорируя недоумевающие взгляды переговорщиков, - что всё должно быть по-другому?
- Ну, не начинай опять! - я поморщился, - сколько можно повторять: не нравится - снимай медальон и вали на все четыре стороны.
- Да нет же, я совсем не про то! - парень помотал головой. - просто всё должно быть иначе; и место, и мы, и всё происходящее. Эти последние дни - как сбой программы и я ощущаю неправильность. Может, всё пошло наперекос тогда, когда мы не захотели войти в светящийся бублик?
- Вы рехнулись? Валите и разводите байду в другом месте, - Галя отпустила бульдога и тот, поскуливая, умчался вглубь дома, - у нас тут крайне серьёзная беседа. Тут, между прочим, предлагают большие деньги, в качестве выкупа и возможность покинуть район на машинке.
- То-то я смотрю ты вся трясёшься от предвкушения, - проворчал я, пытаясь обдумать слова товарища. Зерно истины в них несомненно присутствовало и я его ощущал. Нечто неуловимое. Как будто стоит ткнуть пальцем и ткань реальности разойдётся, открывая совсем другую картинку.
Тогда, у речки, сразу после того, как медальоны обрели своих хозяев, ещё не знающих, чем это для них обернётся, произошло нечто странное. Я резко дёрнул рукой, пытаясь избавиться от удивительного браслета, оседлавшего запястье и он повис в воздухе. Внутри светящегося колечка хорошо просматривалась незнакомая местность с озером и полоской леса. Я попытался расширить непонятную штуковину, но ладони обожгло такой невыносимой болью, словно кожа коснулась раскалённого металла. Повисев некоторое время, браслет вернулся на запястье и больше попыток побега не предпринимал.
- Возможно вас не устраивает сумма? - мужчина в куртке нервно посмотрел на часы и быстро облизнул сухие губы. Один из военных принялся притоптывать левой ногой, - мы согласны удвоить её. Поймите, наши резервы не безграничны, но мы готовы идти на компромисс.
- В то же время я ещё раз взываю к вашему человеческому милосердию и благоразумию, - женщина провернула браслет на запястье и кончик её носа побелел, - вы должны осознавать бесценность человеческой жизни и отсутствие причин для...
- У вас на какое время штурм-то назначен? - перебил я её и мужчины в форме обменялись быстрыми взглядами, - кончайте бесполезный трёп и переходите к делу. Деньги нам не нужны, вас мы не боимся и отпускать заложников не собираемся. Поэтому, проваливайте и приступайте к плану "Б".
- Ну вот, ты всё испортил, - надулась Галя, - а я уже доторговалась до пятисот тысяч и микроавтобуса.
- Если вам кажется, будто всё это - какая-то игра, - начал мужчина в штатском, но женщина, коснувшись рукой его плеча, мгновенно остановила словоизвержение.
- Мы проанализировали прошлый инцидент, - из её поведения исчезла суетливость, сменившись властной уверенностью. Стало быть она и являлась главной в этом квартете, - тот фактор случайности и хаоса, который сыграл вам на руку, в это раз полностью исключён. Мы не допустим прежних ошибок, а все вы, в случае сопротивления, будете уничтожены.
- Галя, - девушка подняла голову, - убей дуру. Исключи остальные факторы.
Тот, который в штатском, молниеносно сунул руку в разрез куртки. Но куда ему состязаться с моей девочкой! Галя впечатала его головой в стену, одновременно вцепившись пальцами в горло женщины. Оба офицера, и не подумав прийти на помощь, тут же рванули в дверь, едва не сшибив недоумевающего автоматчика.
- Зачем? - угрюмо спросил Илья, наблюдая за судорогами умирающей жертвы, - вы словно...
В глубине дома, за нашими спинами, глухо бабахнуло. Раза четыре. Оглушительно заверещали мужские и женские голоса, и кто-то принялся басить нечто явно угрожающе-спецназовское. В дверь влетел солдат и ткнул автоматом в мою сторону. Веселье началось.
В нашем новом мире существует множество великолепных вещей, отличающих нас от обычных людей. Даже простейшие движения ты совершаешь, ощущая себя скорее живой жидкостью, чем медленным существом. Точно перетекаешь из одного положения в другое. Со стороны выглядит очень красиво, а чувствуется просто офигительно. А ещё можно пришпорить себя и окружающий мир начнёт замедляться, пока не превратится в статичную картинку. Это, правда, приблизит голод, но к чему переживать, когда вокруг так много пищи?
Глаза автоматчика расширились, когда я внезапно возник прямо перед ним и пнул в живот, отправив точно в проём двери, через который пытались прорваться остальные спецназовцы. Движения людей казались, до нелепого, медленными, а отлетали они, точно кегли, сбитые тяжёлым шаром. Страйк!
Галя отшвырнула обмякшее тело и повернулась ко мне. Огненно-жёлтые глаза полыхали солнечным пламенем, а по пухлым губкам скользили синие искры.
Как признавали все, даже Оля, в такие моменты ощущаешь себя почти богом: Неуязвимое существо, способное вершить судьбы людей. Так и есть. Галя запрокинула голову и громко рыкнула, раскинув руки в стороны. Я заметил ужас на физиономии Ильи и усмехнулся. Ничего, придёт время и товарищ осознает суть изменений, примет их и станет полноценным хищником.
Таким и вижу его: спокойным, уверенным в себе львом, который смотрит мне в глаза и говорит: "ты был хорошим вожаком, прощай".
Чёрт! Откуда это? Почему - лев? Пришлось тряхнуть головой, отгоняя наваждение.
- Галя, - тихо сказал я, прерывая экстаз насытившейся девушки, - если ещё какие гости попытаются нас навестить, сама знаешь, куда их отправить.
- Да, милый, конечно, - она жадно поцеловала меня и потрепала угрюмого Илью за ухо, - ну же, бука, улыбнись! Жизнь прекрасна!
- Расскажи это вон той женщине, - парень махнул рукой, - да что с вами говорить!
- Правильно, - Галька расхохоталась, - зачем разговаривать, если можно участвовать? А потом мы будем тра - хать - ся!
- Непременно, - ухмыльнулся я, направляясь на звуки выстрелов, - только запомни: я - первый.
Наши незваные гости в этот раз устроили веселуху не в пример прошлой: одних дымовых шашек набросали столько, что пришлось включить ночное зрение, иначе ни хрена, кроме серой пелены не разглядеть. Очень, кстати, полезная штуковина, это зрение, особенно когда твой противник имеет весьма ограниченный обзор из-за дыма и окуляров противогаза. В этом случае его можно спокойно хватать и бить головой о стену. У-упс, каска лопнула.
Под ногами лежали тела заложников и если парочка слабо хныкала, закрывая головы руками, то симпатичная брюнетка стеклянно таращилась в потолок, напрочь забыв про необходимость дышать. Между китайскими иероглифами тату на её животе темнели два крохотных пулевых отверстия, а липкая лужа вокруг, омерзительно смердела кровью. Освободители, мля.
Так, кто у нас прикорнул в обломках разбитого стула? Спецназовец со свёрнутой шеей. Стало быть девчонки и не думали скучать, в моё отсутствие. Пойдём на звуки шума.
Ещё один солдат попытался перевалиться через подоконник, но я тут же отправил наглеца обратно, пнув в лопнувший пластик защитной маски. Все билеты проданы и свободных мест нет. Судя по громкой ругани, за окном выстроилась настоящая очередь.
Кстати, об очередях: недовольные приёмом гости принялись палить во все стороны, отчего пули весело дырявили мебель и задорно жужжали вокруг.
- Ну и чего ты добился? - два светящихся глаза вынырнули из клубов оседающего дыма, - я насчитал уже пять трупов!
- Ничего, - я пожал плечами, - ты же и сам отлично понимаешь: во всём этом изначально не было ни капли смысла.
- Об этом я тебе и говорю, - Илья ухватил меня за обшлаг куртки, - вы все ведёте себя так, словно внутри сбилась некая программа. И теперь вы носитесь по городам, устраиваете бессмысленные побоища и продолжаете свой идиотский поход в никуда.
Ещё одна очередь пронзила комнату и сшибла на пол какие-то картины, прежде висевшие на стене. Лежащие на полу люди принялись оглушительно визжать. Не выдержав звуковой атаки, я пнул парня и он тотчас заткнулся. Девчонка начала тонко всхлипывать, отползая в угол комнаты.
В ту же секунду три здоровяка вломились в помещение через дальнее окно и замерли, присев на одно колено: оценивали обстановку. Дым почти осел, но его остатки смешались с густой пылью и продолжали мешать нормальному обзору.
- И чем же ты предлагаешь заняться? - осведомился я, - благотворительностью? Спасать утопающих? Илья, очнись. Если до тебя ещё не дошло: мы питаемся людьми, поэтому любая интеграция в их общество для нас невозможна. Ведь даже самый тупой успел увидеть наши рожи в новостных сводках и видосах на ютубе. Стоит любому из нас появиться в людном месте и животные тотчас начнут беспокоиться
- Лежать, уроды! Всем на пол, сука! - заорал один из пришельцев и остальные тотчас поддержали его песнопение, - на пол, я сказал, твою мать!
Вся троица шустро подскочила к нам, пытаясь сшибить на пол ударами прикладов. Забавное всё-таки дело. Если приложить слишком мощное усилие, то твёрдый предмет проскакивает сквозь наше тело и человек проворачивается на месте. Или сталкивается с тобой, в то время, как обронённое оружие весело гремит, скользя по паркету.
У одного силовика оказался дробовик и он, видимо от неожиданности, разрядил оружие в Илью. Позади товарища ещё один солдат пытался поднять лежащий на полу автомат и весь заряд достался ему, превратив тело в ошмётки кровавой плоти.
- Дай сюда! - я отобрал дробовик у стрелка, впавшего в ступор, - детям спички - не игрушка. Илья, выруби своего, пока он ещё чего не натворил. Потом же скажешь, будто это я опять во всём виноват.
Когда оба здоровяка распростерлись на полу, в комнату медленно вплыла Наташа и вдумчиво оценила картину погрома. Кивнув, девушка широко улыбнулась и ткнула пальцем за спину.
- Не, у нас там намного интереснее, - сообщила она и соблазнительно изогнулась, прижавшись к косяку двери, - попёрли со второго этажа, а потом и изо всех окон. Штук пятнадцать, не меньше. И мне, бедненькой одинокой девочке пришлось объяснять невоспитанным мужланам всю порочность их поведения.
- То есть я, как бы, совсем не участвовала? - Оля отпихнула Наташу и подошла ко мне, - кажется они готовятся к следующему раунду. Подогнали пожарные машины и танк.
- Танк? - это несколько выбивало из колеи, но Илья тут же поправил:
- БТР, - сказал он, - даже два. Я их заметил ещё в самом начале. Заехали со стороны посёлка.
Явились Витя и Паша. И если первый смотрел на нас откровенно враждебно, то второй, судя по дрожащим рукам и бледной физиономии, вообще не понимал, на каком свете находится. На мгновение промелькнула мысль, приказать им спрятаться, пока не пристрелили, но я тут же похоронил её поглубже. Ну, пристрелят и что?
- Нужно валить, - бросил Витя и потёр ладони, точно они мёрзли, - никогда не видел столько мертвецов...
- Привыкай, - Наташа равнодушно качнула головой и потрепала Пашу за щёку, - ути-пути, мой бутузик. Скоро мамочка отведёт тебя в безопасную норку и накормит всякой вонючей дрянью.
Ну, насчёт бутузика...За последнее время Павел здорово исхудал и его физиономия сейчас весьма напоминала морду печального бульдога своими обвисшими щеками и болезненно блестящими глазами. Спутавшиеся волосы, покрытые слоем серой пыли и чёрная щетина на подбородке делали парня не слишком эстетичным спутником. Другое дело Илья - чист и аккуратен.
Мысль забуксовала. Такое ощущение, будто я уже рассуждал на эту же тему, причём даже использовал сходные образы. Да какого же дьявола?! Реальность словно пыталась уплыть прочь, расслоившись на несколько картинок. И если одна из них, с расстрелянной комнатой и неподвижными спецназовцами, выглядела относительно чётко, то тёмное бескрайнее нечто болезненно холодило затылок, балансируя на грани понимания. Какие-то неощутимые нити рвались внутри и хотелось, оттолкнувшись от пола, упасть в невидимое небо. Раздвоенность становилась невыносимой.
- Уходим, - решился и помотал головой, - уходим немедленно. Чёрт с ним, с этим домом: пусть штурмуют, захватывают, освобождают и танцуют на костях. Короче, пусть поступают, как им хочется, а мы уходим.
Наташа приподняла бровь и прищурилась, всем своим видом изображая недоумение. Плевать. Вздумает возражать - гаркну на неё или приложу башкой о стену - нам не привыкать. Да и никому хуже не станет, кроме, разве, стены. Даже хотелось, чтобы кто-то оспорил мысль об уходе, дав мне повод выплеснуть бессмысленную ярость. Лучше уж так, чем распадаться на непонятные фрагменты. Может подобные ощущения - лишь часть процесса перерождения, через который мы проходим? Возможно, но внутри становилось всё холоднее, точно приходилось смотреть на живой мир из древней могилы.
Никто так и не возразил. На физиономии Ильи застыла странная ухмылка, точно похищенная у Джоконды, а Ната вновь принялась бормотать нечто, ласково-бессмысленное, увлекая Пашу в сторону кухни. Там находился ещё один выход наружу, а точнее - в подземный гараж. Кажется, штурмующие туда ещё не сунулись.
- Уходим, значит - уходим, - пробормотала Галька и толкнула Витю в спину, - пошли, недоразумение вонючее. Как-нибудь окуну тебя в воду и стану держать, пока весь запах не уйдёт.
Вроде бы парень содрогался всякий раз, когда девушка касалась его, но были то судороги страха или омерзения - не знаю.
- Что с тобой? - Илья остановился, вглядываясь в моё лицо. Ольга замерла за его спиной и в её глазах я прочитал тот же вопрос, - после безумств всех этих дней, неужели, в конце то концов, разумное решение? Я достучался?
- Не нравится? - огрызнулся я, - ещё не поздно передумать. Видал, сколько этих придурков вокруг? Останемся, продолжим вечеринку...
- Нет, нет, - он помотал головой, - всё - верно. Хватит ненужных смертей! Просто, вид у тебя...
- Точно тобой кто-то управляет, - подсказала Ольга и отстранив Илью, взяла меня за руку, - честно, ты сейчас напоминаешь ожившего мертвеца, которого колдун поднял из могилы и заставляет двигаться, говорить.
То самое ощущение. Всё-таки, Оля - очень умная девочка. Сам бы я так не объяснил.
- Просто, такое чувство, - я закрыл глаза и попытался сосредоточиться, - как ты и говорил: не то время, не то место и сами мы - не такие, как нужно.
- Это - точно, - невесело хмыкнул Илья, - должны быть людьми, а превратились в упырей.
- Оставь мораль при себе. Мы, те - кем и должны быть, но - неправильные, - я развёл руками, - не могу объяснить. Слов не хватает. Поэтому, просто пошли.
Стоило сделать шаг и мир вновь куда-то поплыл, утопая в клубах ледяного мрака. Среди чёрных полотнищ ничто, медленно скользили ослепительные шары, напоминающие мыльные пузыри. Вот только, внутри них я видел шагающих людей; солнце, восходящее над шпилями изящных башен; беловолосую женщину, ослепительной красоты, умирающую на груде блестящих осколков стекла и многое, многое другое.
Ольга и Илья молча смотрели на меня.
Внезапно штуковина, напоминающая ажурный браслет, полыхнула перед глазами ярче тысячи солнц и я оказался в расстрелянной комнате, рядом со своими товарищами.
- Ты - исчез, - констатировал Илья, но как-то механически, без удивления, - несколько секунд тебя просто не было.
- И стало очень холодно, - мне показалось, или Оля действительно лишь пыталась изобразить сочувствие? По фарфоровой маске лица и не определить.
Не в силах говорить, я молча спустился по гладким ступеням спиральной лестницы в подземный гараж. В тот момент, когда коснулась пола, над головой оглушительно громыхнуло и кто-то истошно заверещал. Ещё раз бабахнуло. Похоже, дом решили просто расстрелять. Удачи.
- Вы там долго ещё? - Галя высунулась из окна чёрного джипа и похлопала ладонью по тёмному металлу, - как зверюга? Аж лоснится!
- Сейчас ей шкурку то попортят! - хихикнула Ольга.
Я не говоря ни слова, занял место рядом с водителем, оценив серую кожу Паши, вцепившегося в баранку руля. Как бы ещё не отрубился от страха. К сожалению, он - единственный, кто умеет водить автомобили.
Свет мигнул пару раз и погас. Значит и аварийный генератор приказал долго жить. Немудрено: грохот сверху не прекращался ни на секунду. Хрен с ним, уже недолго осталось. Мысль про "недолго" почему-то задержалась в голове и теперь визжала на одном месте, точно запиленная пластинка под пальцами пьяного диджея.
- Поехали. - сказал я и толкнул водителя в плечо, - заснул?
- Вор-рота, - Павел с трудом сумел выговорить это слово и клацнул зубами.
- На таран! - Галя хлопнула парня по плечу, отчего тот подпрыгнул на месте, - вперёд!
Ревущий автомобиль упёрся в ворота гаража и начал медленно приподнимать их. Сквозь вой двигателя я услышал чьи-то возгласы и лобовое стекло с моей стороны украсилось россыпью матовых кругов. Паша завопил и до отказа утопил педаль газа. Джип боднул дверь, отбросив её вверх и вырвался на свободу, опрокинув на землю парочку крепышей с щитами. Я ещё глядел, как кувыркается тёмный шлем, сверкая разбитым забралом, а машина уже прыгнула вперёд, уставившись рылом между двумя бронемашинами.
Загрохотало и разбитое стекло посыпалось внутрь салона, точно мы угодили под алмазный дождь. Свистело и визжало над ухом, словно нас преследовал рой обезумевших пчёл.
Восторженно визжала Галина, оглушительно визжал Паша и струйка крови бежала по его подбородку. Машина раскачивалась, словно лодка, угодившая в стремительно течение и что-то глухо клокотало под её брюхом. За спиной страшно заперхал Витька и в тот же момент мы прорвали барьер аккуратно подстриженных кустов и вывалились на дорогу, уводящую прочь из дачного посёлка.
- Витёк сдох! - закричала Наташа, в голосе которой не ощущалось ни сожаления, ни сочувствия, - как решето!
- Мне холодно, - Павел отпустил руль и попытался обхватить плечи руками, - так холодно...
Чёрт, да нём живого места не оставалось: сплошные кровавые клочья. Вонь изрешечённой парочки пронизывала весь автомобиль. Паша закрыл глаза и повалился на торпеду. В тот же момент джип ткнулся мордой в дерево на обочине и остановился.
Я хотел сказать, что дальше нам придётся идти пешком, но замер, прислушиваясь к странному свисту, который становился громче с каждым мгновением. Это походило...Свист превратился в рёв и завершился ослепительной вспышкой, вышвырнувшей меня во тьму.
Глухо ворчал Илья, которого, вместе с Ольгой, завалило обломками металла, ещё недавно бывшими мощным автомобилем. Галя, сидящая на краю взрывной воронки, сосредоточенно вытаскивала изогнутый, подобно серпу, обломок, пронзивший её грудь. Наташа положила тело Павла на траву и теперь сидела на коленях, бессмысленно уставившись в мёртвое лицо. Один я оставался внутри изувеченной машины, равнодушно наблюдая за языками пламени, пожирающими некогда чёрный металл. Начался дождь. Его тяжёлые капли падали в огонь и недовольно шипели.
- Помочь? - чья-то изящная ладонь протянулась сквозь пламя и я поднял голову.
Девушка, с ослепительно белыми волосами и жёлтыми глазами. Чем-то напоминает ту, мёртвую, из видения, но много краше. На прекрасном лице - интерес и сочувствие. Плюс ещё что-то, почти забытое. Заворожённый смесью настоящего и призрачного, из небывалых воспоминаний, я взялся за холодные пальцы и медленно поднялся на ноги. Реальность, океанскими волнами качалась вокруг, то поднимая вверх, то роняя в бездну, но постоянно омывала, проносясь мимо.
- Не узнал? - пухлые губки раздвинула неуверенная улыбка, а напряжённый взгляд пронизывал насквозь, точно пытаясь отыскать некий секрет.
- Нет. - меня словно застопорило. В глазах непрерывно вспыхивал тот же странный ажурный узор, напоминающий браслет, а руки и ноги будто сковали ледяные наручники, - Зара...
- Молодец, - в её голосе чувствовалось облегчение. Девушка поцеловала меня, - сумел. Пошли, я провожу тебя.
Ледяные оковы исчезли и яркий свет начал быстро наполнять пустую вселенную, поглощая всего меня, без остатка.
АЛЬФА
- Очнулся? - странно знакомый голос блуждал вокруг, то превращаясь в неразборчивое дребезжание, то возвышаясь до органного гула, - давно пора.
Открыть глаза оказалось невероятно сложно, возникло ощущение будто рвётся ткань необычайной прочности. Кроме того, некая сила непрерывно тянула назад, вновь погрузиться в бездну сладостной тьмы, где нет ни тревог, ни волнений. Однако всё внутри сопротивлялось этой силе и я всё же сумел поднять веки.
Бирюзовый сумрак, в котором терялись призрачные тени предметов, а сумрачные стены казались скорее густым туманом, чем чем-то материальным. Кажется, я лежал на каком-то твёрдом предмете, но чувства отказывались подчиняться и сказать: так это или нет было невозможно. Из всего окружающего, по настоящему реальным казался лишь человек, сидящий на стуле передо мной. Впрочем, совсем не человек.
- Ну здравствуй, дружище, - сказал Илья, - долго же тебя не было. Я уж волноваться начал. А у некоторых так и вовсе истерика приключилась.
Я сделал попытку приподняться, ворочая тело, словно неповоротливую колоду, которая вросла отростками корней в жёсткое ложе. Физически ощущалось, как рвутся прочные жгуты и всякий обрыв болезненным щелчком отдавался в голове. Илья поначалу с интересом следил за моими неуклюжими движениями, но потом протянул руку и помог сесть.
- Прекрасно выглядишь, - сообщил он и ухмыльнулся, - ну, всяко лучше, чем разрубленный на куски.
Чёрт! В голове слегка прояснилось и я сумел вспомнить: Сердце Льва и целая армия охотников, пришедшая по мою душу. В сердце невыносимо кольнуло, когда я вспомнил своих детей. Зачем они пришли? Уж лучше бы умер в одиночку! Умер...Что происходит?
- Что случилось? - озвучил я последний, пришедший в голову, вопрос, - почему я жив?
- Ты в своём репертуаре, - хмыкнул товарищ и заложил ногу за ногу, - безумно рад меня видеть, что и написано на твоей постной физиономии. Я вот, когда узнал, что воскрес из мёртвых, оказался безумно рад сему великолепному факту и даже расцеловал всех встречающих. Кстати, огромнейшее тебе спасибо.
- Ах, да, ты же умер, - в голове всё кружилось, - какого хрена происходит? У львов есть потусторонний мир?
- Естественно, нет. Как и у людей. Смерть необратима.
- Тогда, что мы делаем здесь?
- Нарушаем законы мироздания, - он рассмеялся, - вставай. Пришло время выйти наружу и продемонстрировать всем нашего доблестного Реконструктора. Знаешь, приятель, кое-кто очень хочет тебя видеть, ещё кое-кому просто любопытно, а вот увидев некоторых ты и сам удивишься. Честно.
Мне же, пока, было совсем не до удивления. Простейшие вещи давались с невероятным трудом: обычная одежда, чёрт бы её побрал, получилась лишь с третьего раза, а ноги тряслись и подгибались. Пришлось опираться рукой о кусок чёрного базальта, послуживший мне ложем - не самая лучшая постель. Очевидно именно так ощущают себя люди на последнем этапе существования: как рыхлый ком почвы, распадающийся на части.
- Скверно выгляжу? - спросил я у Ильи.
Кот лишь пожал плечами.
- Бывало и хуже, - отмахнулся он, - предполагаю, ты ещё приведёшь себя в порядок. В частности - уберёшь эти шрамы с лица. В остальном - как обычно: готов разбивать женские сердца.
Шрамы? Пальцы прошлись по паре рубцов, пересекающих лоб и левую щёку. Странно, но они казались неотъемлемой частью кожи и при всём желании я не мог представить лицо без них. Ещё и это! Впрочем, пара шрамов на физиономии - сущие мелочи, по сравнению с остальным.
Илья распахнул полог шатра, в котором меня угораздило возродиться и сделал приглашающий жест. Внутрь хлынул поток такого яркого света, что меня едва не отбросило назад. Помнится, пара граней принимала нас в мирах ярких солнц, к сиянию которых приходилось долго привыкать. Неужели мы так далеко от центральной оси?
Нет. Это был самый обычный мир, с небом, затянутым серыми тучами, из которых сыпался мелкий холодный дождь. Однако глаза упорно воспринимали пасмурную погоду, как полдень жаркого лета. Жаркого! Я дрожал от холода - небывалое ощущение. Похоже, если я и вернулся, то лишь частично.
- Привет! - белогривое чудо набросилось на меня, целуя в обе щеки, - привет, привет!!!Как же я рада тебя видеть, не представляешь!
- Пытаюсь, - я поставил Гальку на землю и провёл пальцем по её мокрой щеке. Дождь или...Не совсем? - я очень рад тебя видеть, живой и невредимой.
- Ха! - она хмыкнула, - кто бы говорил! Последний раз, когда я видела тебя, ты был самым мёртвым из всех львов, которые мне встречались.
- Видишь, я начал исправляться, - улыбаться оказалось весьма сложно: по коже бежал болезненный зуд, - ты всех распихала, чтобы меня облизать? Кто там на очереди?
- Я, - мы долго смотрели друг другу в глаза, а потом Веера оказалась в моих объятиях. Слёзы скользили по щекам, когда я прижимал дочь к себе. То пожатие холодеющей руки, за мгновение до полного ничто, до сих пор оставалось во мне пронзительной болью утраты.
Спустя несколько мгновений остальные дети присоединились к нам и эти объятия едва не отправили меня обратно за смертную черту. Казалось вся эта радостно галдящая и пускающая слёзы толпа поставила целью раздавить несчастного отца. Илья, стоящий рядом, широко улыбался и отпускал дурацкие реплики.
С волчицами, матерями детей, встреча вышла не столь трогательной: одна из них так и вовсе не подошла, сверкая глазами издали, а в объятиях остальных ощущался заметный холодок. Винить старых подруг я не мог; в том, что вся их привычная жизнь в стае полетела ко всем чертям, был виноват один единственный лев. Тем не менее, Велен, сделав уже шаг в сторону, внезапно вернулась и коснулась пальцем моего шрама.
- Мать сказала, что ты здорово изменился, - я пожал плечами, а она, хмыкнув, продолжила, - посмотрим. Умирать за тебя оказалось весьма неприятно.
- Вас никто не заставлял.
Волчица тяжело вздохнула.
- Ну, здесь всё по-прежнему: как был дураком - так и остался.
Галины дети казались бесстрастными, но я то знал, это - их обычное состояние. Почему-то они считали проявление откровенных чувств признаком слабости и демонстрировали их лишь когда им грозила серьёзная опасность, либо на пороге смерти. Доброжелательно улыбаясь, каждый из троицы пожал мне руку и отошёл к Гале. Я ощутил болезненный спазм: Леси не было. Она не вернулась.
Я обернулся к Илье, который внимательно следил за торжественным приёмом и товарищ развёл руками, обозначив кончикам губ печальную улыбку. Как обычно, перед ним я был открытой книгой.
Знакомые закончились и пошли новички. Причём весьма необычные. Две львицы и мощный лев, которые всё это время держались несколько обособлено, подошли ближе. Лицо огромного кота показалось смутно знакомым, но каюсь, всё моё внимание украла одна из кошек; невероятно крохотная и столь же невероятно красивая. Хотелось немедленно взять её на руки и приласкать ослепительно белую гриву.
- Рейа, - представилась она, обвивая руками мою шею, - мы про тебя так много слышали. Говорят даже, что ты сможешь спасти весь мир.
- Когда то я слышал, будто мир спасёт красота. Похоже, спасительницей мира должна стать именно ты.
- Зебба. - кошка, вокруг которой дрожало едва заметное туманное марево, лизнула меня в щёку, - у тебя странный вкус, хищник. Хотелось бы, как следует распробовать его в более непринуждённой обстановке.
- Надеюсь, эта возможность ещё представится, - мы переглянулись и львица удалилась, бросив косой взгляд на своего спутника, терпеливо ожидающего очереди.
Когда он подошёл, оказалось, что мы почти равны по росту и величине; незнакомец проигрывал так незначительно, что разницу можно было игнорировать. Рукопожатие получилось чересчур сильным для моего нынешнего состояния, но я оказался слишком поглощён обликом кота, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.
Чёрт побери, да быть того не может!
- Ты же говорил: лучше смерть? - его губы тронула усмешка.
- Кое-кто умеет убеждать несколько лучше, чем здоровенный лев, отбивающий чужих жён. Так что в будущем предоставь уговоры другим.
- Договорились, - я хлопнул Чара по плечу и повернулся к Илье, - это все, кто собирался меня встретить? Мне кажется или здесь кого-то не хватает?
- Да, я заметил, как ты всё время рыщешь взглядом, - кот медленно подошёл ко мне, сшибая пушистые шары мокрых цветов, сорванной лозиной, - Зары здесь нет. Давай я объясню причину несколько позже? Всё, как обычно, несколько сложнее, чем могло бы быть и пары слов окажется недостаточно.
В голове качнулась мутная боль.
- Она жива?
- И да, и нет, - он тяжело вздохнул, - пожалуйста, подожди немного. Я же сказал: объясню чуть позже.
Пытаясь успокоиться, я отвернулся, разглядывая пейзаж. Как выяснилось, шатёр, куда меня угораздило вернуться, был единственным строением во всём, доступном обозрению, пространстве. Ещё взгляд задержался на пяти открытых повозках и одиноком дереве, у самого края обрыва, с дрожащей цветной дымкой.
Припадая на левую ногу, я направился в сторону наклонившегося к пропасти ствола и опёрся рукой о морщинистую кору. Похоже мы находились на каком-то плато и туманная пелена облаков застилала землю далеко внизу. Лишь кое-где, в крошечных прорехах, мелькало то зелёное, то синее. Облака над головой и облака под ногами - больше ничего.
- Нам нужно уходить, - сказал Илья, чьи шаги я различил за спиной, - тебя не было четыре десятка дней и за это время ситуация успела сильно измениться. В худшую сторону.
- Куда уж хуже?
- Куда? Ну, скажем, Реконструктор, с которым связывают исполнение пророчества о Спасении Мира, мог бы и не возродиться.
- И мир погиб бы? - я попытался вложить в свой голос максимум сарказма, но вышел бездушный болезненный скрип.
- Мы не знаем, - Илья запустил лозиной в воздух и она, медленно вращаясь, улетела вниз. Спустя некоторое время я перестал видеть тонкий прут, погрузившийся во вздымающуюся серую массу, - пророчество о Смерти и Возрождении Мира, это - не обычная человеческая писанина, где подробно расписан порядок явления ангелов с трубами. Это - восемь чёрных монолитов, на каждом из которых изображён распадающийся Кристалл.
- Это и всё пророчество? - я ухмыльнулся, повернувшись к товарищу, - так мне его уже успели показать, перед тем, как спустить с цепи свору обезумевших людишек.
- Нет, - Илья кусал нижнюю губу, - поэтому всё так сложно. Была бы возможность попасть в Сердце, ты смог бы увидеть сам.
Товарищ, похоже, не договаривал так много, что из его недомолвок можно было бы написать целую книгу. В прежние времена подобное поведение всегда вызывало приступ ярости, но сейчас внутри мешались лишь пустота и печаль. Зары и Леси нет. Стоит ли спасения мир, где нет твоих любимых?
Меня тут же поправили. Веера и Лега подошли и молча опустились рядом, положив мои ладони на серебристые волосы. Да, в этом мире оставались мои дети и дети других существ, которые не заслуживают смерти из-за рефлексирующего льва.
- Илья, а хочешь: я дам тебе тумаков? - он улыбнулся и приподнял бровь, то ли сомневаясь, то ли предлагая попытаться, - как в доброе старое время, когда ты говорил всё, что думаешь, даже если это заканчивалось зуботычиной. Давай, по порядку: Зара, Пророчество и ухудшившаяся ситуация.
Лев откровенно расхохотался.
- Именно в таком порядке? По мере уменьшения приоритета?
- У всех - свои приоритеты, - парировал я, - ну?
- Папа. - Лега поцеловала мои пальцы, - у нас мало времени. Порченые идут по пятам и кажется, их очень интересуешь именно ты. Когда стало ясно, что ты возвращаешься, они словно с ума сошли.
- Папа, пойдём, - Веера поднялась и потянула меня за руку, - Учёный расскажет всё по дороге.
- Учёный? - я позволил себя увлечь, однако ноги продолжали изображать трухлявые пни.
- А ты как думал? Самый взаправдашний Учёный, из пророчества, - улыбка Ильи стала напряжённой, - сегодня ты имел возможность лицезреть целых пять представителей лиги спасения мира: Учёного, - он чопорно поклонился, - Мать, ну её ты хорошо знаешь.
- Угу, - я кивнул, ощущая сильное желание распластаться на мокрой поверхности тусклой зелёной травы, - при мне Оля очень доступно объяснила Наташе, как та ошибалась в некоторых моментах Пророчества.
- Дальше без особых сюрпризов. Наверное. Разрушитель, это - Чар, - сквозь усталую пустоту прорвалось таки удивление и товарищ несколько раз кивнул, - видел бы ты, на какие вещи способен этот кошак; кошки просто млеют, когда он разносит скалы на части. Жаль, но в порченых его сила вязнет, ка и наши когти. Вот уже, где мерзость, так мерзость!
- Порченые? - неужели за десяток-другой дней мир успел настолько измениться?
- Это - как холодные Акки, только намного хуже: юркие костлявые демоны, которые получаются из обычного человека после суток горячки. Созревший порченый желает одного - убивать и уничтожать всё живое. Та, где они прошли, остаётся голый камень.
Мы приблизились к повозкам и я даже сумел забраться на одну из них. Ладно, почти сумел. Веера и Лега, крайне деликатно помогли своему немощному папаше и забросили одеревеневшее тело внутрь, перевалив его через низкий борт. Вот ведь дерьмо: спаситель мира не в состоянии даже самостоятельно передвигаться! Какое уж там спасение...
Отогнав зелёный туман, закрывающий глаза, я обнаружил рядом с тележкой парочку смутно знакомых личностей. В этот раз - людей.
- Не думал, что придётся увидеться, - Витя, изрядно помолодевший с того раза, когда я видел его последний раз, рассматривал меня, будто диковинку, - прости, прыгать от радости и благодарить, за воскрешение, не стану.
Мне нечего оказалось сказать ни ему, ни Паше, ковырявшему землю носком ботинка поодаль. Тот так и вовсе не глядел на меня. Почему я возродил именно их? Соскучился? Смешно...
- Вместе с тобой вернулось больше полусотни человек, - пояснил Илья, присаживаюсь рядом. Веер, деточка, передай всем: пусть начинают движение. В общем, мы отослали всю эту ораву вперёд, пока порченые не порвали их на лоскуты.
Тем не менее, людей хватало и здесь. Видимо, именно по этой причине, львы решили воспользоваться гужевым транспортом. Как я заметил, мои дети тоже не гнушались помощью колёс, разместившись в одном возке. Сеар уже успел достать нечто, напоминающее гитару и начал тихо музицировать. В меня пошёл. Чёрт, да они все в меня пошли! В груди возникло тепло, чем-то весьма напоминающее гордость. Это - мои дети. Все такие красивые и сильные.
Гелен видимо совсем не случайно оказалась рядом с нами и теперь остановилась, хмуря тонкие чёрные брови. А ведь прежде и разговаривать не пожелала.
- Нам, четверым, нужно кое-что обсудить, - тёмные глаза казались сердцевинами грозных торнадо, - по душам. Лично я многого не понимаю.
- Да, я согласен, стоит поговорить. Одна маленькая просьба: дайте мне немного очухаться. Клянусь, когда приду в себя, попытаюсь исправить все глупости, которые успел натворить. Один чёрт, слова здесь бесполезны.
- Это уж точно, - Гелен покачала головой, - но Волин не соврала: ты изменился и очень сильно. Ладно, поглядим.
Волчица ещё раз пронзила меня подозрительным взглядом и покачивая крутыми бёдрами, отошла к повозке, где сидели её сёстры. С возрастом их красота не поблёкла, а лишь прибавила в тонких, едва различимых, нюансах. Теперь былые любовницы вызывали не безумную страсть, как тогда, в баронских угодьях, а скорее - интерес. Действительно, очень хотелось просто поговорить, узнать, как они пережили все эти годы. Я попытался воспринять свои мысли с вежливой иронией: так вот, как мыслит постаревший Лев.
- Если хочешь знать, - Илья ухмылялся, - то всё прошедшее время они хранили своего рода верность одному бестолковому папаше, одарившему их потомством. Хоть и знали, что тот этого не заслужил.
- У них так принято. И да, я - говнюк.
Черноволосая девушка, сидевшая в передней части нашего возка размахнулась и стукнула ближайшую лошадку длинным прутом. Длинноногие тонкошеие создания тотчас набрали вполне приличную скорость, нагоняя своих товарок, успевших уйти далеко вперёд. Я огляделся: равнина во все стороны казалась одинаково бесплодной, напоминая кусок однородной такни перерезанной ножницами обрыва. Извозчица ещё раз взмахнула лозиной и теперь я успел разглядеть смуглое лицо.
- Саима, - пробормотал я, но она лишь покосилась, даже не подумав откликнуться.
- О, тебе встретится ещё очень много знакомых лиц, - проворчал товарищ, - все воскрешённые, так или иначе, связаны с тобой. Кого-то ты выпил, с кем-то переспал.
- С тобой я не спал, - он хрюкнул, - и в мой рацион не входили Львы.
- Ну, значит у нашего славного Реконструктора имеются и другие резоны для воскрешения. Кстати, не удивляйся поведению вернувшихся. Память у них сохранилась вплоть до момента смерти. Поэтому большинство, как бы это выразиться помягче...
- Ненавидят меня, - спокойно закончил я, - за идиота держишь? Другой вопрос, что нам, по-прежнему, необходимо питаться. Как это выглядит в нынешних обстоятельствах? Вечером едим, а на утро я их воскрешаю, так? Спортивное питание получается.
Саима, определённо прислушивающаяся к нашей беседе, издала тихий смешок. Илья смеялся много громче. У меня же с этим возникли некие проблемы: я напрочь не усматривал ничего смешного в произнесённой фразе; холодная пустота, отступившая было прочь, теперь вновь вернулась, заполняя тело. Начал сильно зудеть проклятый шрам и я вновь ощутил удары треспов.
- Ситуация, как я не устаю повторять, несколько изменилась, - одна из Львиц, с которыми я познакомился сегодня, покинула повозку с Чаром и теперь медленно шагала нам навстречу, - Наташа изо всех сил старается загладить свою вину и даже показала секретную методику питания Вершителей. Короче, энергию можно восполнять из силовых потоков в особых точках граней. Приток сил не сравнить с живым человеком, но зато поступает энергия практически непрерывно.
- Вот так Львы становятся травоядными, - проворчал я, но ощутил лишь облегчение: убивать не хотелось. Совсем.
- Не помешаю? - Не дожидаясь разрешения, Зебба запрыгнула к нам и вытянулась на душистом сене, - хорошо!
- Только не вздумай приставать к нашему Реконструктору, - Илья погрозил ей пальцем и повернул ко мне деланно сердитое лицо, - берегись, эта чертовка поставила своей целью непременно трахнуть тебя. Внести, так сказать, в элитную коллекцию. Кстати, могу представить тебе её ещё раз, но в новой ипостаси. Итак, познакомься, перед тобой - Тень. Та самая, из Пророчества.
- Это он так говорит, - кошка, плотоядно ухмыляясь, разглядывала меня так, словно перед ней находилось нечто вожделенное. Ох, боюсь в данный момент я ничем не мог её порадовать.
- Понятно, - я осторожно откинулся на деревянный борт, - эта странная дымка...Итак, осталось найти Художника.
- Нет, - Илья покачал головой, - Художник - Рейа. Дружище, искать никого не надо, нужно воскрешать Кукловода и Ключника. И чем быстрее ты сделаешь это, тем - лучше. Ты уж прости, но сначала у нас на повестке дня - сводка новостей.
- Учёный - такой нудный, - сообщила Зебба и положила ладонь на моё бедро, - он и постели пытается читать лекции. А секс у него состоит из отдельных запланированных фаз: прелюдия - Зебба, милая. Я сейчас поцелую левый сосок.
О, Илья порозовел!
- Зеб, не сейчас. На кону судьба всего Кристалла.
- А может, Тень должна спасти его именно так? Отличный, кстати, способ.
- Спорить не стану, - Илья наконец прокашлялся, - так вот, возможно всё это началось несколько раньше, но все мы оказались слишком заняты, чтобы заметить. Кто оставался мёртвым, а кто пытался спасти одного Льва, способного всех воскресить. В общем, центральную ось Кристалла охватила эпидемия. Вершители называют её Порчей, по аналогии с той мерзостью, которая уже происходила несколько тысячелетий назад и поразила империю Львов. Война Хаоса, сам знаешь.
Знал то я эту историю весьма приблизительно; из отрывочных записей уцелевших Львов и из рассказов самого Ильи, который виделся мне назойливой галлюцинацией. Впрочем, уточнять я не стал: апатия сковывала руки и ноги почище стальных цепей. Холод медленно наполнял тело, но он вовсе не напоминал лёд голода, а ощущался хуже. Много хуже.
- Выглядит всё это дерьмо так: человек теряет сознание и сутки бьётся в горячке. За это время его тело иссыхает, превращаясь в скелет, обтянутый жгутами мышц и серой кожей, по прочности не уступающей тонкому листу металла. Дальше начинается веселье. Порченый теряет память и любые желания, кроме жажды убийства, поэтому старается прикончить всё, до чего сумеет добраться. Раненые мгновенно инфицируются, а убитые превращаются в своего рода инкубатор для вирусов. Во всём этом имеется один небольшой положительный нюанс, но его я пока не могу подтвердить. Кажется люди, спавшие со Львами, иммунны к Порче. То есть, убить их можно, а вот заразить - нет.
- Порченые - такая дрянь! - Зебба задумчиво выпустила когти, а Саима содрогнулась. Похоже, обеим уже приходилось сталкиваться с угрозой.
- Хорошо, ты начал с конца, - я сменил позу и тут же поморщился от боли, - ладно. Теперь объясни: почему какая-то болячка, пусть даже эпидемия, захватившая несколько граней, угрожает существованию всего Кристалла?
- Порченые уничтожают всё живое. Всё, - Илья развёл руками, - каким-то образом, там, где они прошли, издыхают даже микроорганизмы. Может - ядовитое дыхание; может - какой-то токсичный кожный секрет, не знаю, у меня нет нужного оборудования. Так вот, две грани, где всё живое оказалось уничтожено - схлопнулись, - похоже морда у меня вышла на редкость тупой, потому как Зебба хихикнула, а Илья посчитал нужным пояснить, - на месте граней не осталось ничего. Ты уже мог сталкиваться с подобным.
- Да, - я закрыл глаза, вспоминая, - эксперименты Титанов. К слову, Наташа называла этих уродов проявлением Порчи. А так да, жуткое ощущение, когда целая грань проваливается в никуда.
- Вот, - товарищ наставительно кивнул, - видимо жизнь, это и есть сил, удерживающая Кристалл в целости и сохранности. Стоит ей исчезнуть и грань просто исчезает.
- Расскажи о Пророчестве, - попросил я, не открывая глаз, хоть мне и хотелось услышать совсем о другом.
Облака на небе, впереди нас, разошлись и огромный участок поля вспыхнул ровным золотом. Казалось, будто мы плывём по хмурому океану, а впереди нас ожидает песчаный берег, где можно будет, в конце концов, прилечь и согреться. Согреться, чёрт возьми! Мне становилось всё холоднее. Кроме того, я совершенно перестал ощущать пальцы на ногах.
- Он мерцает, - сообщила Зебба с явной тревогой в голосе, - это нормально?
- Нет, - Илья скрипнул зубами, - Наташа предупреждала, что такая гадость может приключиться. Его уносит обратно, а я понятия не имею, как остановить процесс.
- Ты же Учёный!
- Да, а не чудотворец! - Илья схватил меня за руку и я с трудом повернул голову в его сторону, - дружище, ты как?
- Просто великолепно, - губы казались кусками посторонней плоти, наспех пришитой к лицу, - расскажи о Пророчестве, пока я...
- Да, хорошо, слушай, - он сцепил зубы и помотал головой, - Пророчество, да...
- Илья!
- Есть восемь чёрных монолитов, на каждом из которых изображён распадающийся Кристалл, а ещё есть восемь Львов, которые должны вмешаться в Смерть Мира: Реконструктор, Ключник, Кукловод, Художник, Разрушитель, Тень, Мать и Учёный. Если приложить ладонь к определённому камню, то получишь часть видения, где серая масса Порчи заливает грани, после чего наступает полное Ничто. Каждый Лев, из Пророчества, получает лишь кусок образа и фрагмент информации о своём предназначении. По отдельности все они не имеют никакого смысла. Предполагаю, что основной массив, способный связать фрагменты в единое целое, находится в монолите Реконструктора.
- И? - голос товарища доносился издалека, точно мощный поток очень быстро уносил меня по тёмному тоннелю.
- Что "И"? Ты - Реконструктор и эту информацию способен получить только ты сам. Но камень находится в Сердце Льва, а мы даже не знаем, осталась ли существовать наша Грань, вообще. Те два мира, которые схлопнула Порча, примыкали именно к Сердцу. Предполагаю, что Порча пытается отрезать нас.
Тоннель, по которому меня уносило прочь, стал доверху заполняться ледяной жидкостью абсолютно чёрного цвета. Пытаясь вырваться наружу, я звал ту, которую так хотел видеть, хотя бы перед смертью:
- Зара!
И тьма пожрала вселенную.
ОМЕГА
Капли дождя тяжело лупили о стекло, оседая на частой решётке и покачивались на прутьях, точно опытные гимнасты. На ночь окна закрывали ещё и толстыми металлическими ставнями, но делали это скорее по привычке, чем в силу реальной необходимости. Надобность отпала ещё пару недель назад, когда силы начали стремительно покидать тело, сменяясь тягучей апатией. Больше всего это напоминало болото, где прежде увязли ступни. Теперь трясина успела поглотить всё тело и лишь голова всё ещё оставалась на поверхности, позволяя глазам с тоской наблюдать унылую картину засыпающего мира.
Капли лениво били по давно немытой поверхности и превращались в размазанные серые кляксы, разбросавшие ложноножки в разные стороны. Мне, с моего места, было видно лишь крохотный участок маленького оконца с фрагментом решётки. Можно было лишь представлять, что где-то там, далеко-далеко, продолжает существовать синее небо и ослепительное солнце посылает лучи всем жителям Земли.
Всем, кроме пленников и мертвецов.
Таких, как я.
Даже не знаю, к какой категории себя и причислить. Меня держат взаперти целый месяц, но вот уже который день ощущения подсказывают: приятель, ты - мёртв. Мёртв с того момента, как грубые пальцы в защитной перчатке сорвали медальон и унесли прочь. Однако некоторое время я ещё ощущал его пульсацию на расстоянии продолжать жить, хотя бы безумной надеждой, что всё образуется. Меня выпустят наружу и позволят ощутить блаженный холод металлического украшения.
Потом связь прервалась. Чувствовалось это, как луч путеводного маяка в полном мраке. Внезапно огонь начал пульсировать, словно горящая бабочка и вдруг погас совсем, оставив меня во мраке. Тотчас демоны холода, которые всё это время таились в темноте, набросились со всех сторон и принялись рвать тело на части, утаскивая куски сознания в бездонные пропасти ничто.
Вот именно тогда я и умер окончательно.
Осталась пустая оболочка, способная лишь неподвижно лежать на жёсткой койке, плотно прижатая широкими ремнями и бездумно глядеть в кусок окна, за которым падают тяжёлые капли совсем не летнего дождя.
В этом пустом коконе, так и не превратившемся в яркую бабочку, продолжали блуждать чужие мысли и воспоминания, которые остались от непрожитой жизни той самой бабочки. Иногда эти воспоминания соединялись в нечто, напоминающее рифмованные строчки и тогда губы, сами по себе, шептали:
Осень,
Я перестал видеть сны,
Туманная просинь,
Тоннели реальности снова темны.
Больно,
Холод волчицей врывается в дом,
Вздрогну невольно,
Снова забыл, что случится потом.
Наблюдатели, которые притаились внутри крошечных тёмных зрачков, спрятавшихся в стенах комнаты, очень не любят такие моменты. Стоит пустой оболочке приняться за чтение стихов и можно ожидать скорого прихода недовольных гостей. Когда-то меня пугали эти визиты, приносящие боль, но сейчас я превратился в муляж, равнодушный к боли. Поэтому губы продолжили размеренно шептать:
Тесно,
Жмут ледяные объятья дождей,
Мне здесь не место,
Манят пространства пустынных полей.
Тьма,
Неспешно струится в моей голове,
Ты снова сама,
Иди, исчезай в голубой синеве.
Вот. Они идут. Толстые стены, обшитые мягкой дрянью не пропускают звуков, но ведь можно ощутить вибрацию тяжёлых шагов, торопливое зловонное дыхание и дребезжание коротких недовольных реплик. Какие-то обрывки недополученных возможностей, изгибы изломанной судьбы, позволяют чувствовать приближение мучителей.
Глухой писк закончился тихим щелчком и дверь распахнулась, пропустив внутрь парочку в синих костюмах. Мужчина и женщина, похожие, словно родственники своими необъятными габаритами. Толщине их предплечий позавидовал бы любой свиной окорок, а выражение стеклянных глаза весьма напоминало такое же, у сытой свиньи. Они мертвы, как и я, вот только, в отличие от меня, были мёртвыми всегда. Холод, на месте их душ, мог бы обжечь, но мне уже всё равно. Поэтому я продолжаю смотреть в окно и шептать:
Финал,
Осень, на смертном, на одре, готова к зиме,
Я всё сказал,
И растворяюсь в сладостном сне.
- Ишь, бормочет, - мужчина принялся натягивать перчатки из толстой резины, - ща то поутих, а прежде, как забурмочет - так жди беды.
- Федя, меньше текста.
Женщина, за спинами санитаров, разительно отличалась от них и фигурой и манерой поведения, больше свойственной начальству. Тело плотно упаковано в чёрный комбинезон со множеством кармашков, а голова скрыта пластиковым шлемом с прозрачным забралом. В руке женщина держала штуковину, весьма напоминающую дрель и явно готовилась пустить её в дело. Но не торопилась: слушала кого-то.
- Зина, придержи голову, не стой столбом. Федя.
- Да, да, - названный Федей, послушно кивает бритой головой, демонстрируя хорошо заметный шрам у виска, - видала б ты, до чего сильный этот гад! Лариска вона, с переломом до сих пор лежнем лежит, а Колькина рука только срастаться начала.
- Федя, твою мать!
Санитары навалились, прижимая мою голову к стене и открыли доступ к шее. Анастасия Ивановна, доктор медицинских наук, автор множества экспериментальных работ, гений, красавица и просто редкая сука. Весь этот проект задуман лично ею и ещё одним, очень хорошим человеком. Судя по всему, именно с ним она и разговаривала перед тем, как начала действовать.
Тупое холодное рыло инъектора ткнулось в кожу и моментальные щипки возвестили о попадании внутрь порции очередной дряни непонятного назначения. Анастасия Ивановна всегда ведёт строгий учёт проделанным процедурам, однако никогда не упоминает настоящего названия препаратов. Вот и сейчас, отступив пару шагов назад, она торопливо пробормотала в микрофон:
- Двадцать девятое июня, шестнадцать, ноль семь. Объект номер один проявил признаки активности. Согласно протоколу восемь, дробь девятнадцать мною принято решение ввести группу препаратов тринадцать бис. По предварительному анализу именно эта группа оказывает наиболее действенный результат. Напомню, что именно объект номер один дольше остальных испытуемых подвергался медикаментозно-терапевтическому исследованию, который мы применили с целью возвращения образцов к общей норме.
Действенный, да. Сознание, и без того затуманенное клубящимся мраком, начинает быстро зарастать туманной паутиной. Окошко с решёткой и каплями дождя уносится в недоступную высь, исчезая за расплывающимися нитями. Мрак, который до этого лизал тело холодным языком, внезапно прорастает жёсткими упругими щупальцами. Или это вовсе не щупальца?
- Аккуратнее, дурында! - шипит грубый голос на самой границе существования, - ты не гляди, что он вялый, как писюн, ежели его перемкнёт, он тут такую катавасию устроит! Вона, прежде одно стекло по пять раз на дню меняли.
- Фёдор, завязывай тарахтеть! Давайте, перекладывайте его на каталку.
Сквозь тупое равнодушие проскальзывает понимание. Меня повезут в сердце этого филиала преисподней. Поначалу, когда я ещё пытался сопротивляться, меня опасались выпускать из камеры и лишь после уничтожения медальона, когда я утратил волю к жизни, доктора осмелели и начали возить мертвеца на опыты.
Щупальца фиксирующих ремней вновь охватывают тело и мир начинает неспешно раскачиваться. Вереница прямоугольных солнц проплывает над головой, появляясь из бесконечного тумана и пропадая там же. Может я еду по кругу? Или нахожусь в самом центре вселенной и она обращается вокруг? Могу ли я быть центром мироздания? Средоточием Кристалла?
Последнее слово внезапно задерживается среди рыхлых айсбергов невнятных мыслей неким твёрдым основанием. Почему я сравнил вселенную с Кристаллом? Вопрос вызывает короткую ослепительную вспышку и я вижу в ней густой лес, окутанный сумерками, пламя костра и парня с серебристыми волосами. Девушка с шевелюрой такого же странного цвета сидит рядом, положив длинные красивые ноги поверх моих.
- Вселенная имеет кристаллическое строение, - почти весело произносит Вееред, - именно поэтому мы называем её Кристаллом.
- А я называю Веерика нудным идиотом, - Гелен щурится, - сыграл бы лучше про серых странников.
Лес, костёр...
Волки!
- Что с ним? - испуганно завопила санитарка, когда я дугой изогнулся на каталке, - какого?..
- Я не должен быть здесь! - это не похоже на мой голос, но просто больше некому истошно вопить, разрывая тишину пустого коридора, - я не должен быть здесь! Отпустите меня!!!
Один из ремней, которые удерживали тело, перехлестнув его крест-накрест, громко хлопнул, порвавшись пополам. Тотчас кто-то из санитаров, одинаковых в своей массивности, навалился сверху. Мелькнули испуганные прозрачные ледышки глаз и в шею несколько раз ужалила мерзкая оса.
- Зина, жми кнопку! Ты уснула? Быстрее его в зал.
Ещё один ремень лопнул и левая рука оказалась на свободе. Я почти ничего не понимал, происходил своего рода бунт монстра Франкенштейна: создание Виктора, оставаясь конструктором из мёртвых тел, желало вырваться на свободу.
Зачем?
Где-то, во мраке, продолжал дрожать огонёк лесного костра и девушка с длинными серебристыми волосами валила меня в пушистый стог свежескошенной травы, ласково царапая когтями грудь. Её карие глаза отражали языки пламени, а губы шептали какую-то глупость о страсти и детях, которых она хочет от сильного Льва.
Свободная рука вцепилась в горло Фёдору, который пытался зафиксировать конечность новым ремнём. Нас обоих, и меня, и санитара, точно пронзило разрядом молнии. Так уже было. Оплывшая память выдала картинку неподвижного тела на мягком полу и слегка испуганный голос Анастасии Ивановны: "Ты был плохим мальчиком! Посмотри, что ты натворил?"
- Охрана! - я не узнавал голос обычно спокойного доктора. Он превратился в оглушительный визг, почти материальный в своей пронзительности, - шокеры сюда! Немедленно, пока эта тварь полностью не освободилась!
Такого мощного притока сил, как прошлый раз, я не ощутил: энергия поступала из содрогающегося тела Фёдора, но тут же исчезала, словно во мне имелось отверстие слива, которое забыли заткнуть. Некоторая, ничтожная часть, всё же уцелела и это позволило мёртвому телу разорвать оставшиеся путы и сесть на каталке.
Санитар кулем обрушился на пластиковый пол и замер, более не напоминая человека. Зина, испуганно открыв рот, отступала к стене и вертела в руках чёрную дубинку, точно напрочь позабыла о способе её применения. Анастасия Ивановна скалила ровные белые зубы парой шагов дальше. В алом мерцании тревожных ламп доктор весьма напоминала кровожадного вампира из дешёвых ужастиков. Кажется, упырь готовился к атаке.
- Охрана, чёрт побери? Всех уволю!
Загрохотали тяжёлые шаги. Вроде бы звук раздавался с обеих сторон длинного коридора, украшенного лишь плотно закрытыми дверями и прямоугольными светильниками, которые нервно вспыхивали алым цветом.
Я попытался спрыгнуть с механической каталки на пол, однако ноги тут же подломились и голова со стуком хлопнулась о пол. Плевать, я всё равно давным-давно мёртв. Нужно лишь вырваться прочь из этого проклятого места и добраться до заветной поляны в лесу, где горит дружелюбный огонь и парочка девушек неторопливо пляшет вокруг костра, поднимая руки к ночному небу, пронизанному хвостами падающих звёзд.
Пожалуйста, отпустите меня туда! Дайте окончательно умереть...
Я сумел встать на ноги за мгновение до тог, как электрическая дубина первого охранника врезалась под колени. Я удержался на ногах, неуклюжим жестом отшвырнув нападавшего к стене и попытался двинуться вперёд. Ещё несколько мощных ударов, каждый из которых отдавался во всём теле, всё же сбили меня на колени.
Мёртвому всё равно и я продолжил ползти вперёд, не обращая внимание на град электрических разрядов и попытки прижать к полу. Назойливая оса продолжала жалить в шею и очень хотелось отогнать её, прихлопнуть насовсем. Жаль не получится; одна из рук почему то оказалась за спиной, а вторую настойчиво выкручивали, пока я не ткнулся лицом в блестящий пластик, отражающий багровые сполохи тревожных огней.
- Осторожнее! - продолжал верещать пронзительный голос ядовитой осы, истыкавшей всё тело своим жалом, - не прикасайтесь к открытой коже! Это - смертельно опасно. Уберите труп.
- Да не истери ты, - кто-то омерзительно дыхнул в лицо и меня перевернули на спину, - взялись: раз-два...
Мертвеца вновь положили на каталку и принялись защёлкивать ремни, возвращая телу неподвижность, как и положено покойнику. Кажется я плакал, потому что чёрная фигура с разорванным ремнём в руках расплывалась и двоилась.
- Ну ни хрена себе! - бубнил испуганный баритон, - я такой штуковиной крузака из болота вытаскивал. Это чего вы тут такое делаете? Роботов-убийц?
- Леонид Константинович, занимайтесь своим делом и не суйтесь в наши, - в лицо ударил ослепительный свет, перемещаясь из одного глаза в другой, - оставайтесь пока здесь, с нами, мало ли...Проклятие, что на эту тварь нашло? Зина, поехали, хватит ныть.
- Отпустите меня, - губы двигались сами по себе, а слёзы, теперь я хорошо ощущал их ледяные укусы, катились по щекам, - отпустите меня...
- Ишь, на свободу хочет, - кто-то коротко хохотнул и ткнул в меня дубиной, вызвав короткую вспышку боли, - прикинь, какой шухер может устроить такая хрень, если её в город отпустить.
Я уставился на говорившего: широкоскулое одутловатое лицо, покрытое чёрными крапинками щетины. Тёмные пустые глаза под низким лбом не отражали ровным счётом ничего. Мертвец, как и все они, как и весь мир вокруг.
Я видел своё лицо. Память подсказывала, дескать раньше оно выглядело иначе, но как - отказывалась подсказать. Отражение показала одна красивая девушка, которых ещё пускали ко мне прежде. Красивые молодые девушки с планшетами в ухоженных пальцах долго беседовали со мной, интересовались ощущениями и желаниями. Одна из них назвала меня падшим ангелом и показала, как я выгляжу.
Бледная кожа и жёлтые глаза, длинные белые волосы совершенные черты; нет, я нисколько не походил на уродов, охранявших каталку во время этого нисхождения в ад.
А тогда я ещё был жив и посмеиваясь над словами собеседницы, прочитал ей:
Серые небеса, подарите спасение,
Вы же видели сами;
Как осыпался пух.
Тёмные перья,
В тучах исчезли
И осталось только видение.
Серые небеса, подарите спасение,
Ветер кружил
Пробитые крылья
Чёрный ворон
Песню кричал
Про тёмного ангела падение.
Девушка опустила планшет и стала необычайно серьёзной. Кажется её симпатичная мордашка даже осунулась, а на гладком лобике появилась глубокая морщина.
Серые небеса, подарите спасение,
Тучи рыдали,
Капли дождя
Плыли в тумане,
И многозвездье сияло,
Своего не скрывая презрения.
Я падал...
Моя слушательница отложила планшет и подошла ближе. В ясных глазах, залитых слезами, я увидел вопрос, на который не существовало ответа. Раньше, то ли в шутку, то ли всерьёз, девушка уже интересовалась, откуда я взялся. Нет, не так. Откуда взялись "мы". Всегда очень тихо, во время проверки, насколько хорошо я зафиксирован.
Я бы и хотел ответить, но не мог. В голове плавали странные ошмётки, среди которых мелькали то имена, то лица, то картинки комнат, похожих на учебные аудитории. Очень настойчиво являлось видение пологого спуска к маленькой речке и старого дерева, нависшего над обрывом. Что это было?
- А если это правда? - прошептала девушка и положила руки на мои путы, - если мы пленили ангела Господня?
Золотой крестик юркой рыбкой выскользнул из-под белого халата и сверкнул перед глазами. Щёлкнул один из фиксаторов, освобождая защитный ремень и в ту же секунду запищал дверной замок. Девушка обернулась и на её юной мордашке появилась странная смесь выражений: испуг преступника, застигнутого на месте преступления; отчаяние и полусонный хмель пробуждающегося человека.
Пробуждение не состоялось. Как и мой побег. С тех пор пленника навещали только дюжие санитары, напрочь игнорирующие задаваемые вопросы, да Анастасия Ивановна с коллегой: Петром Нкитичем. Оба никогда не снимали защитных масок и не приближались ближе, чем на пару метров.
А потом я умер.
Каталка, глухо жужжа движком, неторопливо въехала в крохотное прямоугольно помещение и остановилась. Стало необычайно тесно: тёмные фигуры обступили моё ложе со всех сторон и их зловонное дыхание напомнило распахнутую могилу давно погребённого мертвеца. Да, я знаю, всё это - преисподняя и мне никогда не покинуть её.
Сердце исследовательского комплекса - огромное помещение, разделённое прозрачными перегородками на отдельные боксы. В каждом, то ли какая-то установка, то ли - операционный стол. Пока внутри ещё жил интерес, я пытался понять: для чего отгрохали весь этот комплекс, вбив в него целую прорву денег. По крайней мере, никого другого, кроме моей скромной персоны, здесь не истязали.
Над лабиринтом из боксов и проходов между ними, возвышалась наблюдательная башня, для любопытных, следящих за ходом экспериментальной медицины. Серое непроницаемое стекло не позволяет видеть зрителей, - но я всегда точно ощущал, сколько их там. Сейчас Анастасия Ивановна сдаст меня пятёрке профессиональных истязателей в защитных костюмах и число наблюдателей увеличится на одного.
- Будь осторожен, - Анастасия покосилась на меня, - сегодня с ним творится настоящая чертовщина.
- Я знаю, - мужчина с короткими усами щёточкой, склонился ко мне и опустил указательным пальцем сначала правое, а потом - левое веко, - у нас накрылись все вживленные датчики. Придётся ставить всё по новой. Ладно, не привыкать.
Угу. Это делается так: меня переворачивают на живот, рассекают спину чем-то острым и сунув внутрь какую-то дрянь, быстро заливают рану пластиком. Поначалу ощущалось, как непрерывная боль, но по крайней мере она проходила за сутки. Ровно столько требовалось, чтобы дрянь внутри растворилась. Сейчас, это - тупое давление в десятках мест и оно уже не исчезает. Всё верно: в мёртвом теле отсутствуют силы, способные устранить вторгнувшуюся мерзость. Мечта либерала - полностью толерантный организм.
- Что ещё? - мужчина перевёл взгляд на часы, охватившие его перчатку, - Настя, давай форсировать. Звонил куратор и выразил крайнее недовольство результатами. Три объекта из пяти, за неделю, это - не шутки.
Его лицо выглядело абсолютно спокойным и даже безмятежным. Три объекта, это - Галя, Илья и Наташа. Я почувствовал, как они уходили, ощутив смерть, окончательную смерть, товарищей, точно рябь, прокатившуюся по реальности мира. Должно быть больно, но мертвец не способен ощутить скорбь по ушедшим, он может лишь ожидать, когда наступит его очередь. Тогда успокоительное ничто примет меня в свои объятия, позволив забыть кошмар последних недель; заглушит непрекращающуюся боль из-за гибели детей...
Дети, мои дети погибли на моих глазах, защищая от блестящих треспов, направленных...
- Вот, опять начинается!
- Быстро фиксируйте его на столе!
Мои дети!
Шокеры били почти не переставая, так что в глазах мелькали вспышки, похожие на салют. Точно такой же я видел над куполами дворца шахиншаха, когда тот праздновал победу Блистающей эскадры, разгромившей галерный флот островитян. Мы стояли на крохотном балкончике у самой верхушки Белой башни и наблюдали, как рукотворные звёзды рушатся в изумрудные волны залива.
Почти ослеплённый болезненными сполохами, я обнаружил себя на полу. Не меньше десятка охранников, неуклюжих в тесноте коридора, прижимали распластанное тело, тыкая в него искрящимися концами дубинок. Столь тесное соседство уже принесло свои плоды и один из стражей корчился поодаль, получив нечаянный удар от товарища. Анастасия и её коллеги отступили к самой двери, обмениваясь выражениями, несколько неожиданными в устах медиков.
Я наблюдал за всем этим, точно находился где-то, бесконечно далеко и видел изображение потасовки. А ещё точнее, картинок оказалось гораздо больше, чем одна. Кто-то невидимый, но крайне могущественный тасовал колоду невидимых мне карт, а потом сдавал, ослепляя яркой вспышкой.
Огромный тёмный зал с прозрачным полом, где застыли хребты давно издохших рыб. Галдящие люди в чёрной форме с непонятно неприятным знаком, на котором изображена перечёркнутая львиная голова. Каждый вооружён странным оружием, напоминающим, по форме, древесный лист. Множество нападавших неподвижно лежит на полу, а уцелевшие непрерывно атакуют. Вот один исхитряется и бьёт прямо в мою грудь.
Вспышка!
Исполинское существо, головы на три выше меня, замерло посреди круглой площадки, больше всего напоминающей Римский Колизей. Мерцающий барьер, окруживший арену, позволяет наблюдать ряды кресел, предназначенных зрителям. Сейчас все эти места пусты, а на поле лишь мы, двое. Мой противник абсолютно обнажён и я могу наблюдать, как его великолепную мускулатуру, так и полное отсутствие половых признаков. Взгляд глаз, на идеальном лице, до этого устремлённый в пространство над моей головой, опускается. Движения врага настолько молниеносны, что я с трудом успеваю фиксировать их.
Вспышка!
Низкие глиняные хибары напоминают настоящий лабиринт и кажется я-таки заблудился среди одинаковых домиков, больше похожих на большие коробки с узкими прорезями окон. В щелях мелькают испуганные глаза, а из всех переулков доносятся торопливые шаги странных людей, устроивших охоту на меня. С тех пор, как портал, открытый Наташей позволил нам проникнуть в грани Центральной Оси, я никак не могу отыскать Илью с Галей, а теперь ещё и эти назойливые крысы, вооружённые смертоносным оружием. В один прыжок я оказываюсь на крыше ближайшей постройки, но глина и солома предательски осыпаются под ногой. Потеряв равновесие, я падаю на землю. Мгновенной заминки оказывается достаточно и прыткий человек тотчас оказывается рядом, вонзая клинок в мою грудь.
Вспышка!
Только что прошёл частый дождь и капли, блестящими бусинами, свисают с веток коренастых деревьев, вплотную подступивших к краю обрыва. Я стою на валуне, который задумчивым медведем замер на самом краю пропасти. Там, внизу, серп луны тихо плещется в тёмных водах океанского прибоя, жадно глотая искрящийся планктон звёзд. Но зеленоглазой девушке, которая стоит рядом, не до этих красот. Её гибкое мускулистое тело содрогается так, словно она замёрзла. Но дело вовсе не в холоде. Леся подходит всё ближе и вдруг, крепко обхватив моё лицо, неумело целует в губы.
Вспышка!
- Да что же это за дерьмо творится! - меня дотащили до металлического стола с заземлениями и сумели взгромоздить на ребристую поверхность, - у меня было такое ощущение, словно он пару раз исчезал к такой то матери!
Прорезиненные металлические фиксаторы плотно охватили руки и ноги, а в голову упёрлись острые наконечники электродов. Однако я до сих пор не мог понять, на каком свете нахожусь. Кажется непокорная жизнь всё ещё продолжает таиться где-то, глубоко внутри, но что могут означать все эти вспышки? Они так похожи на воспоминания о событиях, которые никогда не происходили.
- Тебе не показалось, - мужчина отодвинул край плотной ткани моей смирительной рубашки, - смотри.
Кто-то глухо охнул и тут же забубнила Анастасия, рассказывая диктофону о странностях объекта номер один, который образовал на коже неизученную аномалию, весьма напоминающую одежду.
- Камеры однозначно зафиксировали исчезновение этой твари, причём вся эта ерунда сопровождалась нарастанием электромагнитного поля. Настя, помнишь, как этот говнюк спалил нам аппарат для МРТ? Шеф до сих пор дерьмом швыряется.
- Какие мысли?
Слышу ещё один знакомый голос. Это - Пётр Никитич, коллега Анастасии Ивановны, решили лично спуститься с верхотуры. Давно я не видел его лично, а лишь слышал сиплый голос, отдающий указания: воткнуть электрод в район паха, немного увеличить силу тока или применить гамма излучение в районе лодыжки. На вид - вполне пристойный человек, в узких очках без оправы. Бородка клинышком сейчас нервно подёргивалась, а тонкие белые пальцы трепетали на груди, где из-под голубого халата просматривался костюм - тройка.
- Остальные объекты, перед самоликвидацией, демонстрировали странные флюктуации в форме электрических разрядов и попыток левитации. Возможно, в данном случае, дело тоже идёт к финалу.
- Весьма вероятно. Посему, минуя этапы четыре и пять, приступаем к завершающей фазе. Константин Анатольевич, приготовьте магнитные ловушки и набор скальпелей. Плюс - резак, на всякий случай.
Туман немного рассеялся и я смог различить три сияющих голубых силуэта у моих ног. За их спинами чернели фигуры с продолговатыми предметами в руках. Похоже, ангелы и демоны явились за мной, желая непременно утащить то ли в рай, то ли в ад. Но я равно не желаю ни туда, ни туда. Я очень хочу в ночной лес с дружелюбным огоньком костра, где бы это место не находилось.
Чья-то рука осторожно коснулась плеча и тихий, смутно знакомый, голос прошептал:
- Держись. Осталось совсем недолго.
Потом расплывчатая тень пересекла пляшущее пламя, которое в этот момент казалось гораздо реальнее, чем ублюдки, решающие мою судьбу.
- Что вы говорите? Объект четыре прекратил своё существование? Проклятие! Немедленно форсируем. Настя, пулей дуй наверх и займись систематикой исследований. Если первый отдаст концы, нам потребуется подробный отчёт.
- Точкой отсчёта назначим?..
- Начало, Настя, самое начало! Не тупи. К тебя же имеются их подробные писульки, как они приехали к реке и нашли ящик.
Точно. Память рывком возвращается и я вижу каждый день, прошедший с того момента, как мы решили отметить днюху Маринки и приехали в наше секретное место. Глинистый берег иссыхающей речки скрывал в себе странный каменный ящик, содержимое которого мы разделили между собой.
Почему мы не вошли в сияющий круг?
Зачем послушались панических рекомендаций Вити и вызвали эмчеэсников с телевидением?
Вопросы, на которые уже никто не даст ответа. Да и незачем. Слабое любопытство пульсирует лишь там, где я пытаясь представить, как всё могло произойти, если бы наша группа прошла через светящийся бублик, в котором блестело симпатичное озеро под летним солнцем.
Но мы начали звонить. Пару раз нас откровенно послали, причём весьма кардинально и далеко. Однако, приехавшая журналистка местного ТВ, офигев от увиденного, быстро организовала охрану периметра и прибытие целой обоймы силовых структур, одна страшнее другой.
Рослые дяди в камуфляже, всех возможных расцветок, быстро огородили светящееся кольцо, пустив внутрь периметра лишь подпрыгивающих, от радости, журналистов да непонятных личностей, в костюмах от кутюр. Мутные люди держали в мощных руках палки дозиметров, весьма контрастирующих с дорогущей одёжкой и нервно совали приборы внутрь парящего кольца.
Про нас, вроде как, совсем забыли. Журналистка, устроившая весь это сыр-бор, взяла торопливое интервью, записала координаты, а после мужики в камуфляже начали оттеснять нас всё дальше, пока не поставили у Пашиной тачки и не приказали стоять смирно и не рыпаться.
Потом к нам подошла симпатичная блондинка лет тридцати пяти, без каких-либо опознавательных знаков и принялась задавать всякие вопросы. Представилась она Анастасией Ивановной, парамедиком, которую очень интересует наше состояние.
Однако, как выяснилось несколько позже, "парамедика" больше интересовали наши новые украшения. Сначала она попросила просто прикоснуться к ним, восхитившись низкой температурой, которая за всё время ношения, не поднялась ни на градус. Потом женщина попросила кого-нибудь снять медальон. Тут её ожидал небольшой сюрприз: все наотрез отказались снимать медальон, даже не подумав хоть как-то аргументировать отказ.
Анастасия Ивановна нахмурилась, но тут же вновь расцвела улыбкой и сменила тему, встревоженно интересуясь: не было ли у кого головокружения.
После того, как мы ответили на ещё одну сотню дурацких вопросов, которыми нас забросали безопасники, полиция и те самые, непонятные, люди, нам разрешили отправляться домой. Естественно, после такого-то утра, день рождения Марины получился похожим на смазанное пятно. Причём, как выяснилось, дело оказалось совсем не в пережитом, а скорее в нас самих. Почти никому спиртное в глотку не полезло, что не помешало Паше накачаться по самое небалуй. Взбешённая Наташа отправила парня на такси к родителям и попросила меня проводить её домой. Следом увязалась неугомонная Галька, почему-то отфутболившая тем вечером очередного ухажёра.
Мы поднялись в Наташину квартиру и там, сидя в гостиной, попытались осмыслить все странности прошедшего дня. Осмыслить не получилось: девушки точно с ума сошли и у нас приключился спонтанный, но весьма неплохой секс. Когда всё закончилось, я доставил насмешничающую Гальку к месту проживания и твёрдо решил завершать чокнутый вечер. Зря решил.
Позвонила Оля и пригласила к себе. Ни секунды не колеблясь я поехал к девушке, тем более, что она сама решила закрепить статус наших, прежде тайных, отношений. У Оли сильно пахло одеколоном Ильи, а сама она казалась слегка растрёпанной и крайне смущённой. Тем не менее, никто не стал ковырять ненужную истину и мы занялись любовью. Всё прошло просто великолепно. Я даже не знал, что секс может быть настолько великолепной вещью!
К сожалению, это оказалось последней хорошей вещью в моей жизни.
Ранним утром, когда я выходил из подъезда Ольгиного дома, меня запихали в душный салон грязного фургона и повезли в неизвестном направлении. Утешало лишь то, что я сумел крепко приложить четверых нападавших. Двоих - до хруста в сломанных конечностях. Никто ничего не пытался объяснить, а весь долгий путь мою кожу ковыряли иглой шприца и глухо матерились, что "дрянь вытекает обратно".
Когда меня тащили в сторону двухэтажного, ничем не примечательного, здания, я успел заметить, как их другого грязного фургона выволокли растрёпанную Галю, с совершенно безумной физиономией. Это был последний раз, когда я видел кого-то, из наших. Но я их чувствовал. Некоторое время. Пока был жив.
Внутри здание больше всего напоминало элитную больницу своими стерильными коридорами и ровным голубым светом. Скоро мне объяснили, что это - исследовательский центр экспериментальной медицины, а сам я подхватил крайне опасный вирус, поэтому нуждаюсь в тщательном изучении и срочном лечении. Объясняла Анастасия Ивановна, наша знакомая. Перед объяснением она несколько раз поинтересовалась у похитителей, достаточно ли хорошо я закреплён в массивном металлическом кресле.
Естественно, никаким лечением здесь и не пахло. А вот изучений и исследований оказалось много, да. Очень много. Причём никто особо и не старался прикрыть истинную цель своих действий. А после неприятных, для всех, инцидентов, когда выяснилось, что прикосновение к моей коже вызывает мучительную смерть, с пациентом и вовсе перестали якшаться. Даже Анастасия Ивановна именовала меня попросту тварью, а санитары и охрана вели себя так, будто перед ними оказалась ядовитая змея.
Вот, как всё это было.
И вот, как заканчивается.
- Пётр Никитич, с чего начнём?
- Давайте-ка скальпель. Объект вроде как ослабел, поэтому защита может и не сработать. Ловушки готовы?
Зрение снова засбоило, поэтому тёмная фигура, опускающая какую-то коробку к правой ладони, то уменьшалась, то увеличивалась в размерах. Показалось, что рука оказалась внутри холодильника и её покалывают кристаллики льда.
- Константин, приступайте. Давайте, для начала, две фаланги мизинца.
Палец ощутил тупое давление и вдруг резкая боль пронзила всё тело. Окружающий мир точно замер, получив, на мгновение, необычайную чёткость. Стал виден врач с блестящей маской на лице. Полыхнуло и густой туман вновь закрыл глаза.
- Чёрт побери! Вы целы? Новую ловушку, живо!
- Камеры включены? Пётр Никитич, смотрите: конечность регенерирует.
- Естественно. А образцов у нас, по-прежнему, нет. Видимо стоит брать более крупную часть, возможно она окажется стабильнее. Давайте сюда резак и полуметровую ловушку. Ставьте её на максимум.
- А если не выдержит защита?
- Теплоотделение минимально. В самом крайнем случае получим незначительный ожог роговицы. Приступайте.
Тихое щёлканье сменилось басовитым жужжанием. Теперь вся правая рука, пульсирующая болью, оказалась внутри холодильника. Я, конечно, балансировал на грани реальности, но тем не менее ещё мог понять: сейчас меня примутся распиливать на части. Самое странное: никто из людей не проявлял сочувствия, словно они кромсали деревяшку или проводили вскрытие трупа.
Так я действительно умер?
Это - хорошо.
Вот только чувства возражали. Из тёмного океана, куда меня забросила муть в глазах, медленно выплыла огромная акула. Рыба пристально взглянула на меня холодными глазами и закрыв лицо блестящей маской, разом отхватила половину руки. Я изогнулся, замычав от боли, но зелёные жгуты водорослей удержали тело на месте, не позволив уплыть прочь. А морская хищница возвращалась.
- Отлично! Это же огромный успех, коллега! Посмотрите, какая стабильность.
- Пётр Никитич, показатели жизнедеятельности падают. Объект при смерти.
- Спасибо, Настенька. Ещё ловушки. Постараемся сохранить, как можно больше материала.
Я точно всплывал с самого дна и мне не хватало воздуха. Металлическая лапа прошла над головой и остановилась около левой ноги, которую уже успели поместить в мерцающий синим цветом ящик. Блестящая циркулярная пила казалось угрожающе скалит зубы, точно акула, перед броском.
Где-то шёл дождь. Где-то всегда идёт дождь.
Я шептал:
Я дождусь прихода июля,
Я сумею ветра превозмочь,
У порога весны карауля
Лета жаркую ясную ночь.
Лапа зазвенела и принялась неспешно опускаться вниз.
Доживу до высокого неба,
Звездопада в ночной тишине
И полей желтогривого хлеба,
И пташиного хора в окне.
Пила дёрнулась и блестящий диск начал вращаться. Сначала - медленно, а потом - всё быстрее и быстрее.
Доползу я по серому снегу,
Заслоняясь от ветра рукой,
Ощутив первозданную негу
И тепла материнский покой.
Кто-то громко завопил, точно его резали заживо и оглушительный грохот заполнил помещение. Врачи напряженно уставились куда-то, за мою спину.
Я дождусь, глядя в мёрзлые окна,
Доживу, помня запах травы
И под тёплым дождём я промокну,
Летней выпив глоток синевы.
Быстрая тень перемахнула через меня и лапа, с вертящейся пилой, отлетела прочь, угодив в голову одному из врачей. Тот рухнул, пропав из поля видимости. Но я видел, как прекрасная беловолосая девушка, схватила второго мучителя и зарычав, смахнула голову с плеч.
Незнакомка повернула ко мне прекрасное лицо, залитое слезами.
- Бедный ты мой, - сказала она, - я едва смогла тебя отыскать.
- Зара, - прошептал я, проваливаясь в сияющую бездну, - Зара...
АЛЬФА
Такое ощущение, что дождь по пятам следует за мной. Эта мысль первой пришла в голову, после того, как я некоторое время совершенно бездумно вслушивался в ровный шелест и шлёпанье капель о твёрдую поверхность. Возможно мироздание пытается оплакать всех своих мертвецов, ушедших за грань, откуда нет возврата?
Нет ли? Чей-то ехидный смешок вынудил меня встрепенуться и открыть глаза. Я всё ещё не мог сообразить, на каком свете нахожусь, поэтому и сам не знал, чего ожидаю.
Ну, по крайней мере не клиника, где меня пытались распилить на части. Однако правая рука продолжала пульсировать свежей болью, поэтому пришлось поднести её к глазам и убедиться: всё в порядке, в том числе и свежий шрам, опоясывающий предплечье у самого локтя.
Оставалось осмотреться. Но для этого неплохо бы сесть. К сожалению, Ильи, который помог прошлый раз, в этот - нигде не наблюдался. Да и вообще, вокруг лишь серый сумрак, да дёргающиеся огоньки в отдалении. Похоже на пламя свечей. Сумрак внезапно рассыпался на исчезающие кусочки тьмы и стало ясно: горят действительно свечи в вычурных канделябрах, стоящих на огромном прямоугольном столе, который эскортировали стулья с высокими резными спинками.
Получив чёткие очертания, мир нехотя вернул мне часть сил и это позволило подняться на чёрном валуне и опустить ноги на каменный пол. Подошвы коснулись лёгкой пыли и я усмехнулся: в этот раз душная дрянь не сможет никого забрать: все, кто мог умереть, уже умерли. Настала пора возвращаться.
Я встал на ноги и осмотрелся. Помимо стола, стульев и глыбины, на которой меня угораздило возродиться уже второй раз, в углу притаился мёртвый камин, зябко кутающийся в меха паутины; пара уродливых шкафов, изрезанных асимметричными звёздами и лежащие в пыли рыцарские доспехи. Латная перчатка отлетела почти к моим ногам, причудливо сложив пальцы в неприличном жесте. Сам ты пошёл!
Три высоких стрельчатых окна демонстрировали лишь затянутое тучами серое небо да полосы косого дождя. Три большие лужи протянули жадные щупальца ручейков к центру комнаты, видимо пытаясь изучить новое пространство.
Чёрт побери, почему я один? Где все остальные? Как я оказался в этом, в этой...Твою мать, где я нахожусь?
В этот раз одежда вернулась много быстрее, да и чувствовал себя я значительно лучше. Если бы ещё не шрам, который жжёт, подобно огню...
За столом, у деревянной стены, изъеденной червём, обнаружилось высокое пыльное зеркало, пустившее одинокую трещину из левого верхнего угла. Судя по опустевшему, давным-давно, помещению, несчастливая примета сбылась. Я не суеверен, поэтому просто посмотрю, как выгляжу.
М-да, бывало и лучше. Много лучше. Шрам на щеке и не думал исчезать, но к нему то претензий не имелось: физиономия с ним казалась угрожающе таинственной, а вот горящие болезненным жаром глаза, смотрелись как-то неприятно. Кроме того возникало ощущение, будто меня долгое время держали взаперти и не давали питаться. В голове всплыло воспоминание о Сревенаге, но уже не вызвало никакого болезненного отклика. Короче, если бы с психованного соблазнителя художник решил нарисовать портрет мученика, это выглядело бы именно так.
- Мы, мать его, с ног сбились, ищем, куда он делся, а он в зеркало смотрится!
Дверь распахнулась и впустила внутрь целую ораву знакомых личностей. Илья стоял впереди и укоризненно тыкал пальцем в меня. Впрочем, его тут же отпихнули в сторону и принялись вешаться на всё, что только можно. Чёрт, я так и упасть могу! Нет, не дадут. О-хо-хо, первый раз в жизни группа радостно визжащих особей женского пола волокла меня на руках.
- Я тоже так хочу! - обиженно завопил Илья, - давай, я тоже буду всё время умирать и воскресать, чтоб меня так носили.
Я просто показал завистнику язык.
Зал, куда меня притащили по гулким коридорам, озарённым светом множества факелов, выглядел не в пример более обжитым, чем пыльная комната возрождения. Камин здесь полыхал жарким пламенем, а огромная трёхъярусная люстра весело перемигивалась множеством свечей. Всё это создавало вполне уютное освещение. Если бы ещё не люди со своей едой...К счастью, за долгие годы я успел притерпеться.
Кажется появление веселящейся оравы львиц и волчат нисколько не смутило сидящих за столом. Однако несколько трапезничающих тут же оставили своё занятие и со всех ног бросились ко мне. О, да это же мои помощники на пути к Сердцу: Карт, Заруд и видимо их третий товарищ - Веерт. Гляди-, помню все имена. А вот и Чарда, прижалась щекой к моей груди. Я искренне радовался возвращению всех. Надеюсь, хотя бы таким образом сумел вознаградить соратников за стойкость и верность. Надо бы спросить у кошек, достаточно ли близко львицы познакомились со смущёнными, до красноты, парнями? В конце концов, я же обещал.
- Поставьте меня на ноги, - приказал я, - и объясните, где мы находимся.
- Ну действительно, сейчас же это - самое важное, - знакомый, до боли, голос, - пустите. Дайте мне пощупать нашего Реконструктора. Последние встречи с ним носили несколько...нематериальный оттенок.
- Здравствуй, Ольга, - мы поцеловались, - очень рад тебя видеть.
- Взаимно, - она коснулась пальцами моего шрама, - а знаешь, тебе - идёт. Оставляй.
- Если бы это ещё зависело от моих желаний. Чёртова штуковина совершенно самостоятельна. Как ты?
- Спросил мертвец, едва успевший вернуться с того света, - она рассмеялась, - а ну, посмотри, какую мышку притащил кот последний раз. За что кошка ему очень признательна. Нет, не так! Кошка готова на всё, чтобы отплатить за его возвращение.
Вееред не выглядел ни смущённым, ни сердитым, когда пожимал мою руку. Как и прежде в его туманных глазах читалась непонятная мудрость и лёгкая насмешка.
- Спасибо за стаю, за всех, спасибо. А вот остальное, - волк покачал головой, - я слышал про пророчество, но честно говоря, никогда не думал, что придётся поучаствовать в его свершении. А представить любимую в качестве одного, из восьми...Голова кругом идёт.
- Угу, ты мою не видел, - я повернулся к Оле, - на всё, говоришь? Даже простить меня, за все глупости? Стать прежней Олей?
- Глупый, - кошка поцеловала кончик моего носа, - правильно волчицы говорят. Я уже давным-давно тебя простила. Ещё...тогда.
- Значит ограничимся несколькими ночами первоклассного секса? Как заказывала одна призрачная львица?
- Когда будешь готов, - Оля выразительно повела глазами, - и когда Зебба полностью распробует вожделенный кусочек. Ты не представляешь, насколько решительно она настроена.
- И в этот раз тебе не улизнуть! - меня крепко схватили под локоть, - вы, мужчины, готовы на любую хитрость, лишь бы ускользнуть из постели.
Замок, где мы оказались, некогда вырубили в скалах люди из давно вымершего племени. После их исчезновения не осталось ничего, кроме десятка неприступных твердынь, вросших в жёсткое тело старой горы. Гибель народа оказалась столь молниеносна, что все их вещи остались на своих местах, покрываясь всё более толстым слоем пыли.
Чар позволил задержаться здесь и сделать большую передышку, после непрерывного бегства от наступающей орды порченых. Лев сумел обрушить несколько мостов, переброшенных через глубокую расщелину и теперь порченые бесцельно метались на другой стороне пропасти, периодически спихивая вниз то одного, то другого безумца.
Как утверждал Илья, та сила, которая обращала людей в яростных психопатов и гнала уничтожать всё живое, имела некий злобный интеллект, но для того, чтобы разум Порчи решил проблему переправы, требовалось некоторое время. Время, которое позволит отдохнуть всем людям, сопровождающим львов в этом походе.
Очень многим людям. В этот раз их вернулось намного больше, чем прошлый раз. Некоторых лиц, кстати, я не помнил вообще. Нет, серьёзно, память всегда страдала избирательностью, пытаясь отсекать неприятные воспоминания, но откуда, например, взялась целая община длиннобородых смуглокожих дикарей, которые не решались ночевать в стенах замка и жгли костры во дворе? Или парочка дружелюбных гигантов, явно обожествлявших Львов? Всякий раз, когда они становились на одно колено и протягивали руки вперёд, я впадал в ступор. Уж их то я должен был запомнить!
- Не парься, - Зебба легла на меня, упираясь локтями в грудь, - Реконструктор, ты слишком много думаешь в перерывах. Может совсем откажемся от остановок? Или ты тогда снова убежишь?
- И не подумаю, - я почесал у кошки между лопаток, - но имеются два нюанса. Первый: Илья очень хочет со мной поговорить. Спасение мира, понимаешь ли, - Львица презрительно фыркнула, - ясно, пустяки всякие. Вторая проблема посерьёзнее; мы сломали кровать.
- Так вот, что хрустнуло! - Львица хихикнула, - и что?
- Да ничего. Иди сюда.
Зары и Леси по прежнему не было, но после возрождения Ольги я стал меньше волноваться по этому поводу. Возвращались все, значит вернутся и мои любимые девочки. Но для их появления, если я правильно понимал логику процесса, необходимо было вновь вернуться в странное зазеркалье, осуществлявшее несбывшиеся вероятности моей судьбы. Вот только...Пережитое в последний раз мне совсем не понравилось, как и фраза Зары о том, что она едва сумела меня отыскать.
Всё это нуждалось в обсуждении с кем-то, кто окажется гораздо умнее меня. Особых вариантов здесь не наблюдалось. В конце концов Зебба согласилась с моими доводами и отпустила. Тем более, что наше ложе окончательно превратилось в кучу обломков.
Переде тем, как отправиться в кабинет Ильи (по крайней мере сам Учёный именно так называл комнату, три стены которой занимали книжные полки), я прошёлся на задний двор замка, где вечно угрюмый Чар тренировал полторы сотни мужчин и женщин, достаточно крепких и проворных, чтобы оказать достойное сопротивление порченым. Когда-то же и людям придётся принять участие в схватках, не всё же Львам отдуваться. Да и воскрешал я всю эту ораву с какой-то определённой целью, пусть и сам не догадывался, с какой.
Разрушитель подготовил себе помощников и я оценил достойный выбор, узнав знакомые лица Амалата, Заруда и ещё пятёрки опытных бойцов. Эти, пожалуй, сумеют организовать своих подопечных в подобие настоящей армии.
Увидев меня, Чар кивнул и вновь вернулся к наблюдению за тренировочными поединками новичков.
- Думаешь, они справятся? - Лев только пожал могучими плечами, - времени у нас маловато.
- Они это очень хорошо понимают. Большинство, - Чар тяжело вздохнул, - к сожалению, людей весьма расхолаживает твоё присутствие. Никто особо не афиширует, но среди людей быстро распространяется что-то, похожее на религию. Многие верят в бога, способного воскрешать мёртвых и творить прочие чудеса. В тебя.
- Объясни им, что на воскрешение требуется прорва времени, которого может и не хватить, если порченые доберутся до меня.
- Объяснить? Кому?! Людям?
Чар сначала недоуменно уставился на меня, когда я начал хохотать, а потом и сам рассмеялся.
- Чёрт, ты прав. Наверное, это - усталость. Хорошо, попробую втолковать.
М-да. Вот так вот. Рано или поздно подобная ерунда приключается с каждым из нас. Главное не пропустить момент, когда гордость Льва превращается в тупую гордыню и спесь. Можно и доиграться. Потом будет очень стыдно и больно.
Илья ожидал меня, сидя за письменным столом, но в кабинете он оказался не один. Впрочем, последнее время они хвостом таскались за Учёным, то ли в поисках мудрости, то ли ожидая неких откровений. Трое моих волчат: Сеар, Шува и Дави, перебиравшие книги на полках, тотчас повернулись ко мне, сдержанно улыбаясь. А вот кого я не ожидал увидеть, так это Ольгу и Веереда в уродливых креслах, больше напоминающих табуреты со спинками.
- Заходи, сексуальный гигант. Дорвался? - Илья вложил пожелтевший свиток в широкий деревянный тубус, - у меня такое ощущение, когда я гляжу на тебя, что всё вокруг - просто замечательно, а мы просто выбрались на отдых. Да и вообще - миру ничего не угрожает. К твоему сведению, схлопнулась ещё одна грань
- Ты то как это определяешь, по запаху? - я пожал руки Веереду, Сеару и Дави, - место для старика найдётся?
- Обойдётся! - несмотря на саркастическое замечание, мне-таки нашли ещё один креслотабурет, - не знаю, я просто чувствую исчезновение миров. Видимо, мой дар, чёрт бы его побрал. Кроме того, порченые отступили от пропасти и принялись собирать камни. Большего наблюдатели не разглядели, но и этого вполне достаточно: видимо Порча нашла способ преодолеть расщелину. Значит, времени в обрез. Но ты не волнуйся, иди позажигай ещё с парой львиц. Там Рейа, вроде бы, какие-то планы строила...
- Перестань! - оборвала его тираду Ольга.
Я почесал затылок. Если они ожидали от меня какого-то плана, то предложить оказалось нечего. Да и в конце концов, кто у нас Учёный?
- А что предлагаешь ты?
Ольга тихо хихикнула, а Илья покивал, саркастически ухмыляясь.
- Учёный сказал, что именно этот вопрос ты и задашь, - пояснил Вееред, оставшийся серьёзным, - но ты особо не переживай, у нас тоже нет ни единого варианта.
- Предсказатель, мля, - я не знал, злиться или смеяться, - умное бы чего предсказал.
- Нам нужен твой камень из Сердца Льва, - очень тихо отчеканил Илья, - крайне необходимо, чтобы ты прикоснулся к нему и получил свою часть Пророчества. Если нет других идей, постарайся придумать, как нам попасть в Сердце.
- Взять и пройти через порталы, - я развёл руками, не в силах понять, в чём суть проблемы, - главное, не тащить всю эту ораву за собой. Небольшой отряд львов запросто...
- Запросто останется здесь. Ты уж поверь, я нашёл бы способ протащить всю эту ораву через обычный браслет перехода, но к моему вящему сожалению все порталы закрылись. И это не простая блокировка, какую устроила Акка. Разорваны сами связи между гранями.
Мы помолчали. При этом все очень странно смотрели на меня. Точно чего-то ожидали. Соображал я всегда не очень быстро, но тут всё лежало на виду.
- Видимо именно для этого Пророчеству нужен Ключник, - сказал я, ощущая царапающую боль внутри, - Зара должна восстановить связи.
- Или проделать новые ходы, - кивнул Илья, - Галя упоминала, как они ходили нехожеными тропами.
Назад: КНИГА 5 КОШКИ.
На главную: Предисловие
