Глава 28. Могучий ураган
«Решение о разводе часто принимается втроем»
Александр (Лешек) Кумор
«Развод столь же стар, как и брак, хотя, впрочем, брак на несколько недель древнее»
Вольтер (Франсуа-Мари Аруэ)
— Ты куда, Фил? — доносится из зала охрипший голос Сявы.
— Спи, скоро буду.
Я шнурую кроссовки, не переставая материться. Злюсь на безбашенную Янку, на «я же мать» Наталью Сергеевну, но больше всего злюсь на себя. Из нашего недолгого, но крайне насыщенного похоронными мотивами разговора с тещей, выяснилось, что Янка пропала. То есть, сначала теща думала, что ее дочь вернулась ко мне, но узнав, что я ее не видел, окончательно запаниковала. Хотя не понятно, чего больше она боялась — Яниной пропажи или ее гипотетического возвращения ко мне.
Тесть уехал на другой конец страны на похороны какого-то сослуживца, а моя бывшая вернулась от Владика в родительский дом. Но, ненадолго, потому что две змеи в одном пространстве не уживаются, и даже если они, свернувшись, лежат в одном укрытии, это не значит, что они обнимаются, потому что нравятся друг другу. Это значит, что они конкурируют за лучшее место в террариуме.
Яна, не выдержав конкуренции с более опытной в искусстве капельного пробивания мозга мамой, ушла из дома. Теща решила, что добилась своего — «ведь Владик такой приличный и перспективный молодой человек». После этих слов я мысленно послал ее в нефритовую пещеру — то самое место, откуда все мы появились, — и выключил телефон.
Через минут пять на кухне стал звонить и разрываться городской телефон. Спросонья я как-то не сообразил просто выдернуть шнур из розетки и ответил как можно скорее, пока Сява не проснулся. «Что-то связь оборвалась», — сквозь рыдания произнесла Наталья Сергеевна и продолжила свой невеселый рассказ. Вторично прервать разговор я не решился, чертово воспитание и уважение к старшим. Да и понять, что же случилось с Яной, тоже хотелось, чего греха таить.
В общем, Яна ушла, и ушла, как считает теща, к Владику. Было это на выходные, три дня назад. С тех пор о Яне ни слуху, ни духу: на работе не появлялась, телефон отключен, а Владик божится, что тоже ее не видел. Обзвон подружек ничего не дал.
— Вы точно ее ничем не обидели? — на всякий случай уточнил я, потому что если обидела, то с Яны станется уговорить подружек соврать матери.
— Боже упаси! — воскликнула Наталья Сергеевна. — Только уговаривала вернуться к Владику…
А вот после этих слов я уже и бровью не повел, и бросать трубку даже не подумал. Пусть формально мы с Янкой в браке, но для бывшей тещи я сбитый летчик, с которым можно быть откровенной. Святая простота, не щадящая моих чувств и не обладающая хоть каплей тактичности.
К концу разговора я легко нашел Яну на карте интерфейса, оставалось решить, как поступить.
Просто проигнорировать тещин звонок я не мог, не чужие люди, в конце концов, а она — мать, понятно, и переживает за дочь. В милицию она обращаться не хочет, переживая за то, что люди скажут, и как это скажется на репутации семьи. Такое вот мышление. Судя по карте — с Янкой все в порядке, но сообщить Наталье Сергеевне адрес, значит, вызвать кучу вопросов и подозрений, отвечать на которые мне не хочется.
В итоге, я как смог, успокоил «маму» и, вызвав такси, стал собираться ехать к бывшей.
— Фил, постой, — Сява появляется в прихожей, завернутый в простыню. — Проблемы?
— Теща звонила, говорит, жена потерялась. Хочу пробить пару точек, где она может быть. Иди, спи!
— Нифига, я с тобой, — безапелляционно заявляет он. — Сек.
Спорить с ним не вижу смысла, так что, пока он одевается, вызываю машину. Через минуту-другую мы с ним выходим из подъезда и едем в какой-то отель на окраине, где система засекла Яну. Название отеля — Red Rose Inn — мне ни о чем не говорит, но, судя по району, звезд там немного.
Сява садится рядом с водителем и всю дорогу через ночной пустынный город по улицам с отливающим золотом отражений фонарей асфальтом бурно обсуждает с ним шансы нашей сборной на Евро-2016.
— Всех порвем! — кипятится мой сосед. — Словаков дернем, Уэльс этот несчастный вообще разорвем, с англичанами сгоняем ничейку, и вот он, выход из группы!
— А Гарет Бэйл… — что-то начинает возражать водила, но я уже не вслушиваюсь.
Прямо сейчас мне хочется попросить таксиста развернуться и ехать назад. Мой ум, так тот просто кипит от возмущения, напирая на бессмысленность, нерациональность и глупость поступка. Сердце? Оно вообще молчит как и система, не поставившая мне ни задач, ни квестов. Тогда зачем я еду?
Хочу я увидеть Яну? Нет.
Считаю ли я, что ей нужна моя помощь? Нет, она не в лесу и не за городом, она в отеле, и я на сто процентов уверен, что с нею все в порядке.
Мне так важно успокоить тещу? Да какая-то моя часть вообще митингует с транспарантами, требуя отдельного котла в аду для нее!
Тогда что? «Я могу — я помогу»? Прислушиваюсь к себе — тоже нет. Система, конечно, воспитывает-дрессирует во мне альтруизм, выкорчевывая эгоцентризм, но здесь слишком много «против»: страдает моя личная жизнь, мои собственные важные цели и задачи, да мой сон, наконец!
Мы почти доезжаем до отеля, когда меня озаряет: еду, чтобы, как я выражаюсь, докрутить ситуацию до конца. Под «ситуацией» я подразумеваю весь мой период отношений с Яной и ее семьей. Я помню то утро, когда меня корежило от системной прокачки силы, а следом явились теща с дочкой. Помню, как они по-хозяйски и бесцеремонно шарились по квартире, небрежно раскидывая по полу мои личные вещи. Помню, как безосновательно на меня наехал Владик, и как потом я стоял, оплеванный, смотря на отъезжающий джип с Яной внутри.
Так мы расстались.
Казалось бы, навсегда, не считая грядущего формального похода в ЗАГС.
Но теперь у меня есть возможность расстаться немного иначе.
— Приехали, вот ваш отель, — говорит таксист.
— Подождете? Скоро поедем назад.
— Ожидание — десять рублей минута, — предупреждает он.
— Не вопрос. Сява, подождешь в машине?
— Фил, ты уверен…
— Уверен. Все, жди. Я быстро.
Выхожу из машины, и она отъезжает припарковаться.
Отель неприметный, и даже вывеска не освещена. Впрочем, в свете единственного фонаря вижу на стене вульгарно раскрывшийся бутон розы, выкованный из металла.
Зайдя внутрь, в полутьме фойе нахожу взглядом ресепшн. В другом конце небольшого лобби на диване маячит посапывающий охранник. Подхожу ближе и вижу, что за стойкой, уронив голову на плечо и откинувшись на стуле, спит парень.
Жму на звонок. Встрепенувшись, парень вскакивает с места и натягивает улыбку.
— Добрый вечер… э… ночи… чем могу…
— Доброй ночи. Подскажите, в каком номере проживает Яна Орловская?
К сожалению, по системной карте этого не определить, и никакой трехмерной карты здания у меня нет, возможно, не хватает уровня навыка «Познание сути».
Парень хватает из-под крышки стола какой-то журнал, что-то прикидывает, и, подумав, откладывает его.
— К сожалению, я не могу вам предоставить эту информацию.
— Послушай, Дима, — панибратски обращаюсь к нему по имени с бейджа. — Это жена моя.
Парень окончательно просыпается и включает синдром вахтера.
— Мы не даем такую информацию. Это вопрос конфиденциальности наших гостей.
— Тогда позвони ей, спроси, готова ли она меня принять или хотя бы спуститься сюда.
— К сожалению, я не могу нарушать покой гостьи. Вы время видели?
А паренек-то молодец и прав в любом раскладе. Ладно, попробую другой метод.
Достаю из заднего кармана бумажник и, вытащив купюру, кладу ее перед Димой. Он равнодушно мельком смотрит на нее и отодвигает ко мне.
— Спасибо, не надо. Если у вас нет других вопросов, пожалуйста, покиньте отель. Иначе я буду вынужден вызвать охрану.
— А что ее звать, она и так здесь, — я оборачиваюсь и вижу за собой скалящегося золотой коронкой громилу в помятом костюме. — Димон, ну что ты, в самом деле? Есть же номера свободные! Вы же номер хотите снять?
— Конечно, — подтверждаю я. — Сколько, говорите, стоит номер?
— А еще столько же положите, как раз хватит, — задушевно шепчет охранник. — И обойдемся без регистрации.
Дима завороженно смотрит на коллегу, переводит взгляд на меня, на деньги, потом берет и протягивает мне ключ от номера с бочонком, на котором выжжено число «23».
— Я провожу, — говорит охранник и перехватывает ключ. — Пройдемте.
Потом он, перекинувшись через стойку, что-то шепчет Диме, и деньги пропадают в кармане ресепшиониста.
Мы с охранником поднимаемся по лестнице на третий этаж, идем по ковру пропахшего пылью коридора и останавливаемся у номера 33.
— Здесь ваша супруга. Я вам этого не говорил! — заговорщецки шепчет он. — Общайтесь, а я пока покемарю в вашем номере.
Я слышу звук его шагов по лестнице, выдыхаю и стучу. Второй раз стучать не пришлось. Ничего не спрашивая, словно кого-то ожидая, Яна открывает дверь. Она не выглядит сонной, но волосы в беспорядке, а знакомый мне домашний халатик небрежно запахнут, особо ничего не скрывая.
— Панфилов? — удивляется она. — Ты что здесь делаешь?
Не желая беспокоить жильцов отеля с его гипсокартонными перегородками, я отодвигаю Яну и захожу в номер, закрыв за собой дверь.
— Люди спят, здесь поговорим. Одна?
— Не твое дело, — невпопад отвечает она, хотя мне и так видно, что одна.
Номер маленький, квадратов двадцать. Телевизор в сумраке комнаты причудливо освещает ее стены и что-то тихо бубнит. На полу раскрытый чемодан, в котором в беспорядке разложены ее вещи. Вижу у кровати ополовиненную бутылку вискаря.
— Заходи, раз пришел, — Яна постановочной походкой, вихляя бедрами, скользит по полу в сторону кровати.
Сажусь в кресло напротив кровати.
— Я ненадолго. Мать твоя звонила, переживает.
— Ей полезно будет! Отца загнобила, теперь мне жизни не дает, во все свой нос сует. Будешь курить?
Я молча отказываюсь.
— Да брось, Панфилов, ты чего? Иди сюда, покурим вместе, как раньше…
— Не курю. Ян, короче, позвони ей прямо сейчас, скажи, что с тобой все в порядке, и я уйду.
— Вот еще! А ты чего раскомандовался?
— Ничего. А ты чего бухаешь?
— Хочу и бухаю! — отважно на пьяном кураже заявляет она. — Хочешь?
— Нет, спасибо.
Я встаю с кресла и обхожу номер в поисках ее телефона. Включу, наберу теще, поставлю на громкую связь и домой. Таксист с Сявой уснули там, небось.
— А ты похудел, Панфилов. Почти как тот, в которого я влюбилась. И стрижка тебе идет. — Яна полулежит на кровати, курит, выдыхая кольца дыма в потолок, и насмешливо наблюдает за моими поисками.
Я нахожу ее телефон за мини-баром. Корпус и экран немного треснули, но не смертельно. Жму на кнопку включения, и экран загорается надкушенным яблоком.
— Быстро положил его на место! — командует моя бывшая.
— Какой пин? — невозмутимо спрашиваю ее, подойдя к кровати.
— Ага, сейчас скажу, разбежался! — узнаю эти интонации, которые она использует, когда исполняет возмущение. — Положи его на место!
«Девчонки», — улыбаясь, думаю я, когда телефон принимает в качестве пароля дату ее рождения.
Яна, поняв, что я разблокировал аппарат, слетает с кровати и хватает его вместе с моей рукой. Ее ногти нещадно впиваются в тыльную сторону моей ладони, а другой рукой она пытается вырвать телефон.
— Отдай! Отдай, кому говорю!
— Забирай, черт с тобой и твоей мамашей.
Ну его нафиг. Пусть сами разбираются, в край, если она сама не позвонит матери, сообщу той завтра сам. Отпускаю телефон и иду на выход, прислонив поврежденную руку ко рту, чтобы слизать кровь.
— Маме позвони, — считаю нужным сказать ей это еще раз. — Я пошел.
В несколько шагов дохожу до двери и слышу:
— Панфилов! Фил…
Думаю, что ни в коем случае нельзя реагировать. Сейчас я открою дверь, выйду на улицу и уеду прочь — досыпать, чтобы с утра двигаться к цели, выполняя мой план.
Думаю, что с меня достаточно всех этих заморочек с бабами, по крайней мере, в ближайшей перспективе. Все эти Яны, Вики, Марины…
И когда приоткрываю дверь, я оборачиваюсь и больше не могу отвести взгляд — Яна стоит в центре номера, а у ее ног лежит снятый халат.
Всматриваюсь в ее профиль: отношение ко мне каким-то мистическим образом — потому что я не получал никаких уведомлений — повысилось с «Враждебности» до «Дружелюбия», а интерес приблизился к 100 %. Шкала настроения Яны будто взбесилась и скачет, то поднимаясь до максимума, то снижаясь к минимуму. Не иначе, бес вселился или попаданка-психопат из будущего. Ранее такой неуравновешенности я за Янкой не наблюдал.
Странно, что система это проигнорировала. Ведь даже тогда, после обследования в клинике, я получил уровень как раз за счет повысившейся репутации в глазах некоторых пациентов, о чем узнал, даже будучи на большом, вне визуального контакта, расстоянии от них. Опять же, никаких очков опыта за вернувшуюся репутацию в глазах Яны.
Так, а это что? Вижу иконку каких-то бафов или дебафов рядом с текстом, фокусируюсь, и все становится на свои места: «Алкогольное опьянение II», помимо минусов к характеристикам, снижает ее критичность и самообладание, а «Сексуальное возбуждение» повышает привлекательность объектов противоположного, в данном случае, пола.
— Панфилов, да иди же уже ко мне, — даже в ее томных интонациях читаются командные нотки.
— Все так же хорошо выглядишь, Ян, — вздохнув, я набираюсь духа и выпаливаю. — Но нет, спасибо.
— Что? — сбитая с толку, она хватает с кровати простыню и прикрывается. — Что ты сказал?
— Как придешь в себя, сообщи, во сколько поедем в ЗАГС разводиться.
Я выхожу из номера, и говорю, прежде чем закрыть дверь:
— А маме все-таки позвони.
Звук захлопнувшейся двери совпадает с выводом системного уведомления о снизившейся репутации и мощным потоком сквернословия разъяренной фурии. С той стороны в дверь прилетает что-то. Думаю, это был телефон.
Ваша репутация у Янины «Яны» Орловской понизилась. Текущее отношение: Ненависть 30/360.
А нет, все в порядке. А то я уже было подумал, что интерфейс вместе с локальным сегментом инфополя сбоят.
Как там говорится? От любви до ненависти — один шаг. Шаг через порог гостиничного номера третьесортного отеля.
Через полчаса мы с Сявой заходим домой, и валимся досыпать. Хотя чего там осталось…
Проснувшись с рассветом, привожу себя в порядок и первым делом прислушиваюсь к себе. Несмотря на ночную поездку к Яне, чувствую себя выспавшимся. Еще и колено не беспокоит, то ли мазь подействовала, то ли система шалит, и бустер действует не только на прокачку, но и на восстановление, но опухлость спала, и боли нет. Сгибаю и разгибаю ногу — все нормально. Встаю с кровати — все супер, можно собираться на тренировку.
Сява, одетый в футболку и джинсы, все еще спит, по-детски раскинувшись по всему разложенному дивану, а простыня скомкана в углу. Он так и не застелил диван и спал в одежде. По широкой груди бывшего гопника топчется, тарахтя как трактор, Васька.
Ричи, поскуливая, всем своим видом дает понять, что «держаться нету больше сил», пора гулять. Бужу Сяву, и он мгновенно вскакивает, выпучив глаза — похоже, отработанный сном в парке прием.
— Доброе утро. Выгуляешь Ричи? Я пока кофе и завтрак приготовлю.
— Уф… Щас, глаза продеру… — он потягивается, мычит, кряхтит и встает. — Первое сегодня?
— Ага, с первым днем лета!
— О, зашибись, обещали за майские дни зарплату начислить! — радуется Сява и идет в ванную. Васька с Ричи зачем-то идут за ним и остаются у двери караулить.
— Идите жрать, нахлебники! — зову их на кухню нестандартной командой.
Долго ждать не приходиться. Толкаясь боками, прибегают, причем Васька отчаянно мяукая, а Ричи — молча. Пес, было, лезет в миску кошки, но получает от нее по наглой черной морде, и находит свою.
Пока Сява умывается, ставлю вариться почти с десяток яиц, нарезаю хлеб, сыр, колбасу, наливаю кофе.
— А где поводок? — спрашивает Сява.
— У двери, Слав, посмотри.
— Нашел. Ричи, иди сюда!
— Скажи «ко мне» или «гулять!», — поправляю я его.
Ричи ведет ухом, услышав заветное слово. Сява заходит с поводком на кухню, цепляет его на ошейник собаки, хватает с тарелки бутерброд и, бормоча «гулять, гулять, рядом, молодец», идет с Ричи на улицу.
К их возвращению успеваю позавтракать, особо не налегая, мне еще тренироваться. Когда они заходят, причем Ричи тяжело дыша и разя псиной — бегали они там что ли? — я уже шнурую кроссовки.
— Слав, ключи от квартиры на гвозде у двери. Я в тренажерку.
— Качаешься? — удивляется он.
— Пытаюсь. Все, до вечера, хорошего дня. Дверь не забудь закрыть…
В спортзале немноголюдно — то ли люди разъехались по отпускам, то ли все уже похудели. Мною занимается опять тренер Саша.
Не знаю в связи с чем, но подозреваю что с улучшившимся «Восприятием», я лучше чувствую тело. В той же становой тяге ощущаю каждую мышцу, задействованную в упражнении, и это очень помогает правильно выполнять упражнения.
— Отлично, Филипп, молодец. Техника значительно улучшилась! — хвалит меня тренер. — Давай еще накину!
Почти все нагрузочные веса хотя бы на два с половиной килограмма выше, чем на предыдущей тренировке, но даются они мне так же — нелегко, но даются. Вообще, прокачка «Силы» дается мне легче всех остальных характеристик. Текущий прогресс-бар уже перевалил экватор, и обещает через пару тренировок догнать показатель силы до девяти, а там, еще неделька-другая, и будет заветная десятка в силе.
После силовых упражнений — заминка, чтобы разогнать кровь. Бегу минут пять на максимальной скорости, потом все-таки выдыхаюсь, бегу спокойнее еще столько же и перехожу к упражнениям на ловкость. Вроде бы был вчера утром ап, но то за счет того, что я похудел и сразу не обратил внимания — шкала прогресса ловкости снова близка к следующему уровню.
После бега взвешиваюсь — еще минус килограмм в сравнении со вчерашним утром. Возможно, сказывается активный образ жизни и нормальное питание, а то за годы в Игре привык перекусывать чипсами, шоколадными батончиками и запивать газировкой. А, может, и рост «Восприятия» как-то сказывается? Марта же говорила о взаимосвязи и косвенном влиянии параметров друг на друга.
Добиваю тренировку серией упражнений на ловкость и иду в душ. Помывшись, тянусь к полотенцу, опорная нога проскальзывает по скользкому полу, внутри все екает и желудок проваливается вниз, но я, взмахнув рукой, восстанавливаю равновесие.
Система, все обдумав, соглашается с тем, что можно повышать. Бум!
Показатель ловкости увеличился! Ловкость: +1.
Текущее значение: 6.
Получено очков опыта за улучшение основной характеристики: 1000.
Как обычно после тренировки, заправляю тело топливом и стройматериалом — протеиновым коктейлем, прощаюсь с милой девочкой с ресепшена и быстро иду домой. На сегодня у меня большие планы и важно все успеть.
Сявы дома уже нет, я переодеваюсь и еду на работу…
На крыльце офисного здания вижу сияющего Гришу — в белоснежной выглаженной рубашке, в брюках с такими стрелками, что, кажется, можно порезаться, и начищенных туфлях. Стоит, курит.
— Какие люди! — жизнерадостно восклицает стажер. — Фил, прикинь, помирились!
— Видно по тебе, бро! Рад за тебя! Цветы не забыл вручить?
— Да я ей такой букетище привез! Еле донес! Представляешь, полночи из кровати не вылезали!
— Ну, все, супер. А как решилось-то?
— До сих пор не понимаю, Фил! — Гриша задумывается и морщит лоб. — Может, соскучилась?
— Однозначно, соскучилась. А Кир где?
— А, так он уже поднялся. Он же все, бросил окончательно. После тех посиделок в баре позавчера так накурился, что его всю ночь потом мутило и выворачивало!
— Понял. Ну что, идем?
После планерки у Павла Андреевича меня вызывает к себе генеральный. Об этом мне сообщает сам коммерческий директор, дождавшись, когда все выйдут:
— Филипп, останься… В общем, зайди к Иванычу, какой-то разговор у него к тебе.
Генеральный у себя в кабинете благодушно попивает кофе и курит мини-сигару, стряхивая пепел в тяжелую массивную бронзовую пепельницу в виде черепахи.
— О, Филипп, заходи. Садись, хлопец!
— Доброе утро, Петр Иванович!
Сажусь в кресло за придвинутым к его столу столу для совещаний. Генеральный затягивается, и, прищурившись, спрашивает:
— Уходишь? Знаю, знаю, не смог Пашка тебя отговорить. Я тоже отговаривать не стану. Хочу лишь сказать, что всегда можешь вернуться. В пятницу зайдешь в бухгалтерию за расчетом, включили туда твой «Джей Март» за этот месяц, еще там что-то, Пашка давал мне цифры. Еще что принесешь до конца недели — тоже включим. Мы своих не обманываем.
— Спасибо, Петр Иванович!
— Да пока не за что, хлопец. И еще. Скажи, чего задумал? Куда подашься?
— Да ничего конкретного, — чуть подумав, отвечаю я, решив чуть приоткрыть карты опытному предпринимателю. — Есть кое-какие мысли — раз уж у меня получается людей друг с другом сводить, может что-то типа кадрового агентства открыть?
Шеф затягивается сигариллой в ожидании продолжения, но я молчу. Он хмыкает, и внезапно, может, почувствовав облегчение, что ухожу не к конкурентам, горячо поддерживает идею:
— А что, здоровская идея! Молодец, хвалю! Более того, вот что я тебе скажу. Будут хорошие кандидаты — ты нас первыми в очереди поставь, к нам отправляй. А я нашим скажу, той же Виктории Алексеевне, кадровичке — ты ее должен помнить, чтобы тебе наши вакансии отправляла. Идет?
Шеф встает и протягивает руку, давая понять, что аудиенция закончена.
— Идет, — я отвечаю на рукопожатие, но он не отпускает мою руку.
— А если не выйдет — возвращайся, — говорит он, смотря мне в глаза. — Может даже на место Пашки.
— Понял, буду иметь в виду, Петр Иванович.
— Все, иди…
От шефа захожу к Вике, просто узнать, как она, но ее нет. Коллега сообщает, что «Виктория Алексеевна на больничном». Гашу порыв позвонить ей, то ли интуиция, то ли боюсь очередного сухого разговора. На всякий случай проверяю по карте — она дома.
Кир снова выделяет мне свой ноутбук — они с Гришей едут на встречу. Компьютер мне нужен, чтобы оперативнее собрать информацию по потенциальным заказчикам, с телефона это не так быстро. Изучаю рынок по городу, помечаю тех, с кем может получиться, прогоняю инфу через фильтры по поставщикам упаковочной продукции, по стоимости, нахожу несколько приемлемых вариантов и сажусь за изучение их топ-менеджмента.
Сегодня — среда, и включая ее, у меня осталось три дня, чтобы отработать мой список. Тот, что я готовил для нас с Мариной, решаю не трогать — пусть у девушки будет работа. С ней мы, кстати, так и не пообщались. Мотивированная похвалой Павла Андреевича, сразу после планерки, окрыленная, она улетела по своим клиентам.
Решаю не терять времени, потому что после обеда я должен найти новую квартиру. После изучения горячих предложений на сайте недвижимости, я расширил диапазон поиска, повысив допустимую стоимость аренды, прогнал все через фильтр карты интерфейса, и система подкинула один прямо стопроцентный вариант, причем, напрямую от владельца квартиры. Прежде чем звонить ему, я связываюсь с Игоревичем, чтобы понять, стоит ли надеяться на ту, что предлагала мне риелтор Галина.
— Дмитрий Юрьевич, это Панфилов…
— А, Филипп Олегович, приветствую! Ты по старухе Ледовских звонишь? Да, мы все проверили. Там все с точки зрения закона чисто. — Игоревич, судя по голосу, бодр и весел, и, что интересно, откровенен. — Родственнички, как выяснилось, коих в городе оказался ровно один человек — знакомая тебе Галина, с похоронами сильно не заморачивались и отвезли тело на свалку. Так вот… Гнусно, конечно, но предъявить нечего. А вот с квартирой той не все просто. Я бы, на твоем месте, не связывался. Формально, квартира сейчас никому не принадлежит, прямые наследники в право владения не вступили, сейчас разбираются там ребята, а риелторша — та еще мразь, конечно — доверенность подделала. По этому моменту ее и привлекаем.
— Понял. Спасибо, товарищ майор!
— «Спасибо» на хлеб не намажешь, — смеется он. — Да и не майор я больше, бери выше — подполковник!
— Поздравляю, товарищ подполковник!
— Служу Отечеству, — подыгрывает он, а потом заканчивает смеяться и говорит серьезно. — На сайт наш не заглядывал?
— Не было времени.
— Жаль. Ну, ладно, пиши-звони, если вдруг что. Бывай.
Он кладет трубку.
Сразу после я звоню владельцу квартиры, которую система обозначила как лучший вариант. Совпали все фильтры, которые я понавыставлял — от «вероятность арендовать жилье носителем выше 90 %» до «уровень криминогенной обстановки ниже среднего по городу». Владелец — мужчина предпенсионного возраста по имени Валерий Андреевич — выражает готовность показать мне квартиру хоть сейчас, простодушно признаваясь:
— А я вчера выставил объявление, и что-то ни одного звонка. Странно так, квартира после ремонта, никто кроме нас в ней не жил, обставляли для себя… Может, цену слишком высокую поставил? Так мы готовы, торг уместен.
— Давайте сначала посмотрим квартиру, Валерий Андреевич. Я пока на работе, часам к трем вас устроит?
— Конечно-конечно. Записывайте адрес.
Адрес мне не нужен, но я делаю вид, что записываю.
После разговора осматриваюсь — в офисе тихо, многие разъехались в поле. Уже закрываю ноутбук, вспоминаю про свой рассказ и захожу посмотреть, есть ли отзывы.
Отзывы есть.
