Часть 5 Научный подход к сценарной теории

Книга: Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры (сборник)

Часть 5
Научный подход к сценарной теории

Глава 21
Возражения против теории сценариев

Многие возражают против теории сценариев, каждый со своей точки зрения. Чем убедительнее удастся ответить на эти возражения, тем вернее будет заключение о ценности теории сценариев.

А. Возражения спиритуалистов

Некоторые интуитивно чувствуют, что теория сценариев не может быть истинной, потому что она противоречит сути человека как существа со свободной волей. Такая мысль вызывает в них нечто вроде отвращения, так как сводит человека на уровень механизма, лишенного жизненной силы, как это в большинстве случаев делает и теория условных рефлексов. Эти же люди, и по тем же гуманитарным причинам, с недоверием относятся к теории психоанализа, которая в крайних своих проявлениях превращает человека в замкнутую энергетическую кибернетическую систему с немногими ограниченными каналами входа и выхода, не оставляя места для его божественного. Это духовные наследники тех, кто испытывал такие же чувства относительно дарвиновской теории естественного отбора, которая, по их мнению, сводила жизненные процессы к механике и не оставляла места для творчества матери-природы. А эти люди, в свою очередь, наследники тех, кто считал Галилея невыносимо дерзким. Тем не менее такие возражения, восходящие к бескорыстной заботе о достоинстве человека, заслуживают тщательного рассмотрения. Ответ или, если хотите, извинение таково:

1. Структурный анализ не претендует ответить на все вопросы относительно человеческого поведения. Он делает некоторые предположения относительно наблюдаемого поведения человека и его внутреннего мира, и эти предположения подтверждаются. Структурный анализ, по крайней мере формально, не имеет дела с сущностью человека, с его Я. Он сознательно утверждает, что этот вопрос не входит в его компетенцию, конструирует некий свободный катексис, в котором восседает Я, предоставляя его рассмотрение философам, метафизикам, теологам и поэтам. Он ни в коей мере не пытается посягнуть на эту тщательно очерченную сферу и ожидает того же в ответ от тех, кто занимается сутью человеческого Я. У него нет желания вторгаться в башню из слоновой кости, в собор, на сцену или в зал суда, но, с другой стороны, он не ожидает, что его потащат туда против воли.

2. Сценарная теория не утверждает, что все поведение человека определяется сценарием. Она оставляет как можно больше места для автономии, и, по сути, автономия, независимость – ее идеал. Она только подчеркивает, что относительно мало людей достигают этой независимости полностью, и то только в особых случаях. Цель этой теории – как можно шире распространить эту ценную способность, и она предлагает для этого свой метод. Но при этом первое требование – отделить кажущееся от подлинного, и в этом вся трудность. Теория прямо называет цепь цепью, и те, кто любит сидеть на цепи или не замечает ее, не должны считать это оскорблением.

Б. Возражения философов

Эти возражения одновременно трансцендентальны и экзистен-циональны. Сценарный анализ считает императивы родительскими приказами, а цель существования многих – в исполнении этих приказов. Если философ говорит: «Я мыслю, следовательно, существую», сценарный аналитик спрашивает: «Да, но откуда ты знаешь, о чем мыслить?» Философ отвечает: «Да, но я говорю не об этом». Поскольку оба начинают с «да, но», кажется, что они ни к чему не придут. Но это недоразумение, которое легко разрешить.

1. Сценарный аналитик имеет дело только с наблюдаемыми феноменами и не вторгается на территорию трансценденталистов. По существу, он говорит: «Если вы перестанете мыслить так, как приказали вам родители, и начнете мыслить по-своему, вы будете мыслить лучше». Если философ возразит, что он и так мыслит по-своему, сценарный аналитик может ему ответить, что это в определенном смысле иллюзия и, более того, именно эту иллюзию он должен преодолеть. Философу это может не понравиться, но сценарный аналитик будет продолжать придерживаться того, что ему известно. Таким образом, как и в предыдущем разделе, с возражающими с духовной точки зрения возникает конфликт между тем, что не нравится философу, но что знает сценарный аналитик, и здесь следует остановиться, пока философ не будет готов рассматривать проблему более серьезно.

2. Когда сценарный аналитик говорит: «Цель существования большинства людей – исполнение родительских директив», экзистенциалист возражает: «Но это не цель в том смысле, в каком я использую это слово». На что сценарный аналитик отвечает: «Если найдете более подходящее слово, дайте мне знать». Он имеет в виду, что индивидуум не может даже думать о другой цели, пока соглашается следовать родительским директивам. А предлагает он независимость. Тогда экзистенциалист говорит: «Да, но моя проблема в том, что делать с независимостью, когда получаешь ее». Сценарный аналитик отвечает: «Я знаю об этом не больше вас. Но знаю одно: некоторые люди не так несчастны, как большинство, потому что у них в жизни более широкий выбор».

В. Возражения рационалистов

Рациональное возражение таково: «Вы сами утверждаете, что функция Взрослого – принимать рациональные решения и что у каждого есть свой Взрослый, способный их принимать. Но как же вы можете в таком случае утверждать, что решение уже принято Ребенком?»

Хорошее возражение. Но существует иерархия решений, и высший уровень – это решение следовать или не следовать сценарию, и пока это решение не принято, все остальные не в силах изменить конечную судьбу индивидуума. Иерархия эта такова. 1. Следовать или не следовать сценарию. 2. Если следовать сценарию, то какому? Если не следовать, то что делать взамен? 3. «Перманентные» решения: вступать в брак или нет, иметь детей или нет, совершить ли самоубийство, убить ли кого-нибудь, сойти ли с ума, уйти с работы или быть уволенным, добиться ли успеха. 4. «Инструментальные» решения: на какой девушке жениться, сколько детей иметь, как совершить самоубийство и т. д. 5. «Темпоральные» (временные) решения: когда жениться, когда иметь детей, когда совершить самоубийство и т. д. 6. Решения, связанные с затратами: сколько денег давать жене, в какую школу отправлять детей и т. д.

7. «Срочные» (сиюминутные) решения: отправиться ли на вечеринку или остаться дома и заняться сексом, поколотить сына или только отругать его, пойти в гости сегодня или завтра и т. д. Каждый уровень в этой иерархии подчинен всем вышестоящим, и каждый низший уровень более тривиален по сравнению с высшими. Но все уровни вносят свой вклад непосредственно в финал и предназначены для того, чтобы финал осуществился как можно эффективнее независимо от того, диктуется ли он директивами сценария или избран независимо. Таким образом, пока не принято решение первого уровня, все остальные решения «рациональны» в экзистенциальном смысле, но, в сущности, не являются рациональными.

«Но не существует никакого сценария», – возражает рациональный противник.

Поскольку противник рационалист, он говорит это не просто потому, что не принимает сценарной теории, и мы постараемся ему ответить. Тут у нас есть возможность предъявить серьезные доказательства. Вначале мы спросим, внимательно ли он прочел эту книгу, а потом предъявим наши доказательства, которые могут убедить его, а могут и не убедить.

Предположим, сценария не существует. В таком случае: а) люди не слышат внутренние голоса, указывающие, что им делать, или если и слышат их, всегда действуют независимо (то есть не жалуются и не противятся) от этих голосов; б) люди, которые слышат множество голосов, которые говорят, что им делать (например, те, кто воспитывался у нескольких приемных родителей), так же уверены в себе, как и те, кто воспитывался в одной постоянной семье; в) люди, которые принимают наркотики, слишком много пьют или испражняются на пол, как некоторые разновидности хиппи, не чувствуют, что какая-то не поддающаяся контролю сила толкает их навстречу судьбе, а действуют как самостоятельные независимые личности. Или, напротив, эти «внутренние силы» непреодолимы и не могут быть изменены психологическими методами.

Если все эти гипотезы или хотя бы некоторые из них верны, тогда сценариев не существует. Но клиническая практика свидетельствует, что все эти гипотезы неверны, следовательно, сценарий существует.

Г. Возражения доктринеров

Доктринеров можно разделить на два разряда: доктринеры религиозные и доктринеры от психоанализа. С религиозной точки зрения вопрос о сценарии – это нечто вроде «предопределенности» или же, напротив, свободы воли. На эти вопросы у всех свои взгляды: у пресвитерианцев и иудеев, католиков и магометан. Их разногласия в том виде, в каком их обычно формулируют, выходят за пределы научного рассмотрения.

Возражения психоаналитиков кажутся иезуитскими. Как теория, сценарный анализ неотделим от психоанализа, он является развитием психоанализа, и поэтому некоторыми противниками теории сценариев рассматривается, в сущности, не как язычество, а как ересь в пределах самой доктрины. Так, монофизитская ересь является всего лишь развитием римской католической доктрины, но она тревожила церковь гораздо сильнее язычества: ведь наказанием за язычество было обращение, а за ересь – обезглавливание.

Чтобы обсудить возражения, выдвигаемые некоторыми психоаналитиками (обычно в споре с врачом, который хочет заняться сценарным анализом в психоаналитически ориентированной клинике или больнице), необходимо установить значение слова «антианалитический».

Сценарные аналитики полностью разделяют взгляды Фрейда и только пытаются несколько развить их в свете современного опыта. Разница между ортодоксальной точкой зрения и взглядами сценарных аналитиков – в расстановке акцентов. В сущности, сценарные аналитики – «лучшие» фрейдисты, чем ортодоксальные психоаналитики. Например, автор настоящих строк не только повторил и подтвердил множество наблюдений Фрейда, но и верит в его теорию инстинкта смерти и в универсальность навязчивых повторений. За это его называют «антифрейдистом». Он также считает, что короткими фразами можно точнее, убедительнее и умнее выразить то, что мы знаем о человеческом сознании, чем длинными тирадами, и что фрейдистская терминология используется для цели, от которой отрекся бы сам Фрейд, а именно – навести тень на ясный день. За это его называют «антианалитистом»; не за какие-то дела, а просто за высказанную мысль. Сценарные аналитики верят в бессознательное, но подчеркивают сознательное, когда имеют дело с конкретным пациентом, который не подходит ортодоксальным психоаналитикам, по собственным словам Фрейда. Далее, сценарные аналитики не утверждают, что то, чем они занимаются, есть психоанализ, поскольку это не так. (Большинство терапевтов, занимающихся психоаналитической теорией, которая не является психоанализом, пытаются следовать правилам, изложенным психоаналитиками, что, разумеется, неправильно и препятствует лечению.) Следовательно, сценарных аналитиков можно было бы назвать «парафрейдистами», но нельзя справедливо называть антианалитиками и тем более антифрейдистами.

Другое возражение доктринеров против сценарной теории заключается в том, что ничто не ново: это адлеровская теория стилей жизни, одетая в модное платье, или усовершенствованная версия архетипов Янга и т. д. Дело в том, что факты всегда существовали и их видели многие проницательные исследователи, и неважно, включила ли сценарная теория их мысли или они включили ее в свои построения. Фрейду потребовалось семьдесят девять страниц (в моем издании), чтобы подвести итоги наблюдениям своих предшественников в теории сна, причем многие из этих предшественников высказывали «психоаналитические» положения; Дарвину потребовалось всего девять, но и он процитировал множество «эволюционных» высказываний, сделанных его предшественниками. Но высказывания и наблюдения, сколь бы ни были точны и многочисленны, не составляют теорию. Ядро сценарной теории составляет структурный анализ. Без теории состояний Я, особенно без положений о Родителе, Взрослом и Ребенке, может существовать бесконечное количество очень уместных и проницательных наблюдений и высказываний, но не будет сценарной теории. Чтобы быть достойной своего названия, теория в любой отрасли науки должна основываться на структурных элементах, а без них она распадется, как карточный домик, может быть, красивый, но неспособный выдержать ничего, кроме собственного веса.

Сценарная теория обладает теми же преимуществами перед своими предшественниками, как арабская цифровая система перед римской, и по той же самой причине: с такими элементами легче работать. Представьте себе римского строителя, который должен закупить для стройки материалы – MCMLXVIII строительных блоков по LXXXVIII оболов за каждый. Современный строитель, используя более простые обозначения цифр, быстрее произведет подсчеты, а сэкономленное время использует для обдумывания архитектуры, – без излишних усилий, которые неизбежны у римского строителя.

На практике большинство возражений исходит из того, что Фрейд называл «характерным для людей науки нежеланием узнавать новое». В наши дни это не так часто проявляется, как в его время, когда он писал о восприятии своей теории сна: «Естественно, наименьшее внимание на нее обратили так называемые «исследователи сна»… Единственный мой ответ критикам: прочтите мою книгу снова. Может, следует также попросить, чтобы они прочли ее целиком». Усовершенствование психоанализа «антианалитично» в той же степени, в какой усовершенствование самолетов есть поругание братьев Райт.

Д. Эмпирические возражения

Из соображений краткости мы рассмотрим здесь только самое распространенное эмпирическое возражение против сценарной теории: «Если судьба человека предопределена родительским программированием, почему дети одних и тех же родителей бывают такими разными?»

Во-первых, дети одних родителей далеко не всегда вырастают разными. В некоторых семьях так бывает, в других – нет. Есть множество случаев, когда все братья и сестры добиваются одинакового успеха, становятся алкоголиками, становятся шизофрениками или кончают самоубийством. Такой исход часто приписывают наследственности. Но в тех случаях, когда братья и сестры вырастают разными, генетики оказываются в затруднительном положении: в таком случае они – весьма неубедительно – прибегают к фальсифицированному менделизму, который напоминает бормотание. Самодетерминисты оказываются в противоположной позиции: они яростно поддерживают случаи, когда братья вырастают разными, но бормочут что-то невнятное в противном случае. Сценарная теория легко объясняет и то и другое.

Главную роль здесь играет сценарий родителей, производным которого является сценарий потомков. Дети вырастают разными по той же причине, по какой Золушка стала не такой, как ее сестры. Сценарий мачехи требовал сценария Неудачниц для дочерей и сценария Победительницы для падчерицы. В других хорошо известных сказочных сюжетах умные старшие братья в конечном счете оказываются глупыми, а глупый младший – самым умным (как с самого начала знала их мать, поскольку сама все это организовала). С другой стороны, братья Гракхи в Древнем Риме были в равной степени талантливы и преданы интересам народа и оба кончили одинаково – убийством; в то время как пять, или десять, или пятнадцать, или двадцать (в зависимости от того, кто считал) детей Ниобеи пришли к одному концу в результате ее (Ниобеи) сценария «Гордость и падение». Сценарий матери может призвать ее вырастить десять полицейских («Добейся славы!») или десять грабителей («Держи их!») или пять полицейских и пять грабителей («Подеритесь друг с другом!»), и проницательной матери десяти сыновей нетрудно осознать эти перспективы.

Е. Возражения, связанные с психологией развития

Эти возражения против сценарной теории сконцентрированы на детском психосексуальном кризисе и на кризисе личности в подростковом возрасте.

1. Относительно первого сценарный анализ не отрицает инстинктивных влечений и не закрывает глаза на ранние травмы. Наоборот, он их учитывает. Он предлагает развивающуюся сценарную матрицу, которая позволяет реализовать сексуальные фантазии, каково бы ни было их происхождение. Он утверждает, что сексуальные фантазии и инстинктивные стремления могут развиваться свободно, но могут и сдерживаться, искажаться или сублимироваться, но в конечном счете они служат высшему принципу, который управляет укрощением, усилением или направлением их развития в соответствии с потребностями сценария. Это то, что Фрейд называл влечением судьбы. На этом уровне сценарная директива гласит: «Поступай как хочешь, если при этом собираешь достаточно купонов, оправдывающих исход». Следовательно, сценарная теория не бихевиоризм. Она не утверждает, что все или почти все, что совершают люди, есть результат условных рефлексов. Она только требует, чтобы человек следовал предписаниям в определенные критические моменты; в остальном же он свободен поступать, как диктует его фантазия.

2. Правда, что некоторые подростки полностью отказываются от своих сценариев и становятся независимыми. Другие, однако, только восстают (следуя родительскому предписанию восстать), таким образом исполняя свой сценарий в стиле трагедии «Свидание в Самарии»: чем дальше они уходят, как им кажется, от родительского программирования, тем точнее ему следуют. Некоторые отказываются от сценария на время, но потом в отчаянии сдаются. «Рассеивание личности» этого периода, в сущности, только «плохой» сценарий. С точки зрения Эриксона, это борьба с матерью, в которой она терпит поражение. Но сценарные аналитики занимают противоположную позицию: это борьба вместе с матерью, в которой мать побеждает. Сын становится бездельником не вопреки ей, но благодаря ей, потому что не может получить разрешение ослушаться ее директив. Терапия в данном случае направлена не на то, чтобы вернуть его матери и сделать хорошим мальчиком, а на развод с матерью, чтобы он получил разрешение поступать правильно.

Ж. Клинические возражения

Наиболее распространенное клиническое возражение против сценарной теории таково: пациента нельзя излечить в психоаналитическом смысле путем обращения только к сознанию. Это верно. Но:

1. Бессознательное стало модным и потому сильно переоценивается. Большая часть того, что в наши дни называют бессознательным, на самом деле таковым не является. Это не бессознательное, а подсознательное. Пациент, однако, «угождает» терапевту, который ищет бессознательное, и подсовывает подсознательный материал с подложной этикеткой. Это легко установить, спросив пациента: «Это действительно бессознательное или смутно сознаваемое?» Подлинно бессознательный материал (например, первичный страх кастрации или первичный эдипов комплекс) не смутно сознаваем, а полностью бессознателен. Поэтому сценарный аналитик, имеющий дело с сознательным материалом, связан с гораздо более обширной областью души, чем полагает большинство. Во всяком случае, никто не запрещает сценарному аналитику иметь дело с бессознательным материалом (например, с первичным страхом кастрации или первичным эдиповым комплексом), если он для этого достаточно подготовлен. И он так и поступит, конечно, потому что именно этот опыт образует базовый протокол сценария.

2. Многие считают, что существует нечто вроде закона, который предоставляет психоаналитику неотъемлемое право определять метод лечения. Это не так. Даже если бы такой закон существовал, сами психоаналитики оказались бы в трудном положении, потому что их заключения (которые почти всегда синонимичны прекращению лечения) не высказаны четко и не приняты единогласно даже среди них самих. Их критерии можно свести к прагматическому утверждению, которое применимо и к другим, непсихоаналитическим методам лечения: «Пациент излечен, когда у него исчезают симптомы болезни и когда он может полноценно работать и любить». Сценарные аналитики добиваются того же самого не реже психоаналитиков.

В заключение следует отметить, что существуют два типа людей, возражающих против сценарной теории. Во-первых, теоретики и клиницисты, с которыми можно вежливо пообщаться на их территории, какой бы она ни была, и которые с таким же уважением относятся к сценарным аналитикам, как и те к ним, то есть читают литературу друг друга с относительным вниманием и объективностью. Во-вторых, люди, занимающие административный пост. Они могут препятствовать интеллектуальному и профессиональному развитию молодых клиницистов, особенно начинающих психиатров, запрещая им использовать в своей работе сценарный анализ. Некоторые из них просто малообразованные, раздражительные и беспричинно предубежденные люди, и о них сказать нечего. Но существуют и высокообразованные, благожелательные и непредубежденные администраторы, которые поступают так же. В основном это хорошо подготовленные психоаналитики. Им можно заметить, что сам Фрейд жил в тисках собственного сценария и открыто признавал это. Его героями были военные, он страстно восхищался Бонапартом. Его метафоры часто заимствованы с полей битв, как и частично его словарь. Его лозунг приведен в эпиграфе к его книге о снах. В моем издании он звучит так: «Flectere si nequeo Superos, Acheronta movebo», что можно примерно перевести как «Если я не смогу покорить Небеса, я вознесу Ад», что он и сделал. Его «загадочная» и «навязчивая» мысль, что он обязательно умрет в возрасте пятидесяти одного года, типично сценарное пророчество. Любимым высказыванием отца Фрейда было «Что-нибудь подвернется», и, как показывают его письма, сам Фрейд свято в это верил. Его любимый герой Наполеон, слова которого он цитирует, обращаясь к своим «приближенным» (Абрахам, Ференци, Ренк и Саш), умер в возрасте пятидесяти одного года.

Глава 22
Проблемы методологии

А. Карта и местность

Когда мы говорим, что сценарий следует или соответствует сказке, возникает опасность вмешательства Прокруста. Терапевт слишком поспешно выбирает сказку и затем растягивает пациента или отрубает ему ноги, чтобы уложить в эту сказку. Прокрусты в науках о поведении встречаются очень часто. У ученого есть теория, и он растягивает, обрубает или раздувает данные, чтобы они ей соответствовали; иногда он пропускает варианты, иногда игнорирует неподходящие факты, а иногда даже манипулирует данными под неуклюжим предлогом, что так они лучше подходят.

Прокрусты наиболее активны на медицинских конференциях персонала больниц, где контроль не особенно силен, так что им предоставляются богатые возможности для спекуляций, ярких мыслей, ортодоксальности и авторитетных провозглашений ex cathedra. Чтобы отсечь казуистику и софистику таких совещаний, каждый выступающий должен приводить две аналогичные истории болезни, одну желательно без явной патологии, и представлять самих пациентов. Поразительно, насколько «истории» многих успешно функционирующих и плодотворных личностей напоминают «истории болезни» пациентов психиатрических клиник. На каждого шизофреника с определенным типом воспитания приходится нешизофреник с таким же воспитанием. Нужно отметить, что большинство участников конференций исходят из недоказанной, но всегда допускаемой предпосылки: «Пациент болен, и наша задача сначала доказать это, а потом понять, почему он болен». Но конференция станет гораздо интереснее, если это положение перевернуть: «Пациент здоров, и наша задача доказать это, а потом понять, почему он здоров».

Прокрусты растягивают или подрубают информацию, чтобы она соответствовала их гипотезе или диагнозу. Так, в экспериментах с экстрасенсорным восприятием, если процент правильных ответов неудовлетворителен, экспериментатор обычно ссылается на последовательность карт в предыдущем опыте, или на два, три, десять предыдущих опытов, или на будущий опыт, пока не найдется такая последовательность выпадения карт, которая соответствует его гипотезе. Затем выдвигается гипотеза, верная или неверная, но явно необоснованная, об отложенной телепатии или преждевременном ясновидении. Точно так же поступает предсказатель будущего, который утверждает, что одно из сильнейших в истории землетрясений произойдет в 1969 г. Когда землетрясения не происходит, предсказатель говорит, что просто переставил цифру, так что землетрясение на самом деле должно произойти в 1996 г. А может, это просто память прошлого о великом землетрясении 1699 г. Какого великого землетрясения 1699 г.? Конечно, землетрясения в Рабауле. Что ж, в Рабауле землетрясения происходят почти ежедневно, и каждый год случается одно сильнее другого. А может, это было великое итальянское землетрясение 1693 г., и предсказатель ощутил опыт прошлого? Значит, он вернулся на 300 лет в прошлое и ошибся всего на 6 лет, а кто будет спорить из-за ошибки в два процента?

Если сценарный аналитик хочет подойти к субъекту с любой степенью научной объективности и подлинной любознательности, он должен избегать и Прокрустов, а сделать это очень трудно. В сущности, я не сомневаюсь, что они проникли и в эту книгу, хотя я изо всех сил старался предотвратить это. Рассматривая такую сложную тему и на такой ранней стадии исследования, трудно полностью избежать их.

Как вести себя в таких условиях? Лучше всего на этот вопрос ответил доктор Родни Пейн, дантист и летчик, интересующийся также трансакционным анализом. Он сравнивает проблему оценки сценарной теории с проблемой «карта – местность». Летчик смотрит на карту и видит телеграфный столб и силосную башню. Потом смотрит на землю и тоже видит телеграфный столб и силосную башню. Он говорит: «Теперь я знаю, где мы», но на самом деле он заблудился. Его друг говорит: «Минутку. На земле я вижу телеграфный столб, силосную башню и еще нефтяную вышку. Найди ее на карте». – «Что ж, – отвечает летчик, – столб и башня на карте есть, но нефтяной вышки нет. Может, ее просто не пометили». Тогда его друг говорит: «Дай-ка мне карту». Он просматривает всю карту, включая те участки, на которые летчик не обратил внимания, потому что считал, что знает, где находится. И в двадцати милях находит столб, башню и вышку. «Мы не там, где ты сделал карандашную отметку, – говорит он, – а вот где». – «О, виноват», – говорит пилот. Мораль такова: сначала смотри на землю, а потом на карту, а не наоборот.

Иными словами, сначала терапевт выслушивает пациента и пытается представить себе его сценарий, а потом заглядывает в Эндрю Ланга или Стита Томпсона, а не наоборот. В таком случае он найдет истинное соответствие, а не просто оригинальную догадку. Вот тогда можно использовать книгу сказок для предвидения того, куда направляется пациент, все время получая подтверждения от пациента (а не из книги).

Б. Концептуальная сетка

Трансакционный анализ представляет собой такую сложную сеть переплетающихся концепций, связанных друг с другом, что можно двинуться в любом направлении и найти что-нибудь интересное и полезное. Но такой подход очень отличается от логического подхода к теории.

Обдумайте следующее краткое извлечение из истории болезни, представленное в Сан-Франциско на семинаре по трансакционному анализу при обсуждении сценарной теории.

Женщина, жаловавшаяся на фригидность, предложила терапевту вступить с ней в половую связь. Мать научила ее одеваться и действовать сексуально, а отец одобрял такое поведение.

Целью обсуждения было попытаться доказать, что сценарная матрица была составлена неточно. В соответствии с рис. 7, который показывает структуру второго уровня в Ребенке, Родитель в Ребенке (РРе) функционирует как встроенный электрод, в то время как Взрослый в Ребенке (ВРе) есть интуитивный Профессор, который очень точно оценивает людей. Доктор Z, который представлял пациентку, утверждал, что в ее случае РРе функционировал как усыновленный Ребенок, а ВРе – как электрод. В доказательство он излагал сведения из детства пациентки. Остальные слушатели логическими аргументами, заимствованными из клинического опыта, поддерживали обе стороны. Говорили об играх, сценариях и природном Ребенке пациентки. Какая стандартная сценарная матрица устоит под таким натиском? Стрелы, начерченные доктором Z между пациенткой, ее отцом и ее матерью, сильно отличались от тех, что показаны на рис. 7. Очевидно, предъявлены серьезные аргументы, опровергающие схему рис. 7. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что у обсуждения есть серьезные недостатки.

Прежде всего, когда доктор Z с помощью аудитории попытался определить, что он понимает под РРе, ВРе, приемным Ребенком и электродом, он говорил то с точки зрения теории развития, то с бихевиористской точки зрения, иногда пользовался логикой, а в других случаях – эмпирикой. И то же самое привнес в свой анализ трансакций, игр и сценариев. Оказалось, что использовались четыре разные теории, каждая со своим языком и подходом, и определения без всякой системы брались из разных теорий. Первая система структуральная и трансакционная, и для нее ключевые слова: состояние Я, трансакция, игры и сценарий. Вторая система – обосновывающая, тоже с четырьмя ключевыми терминами. Говорили о поведении пациентки, что предполагало операционные критерии; о ее мыслительных процессах, которые включали голоса в голове, дающие ей указания; об истории ее развития, показывающей происхождение ее поведения, и о том типе социальных реакций, которые она вызывала своим поведением. Третья система имела отношение к названиям состояний ее Я. Их можно было назвать в соответствии с психобиологическими принципами: Родитель в ее Ребенке, Взрослый в ее Ребенке и т. д., или описать функционально при помощи прилагательных: приемный Ребенок, естественный Ребенок и т. д. И сам спор можно было, с одной стороны, назвать логическим, с другой – эмпирическим.

Если начертить все эти четыре системы, в результате получится терминологическая сетка, какая приведена ниже. Она позволяет рассматривать вопрос в четырех наборах терминов: трансакционные термины, обосновывающие термины, модифицирующие термины и методологические термины.

Терминологическая сетка

Если мы начертим линии вдоль и поперек сетки, так, чтобы в клетку включался только один термин из каждой колонки, то очевидно, что будет 4×4×2×2=64 возможных направления обсуждения (мы не учитываем слова в скобках). Если только все участники обсуждения не идут в одном направлении, обсуждение невозможно вести без огромного труда и многочисленных определений; особенно невозможно это при ограниченном количестве времени (например, за один вечер). Двадцать участников обсуждения могут двинуться по двадцати разным направлениям. Если один движется по пути Состояния Я – Исторические – Дескриптивные – Эмпирические, а другой – Игры – Социальные – Биологические – Логические, они оба могут говорить справедливые вещи, но при таких разных направлениях следования не смогут ни о чем договориться.

В простейшем случае, когда один из участников обсуждения избирает структуральный или биологический подход к состояниям Я-Ребенка, а другой – функциональный или дескриптивный, примирить эти два подхода невозможно. Это показано на рис. 20. На рис. 20А структурные подразделения Ребенка представлены горизонтальными линиями, отделяющими Родителя, Взрослого и Ребенка второго порядка как компоненты Ребенка. На рис. 20Б используются вертикальные линии, чтобы указать на функциональные аспекты: в данном случае приемный, мятежный и естественный Ребенок. Какой бы подход ни использовался, линии идут в разном направлении, свидетельствуя, что подходы различны. Один использует структурные существительные, другой – функциональные прилагательные, и эти существительные и прилагательные не взяты из одной системы терминов или не исходят из одной точки зрения. Аналогичные рассуждения приложимы к остальным колонкам сетки.

Единственный способ вести глубокое и результативное обсуждение – всем выбрать одно и то же направление в этой сетке и придерживаться его. Когда доктору Z предоставили такую возможность, он избрал направление Состояния Я – Социальные – Дескриптивные – Эмпирические. Не очень перспективное направление для данной задачи, но представление делал доктор Z, и он имел право выбора. И вот тогда выяснилось, что его аргументы совсем не так убедительны, какими казались вначале, когда он легко перескакивал с направления на направление. То же самое относилось и к его сторонникам, когда они попытались следовать избранным им направлениям. Другими словами, то, что казалось убедительным и хорошо организованным, когда разрешались любые прыжки и перескакивания, не устояло при необходимости более обстоятельного обоснования. На этом основании первоначальная сценарная матрица была признана сохранившей свою ценность, по крайней мере, до тех пор, пока не появятся более обоснованные возражения.

Таким образом, при любой дискуссии, касающейся трансакционного анализа и, в частности, сценарного анализа, необходимо указать избранное направление обсуждения по приведенной выше сетке. Если обсуждение свернет с избранного направления, оно становится уязвимым для вольностей, софистики или недопонимания. Поэтому всякий участник таких обсуждений должен выбрать по одному термину из каждой колонки и твердо его придерживаться. Иначе обсуждение не выдержит объективной критики, сколь бы убедительным оно ни казалось с точки зрения риторики.

В. «Мягкие» и «твердые» данные

Данные сценарного анализа обычно «мягкие». Поскольку сценарий есть экзистенциальная данность, его нельзя исследовать экспериментально в искусственной ситуации. Сценарный выигрыш должен иметь абсолютную ценность для героя. Например, не может существовать экспериментальной игры в покер. Когда ставки незначительны, игрок действует совсем не так, как при очень больших ставках. Хороший игрок свободно проигрывает грошовые ставки, а грошовый игрок при больших ставках впадает в панику. Сценарии можно испытывать только в ситуации высоких ставок, а в нормальных условиях это невозможно. На вопрос «Закроете ли вы своим телом мину, чтобы спасти товарищей?» можно найти ответ только одним способом – на поле боя, а все искусственные ситуации ничего не дадут.

Все данные сценарного анализа можно распределить по возрастающей степени «твердости» таким образом: исторические, культурные, клинические, логические, интуитивные, связанные с развитием (возрастные), статистические, интроспективные, экспериментальные и независимо совпадающие. Для ученого, привыкшего изучать обычное человеческое поведение, какое рассматривается в психологических и социальных науках, такое распределение может показаться странным. Но психотерапевту, по крайней мере некоторым психоаналитикам, оно покажется не таким странным, поскольку они имеют дело с жестокими играми и тяжелыми выигрышами, такими как развод, самоубийство и убийство. Вряд ли в цивилизованном обществе возможно экспериментальное самоубийство или убийство.

1. Исторические. С начала истории люди подозревали, что судьба человека не является результатом свободного выбора, а определяется какой-то внешней силой. Сама универсальность такого представления требует, чтобы оно было критически проанализировано, а не отброшено как метафизическое.

2. Культурные. Та же вера послужила основанием большинства человеческих культур, что заставляет рассматривать ее серьезно; по тем же причинам серьезно нужно рассматривать и экономические мотивы.

3. Клинические. Клинические данные не являются строгими, так как могут подвергаться различным интерпретациям. Но исследователь, который стремится уменьшить или совсем исключить влияние сценария на клинические феномены, должен обладать адекватной техникой сценарного анализа и подвергнуть его компетентному клиническому рассмотрению, прежде чем отказываться от него. Точно такое же утверждение можно сделать относительно психоанализа. Аналогично – человек, который смотрит в микроскоп или телескоп и говорит «Я ничего не вижу», вряд ли может рассматриваться как критик бактериологии или астрономии. Сначала ему нужно овладеть соответствующей техникой исследования.

4. Логические. Мы уже отмечали выше, что людям можно сказать, что делать и чего не делать. Их можно словами очень эффективно подтолкнуть к пьянству или совершению самоубийства и словами же можно удержать от этого, конечно, если слова будут подходящие. Отсюда следует, что вполне можно воспитать ребенка, приказав ему сделать то или другое, когда он вырастет. Проверить это можно с помощью вопроса «Как воспитать ребенка, чтобы он жил так же, как вы?». Люди с «хорошими» сценариями охотно отвечают на этот вопрос, и ответы их часто правдоподобны. Люди с «плохими» сценариями отвечают неохотно, но когда отвечают, их ответы тоже достойны доверия.

5. Интуитивные. Опытный сценарный аналитик часто делает интуитивные предположения, которые поддаются последующей проверке. Например: «Поскольку вы часто пытаетесь сделать два дела одновременно, но ни одно из них не делаете хорошо, я предполагаю, что у ваших родителей для вас были разные цели и они не сообщили вам, как добиваться того и другого. То есть ваши родители не показывали вам различие своих целей». Ответ: «Именно так и было». Если ответ отрицательный, в моем опыте это обычно означает, что диагност не вполне компетентен или что в данном конкретном случае какие-то личные соображения вмешались в интуицию.

6. Возрастные. Одно из самых убедительных свидетельств – рассказы детей об их сценариях, особенно если за детьми можно наблюдать долго и видеть результаты. Это относится не к выбору карьеры («Хочу быть пожарником»), а к выбору финального выигрыша («Я бы хотел умереть»).

7. Статистические. Наиболее надежные статистические данные, полученные путем исследования влияния сказок на последующую карьеру и способ смерти, содержатся в работе Рудина.

8. Интроспективные. Это самые убедительные критерии из всех. Как только человек привыкает слышать голоса в голове, которые он подавлял или заглушал с детства, и подтверждает, что эти голоса произносят те самые слова, что и его родители в детстве, он сознает, до какой степени его поведение программируется.

9. Экспериментальные. По указанным выше причинам экспериментальная проверка теории сценариев на людях невозможна, хотя некоторые ее элементы таким образом оценивать можно. Но можно экстраполировать на теорию сценариев эксперименты с животными, такие, например, как опыты с крысами, описанные в главе третьей.

10. Независимо совпадающие. В нескольких случаях преподаватель сформулировал сценарий студента, но не рассказывал ему об этом, а студент затем обратился к терапевту. И преподаватель, и терапевт пришли к аналогичным выводам, и, когда сообщили об этом студенту, он согласился. В обоих случаях и преподаватель, и терапевт имели возможность долго и в широких пределах наблюдать за студентом. Эти данные можно считать самыми «твердыми».

В настоящее время можно считать, что сценарная теория «мягче» теории обучения, «тверже» социальной и экономической теорий и приближается по «твердости» к психиатрическим диагнозам, насколько это связано с предсказанием человеческого поведения.

Глава 23
Сценарный вопросник

А. Определение сценария

Чтобы установить, является ли некоторая последовательность трансакций игрой, мы ищем определенные характеристики. Если есть мошенничество, рукоять или рычаг, переключатель и выигрыш, мы определяем это как игру. Если вдобавок структурный анализ покажет, какие состояния Я активны при трансакции, а клинический анализ ответит на вопрос, какие выигрыши получены путем игры и как она началась, мы можем утверждать, что не только идентифицировали, но и поняли игру. Сведения, необходимые для такого понимания, можно представить в виде вопросника, и формальный анализ игр основан как раз на таком вопроснике. Игровой вопросник описывает анатомию игры, которая является небольшим фрагментом жизни.

Анатомия сценария, которая имеет дело не с небольшими фрагментами, а со всем ходом жизни человека от рождения или еще раньше и до смерти или даже еще позже, естественно, гораздо сложнее. Игру можно сравнить с движением запястья, которое состоит из восьми костей и связано еще с семью; сценарий в таком случае будет восхождением на гору, при котором потребуется участие всего скелета человека, состоящего из 206 костей. Таким образом, сценарный вопросник содержит гораздо больше моментов, чем вопросник игровой, но при помощи такого вопросника легче понять устройство сценария.

Первая проблема заключается в необходимости определить сценарий, чтобы его можно было узнать, когда он появится. Любое определение с накоплением новых знаний неизбежно будет изменяться. Теория игр напоминает сейчас хорошо сконструированный велосипед, который надежен и позволяет преодолевать небольшие расстояния, а теория сценариев – это одноцилиндровый автомобиль 1900 года, который может работать, а может и отказать, когда он совершенно необходим, так что скептики по-прежнему утверждают: «Лошадь лучше!» (или по крайней мере карета). Они также могут потребовать, чтобы обычный терапевт шел перед сценарным аналитиком с красным флагом и отпугивал робких людей.

Нижеследующее определение, основанное на современном состоянии знаний, позволит отличить сценарий от «несценария». Сценарий – это непрерывно действующая программа, которая возникает в раннем детстве под родительским влиянием и которая определяет поведение человека в решающие моменты жизни.

Термины, использованные в определении, можно с помощью распространенных словарей истолковать так.

Непрерывно действующая – в нашем понимании означает «постоянно движущаяся вперед». Это предполагает необратимость, улицу с односторонним движением. Каждый шаг приближает к финалу.

Программа – это план или схема, которой необходимо следовать. Это означает наличие плана, то есть схемы действий, проекта, чертежа, расписания, согласно которому необходимо выполнить какое-то действие. Основу плана можно найти в какой-нибудь сказке.

Родительское влияние – реальные трансакции, имевшие место с родителями или теми, кто их заменяет. Это означает, что влияние осуществлялось доступным для наблюдения способом и в особый момент времени.

Определяющий – человек должен следовать директивам, но имеет свободный выбор в делах, к которым директивы не относятся. В некоторых случаях есть специальная директива, которая гласит: «Переверни карту», что означает: «В данной сфере поступай вопреки тому, что я говорю». Такое «восстание», когда оно происходит, на самом деле является частью сценария, в отличие от «отказа от карты», то есть независимости.

Решающие моменты – это, по крайней мере, брак, воспитание детей, развод, а также вопрос о смерти, если он входит в выбор.

Мы можем проверить эти определения, посмотрев, насколько хорошо они очерчивают «несценарий». «Несценарий» в таком случае – обратимое поведение без определенного временного расписания, возникающее не в детском возрасте и не под родительским влиянием. Это неплохое описание независимости, которая, по сути, противоположна сценарию. Например, независимая личность способна преодолеть свои страхи, обиды, сомнения и чувство неполноценности и начать без спешки сначала, вместо того чтобы согласно родительской директиве собирать купоны и использовать их затем, оправдывая свое поведение в браке, воспитании детей, разводе и смерти.

Таким образом, наше определение, описывая сценарий, одновременно описывает «несценарий», и это увеличивает его ценность. Если мы, следовательно, устанавливаем, что поведение человека в решающие моменты его жизни определяется непрерывно действующей программой, развившейся в раннем детстве под родительским влиянием, мы можем утверждать, что идентифицировали сценарий. Это можно представить в виде формулы, как и в случае с играми. Сценарная формула такова:

РРВ → ПР → С → РП → ВЫИГРЫШ (ФОРМУЛА С),

где РРВ – раннее родительское влияние, Пр – программа, С – согласие следовать программе, РП – решающие поступки. Поведение, соответствующее этой формуле, есть часть сценария; поведение, ей не соответствующее, не входит в сценарий. Каждый сценарий подпадает под эту формулу, и никакое другое поведение ей не соответствует.

Например, простой рефлекс программируется нервной системой, а не ранним родительским влиянием (нет РРВ); индивид ответит соответствующим движением на удар молоточком по колену, но это не решающее поведение (нет РП). Если индивид уже в зрелом возрасте научится пить, это приспособление к обществу, но не часть его программы (нет Пр) стать алкоголиком, выпивка здесь не будет решающим поведением (нет РП) и не окажет решающего влияния на выигрыш – брак, воспитание детей или то, как он умрет. Если родители приучили сына к мошенничеству, а он, когда вырастет, не соглашается с ними (нет С), его важнейшее поведение не «сценарно». Если ребенок переходит от одних приемных родителей к другим, его РРП противоречиво, а программа будет организована плохо (нет Пр); он может стараться следовать ей, но при этом не женится, не воспитает детей и не совершит никаких решающих поступков (нет РП). Этот пример показывает, как каждый элемент формулы может быть применен на практике. Коленный рефлекс не основан на РРВ, выпивка на вечеринке не часть Пр, отказ стать мошенником имеет РРВ и Пр, но не имеет С, а сирота избегает РП.

Таким образом, формула С позволяет идентифицировать сценарий, точно так же, как формула И (глава 2) дает возможность идентифицировать игру. Следует отметить, что формула применима только к «сценарным» людям; поведение независимого человека нельзя свести к формуле, потому что в каждый данный момент человек принимает собственное решение на собственных основаниях. Точно так же специально выведенная лабораторная крыса может быть запрограммирована условными рефлексами, и экспериментатор может руководить ее поведением. Но дикая крыса не будет так реагировать; она будет действовать, как «реальный» человек, и принимать собственное решение. Когда такую крысу помещают в лабораторию, она отказывается следовать программе экспериментатора; она не восстает, а просто действует независимо и автономно.

Б. Как проверить сценарий

Если сценарий диагностирован верно, в нем должен найтись элемент, поддающийся количественной трактовке. Например, какой процент женщин носит красные шапочки? Сколько Белоснежек имеют светлые волосы? Все эти вопросы относятся главным образом к области теории вероятностей, и главная их ценность в том, что они выделяют основные элементы сценария и делают диагноз более строгим. В случае с Красной Шапочкой диагностические критерии, насколько они известны сегодня, таковы:

1. Мать должна была посылать ее с поручениями в дом бабушки, когда Красная Шапочка была маленькой.

2. Во время этих посещений дедушка играл с ней в сексуальные игры.

3. В последующей жизни ее, вероятнее всего, избирали для таких поручений.

4. Она должна презрительно относиться к мужчинам своего возраста и интересоваться старшими по возрасту мужчинами.

5. Она должна быть храброй в силу наивности, то есть свято верить, что всегда найдется кто-то, кто спасет ее, если она попадет в неприятности.

Если – и только если – все пять критериев присутствуют, можно утверждать, что идентифицирован сценарий Красной Шапочки. Если это так, можно предсказать, что пациентка будет стремиться к встречам с мужчинами старше себя по возрасту, жаловаться, что эти мужчины («грязные старики») пристают к ней, будет искать спасителя и смеяться, оставив «грязного старика» «с носом». Все ли женщины, отвечающие этим критериям, действительно бывают в лесу, собирая цветы? И носят ли они красные шапочки? Что еще можно добавить к списку критериев? Сколько из этих критериев излишни, то есть сколько их можно устранить без ущерба для точности предсказаний, и каковы те обязательные критерии, которые определяют все остальные и сам исход сценария? Какова корреляция между ними? Все ли женщины, соблазненные в детстве своими дедушками, любят собирать цветы в лесу? Обязательно ли женщин, собирающих цветы в лесу, наиболее вероятно будут посылать с разными поручениями? Все ли женщины, удовлетворяющие пяти критериям, кончают старыми девами или разведенными после очень короткого брака? Ответы на эти вопросы очень помогли бы проверить истинность и полезность сценарного анализа.

Критерии сценария Красной Шапочки в основном субъективны, но есть сценарии, в которых они объективны. Один из таких случаев – семейные ситуации. Наиболее надежный способ их изучения – нахождение «сценарных» семейств. Признак такой семьи – дети, названные в честь родителей или живых членов семьи, поскольку это ясное указание на то, что родители ожидают, что их отпрыски будут подобны им. Оно подразумевает: «Я воспитываю тебя (программирую тебя) таким же, как твой тезка». Если человек, названный в честь предков, обращается к психиатру, почти всегда оправдывается предположение, что он страдает от своего сценария, как обычно и бывает у пациентов психиатров; это также предоставляет возможность проверить, связан ли сценарий с именем. Если это так, пациент представляет собой благодарный объект для изучения. Приведем пример такой сценарной семьи.

В семье Бейкеров три девочки: Дона, Мона и Рона. В семье матери были две девушки: Дона и Мона. Таким образом, Дона названа по матери, а ее младшая сестра Мона – по младшей сестре матери. Когда родилась Рона, сценарных имен со стороны матери больше не было, поэтому ее назвали в честь младшей сестры отца. Две Доны, мать и дочь, неоднократно арестовывались за одни и те же правонарушения и попадали в одну и ту же камеру. Две Моны, тетя и племянница, обе вышли замуж за мужчин, которые их бросили, и воспитывали детей без поддержки со стороны отцов. Обе Роны ненавидели мужчин, завлекали их, а потом прогоняли. Таким образом, Доны играли в «Казаки-разбойники», Моны – в «Кому он нужен?», а Роны – в «Насилуют!». Когда Мона и Рона обратились к психиатру, стало ясно, что они движутся к тому же концу, что и их тезки, и ни одной из них такая перспектива не нравилась, однако сами они были беспомощны и не могли разорвать свой сценарий.

Другой «сценарный» пример – повторяющиеся браки и разводы, которые можно не только объективно подтвердить, но и точно подсчитать. Один или два развода можно считать независимыми от сценария матери, но когда число разводов растет, клиницист не может не отметить такое совпадение: чем больше разводов у матери, тем выше вероятность, что дочь последует по ее стопам. То же соотношение связано с числом арестов или госпитализаций от алкоголизма у матери. Социологи утверждают, что такие события зависят от социальных или экономических факторов, но если мы рассматриваем аресты и госпитализации раздельно, то вывод сделать труднее: возможно, что аресты и госпитализации определяются «социальными и экономическими факторами» каким-то независимым путем, но важно, что существует выбор. Одни семейства избирают одно, другие – другое.

Нам сейчас неважно, нарушал ли пациент закон или пил, поскольку такие действия не обязательно являются центральными для его сценария. Мы хотим только знать, «сценарно» ли его поведение, когда он крадет или пьет и играет при этом в «Казаки-разбойники» и «Алкоголика». Вопрос в том, достаточно ли он крадет или пьет, чтобы быть арестованным или попасть в больницу. Профессиональный вор или пьяница может играть в свои любимые игры, но при этом оставаться Победителем и умереть богатым человеком. Это один тип сценария. Другой может принадлежать Неудачнику, который кончит тюрьмой или лечебницей. Это совсем иной сценарий. Для сценарного аналитика важно не само действие, а реакция на него и конечный выигрыш, который оно дает, поскольку именно это важно для индивидуума и окружающих.

Другая сценарная область – смерть. Самый распространенный указатель на это, считает ли пациент, что умрет в том же возрасте, что и его родитель того же пола. Похоже, что смерть отца в определенном возрасте обрекает сына (в его сознании) на смерть раньше или в таком же возрасте, то же относится к матерям и дочерям. Хотя это и субъективное ощущение, оно связано с числами, и у него имеется добавочное преимущество – его легко проверить. Более объективным является возраст, в котором совершалось самоубийство или попытка его, и отношение такого события к смерти предков или близких родственников. Рассматривая причины смерти, Рудин изучал связь между историями, рассказанными детям (рассказы о «достижениях» и рассказы о «силе»), и причинами смертей, которые могут быть названы сценарными. Он нашел множество интересных соответствий между типами историй, рассказываемых детям в семнадцати разных странах, и последующими причинами смерти.

Все упомянутые выше отношения между родителями и детьми позволяют прийти к выводу. Человек, названный в честь члена семьи, может следовать сценарию тезки, а может и не следовать; пациент следует или не следует родительскому сценарию в отношении к браку, разводу, тюрьме или госпитализации; он либо ожидает, либо не ожидает смерти в том же возрасте, что его покойный родитель. Проблема сценария – решающая для человека: все значение жизни зависит от того, истинна ли теория сценариев. Если мы свободны в своих поступках, это одно; если же мы проводим все свое время и совершаем самые важные поступки, следуя инструкциям, полученным в младенчестве и раннем детстве, но при этом испытываем иллюзию свободы, это совсем другое. По такому фундаментальному вопросу требуется убедительный анализ не менее десяти тысяч случаев, чтобы прийти к уверенному ответу. Зоолог-систематик Кинси изучил сто тысяч образцов ос; его книги о сексуальном поведении насекомых основаны на двенадцати тысячах случаев и все же оставляют место для противоречивых выводов. Поскольку большинство клиницистов за год встречаются с сотней новых пациентов, десять тысяч случаев – вполне достижимая цель и стоит усилий. За последние десять лет я наблюдал более чем за десятью тысячами игр (пятьсот недель, примерно по пятьдесят пациентов еженедельно), и такая серия придает мне несокрушимую уверенность в истинности теории игр. Для сценарной теории необходима такая же серия.

Применительно к приведенным выше вопросам корреляции окажутся либо значимыми и подкрепят сценарную теорию, либо незначимыми – и ослабят ее. Необходимо установить такие корреляции для различных районов страны и для различных стран по всему миру. Необходимо также провести исторические исследования, чтобы выяснить, является ли сценарная теория действительно «фактом человеческой природы» или просто местным впечатлением, связанным с ограниченным отбором людей (психиатрических пациентов), или – еще хуже – просто интересной мыслью, не подкрепленной реальностью.

Необходимо то, что Платт называет «сильным выводом». Невозможно за ограниченное время подтвердить универсальность сценарной теории, проверив всех людей, но если эта теория неверна, ее сравнительно легко опровергнуть на тех же десяти тысячах случаев. Сценарный аналитик с целью подкрепить свое положение о том, что родительское сценарное программирование есть универсальная директива, которую получает каждый человек, и что, таким образом, это «факт относительно природы человека», требует самого сильного вывода: все указанные выше корреляции должны проявиться в каждой большой серии.

Для помощи клиницистам приводим сценарный вопросник, включающий вопросы, предназначенные для извлечения максимума информации относительно каждого момента, необходимого для понимания сценария.

В. Введение в сценарный вопросник

Чтобы ясно понять сценарий, необходимо понять каждый его аспект, историю каждого аспекта и его взаимоотношения с другими аспектами. Удобнее это сделать, располагая вопросы в хронологическом порядке. По каждой теме формулируется один вопрос, предназначенный для извлечения максимума полезной информации. Включены и другие вопросы, которые помогут выяснить подробности, если это нужно. Если на вопрос пациент затрудняется или не может ответить, предлагаются альтернативные вопросы.

Г. Сценарный вопросник

Вопросы приводятся в хронологическом порядке; клинические наблюдения помещаются в конце, в основном следуя порядку приведения их в тексте. Каждая возрастная стадия развития последовательно нумеруется, и первая цифра указывает номер этой стадии. Номер главы, в которой рассматривается эта стадия, указывается в скобках. Буква за первой цифрой означает параграф соответствующей главы. Например, стадия первая, дородовая, рассматривается в четвертой главе. Поэтому заголовок первого раздела вопросника: 1. Дородовое влияние (глава 4). Вопрос номер 1Е4 означает, что это стадия первая – дородовая, что данный вопрос рассматривался в параграфе Е четвертой главы и что это четвертый вопрос, относящийся к данному параграфу. 2А3 означает стадию вторую (глава 5), третий вопрос, относящийся к параграфу А. Р после номера вопроса означает, что вопрос адресуется к родителям пациента. Таким образом, 2А3Р дает то же указание, что и 2А3, но означает, что на этот раз вопрос адресован не пациенту, а его родителям. Такая система позволяет использовать вопросы отдельно от текста.

1. ДОРОДОВОЕ ВЛИЯНИЕ (ГЛАВА 4)

1Б1 Какой образ жизни вели ваши дедушка и бабушка?

1В1 Какую позицию вы занимаете в семье? а) дата вашего рождения? б) когда родились ваши старшие брат или сестра? в) когда родились ваши младшие брат или сестра? г) интересуетесь ли вы особо датами?

1В1Р Сколько у вас братьев и сестер? а) сколько детей вы (ваш Родитель, Взрослый, Ребенок) хотите (собираетесь) иметь?

б) сколько детей хотели иметь ваши родители? в) интересуетесь ли вы особо датами?

1Г1 Были ли вы желанным ребенком?

1Г1Р Хотели ли вы этого ребенка? а) был ли он запланирован? б) когда и где был он зачат? в) были ли попытки прервать беременность? г) как вы относитесь к сексу?

1Д1 Как отнеслась мать к вашему рождению?

1Д2 Кто присутствовал при вашем рождении? а) сопровождались ли роды кесаревым сечением, были ли они преждевременными?

1Е1 Изучали ли вы когда-нибудь свое свидетельство о рождении?

1Е2 Кто подобрал вам имя?

1Е3 В честь кого вы названы?

1Е4 Каково происхождение вашей фамилии?

1Е5 Как вас называли в детстве? а) каково было ваше детское имя? б) каково было ваше прозвище в детстве?

1Е6 Как называли вас друзья?

1Е7 Как друзья называют вас сейчас? а) как называют вас сейчас отец и мать?

2. МЛАДЕНЧЕСТВО (ГЛАВА 5)

2А1 Как мать и отец учили вас вести себя за столом? а) что говорила ваша мать, когда кормила ребенка грудью?

2А1Р Что произошло в период грудного кормления? а) что вы тогда говорили ребенку?

2А2 Кто приучил вас к горшку (туалету)?

2А3 Как вас учили и что при этом говорили? а) что говорили ваши родители о приучении к горшку (туалету)?

2А3Р Как и когда вы приучали его к горшку (туалету)? а) что вы ему при этом говорили?

2А4 Часто ли в детстве вам давали слабительное или ставили клизму?

2Б1 Какими казались вам родители в детстве? а) каким вы казались самому себе в детстве?

2Б2 Какое решение, касающееся своей жизни, вы приняли в детстве?

2В1 Каким казался вам в детстве мир? а) что вы думали о других людях?

2В2 Можете ли вы вспомнить, как в детстве решили, что больше никогда не будете чего-то делать или проявлять каких-то эмоций?

2В3 Вы победитель или побежденный?

2В4 Когда вы это решили?

2Г1 Как вы в детстве интерпретировали то, что происходит между вашими родителями? а) что вы при этом чувствовали?

2Д1 На каких людей ваши родители смотрели сверху вниз? а) каких людей вы больше всего не любите?

2Д2 На каких людей ваши родители смотрели снизу вверх? а) какие люди вам больше всего нравятся?

2Е1 Что происходит с такими людьми, как вы?

3. РАННЕЕ ДЕТСТВО (ГЛАВЫ 6 И 7)

3А1 Что родители заставляли вас делать в детстве? а) что они вам говорили, когда вы были совсем маленьким?

3А2 Каков был любимый лозунг ваших родителей?

3А3 Что вас учили родители делать?

3А4 Что вам запрещали делать?

3А5 Если бы ваша семья играла на сцене, какая это была бы пьеса?

4. ПОЗДНЕЕ ДЕТСТВО (ГЛАВА 7)

4А1 Какой была ваша любимая игра в детстве? а) каким было ваше любимое детское стихотворение? б) какую сказку вы больше всего любили в детстве?

4А2 Кто вам ее читал или рассказывал? а) когда и где?

4А3 Что говорила читавшая о прочитанном? а) как она реагировала на сказку? б) что при этом говорило ее лицо? в) интересовала ли ее сказка или она читала ее только ради вас?

4А4 Кто был вашим любимым персонажем в детстве? а) кто был любимым героем? б) кто был любимым злодеем?

4Б1 Как вела себя ваша мать, если возникали трудности?

4Б2 Как реагировал ваш отец на начавшиеся проблемы?

4В1 Какие чувства вас больше всего тревожат?

4В2 Какие эмоции вам больше всего нравятся?

4В3 Как вы обычно реагируете на трудное положение?

4В4 Когда вам в магазине дают купоны, что вы с ними делаете?

4Г1 Чего вы ждете от жизни?

4Г2 Каково ваше любимое «если бы только»?

4Г3 Каким вы представляете себе Санта-Клауса? а) кого вы считаете своим Санта-Клаусом?

4Г4 Верите ли вы в бессмертие? а) каковы любимые игры ваших родителей?

4Д1 Какими были ссоры ваших родителей?

4Д1Р Каким играм учили вы пациента, когда он был маленьким? а) в какие игры вы играли со своими родителями в детстве?

4Д2 Ладили ли вы с учителями в школе?

4Д3 Ладили ли вы с одноклассниками?

4Е1 О чем говорили ваши родители за обеденным столом?

4Е2 Был ли у ваших родителей пунктик?

5. ЮНОСТЬ (ГЛАВА 8)

5А1 О чем вы разговариваете с друзьями?

5Б1 Кто сегодня ваш герой?

5Б2 Кто для вас худший человек в мире?

5В1 Как вы относитесь к тем, кто мастурбирует?

5В2 Как вы сами себя чувствуете, когда мастурбируете?

5Г1 Что происходит с вашим телом, когда вы нервничаете?

5Д1 Как ведут себя ваши родители в обществе?

5Д2 О чем они говорят наедине или с друзьями?

5Е1 Бывали ли у вас кошмары? а) что за мир видите вы во сне?

5Е2 Расскажите какой-нибудь свой сон.

5Е3 Бывали ли у вас галлюцинации?

5Е4 Как относятся к вам люди?

5Ж1 Что самое хорошее вы могли бы сделать со своей жизнью?

5Ж2 Чем вы можете разрушить свою жизнь?

5Ж3 Что вы хотите сделать со своей жизнью?

5Ж4 Каким вы думаете стать через пять лет? а) каким вы думаете стать через десять лет?

5З1 Какое ваше любимое животное? а) каким животным вы бы хотели стать?

5И1 Каков ваш жизненный лозунг? а) что бы вы написали на своей футболке, чтобы люди знали, с кем имеют дело? б) что вы написали бы на спине футболки?

6. ЗРЕЛОСТЬ (ГЛАВА 9)

6А1 Сколько детей у вас будет? а) сколько детей хотят ваши (Родитель, Взрослый, Ребенок)? (Это следует сопоставить с 1В1 и 1В1Р).

6А2 Сколько раз вы вступали в брак?

6А3 Сколько раз был в браке каждый ваш родитель? а) были ли у них любовники (любовницы)?

6А4 Подвергались ли вы аресту? а) подвергался ли аресту кто-нибудь из ваших родителей?

6А5 Совершали ли вы преступления? а) а ваши родители?

6А6 Лечились ли в психолечебнице? а) а ваши родители?

6А7 Лечились ли от алкоголизма? а) а ваши родители?

6А8 Пытались ли покончить с собой? а) а ваши родители?

6Б1 Что вы будете делать в старости?

7. СМЕРТЬ (ГЛАВА 10)

7Б1 До какого возраста вы надеетесь дожить?

7Б2 Как вы выбрали этот возраст? а) кто умер в этом возрасте?

7Б3 В каком возрасте умерли ваши отец, мать (если они умерли)? а) в каком возрасте умер ваш дед с материнской стороны (для мужчин)? б) В каком возрасте умерли ваши бабушки (для женщин)?

7Б4 Кто будет дежурить у вашего смертного одра?

7Б5 Какими будут ваши последние слова? а) какими будут последние слова окружающих?

7В1 Что вы оставите после себя?

7Г1 Что напишут на вашей могиле? а) что будет написано на лицевой стороне вашей могильной плиты?

7Г2 Что вы сами написали бы на своей могиле? а) что было бы написано на обратной стороне плиты?

7Д1 Какие сюрпризы ждут ваших близких после вашей смерти?

7Е1 Вы победитель или побежденный?

7Ж1 Вы предпочитаете упорядочивать время или события? (Объяснить термины.)

8. БИОЛОГИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ (ГЛАВА 13)

8А1 Знаете ли вы, как отражаются ваши реакции на вашем лице?

8А2 Знаете ли вы, как реагируют другие на изменения выражения вашего лица?

8Б1 Можете ли вы определить различие между вашими Родителем, Взрослым и Ребенком? а) могут ли другие определить это различие в вас? б) можете вы установить это различие у других?

8Б2 Как себя чувствует ваше реальное Я?

8Б3 Всегда ли ваше реальное Я контролирует ваши чувства?

8В1 Есть ли у вас «сексуальные пунктики»?

8В2 Бывает ли так, что что-то никак не выходит у вас из головы?

8Г1 Реагируете ли на запахи?

8Д1 Начинаете ли вы беспокоиться задолго до наступления события?

8Д2 Как долго вас тревожат миновавшие события? а) лежите ли вы по ночам без сна, представляя себе месть? б) вмешиваются ли чувства в вашу работу?

8Е1 Любите ли вы показывать, что страдаете? а) предпочитаете ли вы выглядеть счастливым или страдающим?

8Ж1 Что говорят вам голоса в вашей голове?

8Ж2 Разговариваете ли вы с собой наедине? а) а не наедине?

8Ж3 Всегда ли вы поступаете так, как велят голоса в голове? а) спорят ли ваши Взрослый или Ребенок с вашим Родителем?

8З1 Каков вы, когда становитесь самим собой?

9. ВЫБОР ТЕРАПЕВТА (ГЛАВА 15)

9Б1 Почему вы выбрали психоаналитика моего направления? а) чего вы ожидаете от психоаналитика моего направления? б) какое направление вы предпочитаете?

9Б2 Как вы меня нашли?

9Б3 Почему вы меня выбрали? а) чего вы от меня ожидаете?

9Б4 Кто был волшебником в вашем детстве?

9Б5 Какого волшебника вы ищете?

9В1 Обращались ли вы раньше к психотерапевтам?

9В2 Как вы выбирали своего предыдущего психотерапевта? а) почему вы обратились к нему?

9В3 Что вы узнали у него?

9В4 Почему вы ушли от него?

9В5 При каких обстоятельствах вы ушли?

9В6 Как вы выбираете работу?

9В7 Как вы бросаете работу?

9В8 Приходилось ли вам лечиться в психиатрической больнице? а) что вы сделали, чтобы туда попасть? б) что вы сделали, чтобы выписаться?

9В9 Расскажите какой-нибудь из ваших снов.

10. СЦЕНАРНЫЕ ЗНАКИ (ГЛАВА 16)

(Вопросы, которые терапевт задает самому себе)

10А1 Каковы сценарные знаки?

10А2 Бывают ли у пациента галлюцинации?

10Б1 Каков физиологический компонент?

10В1 Каков наиболее обычный тип дыхания?

10В2 Что вызывает изменение голоса?

10В3 Сколько действует словарей?

10В4 Какова любимая часть речи?

10В5 Когда используется сослагательное наклонение?

10В6 Каково происхождение «о'кей-слов»?

10В7 Каковы сценарные фразы?

10В8 Какова метафорическая сцена?

10В9 Как строятся предложения?

10В10 Каковы фразы безопасности?

10Г1 Когда проявляется смех висельника?

10Г2 Какова виселичная трансакция?

10Д1 Советуется ли он со своей бабушкой?

10Е1 Какова история его жизни?

10Е2 Каков его излюбленный драматический переключатель?

11. СЦЕНАРИЙ В ЛЕЧЕНИИ (ГЛАВА 18)

11А1 Каким, по-вашему мнению, будет результат терапии?

11Б1 Вы считаете меня умнее себя?

11Б2 Кто является причиной ваших неприятностей?

11Б3 Насколько вы хотите выздороветь?

11Б4 Что бы вам хотелось, чтобы здесь произошло?

11Б5 Готовы ли вы выздороветь? а) что должно произойти до того, как вы сможете выздороветь?

11Б6 Что мешает вам выздороветь?

11В1 Как, по вашему мнению, смогу ли я справиться с вашими родителями? а) сильны ли ваши родители?

11Г1 Что вы предпочитаете: пройти полный анализ или попытаться выздороветь без этого? а) вы предпочитаете выздороветь или выписаться из больницы? б) вы предпочтете выздороветь или остаться в больнице?

Д. Краткий вопросник

Нижеследующий список содержит только вопросы, непосредственно относящиеся к сценарному анализу, и рассматривается как дополнение, а не как замена полной психиатрической истории. Приводимые в нем вопросы более «естественны» и менее нескромны и в большинстве случаев улучшат контакт с пациентом, а не ухудшат его.

1Б1 Какой образ жизни вели ваши бабушка и дедушка?

1В1 Каково ваше положение в семье?

1Д2 Кто присутствовал при вашем рождении?

1Е3 В честь кого вы были названы?

1Е4 Каково происхождение вашей фамилии?

1Е5 Как вас называли в детстве?

1Е6 Есть ли у вас прозвища?

2А4 Давали ли вам в детстве слабительное?

2Е1 Что происходит с такими людьми, как вы?

3А1 Что говорили вам родители в детстве?

4А1 Какой была ваша любимая сказка в детстве?

4А3 Что вам сказал о ней тот, кто ее прочитал?

4Б1 Как вели себя ваши родители, оказавшись в трудном положении?

4В1 Какие чувства вас больше всего беспокоят?

4У1 О чем говорят ваши родители за обеденным столом?

4Е2 Есть ли у ваших родителей «пунктик»?

5Е2 Расскажите какой-нибудь свой сон.

5Е3 Бывали ли у вас галлюцинации?

5Ж4 Чем вы будете заниматься через пять лет?

5И1 Что бы вы написали на своей футболке, чтобы люди знали, с кем имеют дело?

6А8 Пытались ли вы когда-нибудь покончить с собой?

6Б1 Что вы будете делать в старости?

7Б1 Сколько вы надеетесь прожить?

7Б2 Как вы выбрали этот возраст?

7Г1 Что напишут на вашей могиле?

7Г2 Что бы вы написали на своей могиле?

8А1 Знаете ли вы, как отражаются ваши реакции на вашем лице?

8Б3 Всегда ли ваше истинное Я контролирует ваши действия?

8В1 Есть ли у вас «сексуальные пунктики»?

8Г1 Реагируете ли вы на запахи?

8Д1 За сколько времени до события вы начинаете из-за него беспокоиться?

8Д2 Сколько времени после события вы из-за него волнуетесь?

8Е1 Любите ли вы показывать, что способны страдать?

8Ж1 Что говорят вам голоса в голове?

9Б2 Почему вы выбрали меня?

9В3 Что вы узнали у своего предыдущего терапевта?

9В4 Почему от него ушли?

9В9 Расскажите какой-нибудь свой сон.

(Вопросы, которые терапевт задает самому себе)

10А1 Каковы сценарные сигналы?

10А2 Бывают ли у пациента галлюцинации?

10В1 Каков наиболее обычный тип дыхания?

10В6 Откуда происходят «о'кей-слова»?

10В8 Какова метафорическая сцена?

10В10 Каковы фразы безопасности?

10Г1 Какова виселичная трансакция?

10Д1 Советуется ли пациент со своей бабушкой?

10Е1 Какова история его жизни?

11А1 Чем, по вашему мнению, закончится лечение?

11Б5 Что должно произойти до вашего выздоровления?

11Г1 а) Вы предпочтете пройти полный анализ или попытаетесь выздороветь без этого? б) вы предпочитаете выздороветь или выписаться из больницы?

Е. Терапевтический вопросник

Ниже представлен список из сорока вопросов, которые должны помочь определить, вышел ли пациент из своего сценария. Пациент может считаться полностью выздоровевшим, если отвечает положительно на все эти вопросы. Это позволяет в любой момент дать количественную оценку эффективности лечения. Поскольку в настоящий момент нет данных, которые позволили бы оценить сравнительную важность и ценность этих вопросов, будем считать их одинаково важными и ценными. Вопросник должен доказать, что сценарное излечение и клиническое излечение совпадают. Особенно он пригодится, когда пациент прервет лечение. Лучше использовать его в терапевтических группах, и ответы считаются истинными, если терапевт и остальные члены группы с ними согласны, и сомнительными, если этого нет; при этом предоставляется возможность изучать скрытые мотивы таких ответов.

Вопросы обозначены так же, как в сценарном вопроснике.

1Е7 Называют ли вас друзья именем, которое вам нравится?

2Б1 Вы человек, у которого все в порядке?

2В1 По-другому ли выглядит для вас сейчас мир?

2В2 Свободны ли вы от самообмана?

2В3 Изменили ли вы свое детское решение?

3А1 Перестали ли вы совершать деструктивные поступки, которые приказывали вам совершать родители?

3А4 Можете ли вы совершать сейчас конструктивные поступки, которые вам запрещали совершать родители?

4А4 Есть ли у вас новый герой или видите ли по-новому старого героя?

4В1 Прекратили ли вы собирать купоны?

4В3 Реагируете ли вы теперь иначе, чем ваши родители?

4Г1 Живете ли вы сейчас правильно?

4Г2 Перестали ли вы употреблять «если бы только» и «по крайней мере»?

4Д1 Перестали ли вы играть в игры, в которые играли ваши родители?

4И1 Сняли ли вы свою футболку?

5Е1 Изменился ли мир ваших снов?

6А6 Отказались ли вы от своего сценарного выигрыша: тюрьмы, больницы, самоубийства?

7Б1 Будете ли вы жить дольше, чем надеялись?

7Б5 Изменили ли вы свои последние слова?

7Г1 Изменили ли вы свою эпитафию?

8А1 Осознаете ли вы, как изменения вашего лица действуют на других?

8Б1 Знаете ли вы, какое состояние Я главенствует в данный момент?

8Б3 Может ли ваш Взрослый прямо разговаривать с вашими Родителем и Ребенком?

8В1 Можете ли возбуждаться сексуально без искусственного стимулирования?

8Г1 Сознаете ли вы, как на вас действуют запахи?

8Д1 Сумели ли вы сократить свое «раннее» и «позднее зажигание», так, чтобы они не пересекались?

8Е1 Вы счастливы или просто храбры?

9Б5 а) Изменилась ли причина, по которой вы обратились к терапевту? б) перестали ли вы делать то, что привыкли делать до поступления в больницу?

10А1 Исчезли ли ваши сценарные сигналы?

10А2 Свободны ли вы от галлюцинаций?

10Б1 Исчезли ли ваши физические симптомы?

10В1 Перестали ли вы кашлять, вздыхать и зевать без очевидных причин?

10В4 Используете ли вы глаголы вместе прилагательных и абстрактных существительных, когда говорите о людях?

10В8 Стал ли шире ваш набор метафор?

10В9 Стали ли короче ваши предложения?

10В10 Перестали ли вы оговариваться?

10Г1 Перестали ли вы улыбаться и смеяться, рассказывая о собственных ошибках?

11А1 Видится ли вам терапевт по-другому?

11Б1 Перестали ли вы играть с ним в игры?

11В1 Можете ли вы остановить игру до ее начала?

11Г1 Правда ли, что ваше состояние не просто улучшилось, а что вы выздоровели?

Назад: Глава 18 Сценарий в лечении

Дальше: Заключение

Глава 21 Возражения против теории сценариев