Глава 16
Дядя Сеня и шхера на камбузе
Я и не ожидал, что «Победа» такая огромная изнутри.
Впрочем, вечно я забываю, что в новой своей реинкарнации я сам – мелочь пузатая. Для меня и «копейка», наверное, сейчас лимузином покажется. Они, кстати, уже начинают бегать по улицам города. Я имею в виду – родные «жигулята», а не пафосные циклопы, символизирующие забугорную гигантоманию.
Ну и ревет же эта тачка!
Между прочим – довольно конкурентоспособная машина на мировом авторынке. Была, буду честен. Но ведь была же! Так прикольно раскачивается на ухабах. Как баркас на волнах – рытвина одна, а тебя после нее плавно так качает еще раза три-четыре. Чувствуется монументальная тяжесть этого шедевра отечественного автопрома! Мощь и солидность бронетанковых победителей, уверенно заявляющих человечеству о своих незатейливых интересах: «Миру – мир, войне – война!»
Впечатляет.
У дяди Сени оказался собственный водитель – невозмутимый грузин, плохо говорящий по-русски и заросший почти до глаз недельной щетиной. Машину он вел аккуратно и не спеша, предпочитая особенно на подъемах пониженную передачу. Двигатель постоянно взревывал и набирал лишние обороты, а грузин, как будто так и положено, упорно давил на педаль газа.
– Хорошо-то здесь как! – Дядя Сеня опустил стекло со своей стороны, поймал бородой, словно парусом, свежую струю морского бриза и зажмурился от удовольствия. – Какой молодец Петр Степанович! Это зам председателя горисполкома, – тут же не замедлил он пояснить, – пригласил меня поучаствовать. Какой молодец! А я еще отказывался, кочевряжился как каракатица – мол, некогда, к рейсу надо готовиться. Извиниться бы надо… И поблагодарить…
– Дядя Сеня! А вы что, в море скоро уходите?
Капитан слегка повернулся в нашу сторону и добродушно усмехнулся:
– Уходим, Витек. Уходим. Сезон начинается. Заждалась нас рыбка-то. Плавает себе и слезы льет горючие: «Когда ж поймаете-то меня, бездельники? Хочу отдельную однокомнатную консервную банку. Чтобы в собственном соку как барыня пожить…»
И захохотал, довольный собственной незатейливой шуткой. Мама вежливо хихикнула. Батя неопределенно крякнул – мол, мне тоже смешно… по-своему…
Серпантин закончился, и мы, величаво покачиваясь, плавно потекли по новенькой трассе – пары лет не прошло, как проложили, асфальт – как скатерть ровный. Дороги, говорите, плохие в СССР были?
А я продолжал приставать к капитану:
– А у вас большой корабль?
Дядя Сеня с важностью почесал свою рыжую бороду:
– Не корабль, Витек, а судно. Если гражданский борт – значит, судно. Это у военных вон – корабли: эсминцы, крейсера, линкоры там всякие. Ходют, море пачкают. А у меня – судно. Рыболовное судно. Сейнер называется. Слыхал?
– Так большой сейнер-то? – не очень вежливо игнорировал я вопрос взрослого, уважаемого человека. – Сколько человек в команде? Если не секрет…
Капитан удивленно оглянулся в нашу сторону:
– Да не секрет. Семь человек. Со мной. Не очень большой сейнер у нас. Если хочешь, покажу. Организую, так сказать, экскурсию.
– Нет-нет, спасибо. Домой нам надо, – всполошилась мама. – Не хочется вас беспокоить, Арсений Петрович. Да и Виктору надо отдохнуть после соревнований.
– Да я и не устал. Я, наоборот, отдохнул во время сборов. Жил практически в санатории. Мам! Давай посмотрим кораблик! В смысле – судно, сейнер дяди Сени, – прыснул я непроизвольно, ненароком услышав сам от себя зародыш каламбура.
И батя очередной раз крякнул. Мол, это тоже… как его… смешно немного…
– Давай, мам! Когда еще придется на сейнере побывать?
Это я дернул за слабую струнку.
Мама искренне считает, что для гармоничного развития детского организма необходимо черпать познавательную информацию отовсюду, где это позволительно делать. В смысле, перефразируя стандартную парадигму, «попробовать в этой жизни все… знания». Или «черпай от жизни все, что можешь». Опять же (очень важно!) – именно в информационном плане, а ни в коем случае не с точки зрения материальных благ. Не знаю, как у других, а в нашей семье материальное вообще не играет сколько-нибудь значимой роли. И скажу честно – такой посыл, с младых ногтей сформированный в моей голове интуитивной мудростью родителей, всегда очень помогал мне в жизни.
И сейчас – сын тянется не к шмоткам, а к познанию! Беспроигрышный ход.
– Не знаю, удобно ли? Свалились мы вам на голову, Арсений Петрович! Лишние хлопоты…
Все она знает, хитрая моя мамуля. Самой же интересно. Да и решение уже принято – что, я ее не знаю, что ли? Бате, конечно, фиолетово – он срочную служил на подлодке, целых три года. Ему по этим «железкам» лазить – никакого интереса. Но если чадо тянется к «прекрасному», а «люди» идут навстречу, сами предлагают – надо соглашаться.
– Едем, дядя Сеня! Едем смотреть ваш сейнер.
– Наш прекрасный сейнер, Витек. Погнали!
Интересно, а кок Андрюха успел приготовить шхеру для баранины?
М-да…
«Прекрасным» этот кораблик, извиняюсь, судно, назвать можно было бы с огромным преувеличением.
Кстати, именно «судно», с далеко идущими медицинскими ассоциациями, этому созданию больше всего и подходило. Нам представили для восхищения что-то мелкое, ржавое, с подозрительными потеками на корпусе, с каким-то деревянным хламом на верхней палубе, с рубкой, наполовину затянутой истрепанной брезентухой, и… даже без названия. Так, намалеваны были на борту краской какие-то цифры, и все. Ни тебе «Стремительный», ни тебе «Маневренный», ни даже какая-нибудь «Звездочка» или «Дельфин» – только суровое «РС-300 № 97», и все.
Феерично!
Я, кстати, это эпохальное наименование судна (блин, не идет из головы медицина!) на всякий случай запомнил. Да на эту конструкцию опасно подниматься! Хорошо, что по дороге сюда мы младшего братишку, несмотря на все его вопли, оставили у бабушки. Не знаю, как здоровым, а чистым он отсюда ни за что бы не выбрался.
– Вот и мой чудесный фрегат! Прошу любить и жаловать, – заявил дядя Сеня.
Он что, прикалывается?
– Не глядите, что он смотрится сейчас неважно, – словно прочитал наши мысли старый пират, – к рейсу мы готовимся. Затариваемся, кое-что ремонтируем по мелочи. Через пару дней еще подкрасим местами, и засияет наша «ласточка»! Глаз не оторвешь.
«Сестра! Судно давай!» – отчетливо послышалось мне, но я деликатно спросил о другом:
– Дядя Сеня, а где тут обедают моряки? Типа столовая есть? Повар там…
Рыжебородый гулко хохотнул.
– Молодец, пацан! Намек понял. Сейчас покажу – где. И не только покажу. Пробу будете снимать с харчей наших. Только не в столовой, а в кают-компании. И не повар, а кок. Есть кок, Андрюхой зовут, золотые руки. Сейчас сами убедитесь, пойдемте-пойдемте! Осторожно здесь, по трапу…
Бараниной будут кормить?
А кают-компания действительно оказалась уютной! Не очень большой, как и все на этом судне, с низким потолком, вернее – подволоком, как это здесь называется, но чистенькой, светлой и ухоженной. В мгновение ока кок Андрюха организовал стандартную «поляну», изобилующую, замечу, именно мясными блюдами, а не морепродуктами. И украсил всю эту красоту бутылочкой армянского коньяка в окружении парочки «Пшеничной».
О! Это надолго.
А что за праздник такой? Так, на минуточку – мы вообще-то посторонние люди, мимолетное случайное знакомство. Серьезного повода, кроме моего четвертого места на липовом чемпионате, как-то не усматривается. А встречают нас на этой посудине, как дорогих гостей!
Так, где моя паранойя? Чего спим-то? Давай, начинай шевелиться!
Слабо сопротивляющуюся маму и совсем не возражающего отца запихнули на почетное место рядом с капитаном. Меня усадили возле выхода и сразу же, не начиная мероприятия, навалили мне тарелку вкусноты, открыли бутылку с лимонадом и дали понять – лопай быстрее, карапуз, и давай двигай из-за стола. Тут сейчас взрослые будут вдумчиво и размеренно принимать пищу. Иди, мол, проводи себе сам экскурсию на судне…
Пока я потреблял головокружительно пахнущие мясные рулетики, к обществу демократичненько присоединились: сам автор кулинарных шедевров – кок Андрюха, небритый водитель капитана, который без «Победы» оказался невысоким и щупленьким, старпом, стармех – и еще, насколько я понял, половина команды. Я, кстати, как родного встретил радиста Вовчика, бойфренда мохеровой светской львицы Лидочки. На мое счастье, он меня не узнал, хотя не далее как пяток дней тому назад мы пристально рассматривали друг друга в троллейбусе. Он – с грозной предупредительностью, не допускающей даже намека на дальнейшие мое приближение к мохеровой спине его подруги, а я – извинительно и… сдерживая очередной чих.
Не узнал – и ладно.
Как все-таки тесен мир! Надо же.
Минут через пятнадцать меня ожидаемо выперли из-за стола. Иди, мол, посмотри, какой трюм тут интересный. Ага! Заглядение. Особенно мне понравился запашок. В кают-компании, кстати, не так сильно благоухало. Наверное, аромат жареного чеснока все здесь заглушил. А в других помещениях – чудовищное амбре, состоящее из запахов слегка несвежей рыбы (мягко говоря), дизельного топлива и подсолнечного масла. Последняя струя шла из камбуза.
Мне почему-то вспомнилось, как кок Андрюха должен был приготовить какую-то шхеру для овец в своем кулинарном помещении. Странненькая такая обязанность. Как и обычай брать с собой в море живой рогатый скот. Что-то в этом было средневековое и загадочное.
Камбуз я отыскал именно по запаху.
Ну тоже чистенько, будем справедливы. Кок Андрюха свое дело знает. Утварь и оборудование разное размещены компактно, рационально и продуманно. Все, что нужно было закрепить, – надежно зафиксировано. На стенах, извиняюсь, на переборках – ни сантиметра свободного пространства: там или проводка, или какие-то приборы, или шкафчики, лючки, крючки и так далее.
Я, кстати, легко нашел ту самую пресловутую «шхеру» для овец и…
…И теперь уже моя паранойя проснулась окончательно.
Находка была очень подозрительной.
По порядку.
Сначала, заглянув под разделочный стол, что с моим ростом было нетрудно сделать, я обнаружил на переборке замаскированный квадратный лючок размерами не больше метра. А замаскирован он был фальш-проводкой и какими-то ненужными полочками для посуды, это под столом-то! Хотя если не искать специально – ни в жисть не заметишь. Я же заметил лишь потому, что отчетливо помнил, как кок Андрюха упоминал на шашлыках про вот эту самую «нычку», которую и нужно искать под столом. Тогда я ничего не понял, а сейчас и пригодилось.
Затем, ползая на четвереньках по рифленому полу, на этом самом лючке я обнаружил ручку-рычаг, закамуфлированную под короткий поручень. Только его увидел – сразу возник вопрос: зачем нужен поручень на уровне колена взрослого человека? Скоба оказалась с нижней стороны не прикручена, легко повернулась против часовой стрелки, и… лючок плавненько и без скрипа продавился внутрь. Вместе со всем своим камуфляжем. Если этот поручень снизу прихватить винтом, который предусмотрительно торчал в отверстии, ни за что не догадаться, как открыть этот «сим-сим». Толково!
На четвереньках я заполз внутрь этой «овчарни».
И сразу очень сильно напрягся.
Никто и не собирался здесь перевозить баранину! В малюсеньком темном помещении кто-то умудрился разместить двухъярусную солдатскую койку, которая практически больше и не оставляла свободного пространства. Так, разве что стоять можно рядом, не шевелясь и не поворачиваясь особо.
Но это были койки для людей! Никак уж не для овец, живые они или заблаговременно умерщвленные. Или, что тоже может быть очень вероятно, – для каких-либо коробок, тюков, мешков и так далее. Иными словами – для контрабанды! Хотя для простых коробок койки не нужны, мне кажется, только место зря занимают. А на проволочных панцирях лежали матрасики! Старенькие, зачуханные, в подозрительных пятнах, но – матрасики. Человеческие. Не овечьи.
Я услышал шум на камбузе и замер, внутренне похолодев.
Кто-то громыхнул посудой, щелкнул дверцей холодильника, царапнул по какому-то стеклу чем-то металлическим, выругался и… убрался мне на радость. Наверное, Андрюха потащил в кают-компанию очередной деликатес.
Я осторожно выбрался из этой душегубки, прикрыл за собой навороченную дверцу, вылез из-под стола и побрел наружу.
С этим открытием надо что-то делать.
Предварительный вывод – морячки-рыболовы возят кого-то через границу, я так полагаю, не спрашивая разрешения у местных, да и у зарубежных наверняка, пограничников. Похоже на канал переброски. Очень похоже, если проигнорировать тот факт, что мне удалось так легко его обнаружить благодаря пьяной болтовне этих доморощенных злоумышленников.
А ведь профессионалы так не работают!
Нереальное сочетание вопиющей легкомысленности и тщательного инженерно-технологического исполнения. Что это может значить? А лишь одно – это не шпионы, не разведка какого-нибудь злобного потенциального противника. Потому что те относились бы к нам гораздо уважительней. И не обсуждали бы всей шашлычной тусовкой шхеру на камбузе, которую «агент» с позывным «Кок» не успел вовремя вымыть для объекта с позывным «Овца».
Хрень какая-то.
Так. Мне надо срочно на базу. Эту информацию должны пережевать профессиональные аналитики, а то у меня сейчас мозги закипят, несмотря на то что они из нашего «светлого» будущего…
– Витек! Ну как тебе наш линкор? Понравился?
Рыжая борода уже под довольно крупной мухой. Народ расслаблен, говорлив, приветлив и благодушен.
– Этот парень, поверьте мне, мужики, будет когда-нибудь олимпийским чемпионом. Я те отвечаю! Я же был там, видел. Все мальцы, ну, кто учавст… чавст… кто выступал – все трясутся, дрейфят. А Витек – вышел как мужик. Даже и не вздрог… дрог… не напрягся даже. Вышел, как дал! Ты… это… тоже давай… наливай…
Мои в порядке. Родители вообще не любят этого дела. Скажем точнее – мама больше не любит, папа меньше. Поэтому, папина «муха» уже где-то рядом, вороном кружит над его головой. А мама зорко пасет и своевременно ее отгоняет.
Надо помочь.
– Мам, вы еще долго тут? А то мне это – ну типа надо еще во Дворец пионеров, отметиться.
– Да? Все! Спасибо, Арсений Петрович, за гостеприимство, за хлеб-соль, за компанию. Нам пора. Подвезете? – Мамина реакция ожидаема и традиционно практична. Про папу не забыла? Самое время встряхнуть. – Толик! Какой посошок?! Тебе на работу завтра! Идем-идем. Будет тебе стременная на ход ноги, казак ты мой… из-под Тулы…
– Уже уходите? Жалко! Подвезти? Не вопрос. Баксик! Подкинь дорогих гостей. Куда вам? В центр? Куда скажут, подкинь.
Прикольно. Грузин по прозвищу Баксик. Он мелко кивает, мол, слышу-слышу, поспешно встает, что-то дожевывая на ходу, и двигает к выходу. Мы, чуть ли не раскланиваясь и пожимая окрест тянущиеся к нам руки, следуем за ним.
Веселенький, однако, выдался вечерок…
