Книга: Под одним солнцем. Наша старая добрая фантастика (сборник)
Назад: Глава 7 РОБЕРТ ФЕРНАН
Дальше: Глава 9 НЕУДАВШЕЕСЯ ВОССТАНИЕ

Глава 8
«БУДЬТЕ ВЫ ПРОКЛЯТЫ!»

Рано утром я уселся у окна своей спальни и стал смотреть на чёрную полоску асфальтовой дороги, которая протянулась вдоль восточной ограды. Кругом как будто бы все вымерло. Даже часовые куда-то исчезли. Из труб резиденции Грабера не валил дым, как обычно.
Когда солнце поднялось высоко над пальмами, я увидел, как по асфальтовой дороге быстро прокатила закрытая автомашина, за ней — вторая. Оба автомобиля обогнули кирпичное здание резиденции Грабера и скрылись за углом. Через минуту я поднял телефонную трубку.
— Да, — раздался резкий и сердитый голос фрау Айнциг.
— Будьте добры, соедините меня с господином Фернаном, — попросил я.
— Ни с кем я вас соединять сейчас не буду. И вообще прошу вас, Мюрдаль, сегодня никого звонками не тревожить.
— Почему? — удивлённо спросил я. — Разве сегодня воскресенье?
— Не задавайте глупых вопросов. Таково распоряжение.
Она повесила трубку, и я облегчённо вздохнул. Значит, время действовать наступило. Только бы не проглядеть сигнал.
Около десяти часов я увидел в окне барака, где находился Фернан, ярко-оранжевое пламя. Оно появилось на несколько секунд и тут же исчезло. Через несколько минут оно появилось вновь, и я решительно пересёк комнату. Возле бетонной тумбы спектрографа я поднял линолеум и положил под него кусок жести. После этого я лёг плашмя на пол и стал ждать. Это продолжалось минут пять. Звонка не было. Значит, сигнализация замкнута надёжно.
Как и прежде, я подполз к металлическому ящику с изображением черепа и влез в подземелье. На этот раз я проделал весь путь до оазиса значительно быстрее, чем раньше. Теперь я хорошо знал, как нужно ползти, чтобы одежда не цеплялась за кабельные крючки. Я всячески старался экономить силы и поэтому не делал никаких лишних движений. Я дышал глубоко и ритмично. Вскоре впереди заблестел огонёк. В конце пути меня ждал Фернан.
— Поднимайтесь. Здесь можно встать на ноги, — сказал он шёпотом.
Он помог мне, и мы несколько секунд молчали.
— Пока все идёт хорошо, — прошептал он наконец. — Минут десять назад вся компания во главе с доктором Грабером отправилась на испытательный участок. В оранжерее никого нет. Так что идите туда. Когда вы окажетесь в саду, старайтесь идти за первым рядом грядок. Там растут какие-то кустарники, и в случае необходимости за ними можно будет спрятаться. Ну, а что касается ваших действий на испытательном участке, то это зависит от вас. Что и как там расположено, я не знаю…
— Хорошо. Что я должен делать?
— Смотреть. Только смотреть. Если вам все станет ясно, ищите путь к отступлению.
Он крепко пожал мне руку и легонько толкнул в плечо.
— Пора, — сказал он. — Плохо, что смотр они затеяли днём.
— Да, ночью было бы проще.
— Кстати, имейте в виду, что сегодня должно произойти ещё одно важное событие. Оно нам на пользу…
— Событие? Какое?
— Об этом после. Итак, вперёд.
Фернан осветил крутую лестницу в оранжерею, а когда я приоткрыл дверь, он выключил свет и, пригнувшись, скользнул в углубление направо.
В оранжерее я несколько минут стоял ослеплённый. Затем, когда глаза привыкли к яркому свету, я увидел, что на столах, и вдоль окон, и рядом с огромной печкой стоят кадки с растениями, листья которых имеют бледно-жёлтый цвет. По форме листьев я сразу узнал лимоны, банановую пальму, кусты помидор. Плоды имели грязно-серый оттенок. Солнце стояло высоко, и эта фантастическая оранжерея была залита пыльным светом. В дальнем углу находились баки с отвратительной бурой жидкостью. Песок в кадках был влажный, по краям виднелись пятна какого-то белого налёта. Очевидно, растения поливали не обычной водой, а каким-то раствором.
Я вышел в сад и перебежал за первый ряд прямоугольных могил.
Оазис был огорожен, как и вся территория института, высокой глиняной стеной. Справа от кухни стена была много выше, и в углу, где она упиралась в западную ограду, виднелись небольшие ворота.
Я направился к этим воротам, временами оглядываясь по сторонам. Кругом царило безмолвие, такое, какого никогда не бывает в настоящем саду, с зелёными растениями и деревьями. Солнце пекло беспощадно.
Обходя одну из песчаных могил, усаженных бледно-жёлтыми кустами, я заметил, что над уровнем песка возвышаются металлические трубы, изъеденные ржавчиной. Трубы торчали на всех грядках. Видимо, с их помощью поливали всю эту странную растительность.
Чем?
Я просунул палец в трубу, извлёк каплю мутной жидкости и попробовал на язык. Рот обожгло чем-то горьким и жгучим.
«Щёлочь! Концентрированная щёлочь? Наверно, едкий калий…» — подумал я, сплёвывая горько-солёную слюну.
Я уже приготовился перебежать следующий промежуток между грядками, когда из-за ворот послышались голоса. Кто-то громко разговаривал, и разговор иногда прерывался взрывами смеха. Что было мочи я устремился к пальме у стены и спрятался за её ствол. Через минуту калитка отворилась, и в сад вышло шесть человек.
Во главе компании выступал небольшого роста мужчина с непокрытой головой, в белых брюках и лёгкой рубашке с широко распахнутым воротом. Рядом с ним шагал высокий немец в офицерской форме, в котором я сразу узнал доктора Шварца. Затем я увидел женщину в очках, в широкополой шляпе и ещё четырех человек, двоих в американской военной форме и двоих в штатском.
Мужчина с непокрытой головой и в распахнутой рубашке был доктор Грабер. Я об этом сразу догадался: он уверенно шагал меж грядок и по-английски давал объяснения своим спутникам.
— Вот этим мы их и кормим. Ситуация получается сложная. Оказывается, мало переделать их. Нужно переделать всю природу — растения, животных, все! — для их питания! Диета должна соответствовать новой биохимической организации.
Один из офицеров сорвал огурец с грядки и откусил.
— Черт возьми, ведь он горький! И твёрдый, как подмётка! — закричал он, отплёвываясь.
— Конечно. Но это как раз то, что им нужно. Если их посадить на обычную диету, их придётся отправить в музей…
— И долго вам пришлось разводить это хозяйство? — спросил американский полковник.
— Да. Почти пять лет. К моему удивлению, после введения катализатора в корневую систему пальмы превратились в кремнийорганические всего за два года. Нам пришлось повозиться с их подкормкой. Теперь они дают очень хорошие кокосовые орехи и бананы. Мы сервируем их на десерт.
Все опять засмеялись.
— Вон там помещается кухня. Одного из них мы сделали поваром, и он справляется со своей задачей блестяще. По совместительству он исполняет обязанности садовника.
— Они что же, все вегетарианцы? Или вы иногда кормите их и каменным мясом, или как оно там называется…
— Да, они получают силикатные белки. Для этого мы держим кроликов, овец, кое-какую птицу… Правда, с этим материалом возни очень много. Каждую особь приходится переделывать отдельно… Если мне удастся решить проблему кремнийнуклеиновых кислот…
— Ну что ж, ясно, господин Грабер, — сказал американский полковник. — Пойдёмте обратно. Там, видимо, все уже готово. Значит, решение проблемы наследственности упирается в кремнийнуклеиновые кислоты, которые пока что не получаются, так?
Все скрылись за стеной, и я не расслышал продолжения разговора. Я был основательно встревожен, но ещё не очень хорошо себе представлял, что меня встревожило.
Когда голоса стихли, я обхватил ствол пальмы руками и стал медленно карабкаться вверх. Дерево было покрыто толстым слоем каменистой коры, о которую было легко опираться ногами. С каждой секундой я поднимался все выше и выше, пока не оказался на уровне стены. По стене проходили два ряда колючей проволоки. Наконец я добрался до кроны. Жёсткие листья царапали лицо.
За стеной стояли два строения, похожие не то на гаражи, не то на ангары. В большой ангар вошли все, кроме Грабера. Он повернул назад и скрылся в малом ангаре. Вскоре оттуда медленной, грузной походкой потянулись какие-то люди. Они шли гуськом, друг за другом, едва передвигая ноги. У них был очень странный вид. Их плечи были непомерно широки, шли они с низко опущенной головой. Создавалось впечатление, будто эти люди были высечены из тяжёлого камня. Сбоку шеренги шагал Грабер с длинной тростью и попеременно тыкал ею то в одного, то в другого. Иногда он выкрикивал какие-то гортанные слова, но странные люди не обращали на него внимания. Они шли и шли, скрываясь за широкой дверью большого ангара. Их было человек пятнадцать, все в светлых штанах, оголённые до пояса.
Увидев это шествие, я вдруг все понял. У меня дыхание захватило от ярости. Забыв об опасности, по жёсткой, как металл, пальмовой ветке я прополз над стеной и спрыгнул вниз на глубокий мягкий песок.
Несколько секунд я лежал неподвижно, затем ползком пробрался ко входу в большой ангар. Помещение было освещено только небольшими окнами под самой крышей, и после яркого солнечного света я в первую минуту ничего не видел. Были слышны гулкие голоса, затем я разглядел кучу каких-то ящиков в углу и спрятался за ними,
— Первое испытание не такое уж и показательное, — громко говорил Грабер. — Прошу вас, мистер Улбри, возьмите этот металлический прут и бейте любого из них.
Странные люди стояли в одну шеренгу перед небольшим бассейном посредине ангара. Их лица были бесцветны, бессмысленны. Это были не люди, а каменные статуи, грузные мумии, созданные бесчеловечным гением доктора Грабера. Моё сердце бешено колотилось. Но я ещё не понимал, для чего был поставлен этот чудовищный эксперимент.
— Прямо так и бить? — удивился Улбри, взвешивая в руке тяжёлую металлическую палку.
— Конечно. Представьте себе, что перед вами обыкновенное деревянное бревно. Давайте я вам покажу.
Грабер взял у мистера Улбри прут, подошёл к шеренге, замахнулся и ударил одного из людей по плечу. До боли в глазах я сжал веки. Послышался сухой стук, будто удар пришёлся не по человеческому телу, а по чему-то твёрдому…
— Теперь дайте попробую я.
Послышалось несколько ударов. Я приоткрыл глаза и увидел, как гости по очереди брали железный прут и били по неподвижно стоявшим людям-статуям.
— А вот этот застонал! — воскликнул один штатский.
— У пего ещё не полностью произошло замещение углерода на кремний, — объяснил Грабер. — Через неделю он будет как все.
Когда избиение окончилось и гости вволю наговорились, выражая своё восхищение достижениями доктора Грабера, началась вторая серия испытаний.
— Физиологические процессы в их организме крайне замедленны, — объяснял Грабер. — Для них нормальная температура окружающей среды — это что-нибудь около шестидесяти градусов выше нуля. Если температура ниже, им холодно. Жару они начинают чувствовать при трехстах пятидесяти градусах. Здесь у нас бассейн с нагретым раствором едкого калия. Какая сейчас здесь температура, фрау Айнциг?
— Двести семнадцать градусов, — ответила женщина.
«Так вот она, фрау Айнциг», — подумал я.
— В этом бассейне они сейчас будут с удовольствием купаться. Смотрите.
Грабер зашёл за спину одного из людей и стал тыкать ему между лопаток своей палицей.
— А чем вы их шевелите? — спросил немецкий генерал.
— Электрический разряд высокого напряжения. Ток при напряжении более семисот вольт им не нравится. Здесь у меня в кармане батарейка и небольшой трансформатор.
Человек, которого он подгонял, медленно подошёл к дымящемуся бассейну и грузно прыгнул в жидкость. Вслед за этим послышалось отвратительное, нечленораздельное уханье.
— Купаться здесь им очень нравится, — пояснил Грабер. — Сейчас сюда мы загоним всех, кроме этого, который ещё не полностью оформился.
Один за другим в бассейн прыгнули все. Ангар наполнился гулом нечеловеческих голосов. Густая раскалённая жидкость пенилась, и в ней неуклюже плавали кремниевые существа.
— Им так понравилось, что вы их ничем отсюда не выгоните!
— Это сделать очень просто. Сейчас мы будем наполнять бассейн холодным раствором, и они вылезут сами. Фрау Айнциг, откройте кран.
Через минуту, тяжело переваливаясь через край бассейна, каменные люди начали выбираться из охлаждённой жижи. От их тел в воздух поднимался едкий пар. Кто-то из присутствующих закашлял. Американец попятился в сторону и перешёл на противоположную сторону бассейна.
— Интересно, а могут ли они двигаться в огне? Если, скажем, нужно будет пройти сквозь горящее здание или сквозь пылающий лес. Вы ведь знаете, там, в России, с такой необходимостью во время войны приходилось иметь дело.
Это говорил немецкий генерал, низенький, старый, в очках.
— Могут. Мы делали опыты, и оказалось, что наши лучшие экземпляры в состоянии находиться в пламени до пятнадцати минут. Они могли бы выдержать и больше, но их кровь начинает насыщаться углекислотой, и в ней образуется нерастворимый карбоглобулин кремния, который закупоривает кровеносные сосуды.
— Ну что ж, пятнадцать минут — это не так уж мало.
— А чем вы нас ещё порадуете?
— Последнее, что я вам хочу показать, — это их пулеустойчивость.
— Что?
— В них можно стрелять.
— И это их не…
— Нет. Правда, это относится не ко всем. Пули совершенно безопасны для устоявшихся, так сказать, престарелых экземпляров. Шварц, установите, пожалуйста, пулемёт на той стороне бассейна.
Я с ужасом смотрел, как мой «патрон», доктор химии Шварц, прошёл в дальний угол ангара и вскоре вернулся с ручным пулемётом. Он обошёл бассейн и принялся устанавливать пулемёт совсем рядом с кучей ящиков, за которыми я скрывался. Тем временем Грабер загонял на противоположную сторону бассейна двух человек.
До этого момента мне казалось, что кремниевые существа совершенно безразличны к тому, что над ними проделывают их мучители. Однако теперь было видно, что это не так. Едва появился пулемёт, как строй зашевелился, распался, некоторые стали пятиться назад, послышалось глухое мычание…
— Они боятся! — воскликнул Улбри.
— Да. Это больно. Но, конечно, терпимо. Вот. Теперь можно начинать.
Я почти совсем высунулся из своего укрытия и широко раскрытыми глазами смотрел на страшный расстрел. Вначале Шварц сделал несколько одиночных выстрелов. Те, что стояли у стены, резко вздрагивали… Один из них поднял руку и прикрыл свою грудь. Другой сделал несколько шагов в сторону.
— Теперь дайте очередь, — скомандовал Грабер. Шварц нажал на курок. Дробно прогрохотали выстрелы. Люди у стены встрепенулись и застонали. Я зажмурил глаза. В это время послышался членораздельный голос. Кто-то в шеренге медленно, словно с усилием, произнёс по-немецки:
— Проклятые…
Стрельба прекратилась. И тогда голос стал ещё более явственным:
— Проклятые звери… Изверги… Будьте вы прокляты…
— Это кто? — громко спросил немецкий генерал.
— Это новенький экземпляр, — весело объявил Грабер, — Один наш бывший биолог, Фрёлих. Помните, я вам докладывал. Он здесь решил организовать бунт.
Фрёлих! Фрёлих! Тот самый Фрёлих, который приносил мне на анализ кроличью кровь. Тогда его избил Шварц. И вот что они теперь с ним сделали!
— Будьте вы прокляты!.. — простонал Фрёлих. К нему подошёл генерал и изо всех сил ударил по его лицу железной палкой.
— Будьте вы прокляты… — продолжал говорить немец. Это было страшно. Немецкий генерал избивал своего изуродованного соотечественника! А тот с нечеловеческим упорством продолжал повторять слова проклятья.
В это время послышался громкий хохот Грабера.
— Вот видите! Вы его лупите, а ему все нипочём! Каков, а? Ведь такие устоят против чего угодно!
— А ну-ка, поставьте его к стенке, — скомандовал озверевший немец. — Дайте по нему хорошую очередь, чтобы знал!
— Не стоит. Он ещё не полностью отвердел. Его тело ещё недостаточно плотное.
— Черт с ним. Ставьте! — приказал генерал, вытирая платком потное лицо.
— Будьте вы прокляты… — стонал Фрёлих.
— К стенке! Нечего церемониться! — настаивал немец.
— Может быть, не стоит, господин генерал, — заметил американский полковник.
— К стенке! Вы, американцы, должны научиться быть жестокими, иначе мы никогда не выиграем войну!
— Через неделю он будет как и все, — пояснил Грабер.
— Будьте вы прокляты…
— К стенке!!
Грабер с сожалением пожал плечами и, подойдя к Фрёлиху, стал подталкивать прутом. Тот медленно пошёл к стенке, и я заметил, что в его осанке ещё осталось что-то человеческое, живое. Он шёл, подняв тяжёлую голову так высоко, как мог, а его неподвижные глаза горели ненавистью.
От ярости и возмущения у меня потемнело в глазах, тело покрылось холодным потом, сердце, как тяжёлый молот, колотилось в груди. Сам того не замечая, сжав кулаки, я выступил из укрытия.
— Огонь! — крикнул немецкий генерал доктору Шварцу.
— Будьте вы прокляты… — простонал Фрёлих. Я сорвался со своего места и бросился на Шварца. Я схватил его за горло, опрокинул на спину и, оттащив от пулемёта, принялся бить по лицу.
Дальше я не помню, что было. Послышались выстрелы.
Кто-то закричал. Ко мне подбежали, ударили по голове…
Назад: Глава 7 РОБЕРТ ФЕРНАН
Дальше: Глава 9 НЕУДАВШЕЕСЯ ВОССТАНИЕ