Год назад. Город Мехико

Такси медленно продвигалось по улицам, которые в час пик были забиты транспортом. По радио передавали латиноамериканские мелодии, они смешивались с другими, звучащими из других машин, застрявших в пробке: окна во всех были открыты из-за жары. Результатом явилась невыносимая какофония, хотя охотник заметил, что каждый водитель все равно умудрялся слушать свой собственный мотив. Он попросил включить кондиционер, но ему ответили, что кондиционер сломан.

В городе Мехико стояла тридцатиградусная жара, и влажность к вечеру увеличивалась. Все это усугублялось облаком смога, накрывшим столицу. Потому охотник и не хотел здесь надолго задерживаться. Завершит работу и сразу уедет. Но несмотря на неудобства, мысль о том, что он добрался до места, будоражила.

Он должен был увидеть собственными глазами.

В Париже зверь ускользнул от него в последний момент, а потом, как и следовало предположить, запутал следы. Но в этом городе для охотника забрезжила надежда. Чтобы возобновить охоту, необходимо лучше понять, с кем имеешь дело.

Он вышел из такси у главного входа в приют Святой Лусии. Охотник поднял голову, оглядел шестиэтажное здание, ветхое, белого цвета. Хотя колониальная архитектура и радовала взгляд, решетки на окнах не оставляли сомнения в том, каково его назначение.

В конце-то концов, для того и служат психиатрические лечебницы, подумал он. Кто туда попадет, тому уже никогда не выбраться.

Доктор Флоринда Вальдес встретила его у стойки в приемной. Они обменялись несколькими посланиями по электронной почте; отправляя их, охотник в первый раз притворился доктором судебной психиатрии из Кембриджа.

– Приветствую вас, доктор Фостер, – улыбнулась Флоринда, протягивая ему руку.

– Добрый день, Флоринда… Разве мы не перешли на «ты»? – Охотник сразу понял, что сердце полноватой дамочки лет сорока легко завоюют изящные и любезные манеры доктора Фостера. Прежде всего потому, что она все еще искала себе мужа. Охотник со всем тщанием собрал о ней сведения, перед тем как начать переписку.

– Ну да… как тебе путешествие?

– Мне всегда хотелось побывать в Мексике.

– О, понимаю: я разработала великолепный маршрут для нашего уик-энда.

– Чудесно! – воскликнул он, изображая восторг. – Тогда нам лучше заняться делом, чтобы осталось больше времени на все прочее.

– О да, разумеется, – прощебетала она, ни о чем не подозревая. – Следуй за мной, вот сюда.

Охотник связался с Флориндой Вальдес после того, как наткнулся в YouTube на доклад, который она прочитала на конференции психиатров в Майами. Он вышел на Флоринду, исследуя расстройства личности. Такие подарки судьбы и заставляли верить, что в конце концов он достигнет цели и все лишения, вся самоотверженность окупятся сторицей.

Доклад Вальдес на конференции назывался «Случай девушки в зеркальном отражении».

– Естественно, мы никому не позволяем видеться с ней, – поспешила заявить Флоринда, пока они шли по больничным коридорам. Этим она дала понять, что ждет от коллеги какой-то ответной благодарности.

– Знаешь, научная любознательность взяла верх: я забросил в гостиницу чемодан и сразу понесся сюда. Тебя не слишком затруднит, если мы вместе вернемся туда, а потом пойдем ужинать?

– Конечно нет. – Флоринда покраснела, предвкушая, куда может завести ее этот вечер. Но никакого номера в гостинице у охотника не было. Его самолет улетал в восемь часов.

Ликование женщины резко контрастировало со стонами, которые доносились из палат. Пока они проходили мимо, охотнику несколько раз удалось заглянуть внутрь. Те, кто там обитал, больше не были людьми. С лицами белыми, как их облачение, обритые наголо из-за боязни вшей, под воздействием седативных препаратов, они бродили босые, натыкаясь друг на друга, будто обломки кораблекрушения, каждый со своим бременем тоски и дозой фармацевтического яда. Иные были привязаны кожаными ремнями к неопрятным койкам. Эти бились и истошно вопили. Либо лежали неподвижно и ждали смерти, которая немилосердно медлила. Там были старики, впавшие в детство, и дети, слишком быстро состарившиеся.

Пока охотник проходил по кругам ада, неведомое зло, которое отрезало этих людей от мира, проникало в него через их выпученные глаза.

Они пришли в отсек, который Вальдес назвала «особым отделением». То было совершенно изолированное крыло, где в каждой палате содержалось не более двух пациентов.

– Здесь у нас размещаются буйные, но также и наиболее интересные клинические случаи… Анхелина – из таких, – с гордостью прибавила доктор Вальдес.

Они подошли к железной двери, похожей на тюремную, и Флоринда знаком велела санитару открыть ее. Внутри было темно, слабый свет проникал через высоко расположенное окошко, и охотник не сразу различил тонкую, как соломинка, фигуру, скорчившуюся в углу между стеной и койкой. Девушке можно было дать не более двадцати лет. Черты лица, огрубевшие от страданий, еще хранили следы миловидности.

– Вот, это Анхелина, – объявила докторша с широким жестом, словно приглашая посмотреть на урода в площадном балагане.

Охотник шагнул вперед, ему не терпелось очутиться лицом к лицу с явлением, которое его сюда привело. Но пациентка, казалось, не замечала их присутствия.

– Ее обнаружили полицейские, ворвавшись в бордель одного селения поблизости от Тихуаны. Искали торговца наркотиками, а наткнулись на нее. Ее родители совершенно спились, и отец продал дочку торговцу живым товаром, когда ей едва исполнилось пять лет.

Должно быть, вначале она имела высокую цену, ее приберегали для клиентов, готовых дорого платить за свои маленькие слабости, подумал охотник.

– Она подросла и потеряла в цене, мужчины могли заполучить ее за несколько песо. В борделе ее держали для пьяных крестьян и для дальнобойщиков. Она могла иметь десятки сношений за день.

– Рабыня.

– Она никогда не покидала того места, всегда сидела взаперти. Одна из женщин присматривала за ней, обращалась с ней жестоко. Она не умеет говорить, сомневаюсь, что она вообще воспринимает окружающее. У нее что-то вроде кататонии.

Словно создана для того, чтобы удовлетворять худшие инстинкты извращенцев, хотел было заметить охотник, но удержался. Он должен делать вид, будто проявляет чисто профессиональный интерес.

– Расскажи мне, как вы обнаружили этот ее… талант.

– Когда Анхелину привезли, мы ее поместили в одну палату с пожилой пациенткой. Мы решили поселить их вместе, потому что обе утратили связь с миром. Но и друг с дружкой они не общались.

Охотник отвел взгляд от девушки и посмотрел в глаза доктору Вальдес:

– И что случилось потом?

– Вначале у Анхелины появились странные двигательные симптомы. Все суставы утратили подвижность и стали болезненными, она ходила с трудом. Мы подумали, что у нее какая-то форма артрита. Но потом стали выпадать зубы.

– Зубы?

– И не только это, мы ее обследовали и обнаружили глубокое угнетение функций всех внутренних органов.

– И когда вы наконец поняли, что происходит?

Флоринда Вальдес нахмурилась:

– Когда у нее поседели волосы.

Охотник снова повернулся к пациентке. Насколько он мог различить, короткие густые волосы, выросшие на недавно обритой голове, были неоспоримо черными, цвета воронова крыла.

– Чтобы устранить симптомы, оказалось достаточно перевести ее из палаты, где находилась пожилая пациентка.

Охотник смотрел на девушку, пытаясь понять, таится ли еще что-то человеческое в глубине этих неподвижных глаз.

– Синдром хамелеона или зеркала, – заключил он.

Долгие годы Анхелина была вынуждена подчиняться мужчинам, которые ее насиловали. Служить предметом наслаждения, ничем иным. И она приспособилась. И в конце концов потеряла себя в этих бесконечных сношениях. Раз за разом, кусочек за кусочком у нее отнимали личность. В течение многих лет, когда она подвергалась насилию, малейшие ростки самоидентичности безжалостно вытаптывались. Вот бедняжка и заимствовала ее у людей, которые ее окружали.

– Здесь перед нами не случай расслоения личности и не душевнобольной, который мнит себя Наполеоном или английской королевой, как это рисуют в комиксах, – усмехнулась доктор Вальдес. – Субъекты, страдающие синдромом хамелеона, имеют тенденцию в совершенстве имитировать любого, кто находится перед ними. Рядом с врачом они становятся врачами, рядом с поваром будут утверждать, что умеют готовить. Если расспросить их о той или иной профессии, они ответят в общих чертах, но подобающим образом.

Охотник вспомнил пациента, который, беседуя с кардиологом, отождествлял себя с ним; когда врач, желая вывести больного на чистую воду, задал каверзный вопрос относительно диагноза при каком-то определенном сердечном симптоме, тот ответил, что не может сказать ничего конкретного без тщательного обследования в условиях стационара.

– Но Анхелина не просто подражает окружающим, – уточнила доктор Вальдес. – Когда девушка вступила в контакт с пожилой женщиной, в ее организме действительно начался процесс старения. Психическое состояние стало причиной реальных физических изменений.

Трансформистка, сказал себе охотник, знавший точное определение.

– Наблюдались ли другие проявления?

– Некоторые, но незначительные и длительностью в несколько минут. Такой синдром возникает из-за мозговой травмы или, как в случае Анхелины, из-за определенного шока, который приводит к тому же результату.

Охотник был потрясен, но, безусловно, и зачарован способностями девушки. Вот оно, неоспоримое доказательство, которое он искал, чтобы убедиться в том, что все это время он не обманывался. Теория, которую он вывел относительно зверя, теперь подтвердилась на практике.

Охотник знал, что всех серийных убийц толкает на преступление кризис самоидентификации: в момент убийства они видят свое отражение в жертве и узнают себя в этом зеркале – им больше не нужно притворяться. На время расправы монстр, обитающий в глубине, пробивается на поверхность, являет себя в чертах лица. Для человека, за которым он охотится, – для его зверя – все гораздо сложнее. Его истинная личность, собственная идентичность отсутствует, поэтому он должен раз за разом брать ее взаймы у кого-то другого. Единственный в своем роде экземпляр, редчайший случай в психиатрии.

Серийный убийца-трансформист.

Он не только подражал манере поведения того или иного человека: он преобразовывал себя. Поэтому никто, кроме него, охотника, не мог бы его опознать. Конечной целью, коренившейся в самой его природе, было не занять место какого-то человека, но стать этим человеком.

Его передвижения было невозможно предугадать. Трансформист удивительно легко обучался, особенно языкам и акцентам. С годами он усовершенствовал свой метод. Прежде всего, подбирал подходящую персону. Мужчину, похожего на него самого: с маловыразительными чертами, того же роста, с отличительными особенностями, которые легко было бы воспроизвести. Именно такого, как Жан Дюэ в Париже. Но главное, у него не должно быть никакого прошлого, никаких связей: ровная, рутинная, упорядоченная жизнь, работа предпочтительно на дому.

В эту жизнь трансформист вживался.

Модус операнди был всегда один и тот же. Он убивал свою жертву и уничтожал ее лицо, словно желая навсегда устранить его идентичность, по элементарному праву сильного.

Он самолично осуществлял селекцию внутри своего вида.

Но Анхелина представляла собой не только доказательство. Она была вторым экземпляром. Глядя на нее, охотник понял, что все это время не обманывал себя. Но ему нужно было проделать еще один опыт, решить более трудную задачу.

Сотовый Флоринды Вальдес завибрировал. Извинившись, она вышла ответить на звонок. Такого-то случая и дожидался охотник.

Он навел справки, прежде чем приехать сюда. У Анхелины был младший братишка. Они недолго жили под одной крышей, поскольку в пятилетнем возрасте девочку уже продали. Но может быть, этого оказалось достаточно, чтобы в ней сохранились следы давней привязанности.

Вот ключ, с помощью которого охотник проникнет в темницу ее ума.

Оставшись с девушкой наедине, он подошел к ней ближе, присел на корточки, заглянул в лицо:

– Анхелина, послушай меня внимательно. Я выкрал твоего братишку. Малыша Педро, помнишь? Он такой хорошенький, но я его сейчас убью.

Девушка никак не реагировала.

– Ты слышала, что я сказал? Я убью его, Анхелина. Я вырву сердце из его груди, и оно будет биться у меня в руке, пока не остановится. – Охотник протянул к ней развернутую ладонь. – Чувствуешь, как оно бьется? Педро сейчас умрет. Никто не спасет его. И я сделаю ему очень больно, клянусь. Он умрет, но до этого испытает самые страшные муки.

Девушка неожиданно прыгнула вперед и впилась в протянутую руку охотника. Тот, застигнутый врасплох, потерял равновесие. Анхелина навалилась на него, придавила грудь. Она не была тяжелой, охотник запросто сбросил ее и выдернул руку. Анхелина отползла в свой угол. Во рту ее, полном крови, охотник разглядел голые, с плотными бугорками, десны, которыми девушка и вцепилась в него. Даже беззубая, она исхитрилась глубоко прокусить ему руку.

Вернувшись, доктор Вальдес застала следующую сцену: Анхелина казалась спокойной, а посетитель прижимал полу рубашки к кровоточащей руке.

– Что стряслось? – заволновалась Флоринда.

– Она на меня напала, – поспешно заговорил охотник. – Ничего страшного, только наложить пару швов.

– Она никогда раньше так не делала.

– Не знаю, что тебе сказать. Я просто подошел поближе, чтобы поговорить с ней.

Флоринда Вальдес удовлетворилась таким объяснением и не стала углубляться, возможно боясь расстроить любовное свидание с доктором Фостером. Что до охотника, ему было незачем оставаться тут: спровоцировав девушку, он получил ответ, которого добивался.

– Может, лучше пойти к врачу, – сказал он, изображая гримасу боли.

Доктор Вальдес была выбита из колеи, она не хотела, чтобы гость вот так взял и ушел, но не знала, как его задержать. Предложила проводить в пункт скорой помощи, но он вежливо отказался. Совершенно впав в отчаяние, Флоринда проговорила:

– Я должна вам рассказать еще об одном случае…

Фраза произвела ожидаемый эффект: охотник остановился на пороге.

– О каком случае?

Доктор Вальдес отвечала, нарочно не входя в подробности:

– Это произошло много лет назад на Украине. Там был мальчик по имени Дима.