Песня предназначалась ей. Недвусмысленное послание. Оставь все как есть. Брось расследование. Так будет лучше для тебя. Или – наоборот.

Ищи меня.

Струи воды из душа хлестали по затылку. Сандра стояла неподвижно, закрыв глаза, упершись ладонями в стенку. В голове у нее то звучала мелодия Cheek to cheek, то раздавались последние слова Давида, записанные на диктофон.

«Погодите! Погодите! Погодите!»

Сандра решила, что не будет плакать, пока не кончится эта история. Было страшно, но отступать она не собиралась. Теперь она знала.

Кто-то виновен в гибели ее мужа.

Для истерзанного сердца вдовы это открытие обернулось иллюзией, будто можно поправить непоправимое. Мысль о том, что она в состоянии что-то сделать, хотя бы частично восстановить абсурдно, несправедливо утраченное, странным образом утешала ее.

Она сняла номер в скромном однозвездочном отеле неподалеку от вокзала Термини, где в основном останавливались группы паломников, которые приезжали, чтобы посетить святые для христиан места.

Здесь остановился Давид, когда приехал в Рим. Сандра попросила тот же номер, который, к счастью, оказался свободен. Чтобы провести собственное расследование, ей было необходимо воссоздать вокруг себя те же условия, в которых действовал он.

Но почему, обнаружив запись, она сразу не отправилась в полицию и не рассказала о том, что произошло? Не то чтобы она не доверяла коллегам, ничего подобного. Был убит муж сотрудницы полиции, делу быстро дали бы ход. То был неписаный закон, определенный кодекс чести. По крайней мере, она могла бы переговорить с Де Микелисом. Сандра твердила себе, что хочет собрать побольше доказательств, чтобы облегчить коллегам работу. Но истинный мотив заключался в ином. Хотя Сандра не желала себе в этом признаваться.

Она вышла из душа, завернувшись в махровую простыню. Мокрая, вернулась в комнату, положила чемодан на постель и стала выкладывать вещи, пока не нашла то, что положила на самое дно.

Свой табельный пистолет. Проверила затвор и предохранитель, положила оружие на тумбочку. С этого момента она всегда будет носить его с собой.

Она надела трусики и начала устраиваться. Сняла маленький телевизор с полки, поставила туда радиопередатчик, положила записную книжку Давида с теми странными адресами и диктофон. Скотчем прилепила на стену пять проявленных ею фотографий, сделанные «лейкой». Первая изображала леса недостроенного дома, ее Сандра уже использовала. Потом шла совершенно темная, но и ее Сандра решила сохранить. Дальше – мужчина со шрамом на виске. Фрагмент картины и, наконец, изображение мужа, голого по пояс: он приветственно махал рукой и в то же время фотографировал себя в зеркале.

Сандра повернулась к ванной. Эта последняя фотография была сделана именно там.

На первый взгляд – очередная шутка, типичная для Давида: ведь послал же он с Борнео кадр, изображавший, как он и его спутники едят на обед жареную анаконду, а из Австралии – как он стоит посреди болота, весь покрытый пиявками.

Но в отличие от тех, прошлых фотографий здесь Давид не улыбался.

Значит, то, что сперва показалось ей грустным приветствием призрака, таило в себе какое-то другое послание, предназначенное для нее. Может, стоит поискать в комнате: вдруг Давид спрятал что-то здесь в надежде, что она найдет.

Сандра приступила к обыску. Сдвинула мебель, заглянула под кровать, порылась в шкафу. Тщательно прощупала матрас и подушки. Сняла корпус с телефона и телевизора, заглянула внутрь. Осмотрела плитки пола и плинтус. Напоследок внимательно оглядела ванную.

Кроме свидетельств небрежной уборки, не обнаружила ничего.

Прошло пять месяцев, может быть, что-то переставили или вынесли. В который раз Сандра прокляла себя за то, что столько медлила, что не осмотрела раньше сумки Давида.

Сидя на полу, все еще не одетая, Сандра начала зябнуть. Сдернула с постели выцветшее покрывало, завернулась в него и продолжала сидеть, стараясь не поддаваться унынию и сохранять здравый рассудок. Вдруг завибрировал мобильник.

– Значит, вы последовали моему совету, агент Вега?

Она не сразу узнала этот немецкий акцент, этот раздражающий тон.

– Шалбер, только вас и не хватало.

– Багаж вашего мужа все еще на складе вещдоков или я могу взглянуть на него?

– Если ведется расследование, подайте запрос на имя судьи.

– Вы не хуже меня знаете, что в любой стране Интерпол может только сотрудничать с официальными силами правопорядка. Мне бы не хотелось причинять беспокойство вашим коллегам, да и вас ставить в неловкое положение.

– Мне скрывать нечего.

Этот человек неизменно действовал ей на нервы.

– Где вы сейчас, Сандра? Я могу называть вас Сандрой, правда?

– Нет, и это не ваше дело.

– Я в Милане. Мы можем где-нибудь выпить кофе или что-то другое, по вашему выбору.

Ни в коем случае нельзя было дать ему понять, что она в Риме.

– Почему бы и нет. Завтра днем, например? По крайней мере, проясним это дело.

Шалбер расхохотался:

– Думаю, мы легко договоримся.

– Не обольщайтесь. Мне не нравится ваш образ действий.

– Полагаю, вы попросили кого-то из ваших начальников собрать информацию обо мне.

Сандра промолчала.

– Вы поступили правильно. Ваш начальник скажет вам, что я не из тех, кто легко сдается.

В последней фразе прозвучала угроза. Но Сандра не даст себя запугать.

– Скажите, Шалбер, как вы оказались в Интерполе?

– Работал в полиции в Вене. Убойный отдел, антитеррористический, по борьбе с наркотиками: всего понемногу. Меня заметили и пригласили в Интерпол.

– А там вы чем занимаетесь?

Шалбер выдержал паузу, шутливый тон испарился.

– Я занимаюсь лгунами.

Сандра покачала головой, заинтересованная:

– Знаете что? Мне давно уже следовало скинуть ваш звонок, но мне любопытно, что вы еще скажете.

– Я вам расскажу одну историю.

– Если это так уж необходимо.

– В Вене у меня был один коллега. Мы расследовали деятельность банды контрабандистов из Восточной Европы, но он имел дурную привычку не делиться информацией, поскольку жаждал сделать карьеру. Он взял отпуск на неделю и сказал мне, что поедет с женой в круиз. А на самом деле внедрился в среду преступников, но его разоблачили. Его пытали три дня и три ночи, ведь его никто не искал, а потом убили. Если бы он доверился другу, то, возможно, остался бы жив.

– Недурная байка. Готова поспорить, что вы ее рассказываете каждый раз, когда хотите произвести впечатление на девушку, – произнесла Сандра с сарказмом.

– Задумайтесь над этим, ведь нам всем кто-нибудь нужен. Значит, договорились на завтра насчет кофе.

Он отключился. Сандра спросила себя, что хотел сказать Шалбер последней репликой. Единственного человека, который был ей нужен, больше нет. А Давид? Кто был нужен ему? Уверена ли она, что именно ей предназначались подсказки, которые муж рассеял там и сям, прежде чем уйти навсегда?

Когда Давид был жив, он держал жену в неведении по поводу расследования, которое проводил, ни словом не обмолвился о том, что рискует. Но был ли он один в Риме? На мобильнике Давида не высветилось никаких неизвестных номеров, ни среди входящих звонков, ни среди исходящих. На первый взгляд казалось, будто он ни с кем не поддерживал связь. А если он все-таки получил от кого-то помощь?

Эта мысль обрела конкретность, когда взгляд Сандры упал на радиопередатчик. Она уже задавалась вопросом, зачем он Давиду. А если он был нужен для связи с кем-то?

Сандра поднялась, подошла к полке. Взяла передатчик, взглянула на него другими глазами. Он был настроен на частоту 81. Может, стоило включить его, вдруг кто-нибудь выйдет на связь.

Сандра повернула ручку, увеличила громкость. Вряд ли она ожидала что-то услышать. Поставила аппарат на полку и повернулась к чемодану, выбрать одежду.

В этот момент началась передача.

Холодный, монотонный женский голос сообщал, что на Номентанской дороге торговцы наркотиками затеяли разборку. Патрульным машинам, находящимся поблизости, предписано направиться туда.

Сандра обернулась, уставилась на радио. Передатчик был настроен на частоту, которую использует оперативный центр римской полиции для связи с патрулями.

Теперь она поняла, откуда взялись адреса в записной книжке Давида.