ГЛАВА ПЕРВАЯ

Бедняге Ленскому в зале не верили, во всяком случае, ничто в его облике не подразумевало амурную скорбь, а на фразе «я люблю вас, Ольга» зал испытывал больше сострадания к упомянутой девице, нежели к вислозадому «баритону» средних лет с внешностью спивающегося аудитора.

Тут-то и зазвонил телефон. Судорожно пытаясь прикрыть верещащий мелодией из популярного кинофильма динамик, Сергей двинулся к выходу из концертного зала. Под неодобрительным взглядом пожилой женщины в униформе театрального администратора молодой человек выскочил в холл и приложил трубку к уху. На другом конце провода раздался голос Петра Алексеевича — непосредственного начальника Сергея, да и к тому же владельца мебельного салона, где он работал.

— Ты где был?! — в категоричной форме поинтересовался начальник,

— В опере, у меня выходной, — сразу начал оправдываться Сергей.

— Короче, бросай все и мигом на работу, — не терпящим возражений голосом потребовал Петр Алексеевич.

— Что-то случилось?

— Случилось, случилось. Обхохочешься, — хмыкнул начальник и оборвал связь.

Петр Алексеевич, что нередко случается с владельцами крупных мебельных магазинов, слыл среди сотрудников салона законченным самодуром и бытовым деспотом, но к Сергею он относился отнюдь не плохо. Очевидно, начальнику льстило наличие двух высших образований у своего подчиненного, да и о повышении зарплаты тот ни разу за два года службы не заикнулся. В общем: по всему выходило, что молодой человек соответствует занимаемой им должности продавца элитной мебели.

Всю дорогу Сергей тихо мурлыкал себе под нос: «Что день грядущий мне готовит». Таксист все понял по-своему и попросил денег на сто рублей больше.

Действительно, несмотря на поздний час, в витринах магазина горел свет. Петр Алексеевич сидел на итальянской софе у стены, перед ним стоял хорошо одетый господин, примерно ровесник Сергея, с кожаной папкой в руках и темных, не ко времени суток, очках в тонкой оправе.

— Вот и он, — радостно ткнул пальцем в подчиненного Петр Алексеевич и преданно покосился на позднего посетителя.

— Да, это я, — хмуро согласился Сергей. — Чем могу быть полезен?

— Ты, брат, в командировку поедешь... — начал объяснять ему начальник, но посетитель перебил его, протянул Сергею руку и представился:

— Герман Маннбарт, адвокат.

— Сергей Кашин, продавец, — в силу приличий пришлось представиться и молодому человеку.

— Короче, давай загранпаспорт на визу, у тебя утром самолет, — опять вмешался Петр Алексеевич. — У господина Маннбарта дом за рубежом, он хочет его обставить мебелью из нашего магазина. Дал предоплату за половину ассортимента. Большой, наверное, дом.

— Очень большой, — согласно кивнул покупатель и вопросительно взглянул на Сергея: — Вы согласны?

— Заграничный и общегражданский паспорта у вас, Петр Алексеевич, в сейфе. Помните, вы их ксерокопировать забирали три месяца назад. На всякий случай. Но за несколько часов визу не получают, — сказал тот, машинально меняя местами на столе письменный прибор и пепельницу.

— Консул сделает все от него зависящее. У меня нашлись аргументы, — улыбнулся ему адвокат.

— Надолго лететь?

— Думаю — не более трех дней.

— А если я не соглашусь?

— Тогда я предложу вам больше,

— Вы умеете договариваться. А на сколько больше?

— Тысяч на десять. Фунтов, естественно.

Петр Алексеевич беспокойно заелозил по софе.

— Хорошо, что на десять. А какая тогда первоначальная сумма?

— Пятьдесят и полное содержание.

— Я бы согласился и на гораздо меньшую сумму, — саркастично усмехнулся Сергей.

— Я знаю, — улыбнулся ему в ответ посетитель, попутно оправляя воротник норковой дохи.

— Позвольте... — опять влез в разговор Петр Алексеевич. Но смекалистый адвокат так же прервал его на полуслове:

— У меня в доме двести комнат.

— Двести! — изумился начальник, но тут же взял себя в руки: — Итак, Сережа, где у нас тут сейф?

— У вас под столом, — подсказал ему тот.

Когда Сергей вместе с адвокатом вышел на улицу, то немедленно уточнил:

— А какая все-таки истинная цель поездки?

— Давайте пока будем придерживаться первоначальной версии, — интеллигентно уклонился от ответа покупатель и протянул ему конверт: — Здесь пять тысяч. Вам же, наверное, нужно сделать какие-то покупки в дорогу.

— На пять тысяч фунтов стерлингов? Ночью? — по-доброму съязвил молодой человек.

Адвокат, кажется, не понял его шутки или не захотел понимать, а только показал на один из двух припаркованных у магазина автомобилей:

— Эта машина будет вас возить, куда вам заблагорассудится, а утром привезет в аэропорт. А пока дайте мне ваш заграничный паспорт.

Молодой человек протянул ему документ и пошел к указанному автомобилю. Уже взявшись за ручку двери, он все-таки спросил:

— Я надеюсь, речь пойдет не о моей почке или печени для пожилого состоятельного клиента?

— Мой клиент, а вернее — клиенты, более чем здоровы, — по-доброму ответил ему адвокат и сел в машину.

Сергей последовал его примеру и, только оказавшись на мягком сиденье рядом с водителем, осознал, что сидит в «майбахе» стоимостью этак в полмиллиона.

— Хорошая машина, — констатировал он, обращаясь к пожилому водителю в костюме,

— Очень хорошая, — согласился тот и посоветовал: — Вы бы лучше назад сели. Обычно в таких машинах пассажиры ездят сзади.

— Ничего, — мягко отказался молодой человек. — Не буду пока привыкать.

— Хозяин — барин, — пожал плечами водитель и спросил: — Куда поедем?

— А какие магазины работают в половине двенадцатого?

— Никакие.

— Тогда в ночной клуб или ресторан. Нет, в одно местечко на Соколе. Я покажу, — махнул рукой Сергей. — Славное место — клуб «Кролик Джек Роберте Слимс».

Машина тихо, как подводная лодка, заскользила по пустому шоссе в указанном направлении.

В дороге Сергей предался размышлениям, присущим всем особям мужского пола двадцати семи лет, обремененным двумя высшими образованиями — филологическим и физико-математическим — и не имеющим видимых перспектив в карьерном росте по причине отсутствия когерентности к текущей реальности. Иными словами: зарабатывать деньги он так и не научился, любимой женщины не встретил, футбол не любил, настоящими друзьями не обзавелся, подвига не совершил, родину недолюбливал, но и за рубеж не торопился. Хотя при этом во многих редакционных коллективах имел репутацию приятного талантливого парня. Мало того, его очерк «Парадокс Туллио Редже» получил высочайшую оценку специалистов в области популярного естествознания и почетный диплом.

— А что, собственно, мы теряем?! — думал молодой человек, разглядывая проносящиеся за окном автомобиля мерцающие огнями рекламные стенды. — Ничего не теряем. Нет, конечно, можно было дописать давно начатый роман или наняться землекопом в археологическую экспедицию. Но..., если я этого не сделал раньше, нет никаких гарантий, что я это сделаю потом. А тут — нереальный задаток и явно, что с мамой мы больше не увидимся. Тоже непонятно — хорошо это или это плохо. Нет, это, должно быть, очень плохо. Вот! — и Сергей рефлекторно поднял кверху указательный палец. — Надо две тысячи маме отдать. Более чем благородно, и когда у меня совесть, наконец, проснется, будет лишний аргумент в мою пользу. Все равно за семь часов всю «котлету» я не истрачу.

Так он и поступил. Машина, изменив маршрут, вскоре затормозила у неказистого девятиэтажного дома. Сергей, на ходу выдумывая убедительный повод не задерживаться больше времени, чем это необходимо на пересчет сорока пятидесяти фунтовых бумажек, пошел к дому. И когда мама ему открыла дверь, он тут же затараторил:

— Все, быстро! У жены Борщевского схватки, я ближе всех к его дому. Да! Я гонорар получил. Половина тебе.

— Сподобились! — язвительно скривилась добрая женщина. — Месяц не звонил, думает — можно деньгами откупиться. Такие сейчас дети! Будь у них возможность — вообще бы с родителями не знакомились.

Сергей внутренне согласился, но промолчал и начал отсчитывать деньги.

— Мама, — попутно инструктировал он. — Это не доллары, это фунты стерлингов, они дороже. Меняй в государственном банке.

— Может, их туда и положить? — отвлеклась от обличительных речей женщина.

— Не надо, их только что оттуда взяли, у них начнется депрессия, — покачал головой молодой человек.

— Ладно, — хмыкнула она и начала рассуждать вслух: — Главное, чтобы Павел не узнал. Этот скупердяй мне из-за них голову своим нытьем провинтит. Да, — и на лице родительницы появилось истеричное выражение, — твой братик два экзамена завалил, а тебе на все наплевать!

— Мама! — снова воззвал он к здравому смыслу родительницы. — Купи что-нибудь себе, именно себе, а не родственникам. Все, я побежал, — и он выскочил на лестничную площадку.

— Я твоей бабке новый памятник поставлю, — крикнула ему в спину женщина.

— Нефритовый! — отозвался молодой человек, перепрыгивая по четыре ступени за раз.

Только на улице он облегченно перевел дыхание. Общение с мамой последние пятнадцать лет ему не доставляло удовольствия. Когда-то ее беспрерывные слезные истерики по любому поводу стерли на нотном листе подростковой души Сергея какой-то важный знак, отчего гармония была безвозвратно утрачена. Хотя он прекрасно понимал, что молодая, интересная и, что самое главное, незамужняя женщина в лице двенадцатилетнего подростка имела серьезные препятствия для следующего брака. И хотя она сама никогда бы не призналась в этом даже себе самой, существование Сергея превращало ее жизнь в сущий ад, и, доведись несчастному случаю вычеркнуть ее постылую обузу из списка житейских проблем, на похоронах она бы плакала в последний раз. Для Сергея это был абсолютный факт. Свою мать он никогда не винил, но и никогда не оправдывал. Он просто испытывал к ней острое психологическое отчуждение. Знал, что так быть не должно и это характеризует его как никчемного человека.

Выйдя из подъезда, молодой человек мимоходом бросил взгляд на небо. У самого горизонта стелились две полупрозрачные белые полосы облаков, подсвечиваемые снизу заревом столичных индустриальных гигантов. Было что-то в памяти схожее с этим. Двенадцать лет, череда далеких огней проходящей мимо электрички, на которой наконец может приехать из города вечная студентка мама, игрушечный замок, сложенный пьяницей дедом из детского пластикового конструктора, таинственный сосновый бор у реки, навсегда завязший посреди болота гусеничный трактор, родные скелеты линии высоковольтных электропередач, мерно гудящие вперемешку с порывами ветра, и сотни ворон, дремлющих на массивных проводах...

У подъезда его облаяла невесть откуда возникшая белая дворняжка; отмахнувшись от нее конвертом с деньгами, он едва не наступил в незамеченную им ранее лужу и, огорченно крякнув, сел в машину.

Только подъехав к бару, Сергей отвлекся от противоречивых, не приводящих ни к чему кроме запоя, ассоциаций. Пришло время потратить большую часть случайного заработка. А ничто не лечит так эффективно искалеченные души, как пустые расходы.

Прежде всего, войдя в питейное заведение, молодой человек потребовал у старика гардеробщика вызвать дежурного администратора, а когда тот появился, бодро навел справки — сколько он должен за тот раз?

В этот день дежурил Женя — человек без чувства юмора, что, впрочем, он с лихвой компенсировал гипертрофированным чувством ответственности, поэтому сразу уточнил — за какой именно раз, когда два бокала «Хайнекен» разбили или когда Сергей всех с «днем электрика» поздравлял?

— За все считай, и я сегодня тоже шалить буду, — сообщил молодой человек и понял, что ему очень нравится быть платежеспособным.

— Милости просим, — недоверчиво буркнул Женя и пошел к себе в комнату искать счета, отложенные официантами в прошлые посещения беспокойного гостя.

— Что-то случилось? — участливо поинтересовался гардеробщик, до пенсии — летчик-испытатель, по слухам, первый, сбросивший водородную бомбу на безымянный атолл где-то в Тихом океане.

— Бабушка в Бразилии почила в страшных судорогах, оставила несколько миллионов, загородный дом и ученого орангутанга. Он умеет говорить «мама», — сообщил Сергей, заглядывая в зал.

Было поздно, и зал практически пустовал — два-три посетителя, один из которых сразу приветливо махнул молодому человеку. По бессменному болотному плащу в нем он признал Андрея Петрова, главного редактора одного периодического издания, где Сергей совсем не периодично, но все-таки вел колонку «Городские слухи».

— Миру — мир, старикашка! — присаживаясь рядом с ним, поздоровался он. — Я Гейзенберга дочитал.

— Будь осторожен, здесь Ильин, — сразу предупредил тот и попросил у бармена: — Мне виски, ему «Кальвадос», пол-литра «Сидра» и сырные шарики. Правильно, или ты женишься?

— Очень правильно, — подтвердил Сергей и успокоил собутыльника: — Ильина не боюсь, я ему сейчас долг верну.

— Серьезно?! — не поверил друг. — Неужели роман дописал?

— Нет, Роман еще не дописал. Все банальнее — у меня бабушка в Бразилии преставилась, оставила несколько миллионов, загородный дом и бладхаунда. Он умеет говорить «мама».

— Мои искренние соболезнования, — на мгновение восскорбел собутыльник, но сумел быстро взять себя в руки и обратился к бармену, уткнувшемуся в экран телевизора, с которого известный юморист обреченно рассказывал древний анекдот. — Дружище, ты слишком задумался. Он шутит за деньги. Выключай это дерьмо и обслужи однополчан.

— А!!! Карапузы! — раздалось за спиной у друзей. Они обернулись и обнаружили упоминаемого раньше Ильина — человека с порядочной зарплатой и должностью биржевого маклера.

— Вот так кстати! — хлопнул его по плечу Сергей. — Я как раз Андрюхе говорил, что не смогу тебе отдать пятьсот баксов.

— Нет, я не рад, — невесело признался Ильин.

— У меня нет баксов, да и вообще баксы — это архаика, я тебе отдам фунтами стерлингов, — не замедлил его успокоить молодой человек. Хрустнул пачкой денег в кармане и протянул кредитору десять бумажек.

— Теперь я рад. Здесь больше, — уже веселее отозвался тот, трепетно осязая пальцами купюры.

— Так ты лишнее прогуляй, все-таки не каждый день видимся, — посоветовал Сергей и поправил другу галстук.

Ильин воистину был человеком дела и повторять не заставил.

— А мне мое меню — Б-52, четыре раза подряд, пять порций блинчиков с маком и два больших «Грольша».

— Мужчина, столько переварить одному организму за раз нереально и небезопасно, — заметил Петров.

— А что реально, старина?! — резонно возразил маклер. — Поверьте мне — биржевику со стажем — вся наша жизнь мираж. Ети ее майа, от цен на нефть до поцелуя младенца.

— Поддерживаю, — согласился Сергей. — Нет ничего более нереального, чем реальность.

— Однако, свой заказ подтверждаю — четыре Б-52, пять блинов, два пива, — поставил в диспуте точку Ильин. — Реально — нереально, но меня очень возбуждает сам процесс переваривания. Фрейд меня побери!

Когда бармен выставил перед друзьями вышеперечисленные заказы, Сергей поднял свою рюмку и провозгласил тост:

— Друзья! Время работает на других, и мы не работаем на время, а другие не работают ни на нас. Поэтому надо выпить!

— Выпить надо в любом случае, — согласился Андрей, но, икнув, заметил: — Отличный, ик, тост! Главное, ик, его, ик, не запомнить!

— Я точно, ик, не смогу запомнить эту чушь, — поддержал Ильин и выпил первым.

— Нет, дружище, это не чушь, это поэзия Великого Хаоса, нашей истинной родины! — сказал Сергей и выпил вторым.

— Далекой, ик, но желанной. За нее, ик, роднульку! — добавил Андрюха и выпил третьим.

Через сорок минут собутыльники начали понимать друг друга значительно лучше, но мужскую идиллию нарушило появление в баре Ольги — жены редактора.

— Ну что?! — сердито поинтересовалась она у мужа.

— Клянусь — после рабочего дня зашел выпить кофе, а тут такое несчастье — у Сержа тетка в Албании купила слона, а он на нее возьми и сядь. Так что теперь — грех не помянуть, — сообщил тот.

— Сережа, требую мужа обратно, мы с ним бабулю дома помянем, — обернулась к виновнику торжества Ольга.

— Его никто не держит, ик. Наоборот, это он нас обычно толкает к пропасти— возразил Ильин, подтягивая к себе очередную рюмку Б-52. — Теперь же оставлять нас наедине с жизнью — просто неблагородно. Ольга, ты — как следующая ступень женской эволюции, могла бы тоже поддержать компанию.

— Нет-нет, — запротестовал Андрюха. — У меня завтра сдача номера.

— Не зли меня, — огрызнулась на Ильина Ольга. — Иначе я Миле позвоню.

— Миле не надо, она в Италии, может со злости больше денег потратить, — ответил Ильин и признался: — Просто я завидую — у одного дядьку акула съела, а к другому жена приехала.

— Мурена, — поправил его Андрюха, поднимаясь из-за стойки.

— Прощайте, сироты!

— Прощай, «тимуровец», — махнул ему вслед маклер. — Береги жену и пиши только правду.

— Я не пишу некрологи, — напоследок огрызнулся редактор.

К четырем утра силы окончательно оставили Ильина и он собрался домой.

— Пора, друг, спать, иначе завтра я буду очень плохой, — заявил он, поднимаясь со стула.

— Ты и так будешь плохой, — предупредил его Сергей.

— Нет — «плохой» и «очень плохой» — это две разные вещи, — объяснил маклер. — Когда ты просто «плохой», ты радуешься, что к вечеру опять можно стать хорошим, а когда ты «очень плохой» — ты не хочешь к вечеру опять быть хорошим, ты вообще ничего не хочешь. А это либо признак просветления, либо диагноз.

— Именно это я и имею в виду, когда слышу — деловой разговор, — душевно согласился с ним собутыльник.

— Да! — сказал Ильин после длинной паузы, в течение которой пытался застегнуть верхнюю пуговицу на рубашке и вернуть на место приспущенный галстук. Поскольку это ему так толком и не удалось, он хлопнул на прощанье Сергея ладонью по плечу и покинул бар.

— Вот что может сделать с человеком работа не по профилю, — глядя вслед уходящему приятелю, констатировал молодой человек.

— А какой у него профиль? — спросил снулый бармен, продолжая поглядывать на экран с платным весельчаком.

— Римский, — сообщил молодой человек и тоже поднялся со стула. — А я поехал в аэропорт, там сейчас на первом этаже тоже кабельное телевидение включат.

— Всего хорошего! — попрощался с ним бармен и выложил на стойку счет. — Тут и за «день электрика».

Сергей не глядя вытащил из кармана несколько купюр и бросил их на стойку:

— Этого хватит?

Бармен быстро пересчитал деньги и сообщил:

— Хватит еще на два «дня электрика».

— Ну, теперь ничего не страшно, — пожал ему руку молодой человек, вышел на улицу и тут же свернул в соседний подъезд.

Старый лифт послушно довез Сергея до последнего этажа. Ключ оказался на прежнем месте: под металлическим порогом двери, ведущей на крышу.

Молодой человек прошелся вдоль каменного парапета до угла здания и уселся на самый край крыши, свесив вниз ноги.

Нет, само собой, он боялся высоты, но всякий раз, перебрав лишнего в «Кролике», Сергей приходил сюда и усаживался на одно и то же место. Опасаясь прийти к печальным выводам, он сам никогда не подвергал тщательному анализу мотивы этой романтической, но вздорной привычки.

Внизу томился огнями сонный город, холодный ветер терзал рекламный транспарант над шоссе, до слуха доносились обрывки песни про робота из отечественного фантастического фильма 70-х годов.

— Нет, я не дописал роман, — вслух сказал молодой человек, вдоволь надышавшись влажным воздухом. — Это очень трудно — дописать роман. Чтобы дописать роман, нужно знать, чем он закончится, а это так грустно — знать, чем он закончится. Я просто отказываюсь это знать.

Со стороны шоссе послышался визг тормозных колодок автомобиля, и что-то разбилось.

— Похоже, у ваших отношений, товарищи, есть будущее, — беззлобно отреагировал Сергей, не имея возможности рассмотреть аварию из-за крон деревьев, скрывающих от взгляда место дорожно-транспортного происшествия.

— Да, есть будущее, — повторил он и плюнул вниз. — Будущего нет у меня.

Машина покорно ждала его у входа в бар. Как только молодой человек оказался на крыльце, водитель завел мотор, включил фары, сам вышел навстречу пассажиру и открыл перед ним заднюю дверь.

— Мило, мило, — поблагодарил Сергей, но, обойдя водителя, сам открыл себе переднюю дверь и сел на прежнее место.

— Что, домой и потом в аэропорт? — с надеждой в голосе поинтересовался водитель, разочарованный упрямством пассажира.

— Зачем домой? — не понял молодой человек.

— Ну, — неопределенно буркнул водитель. — Зубную щетку там взять, кота покормить, с родными попрощаться.

— Все так плохо?!

— Почему плохо? Если я куда-нибудь уезжаю, то с женой и дочерью прощаюсь.

— У меня нет жены, с которой надо прощаться, нет кота, которого надо кормить, вообще никого нет. Я принципиально беден и одинок. Поэтому куплю зубную щетку в аэропорту.

— А если трубу прорвет? — предоставил последний аргумент водитель.

— Да, что-то обязательно прорвет или воспламенится, — согласился молодой человек и решил: — Поехали в «Е-макс» на Пятницкой. Ключи от квартиры другу отдам.

— Это баня?

— Нет, это не баня, это интернет-клуб в доме, откуда «радионяню» передавали. Вы слушали «радионяню»?

— Бывало, — стыдливо признался водитель и тронул машину с места.

Раннее утро не предполагало большого числа посетителей — две китайские студентки, копающие недра сетевых библиотек в поисках нужного реферата или курсовой, пожилой мужчина в спортивном костюме, по первому ощущению — демократ и кляузник, отсылающий электронной почтой характеристику на сослуживца в соответствующие органы, заспанный длинноволосый юноша, копирующий из сетевого ресурса на диск какие-то непостижимо длинные формулы с не менее непостижимыми графиками. Сергей не стал задерживаться в общем зале и спустился в игровую зону. Тут народу было больше — две подростковые компании, переругиваясь, вели компьютерную перестрелку друг с другом. Молодой человек подошел к стойке администратора и разбудил спящего там парня:

— Коля, загружайся, времени нет.

— Чего-чего?! — недовольно поднял голову тот, пригляделся к посетителю и поздоровался: — Маг, ты чего? Пришел играть?

— Сорок раз говорил тебе, — дохнул на него винными парами тот, — называй меня полным именем — Магнификус, потому что это означает — «великолепный», а «маг» — хрен знает что обозначает. Понимаешь?

— Да перестань, не лютуй, — отмахнулся сонный администратор. — Какая разница, как тебя называют. Ты чемпион до следующего года. Чего хотел-то?

— Ключи от моей квартиры Горацио отдай, скажи, чтобы поглядывал. Так, раз в неделю.

— Куда глаза глядят? — спросил Коля, забирая из рук Сергея ключи и бросая их в ящик с дисками.

— Чужие глаза глядят, но «глаза» платят вперед и много, — честно признался тот. — За границу, визу за ночь обещали сделать. Дикари — одно слово. Знакомы полчаса, а уже платят.

— Значит, богатые перцы, — высказал предположение прозорливый администратор и крикнул в зал: — Э! Малолетние! Кто там курит?! Я сейчас вас поотключаю!

— Все-все! — крикнули оттуда.

— Смотрите у меня! — показал им кулак Коля и опять вернулся к беседе. — Могу угадать кто платит!

— Кто?

— Тот «сетевой» чудила, который три «лимона баксов» обещал, если ты отобьешь его химер. Ты зиккураты у леса на границе карты ставил, а потом он их снес, ты отошел вглубь материка и «нашлепал» пауков. Как его?! Чего-то — Нахтримгур.

— Нахтрагент, — поправил его молодой человек. — Нахтрагент по-немецки значит «злопамятный».

— Тогда это не он, — потянулся Коля. — Такие деньги не отдают.

— То-то и оно, — согласился Сергей и поделился внезапно возникшим соображением: — Коля, знаешь, что гарантирует успех любого общественного заведения в ближайшие сто лет? Надпись на входной двери — «круглосуточно». Люди не хотят жить днем.

Тот не оценил его откровения.

— Ну ты только подумай!!! — перегнувшись через стойку, закричал администратор. — Там опять кто-то курит! Я вас вырубаю. Собирайтесь!

— Пошел я, — попрощался с ним молодой человек и зашагал по лестнице наверх.

— Вспомнил! Не баксов, — услышал он последнее восклицание Коли, — стерлингов.

— Стерлингов, стерлингов, — напевая про себя, подошел к машине Сергей.

Невозмутимый водитель протирал салфеткой фары.

— Слушай, — подойдя к нему сзади, спросил молодой человек, — твой работодатель чем занимается?

— Мне работу дает, — уклончиво ответил тот.

— Я ему зачем? — продолжил допытываться молодой человек.

— Не знаю, — покачал головой водитель. — Нам сказали тебя до утра катать, если что охранять, а утром — в аэропорт.

— В смысле — охранять? — удивился Сергей.

— Охранять и все, — отбросил в сторону грязную салфетку водитель и начал садиться в машину.

— От кого и как? — не унимался настырный пассажир. — И почему ты говоришь во множественном числе?

— Ото всех, автоматом, — и водитель показал миниатюрный автомат, висящий у него на ремне под пальто, но поспешил оговориться:

— Все официально, у меня есть все бумаги.

— Хорошо, — тоже плюхаясь на сиденье. — А что значит — «мы». У тебя кто-то в багажнике сидит?

— Нет, за нами в полукилометре отсюда еще четыре «Краузера» и в них четырнадцать человек едут.

— Тоже с автоматами?

— Почему с автоматами? Есть и с «помпами», и с обычными стволами.

— Круто! — не сдержался от восклицания ошарашенный информацией пассажир.

— Круто! — согласился водитель. — Для тебя все наше агентство арендовали. Для нас ты очень «серьезный клиент».

— Машины тоже ваши?

— Нет, машины пять дней назад заказчики купили.

— Славная интрига, — задумался молодой человек и осторожно спросил: — А я, если что, могу вот так из машины выйти и уйти? Так, чтобы без погони?

— Хоть сейчас, — пожал плечами его собеседник и с надеждой в голосе уточнил: — В аэропорт?

— Выходит, что туда, раз «хоть сейчас», — смирился «очень серьезный клиент».

Из всех мест на земле Сергей больше всего любил международный аэропорт. В самой сути этого места было что-то неуловимо привлекательное для человека, рожденного в шестидесятых, а в семидесятых уже получившего знание об истории своей необъятной родины из школьных учебников, но сделавшего собственные выводы, бесконечно далекие от выводов учителя начальной военной подготовки,

В международном аэропорту всегда было светло и празднично, просто нескончаемый Новый год — многочисленные магазинчики, набитые блестящей мелочевкой для туристов, открытые кафе и ресторанчики с нереально приветливыми официантами и столь же нереально высокими ценами, повсюду мерцающие экраны телевизоров, тихие приветливые люди с новыми чемоданами, ну и, конечно, самое главное — этот волшебный, чарующий голос, льющийся из-под самых сводов помещения: «Начинается регистрация на рейс 264 на Ниццу, пассажиров просят пройти на регистрацию к секции номер два». Подобный голос мог принадлежать только доброй фее из старого детского кинофильма «Золушка».

Молодой человек побродил немного по первому этажу, выпил чашку двойного эспрессо и рюмку «Кальвадоса», пересчитал оставшиеся деньги. Осталось чуть более двух тысяч.

— Все это прекрасно, — подумал он. — Но нормальные люди давно бы уже ехали в сторону курортной зоны, а потом еще годик-другой жарили шашлыки для туристов. Шлепнут наверняка! Однако...

Что «однако», Сергей так и не смог интерпретировать и принялся слоняться дальше.

Ноги сами принесли его к дежурному милиционеру у эскалатора, и он невзначай поинтересовался у скучающего «гаранта правопорядка»:

— Как вы думаете, если появились случайные деньги, их лучше потратить или приберечь «на черный день»?

— Если случайные, то лучше потратить, — не раздумывая посоветовал мудрый служака. — Потому что случайные могут назад забрать или самолет не долетит. Тогда какие там деньги! Тем более случайные.

— Это гениально! — восхитился молодой человек, внутренне настраиваясь на более обстоятельную беседу.

— Я поэтому и стихи пишу, — признался милиционер, но у него зашумела рация и он быстро зашагал в сторону багажного отделения.

Следуя авторитетному совету, на втором этаже Сергей сразу посетил обменный пункт, где принял всю имеющуюся наличность, а затем зашел в ювелирный магазин. После десятиминутного ознакомления с экспозицией, он указал миленькой девушке-продавцу на массивное кольцо со столь же массивным изумрудом общей стоимостью в две тысячи фунтов. Померив его на средний палец левой руки, он небрежно хрустнул пачкой денег, расплатился и уже намеревался покинуть магазин, как вдруг у него за спиной раздался знакомый голос:

— Изящный выбор, хотя оправа грубовата, теперь необходим сапфир на мизинец, рубин на указательный и, конечно, черный бриллиант на указательный палец правой руки. Это будет правильно.

Молодой человек обернулся и обнаружил стоящего рядом улыбающегося адвоката.

— Я абсолютно с вами согласен, но пока весь гарнитур мне не по карману, — вместо приветствия ответил Сергей.

— Ничего, я расплачусь карточкой, — еще шире улыбнулся Маннбарт и повернулся к девушке: — Уверен, что все вышеперечисленное мной у вас в магазине имеется.

Девушка явно имела устойчивый иммунитет к обаянию транзитных нуворишей, поэтому в ее голосе было больше деловых ноток, чем торгового кокетства.

— Всего, может быть, и нет, но через двадцать минут будет, — сообщила она и уточнила: — Какой крупный?

— Черный? — так же ласково переспросил адвокат.

— Черный, красный и синий, — деликатно сообщила она.

— Сергей, покажите руки девушке, — попросил Герман.

Молодой человек послушно вытянул вперед обе руки.

— С ноготь каждого пальца, для которого предназначены камни, — сказал адвокат.

Продавец взглянула на отнюдь не идеальные в плане гигиены ногти Сергея и согласно кивнула.

— Благодарю вас, — сделал полупоклон Маннбарт. — До нашего рейса ровно час. Мы будем в кафе рядом. Кстати, закажите что-нибудь себе.

— Не стоит, — попробовала отказаться девушка.

— Понимание — одна из самых дорогих вещей на свете. Считайте, что в некотором смысле я даже сэкономил на вас, — снова пустил в ход улыбку адвокат. Девушка на этот раз не удержалась и улыбнулась ему в ответ.

— Герман, это из моих трех миллионов? — выходя из магазина, ненавязчиво уточнил Сергей.

Адвокат удивленно вскинул брови:

— Нет, но признаюсь, что вы крайне наблюдательны. О чем еще мечтает человек вашего склада и положения?

— Склад у меня действительно мечтательный, а положение, очевидно, неопределенное, — нахально заявил молодой человек. — Посему, меня бы несказанно взбодрили породистые золотые часы и мобильный телефон в платиновом корпусе. К слову, эти невинные безделушки я видел вон там, — и он указал на горящие витрины магазинов в другом конце зала.

— И то и другое в вашем положении абсолютно бесполезные вещи, но моя миссия — сделать наш вояж максимально комфортным. Поэтому вперед, на встречу с вашими провинциальными грезами, — глазом не моргнув, столь же велеречиво согласился Маннбарт и добавил: — Стыдно признаться, но я бессовестно обманул вашего работодателя. Меня зовут не Герман, а Торгрим. Ничего не поделаешь — с детства стеснялся настоящего имени.

— Еще вопрос, — обратился к нему молодой человек. — Если у вас, гер Торгрим, в жизни все так просто, то почему мы не в VlP-зоне?

— В моей жизни действительно все очень просто, но в окружающей меня жизни все немного сложнее, — двигаясь по направлению к указанным магазинам, ответил тот, но тут же объяснил: — В VIP-зону не пустят четырнадцать человек охраны с боевыми единицами на руках. Зайдем туда к концу регистрации.

— Вон оно как! — ехидно улыбнулся Сергей.

— А вы как думали? — не менее ехидно подмигнул ему адвокат.

Уже через двадцать минут попутчики сидели в кафе рядом со знакомым ювелирным магазином и пили чай. Сергей попутно разглядывал свежеприобретенный прибор фирмы «Патек Филипп» и желанный телефонный аппарат. Вдоволь наигравшись, он обратился к спутнику:

— Я понимаю, что все вы мне рассказать не можете, так же я понимаю, что вся необходимая мебель у вас есть, ответьте мне пока на два вопроса: куда мы летим и что нам угрожает?

— Летим мы в Ниццу, и пока нам ничего не угрожает. Так, перестраховка, — ответил Торгрим.

— В Ниццу! — восхитился молодой человек. — Ницца — город моих снов.

— Вам еще не снились настоящие сны, — обнадежил его собеседник и хотел к этому добавить еще что-то, но показавшаяся из магазина девушка сделала приглашающий жест, и он предложил спутнику: — Пойдемте оценим вкус нашей трепетной наяды.

В магазине помимо уже знакомого продавца наличествовали еще двое пожилых мужчин и охранник. Перед одним из мужчин на прилавке было разложено темно-бордовое сукно с горстью ювелирных изделий.

— Померьте, — предложил Сергею адвокат, указывая на украшения и мало обращая внимания на присутствующих.

Молодой человек не заставил себя ждать и быстро унизал пальцы искрящимися кольцами в соответствии с ранее оговоренной последовательностью.

— Ну как, не жмут? — участливо поинтересовался Торгрим.

— Я потерплю, если что, — разглядывая свои руки, ответил Сергей.

— Это будет стоить четыреста тридцать тысяч долларов, — подал голос один из новоприбывших пожилых господ.

— Удивительно! Четыреста тридцать — это пароль моей электронной почты, — заявил адвокат, протянул говорившему кредитную карточку и обратился к девушке: — Можно полюбопытствовать, что вы выбрали себе?

Та смущенно показала на небольшой медальон в форме золотого дельфина с двумя микроскопическими бриллиантами.

— Клянусь, я выбрал бы себе то же самое, — улыбнулся Маннбарт, но тут же посерьезнел и ткнул в кольцо с овальным изумрудом под стеклом на витрине: — Посчитайте и это. Иначе вас не поймут сослуживцы.

— Четыреста тридцать две тысячи, — снова подал голос пожилой гость.

— Еще удивительней! — засмеялся адвокат. — А это номер моего паспорта.

— Правда? — не удержался от вопроса окончательно запутавшийся в ситуации неопытный спутник.

Торгрим молча извлек из кармана свой паспорт, раскрыл его и показал на номер сверху.

— Действительно, четыреста тридцать два! — прочитал вслух номер молодой человек.

Назад: ПРОЛОГ

Дальше: ГЛАВА ВТОРАЯ