Часто мы посмеиваемся над американскими сериалами про медицинскую помощь, крутим у виска, вроде: «Ну тупы-ы-ые!», но проходит время, и мы перенимаем их опыт работы. Раньше чтобы пропустить родного человека в реанимацию — да вы что! Он же инфекцию принесет. А роды вместе с мужем? Потихонечку и это приходит в наши родильные дома. А такая мелочь, как повесить табличку на кровать, с указанием имени и фамилии пациента? У нас пока это не прижилось в полной мере, мы в госпитале, на экране монитора уже выводим данные больного, но на кровати пока не вывешиваем. С опытом приходит мысль, что и это было бы весьма полезным. Почему? А расскажу вам новую историю…

Как-то в нашем реанимационном отделении в одной палате лежало две «женщины», почему в кавычках? Да потому что они больше среднего пола, любительницы зеленого змия, по документам одной 35, другой 37, на вид можно семьдесят дать. В результате длительного пьянства лица стали отекшими, под глазами мешки, ну как две сестренки близняшки из одной соски сосут, в смысле бутылки.

Отличались они только диагнозами, одна поступила ночью в алкогольной коме, к утру одыбалась, пьяная еще просила закурить, чтоб ей принесли водички, ругалась, материлась. Мы планировали ее перевести в терапевтическое отделение. Другая допилась до панкреонекроза, и ее готовили к операции. Необходимо было промыть пораженные поджелудочными ферментами органы брюшной полости, почистить саму железу, поставить дренаж, дабы обеспечить хороший отток, все тех же весьма агрессивных ферментов и погибших тканей.

После предоперационной подготовки палатный доктор, скомандовал, чтобы пациентку транспортировали в операционную. Вскоре в палату, гремя каталкой, прибыли из хирургического отделения санитарки, их встретила наш младший мед работник. Сестры и доктора в это время занимались вновь прибывшим пациентом. Да и переложить пациентку на каталку много ума не надо, вот только возникла проблема — выбора. На двух кроватях рядом лежали две одинаковые пациентки, с одинаковым выражением пропитых лиц. После недолгого разбирательства и возможно детской считалочки выбрали одну, по их мнению, вполне подходящую для оперативного вмешательства.

— Э-э-э, кудыть везете? — только успела молвить женщина.

— Ничего милая, сейчас доктора тебя подлечат, что надо отрежуть, что надо пришьють.

Привезли ничего не понимающую в операционную, она только головой вертит, пытаясь определить медленным пропитым мозгом. Зачем? Почему? Сушняк долбит, башка болит, неужто голову резать будут?

Привязали, посетовали, что плохо побрили паховые области, найденный бритвенный набор быстро привел к норме зону бикини, операционная сестра обработала операционное поле троекратно спиртом, обложили бельем, вызвали хирурга, тот начал мыться. Приходит анестезиолог, понять нифига не может, вроде похожа, а вроде не она, спросил фамилию. Тут до него дошло, не ту привезли, соседку дуры-санитарки погрузили. Представляете облегчение запойной, она аж дар речи потеряла, только мычала:

— Ага-ага, вот и я не поняла. Вот хорошо, что разобрались, спасибо тебе милок, приходи ко мне, я тебя чаем угощу, — обхаживала женщина спасителя — анестезиолога.