Подавляющее большинство моих дневниковых записей, несут в себе сухую информацию о прожитом дежурстве, наверное, они мало интересны для читателя, но для меня это ценная информация о прожитом дне или ночном дежурстве.

Со временем, дежурственная острота проходит, вначале мы забываем эмоции, иногда нас переполняющие, навалившуюся физическую тяжесть, потом в голове забывает синхронизация всех событий, включиться произошедших в этот день. Остается лишь самое самое, нечто вон выходящее, но и оно потом видится неким мутным пятном в уголках нашего сознания, и сложный день исчезает, появляются новые впечатления от новых дежурств, и так по кругу.

Чем хороши дневниковые записи, пусть даже сухие, написанные в полудреме, так тем, что можно почти заново восстановить тот самый тяжелый и полный впечатлений день или ночь.

Возможно, это странно, нормальных людей впечатляет бурная ночь с приключениями в ночном клубе, ну или проведенное время с девушкой. Так и должно быть, но так уж получилось, что жизнь врача, особенно в глубинке, мало насыщенна обыденными радостями жизни, он подавляющее большинство своего времени проводит в больнице, помогая вылечить недуг или хотя бы облегчить страдания. Нередко именно в таких больницах и создаются новые семьи. Да и чего греха таить, на одну ставку выжить в наших реалиях крайне сложно, вот и приходится брать дежурства сверх необходимого минимума, дабы обеспечить нормальное существование своей семье.

Остановлюсь на одном впечатляющем рабочем дежурстве.

Утро 27 ноября, 9:30 утра пришел с суточного дежурства из госпиталя. В планах было принять душ, позавтракать, выспаться, посмотреть фильм и уже после неспешно идти на другое ночное дежурство в городскую больницу. Но, к сожалению, за меня никто не будет делать те дела, которые входят в мои обязанности, как жителя многоквартирного дома. Будь то — услуги ЖКХ, ссуда, таскание документов из одного офиса в другой. Так и проваландался я все утро и обеденное время. Душ и вкусный обед я, конечно же, отменять не стал, пятнадцать минут лежки на диване так же оставил своим правом. А вот фильм посмотреть не удалось, выгул моей любимой собаки куда важнее и интереснее, нежели сериал, хотя неплохо было бы эти два занятия объединить, но не всегда это удается.

В 16:00 прибыл на дежурство в городскую больницу. Проходя по реанимации, возникает ощущение, как будто очутился в машинном отделении, старые российского и советского образца дыхательные аппараты издают звук, весьма похожий на то, будто мы не в больнице, а где-то на насосной станции. Хотя, по сути, ИВЛ — это тот же аппарат с функцией насоса, вдувающий принудительно воздух в дыхательные меха. Но так откровенно отстать от прогрессивного человечества и застрять в семидесятых годах прошлого столетия… Это в последние десять лет государство сменило позорные, малофункциональные аппараты на машины с множеством функций.

Принял полную палату тяжелых, требующих особого внимания реанимационных больных. На шести койках к моему приходу лежало шестеро пациентов:

1. Малышка, 8 месяцев от роду — острая кишечная инфекция, заставляет практически ежечасно менять полный памперс жидкого кишечного отделяемого. Ко всем бедам, ребенку еще удалось подцепить очаговую пневмонию, заставляя думать о нарушенном иммунитете, и далеко не обязательно здесь виновата ВИЧ-инфекция. Неправильное питание, тяжелая кишечная инфекция и антисанитария ведут к тому, что на фоне одной инфекции начинается другая — суперинфекция. Вместе они, без интенсивной терапии, практически гарантированно могут привести к гибели. Мыслей о переводе девочки в обычное отделение в тот вечер у меня не возникло.

2. Был у нас пациент, мы его Кузьмичем звали. Почему такая фамильярность? Да потому что застрял он у нас на полтора года. Полтора года выживания и ожидания индивидуального дыхательного аппарата. Если коротко, то некогда крепкий мужчина, работавший в охранном агентстве, вдруг внезапно почувствовал слабость в мышцах, которая постоянно прогрессировала, вплоть до того, что дыхательные мышцы стали отказывать. Вытянули буквально с того света, он прошел все круги реанимационного ада, и к моменту моего дежурства он просто жил в нашем отделении. Периодически дышал самостоятельно, катался на своей инвалидной коляске, друзья его выводили гулять, иногда привозили пьяного из ресторана, а на ночь он сам себя подключал к аппарату искусственного дыхания, что бы спокойно выспаться, не думая о том, что следующий вдох можно забыть сделать.

3. Бабушка, 78 лет, спайки, связали узлом кишечник, не дав пищевому комку нормально пройти по туннелю. Проблему решили оперативным путем. Проблема возникла другая — возраст. В таком преклонном возрасте мышцы ослабли, а если их еще бомбардировать препаратами, вызывающими тотальную релаксацию, да анестетиками, то они очень и очень неохотно приходят в тонус. И чем дольше за пожилого человека дышит аппарат, тем сложнее им восстановиться. Иногда такие пациенты так и погибают, не в силах самостоятельно вдохнуть живительный воздух. Нет, мы их не отключаем, в их плохо защищенную легочную ткань садится злостная инфекция, вызывая пневмонию.

4. Не повезло мужчине, мало того, что он перенес второй инфаркт миокарда, будучи в Новосибирске, ему провели аорто-коронарное шунтирование. А спустя всего неделю влетел на автомобиле в столб. В итоге — тяжелая черепно-мозговая травма, нейрохирургу пришлось удалить большую гематому из головы. Снять с аппарата искусственной вентиляции легких его не удалось, присоединилась пневмония, поразившая целую долю легкого. Да и к тому же он так и не смог выйти из комы, по всей видимости от сердечных дел ему не суждено погибнуть, тихо сидя в кресле дома.

5. Старушка, чуть за 70. Ее сердце стало не справляться с нагрузкой, в итоге в легких появилась пена. Отек легких почти купирован, но влажные хрипы еще регистрировались в нижних отделах. Единственная пациентка, которую в случае чего можно перевести в отделение.

6. Ну и женщина среднего возраста, нашли ее на обочине дороги, избита неизвестными, без сознания. По приезду ее сразу перевели на управляемую вентиляцию легких, проводится предоперационная подготовка, планируется удалить гематому где-то в голове.

Итого четыре на ИВЛ, одну можно перевести.

Ситуация, конечно, достаточно сложная, но бывало и хуже. Мысленно я понадеялся, что план сверху, на тяжелобольных реанимация выполнила, и я буду заниматься тем, что есть. Но судьба распорядилась иначе…

16:45 поступил больной, 64 года, с острым ишемическим (самолично провел пункцию спинномозговой жидкости, ликвор чист как слеза) инсультом, в коме, с низким давлением, в терминальной стадии. Пришлось перевести бабульку с отеком легких. Немедленно пришлось подключить больного к аппарату искусственного дыхания, поставил катетер в центральную вену, назначил соответствующую терапию. Прогноз у мужчины с самого начала был неблагоприятный.

Все, больше в запасе аппаратов искусственного дыхания нет. Если поступит кто-то тяжелый, выбирать кому жить, я, конечно, не стал бы, но пришлось бы оголить операционную и оттуда забрать жизненно-важное оборудование. Одно меня всегда успокаивает в подобной ситуации — то, что дежурство все равно когда-нибудь закончится.

Анестезиологу тоже досталось — с 18:30 прооперировали внематочную беременность, следом взяли больную с ЧМТ под шестым номером, нашли субдуральную гематому объемом 90 кубов, привезли без давления, на ИВЛ в крайне тяжелом состоянии. Следом прооперировали беременную женщину (кесарево сечение), родили мальчика.

В 22:15 поступает молодая девушка после автодорожной аварии, ее сбила машина, в алкогольном опьянении, рвота желудочным содержимым в смеси крови и ликвора, тяжелый ушиб головного мозга. Немедленно из операционной вытащили аппарат ИВЛ, пришлось его использовать для этой женщины. Поставил центральный катетер, начато лечение, которое с большой долей вероятности перейдет в операционную.

Уже шестеро на ИВЛ, всего семеро больных на шести койках! Сестры в мыле бегают, пытаясь успевать за назначениями.

В 22:50 умирает больной с ишемическим инсультом, жаль его, но койка хоть освободилась.

Итого шесть больных, пять на ИВЛ.

В 00:30 звонок из скорой: попросили принять в приемном отделении больного. Чертыхаясь, со всей аппаратурой с сестрой-анестезистом топаем в приемник. Привезли молодого парня после автодорожной аварии. Бледный, разбита голова, плачет. Друг погиб в аварии, водитель был пьян, вылетели в кювет, перевернулись. Осмотрел, назначил рентген, анализы. На тот момент жизни парня ничего не угрожало. Отправили в травматологическое отделение.

А вот друга мне спасти уже не удалось, полчерепа снесено, лицо залито кровью, в обломках костей на лбу я увидел кусочки головного мозга. Организм совершал уже последние вздохи. Поставил трубку в трахею, по которой пеной пошла кровь. Ни адреналин, ни кислород в такой ситуации уже не помогли. Умер, не приходя в сознание.

В 01:30 ночи снял с ИВЛ бабульку с непроходимостью. Тренировал практически по-бразильской системе. Конечно, я бы не оставил умирать женщину без аппарата, но и балдеть — лежать бревном не дал. А что делать — родине срочно нужны были аппараты дыхания. Несмотря на старость, жизнь победила. Утром уже вполне ожившую женщину со стабильными параметрами жизнедеятельности, перевели в хирургическое отделение.

В 05:30 утра привезли наркомана избитого, в крайне тяжелом состоянии, обусловленным тяжелой черепно-мозговой травмой, скорее всего кто-то его здорово саданул трубой по затылку. В глубокой коме, с нарушением дыхания, во рту обильная смесь ликвора и крови, с наколкой на руке «здравствуй доктор» (какая ирония), так же, как и всем другим, поставил катетер в центральную вену и перевел на ИВЛ.

Дописывал утренние дневники уже мало что соображая, в глазах двоилось, ужасно хотелось спать.

Итого к пятиминутке, семь больных на шести койках, из них пятеро на ИВЛ, одного потеряли (нормально, в такие дежурства обычно больше; труп в приемнике не считается, так как не доехал до реанимации).

Сестры, как и я, усталые выползли из отделения, поблагодарил их за стойкость и оперативность, хотя к утру уже все конкретно тупили.

Зашел в магазин, купил бутылку пива, так как знаю, мой взбудораженный моск просто так не отключится, хоть и требует сна.