Здесь можно было бы вести речь о любой другой специальности, но нет, именно наша специальность «славится» смертностью. Именно за нашими дверьми вершатся судьбы тяжелобольных, а иногда и неизлечимо людей. Мы не роботы, мы такие же люди, подверженные эмоциям и влияниям, как внешним, так и внутренним.

Однако, если другой врач, тот же хирург — на виду, и его действия видны окружающим, то наша специальность окутана тайной, а помыслы врача-реаниматолога тем более. Мы единственные специалисты, кто профессионально знает действия лекарств, да не простых, а по сути — ядов. Опытный врач может сотворить с больным, все что душе заблагорассудится. Жизнь пациента в руках доктора, в реанимационном отделении это особенно ощущается. Ведь что есть жизнь больного, находящегося в критической ситуации? Это как камешек находящийся на краю обрыва, тот камешек, который некогда был сцементирован с горой, но по какой-то причине откололся. И вот он качается туда-сюда, куда дунет ветер, готовый в любую секунду сорваться с обрыва. Наши препараты могут снова сцементировать этот осколок жизни с общей горой, а могут ослизнить скалу, ускоряя падение.

«Лекарства у всех на виду», — напишут знающие люди. Да, на виду, но ведь можно сделать так, что умный врач незаметно сдвинет баланс электролитов, баланс кислотно-щелочной в «нужную» ему сторону. Да и не обязательно действовать препаратами, можно накрутить ручки дыхательного аппарата и баланс жизни и смерти постепенно сместиться туда — в сторону бездны, и никто не поймет — от чего, ведь аппарат гудит, все подумают, что от болезни.

Поступает крайне тяжелый пациент, с полиорганной недостаточностью. Его «садят» на искусственную вентиляцию легких. Проводят мощную химиотерапию. Если пациент до заболевания страдал ожирением, его нужно каждые два часа ворочать. День за днем, сутки напролет, проходит неделя, другая. Из одной болезни вытекает другая, но пациент не умирает, но и не живет. Персонал устал, у врача опускаются руки.

В это время коллеги начинают: «Он уже не жилец». Уставшие сестры: «Доктор, ну что вы его мучаете?» У лечащего врача просыпаются внутренние ангелы и демоны.

Демон нашептывает: «Ну правда, ну все устали, больного ты уже не спасешь — отпусти его!»

Ангел: «Есть, есть еще средство, нужно бороться».

Врач, перепробовав все возможности, приходит к выводу — не жилец. Решил, что больше ничего не поможет. Демон победил? Кто знает. Если в это время его помыслами было — все, этому пациенту уже не помочь, мозг погиб, продлевать жизнь и агонию нет смысла, то это будут видимо ангелы. А если была мысль, что надо потянуть, посмотреть, что будет, несмотря на то что мозг умер, и вроде активность врача за жизнь — благо, но помыслы его другие, кто победил? Демоны?

А если при констатации смерти мозга были выполнены не все процедуры, но все решили, что мозг умер, у одного лишь лечащего врача появились сомнения, и он будет тянуть, цепляясь за эти сомнения. Кто им руководит?

Врача можно характеризовать: умный, глупый. Но кто внутри его победит, если в каждом докторе сидят и ангелы и демоны?

Все видят как лечит доктор, но не видят, что бушует у него внутри…

Вы скажете — ага, значит, вы — убийцы! Однако, с приходом смерти могут прийти и последствия в виде расследования, поэтому врач, боясь, чаще всего тянет любого пациента до последнего, лишь бы не в его смену. Нам проще вбухать уйму препаратов, возможно дорогостоящих, чем обрывать жизнь, останавливая мучения и агонию.