Борюсик и тридцадка
Рассказ основан на реальных событиях, имена придуманы, если кто узнает в нем себя, может дернуть рюмку за врачей!
Сознание возвращалось мучительно медленно, пульсируя мозг, разрывало ударами сердца. За окном еще темно. Пить, пить, пить. Жажда вперемежку с головной болью заставило тело переместиться в пространстве.
Разлепив опухшие от беспробудного пьянства веки, Гашка, неопределенного на глаз возраста, окинула затуманенным взором конуру. А глянуть было на что, женской рукой в этой берлоге не пахло уже много лет, тараканы и мыши соревновались в мире этой помойки. Стол завален целлофановыми стаканчиками, кои, кажись, сами передвигаются движимые тараканьей силой, в шпротных банках плавали окурки, пустые бутылки гремели вместе с движением ног. Глаза слезились не то от вони, не то от постоянной интоксикации.
Откинув привычно вонючую в моче и блевотине тряпку, потревожа уютно расположившуюся промеж ног мышь, женщина приподнялась.
— Пшла ссука, обнаглели конец, Борька мудила, где ты?!
— Да зайка! — нервно сглотнув, пискнул худощавый парень.
— Давай за сэмом, пулей дуй! Похмелиться нада!
— Да как же, денег нету!
— Как нету, мы же вчера еще выяснили, что ты тридцатку прижучил, гони быстрее, как раз на пузырь хватит!
Тут Борюсика как подменили, он впервые решил за много лет проявить твердость характера, судорогой скрючило руки в кулаки, но не от того, что он решил физически дань отпор, просто внутренний спазм, ждущий очередной взбучки от зайки, скукожило мышцы в комок:
— Нет, мы же решили на жрачку потратить, третий день без еды! — голова парня вжалась в тело, ожидая тумаков.
— Ты че, охренел, какая жрачка, лечиться надо, дуй кабанчиком!
— Не, не пойду, — еще крепче скрючило руки в кулаки.
Зайку перекосило от злобы.
— Я щас жабу твою придушу, пулей полетишь мудила, зажилил тридцатку, щас-щас получишь у меня! — в этот момент казалось, что женщина выросла до неимоверных размеров, и без того неприятное отечное лицо женщины стало совсем страшным, тяжело задышало.
Сознание Гашки опять помутилось, очнулась от того, что из рук выпал столовый нож, грязный, из смеси селедки, сала и алой капающей крови.
— Зайка, за что?! — Борька захрипел от боли и страха, взглянул на живот, где расползалась алая клякса, качнуло.
— Памагите-е-е-е-е — в ужасе от содеянного заорала зайка.
Соседи вызвали скорую. Борька к приезду уже терял сознание. Доктор спецбригады сразу понял, что дело швах. Пока занимались клиентом, сообщили в приемник, чтобы реанимационная бригада ждала полутруп на готовности.
В реанимации было удивительное затишье, три часа до окончания смены. Красота, давно такого не было, вылезать из кровати не хотелось, да и не было необходимости, в отделении один пациент, да и тот хроническо-стабильный, чалится только для вида работы. Чего я проснулся, не, еще минут эдак девяносто полежу-подремлю… Сон ласково замутил мой рассудок… Дзи-и-и-инь! Дзи-и-и-инь!
«Блин, ну чего надоть? В такое время — хорошего не жди от телефона».
— Да, — сонно схватился я за трубку, ну точно, приемник неугомонный звонит.
— У нас ножевое везут, скорочи попросили принять больного!
«Черт, черт, ну чуть-чуть осталось до конца смены, чего людям не спится?» Привычно накинув робу, побрел я в приемный покой, предупредив верную сестру-анестезиста о проблеме, наказав собирать реанимационные пожитки и догонять меня.
— Че док, вас с кровати стащили? — смеясь, прогремел хирургический Леха, здоровый как шкаф, не повезло мне с ним, липнут к нему пациенты, сам не спит и другим не дает, удивительно, что я вообще с его сменой умудрился поспать.
Тут мы услышали гром каталки, скорочи не привезли клиента, а прилетели, не до сантиментов с кочками было — довезти бы.
Худющий парень вызывал жалость, на щуплом теле висела грязная от крови и жратвы кофта, штаны не стирались видимо со времен приобретения. Сознание уже покинуло его.
Пульс на периферии уже не прощупывался. Давление на полу. Сонная артерия сонно пульсировала, сообщая, что скоро трындец Борюсику будет.
— Владимирыч, а чего у него руки так судорогой скрючило? — удивилась сестра, выискивая вену.
— Да хрен с ними, похоже в печень, надо быстро в операционную везти, — оживился Леха.
— Татьяна, быстро готовь все для катетеризации центральной вены и перевода на искусственную вентиляцию, — крикнул я.
Подключичный катетер воткнули с ходу, в вену полились реки препаратов:
— Физ 1200, быстро в операционную и второй набор для катетеризации центральной вены.
Пока везли в операционную, Борис очнулся из царства мертвых, даже умудрились собрать анамнез.
— Чего не поделили с супругой?
— Да тридцатку не отдал пропить.
— Странно, обычно наоборот, ну да ладно, посмотрим, что у тебя внутри.
Второй подклюк, коллоиды, кристаллоиды, подоспела плазма, давление поднялось.
— Таня, кетамин 150 в вену, релаксанты готовь, интубируем.
— Кетамин пошел, релаксанты пошли, что это?
Борис, до последнего сжимавший кулак и только лишь под наркозом с введением релаксантов расстался с тремя купюрами. Вот уж сила у этого страдальца.
Живот полный крови, в печени линейный разрез, ушита, литры плазмы, крови, к утру следующего дня Борюсик уже сидел и улыбался своей беззубой улыбкой. Заявление в милицию он писать не стал, все переживал, как там его Зая. Любовь…
Назад: Матка Кувеллера
Дальше: Счастливый билет
