Глава 25
Было ровно двенадцать часов, когда секретарша Эриксена принесла ему распечатку отсканированного сообщения о том, что посылка передана в службу доставки «Ю-пи-эс».
Он изучил квитанцию. Конверт в пузырьковой пленке, размер – 320 на 455 миллиметров, вес – 600 граммов. Выглядело все вполне достоверно.
Откинувшись на спинку кресла, Рене представил себе, как эти шестьсот граммов несметного богатства лежат у него в руках. Как только он получит конверт, будущее засверкает впереди ослепительным блеском. Если ему удастся продать эти ценные бумаги как можно выгоднее, общий объем средств в совокупности с акциями «Банка Карребэк» не только обеспечит ему прекрасное будущее, но и непременно поднимет с уязвимого социального уровня, на котором он до сих пор всегда находился, на недосягаемые высоты, где роскошь и шикарные женщины станут его непременными каждодневными спутниками. Прощайте, женушка и детки, давно списавшие его со счетов. Прощайте, крошечный убогий автомобильчик и тесный невзрачный домишко. Прощайте, суровые зимы и больные на голову коллеги. Прощайте, «Нетто» и «Факта» и те времена, когда он стоял в очереди в толпе людей, рядом с которыми проживал, но которых не желал удостоить ни единой мыслью в своей голове.
Вечное лето уже ожидало его за воротами в будущее, и ему не терпелось поскорее широко распахнуть эти ворота.
Оглядев свой кабинет, Рене усмехнулся при виде полок с утомительными делами и давнишними актами, не стоящими внимания. Поистине восхитительно будет вскоре насрать на все это. Прямо-таки повернуться к этим полкам задницей и торжественно выпустить на всю эту галиматью пренебрежительную порцию сероводорода.
Эриксен закатился в приступе смеха, от которого у его жены обычно пробегали мурашки. О, черт возьми, как же он прогогочет, погладив ее по голове и попрощавшись с ней раз и навсегда!
На некоторое время на его лице застыла ликующая маска, от которой даже сделалось больно. Затем вошла секретарша и положила перед ним папку с документами.
– В папке, которую вы мне дали, действительно содержится бюджет дренажного проекта в Буркина-Фасо, но только не на текущий год, хотя именно так гласит надпись на обложке. Не могли бы вы выдать мне папку с правильным содержимым?
Рене раздраженно покачал головой. Не так уж часто он путал документы.
– В следующий раз постараюсь быть повнимательнее, – сухо прокомментировал он.
И вдруг на Рене И. Эриксена обрушилась реальность.
«Папку с правильным содержимым», – звучало у него в голове, пока он рассматривал квитанцию отправления «Ю-пи-эс».
Кто вообще сказал, что содержимое этого конверта соответствовало его ожиданиям?
* * *
Снап на другом конце провода не выказал особого желания к общению. Он был на ногах с шести утра по времени Кюрасао и рассчитывал, что имеет право требовать оставить его в покое в ближайшие двое суток, которые уйдут у него на привыкание к разнице во времени.
– Ты получил квитанцию, о которой просил; больше я ничего сделать не могу, – сказал он. – Когда придет пакет, тогда и узнаешь, что там, о’кей?
– А что, если там не окажется моих акций?
– Окажутся, Рене. А теперь оставь меня в покое, дай в полной мере насладиться несколькими днями в этом раю.
Рене представил себе его. Офисный гедонист с брюшком, считающий, что он рожден с правом прорваться без очереди, когда распределяются земные блага. Однако тут он глубоко ошибается, ибо не удастся ему пожировать за счет Рене.
– Тайс! Позвони Брайе-Шмидту и предупреди его: если вы меня обманули, я разоблачу вашу аферу. Я обеспечил себе выход, так что меня вы за собой не утащите, это точно.
– Рене, оставь пустые разговоры. Мы все втроем глубоко вовлечены в это дело, и куча фактов указывает в твоем направлении, ты тут никак не отмажешься. К тому же наши связи за столько лет стали слишком тесными.
Здесь Рене хотел бы рассмеяться, но не смог из-за подавленного гнева, клокочущего у него внутри.
– О’кей, Тайс, только знаешь что? Ты совершаешь серьезную ошибку. Властям станет известно лишь то, что ты дал мне пару советов по инвестициям и именно поэтому я приобрел акции «Карребэк» в качестве поддержки банка, ясно? Да еще из-за того, что я оказал тебе услугу в школьные времена, ты сообщал мне, когда были выгодные курсы. Но это все вполне законно, а только до этого и можно докопаться. А если ты думаешь про акции Кюрасао, они ведь все равно не зарегистрированы, так что ими ты никак не сможешь меня шантажировать. А что еще осталось? Банковские переводы? Переписка? Разве нет? Телефонные переговоры, ну да, естественно. Я же вполне дружелюбно пытался предостеречь тебя от этой аферы, в которой давным-давно подозревал вас с Вильямом Старком, но о которой лишь теперь получил полное представление. Теперь, когда я обнаружил доказательство мошенничества, осуществленного Старком… да-да, у меня тут все написано черным по белому, – так что, если до этого дойдет, полиция услышит от меня именно такие вещи.
– Ты блефуешь, Рене, и это тебе не к лицу. Не забывай, это я – лис, свободно бегающий по лесу, а ты – серое мелкое млекопитающее, обитающее в мышиной норке. Хватит болтать всякий вздор, Рене, расслабься. Пока что мы с тобой на одной стороне, а буря уляжется через пару дней.
«Ну да, как только пристукнут парнишку», – подумал он.
– Тайс, я задам только еще один вопрос, – произнес Рене вслух. – Разве я когда-нибудь блефовал? Разве я всегда не предоставлял это право тебе?
– Прекрати! – Тайс Снап шикал на него и прежде, но с тех пор прошло немало времени. Рене хотелось бы сейчас увидеть, как раздувается его красное раскаленное лицо. – Осторожней, Рене! Если ты вздумал нам угрожать, не забывай оглядываться через плечо, куда бы ты ни отправился.
Затем он бросил трубку.
* * *
Тайс Снап на мгновение задержал взгляд на захлопнувшемся мобильном телефоне, после чего покинул спальню, оставив супругу собирать чемоданы в одиночестве. Совсем скоро атмосфера накалится.
– Ну как? – поинтересовался голос на другом конце трубки.
– Пакет отправлен, две минуты назад я разговаривал с Эриксеном. Для него запахло порохом.
– Вот как… И что же? Как только мы выпустим наш порох, Рене ничего не останется, как тут же взлететь на воздух.
– Именно поэтому я и позвонил. Мы не можем дожидаться, пока уберут мальчика.
– Почему?
– Потому что Эриксен собирается предпринять собственные меры, и, насколько я его знаю, он слишком прямолинеен, чтобы врать на эту тему. Скучным людям плохо удается ломать комедию, и я не думаю, что он пойдет на это.
– Какие меры?
– Он нарыл материалы, перекладывающие всю вину за мошенничество на нас с Вильямом Старком. Рене нужно убрать, прежде чем он сможет ими воспользоваться, а он не преминет это сделать, когда увидит, что именно лежит в пакете. Не думаю, что он посчитает пачку газетных страниц на языке папьяменто достойной заменой того, чего он ждал.
– Ты ведь отправил посылку не экспресс-почтой?
– Нет, конечно же, нет, и все-таки она придет довольно скоро. Но послушай, что ж вы никак не отловите мальчугана? Ему же, будь он проклят, всего-то пятнадцать лет, тем более что за ним гоняется вся городская шушера. Насколько трудное это дело?
– Посмотрим.
Однако подобного терпения Тайс не имел, так как он знал Рене И. Эриксена слишком хорошо. Этот лизоблюд безропотно продирался сквозь университетские задания. Он зарабатывал сплошь высшие баллы, так как был умнее остальных и знал, каким образом обвести преподавателей вокруг пальца… Нет, Тайсу совсем не хотелось ждать.
– Я прекрасно знаю принятую последовательность – мальчик должен погибнуть первым, чтобы как можно правдоподобнее выглядело то, что Эриксен убил его и затем покончил с собой. Но мы ведь можем поступить иначе. Разве нельзя похитить Эриксена сейчас, а затем подождать, пока уберут мальчика? Я думаю, если Рене признают убийцей подростка, едва ли кто-то станет удивляться по поводу того, что он пропал за несколько дней до совершения преступления? Ведь сроки смерти будут соответствовать друг другу, разве нет?
На мгновение на другом конце трубки повисло молчание.
– Ну, может быть, – наконец нерешительно прозвучал голос из телефона. – Но тогда нам надо сделать это раньше, чем «Ю-пи-эс» доставит Эриксену пакет.
– По мне, так чем скорее, тем лучше. Рене Эриксен проводит дома каждый вечер, если я в достаточной степени его изучил. Он не посмеет оставить жену.
На другом конце трубки послышались смешки. Крайне неуместный и злобный смех, от которого Тайсу стало вдруг не по себе. Этому смеху соответствовало четкое ощущение того, что он только что занес топор палача над головой своего старого школьного приятеля.
– Но если у Эриксена жена дома, придется и с ней поступить так же, я прав? – последовал вопрос.
Тайс затряс головой.
– Сволочь еще та! Я бы отправил ее на Броккен, там ей самое место. Всегда ее на дух не переносил.
– О’кей. Будем считать, договорились. Я запущу процесс и созвонюсь с людьми, убравшими Старка. Устроим небольшую и быстренькую кражу со взломом, они не раз это делали. Разница лишь в том, что на сей раз они выкрадут жильцов дома.
Затем в трубке раздались гудки.
Тайс захлопнул телефон и взглянул на дверь в спальню, откуда доносился звук застегивающихся чемоданов.
Затем посмотрел на часы. Прекрасно.
По срокам все проходило замечательно.
* * *
Эриксен задержался на работе и пришел домой как ни в чем не бывало. Супруга, встретившая его с кислым видом, не испытывала восторга от поцелуев из-за его вставной челюсти, которую считала отвратительной; тем не менее он все-таки вскользь прикоснулся к ее щеке губами. Затем слегка побрился и, расположившись на ужин у журнального столика в гостиной, включил канал «ТВ2 Новости». Никакой заминки в привычной рутине, все было абсолютно так же, как в любой другой день. И, если не считать болтовни Ларса фон Триера о нацизме, по телевизору шли одни и те же занудные новости об одной и той же невразумительной галиматье. Кому интересно слушать про посещение Ирландии королевой Елизаветой? Возможно, какому-нибудь ирландцу, но ни Рене, ни его супруге, которая по привычке ковырялась в подсобке и была поглощена исключительно такими проблемами, как уборка, ссоры дочки с мужем, пуговица от блузки, потерявшаяся после стирки, да нескончаемая глажка всего подряд, на чем была замечена хоть одна мизерная складочка.
«Хорошо, что вскоре все это останется в прошлом», – подумал Рене, утопая в подушках.
Именно в этот момент в комнату посыпались осколки стеклянной двери, ведущей в сад, и адреналин заставил Рене вскочить на ноги, в то время как весь ужин полетел на ковер. На людях, ворвавшихся в дом сквозь разбитые стекла, были надеты шапки с прорезями для глаз; один из них, не произнеся ни слова, кинулся к нему и нанес мощный удар в голову. Рухнув на диван с трясущимися ногами, Эриксен расслышал, как один из грабителей сказал подельнику по-английски, что настал черед супруги.
Они ударили его еще раз, очень сильно, но, несмотря на то что из глаз посыпались звезды, Рене не потерял сознания. Руки его обессилели, ноги не подчинялись ему, при этом он находился в трезвом уме.
«Что происходит?» – промелькнуло у него в голове. Он пытался сдвинуться с места, пока взломщики обшаривали жилище.
Сверху доносилось, как бандиты хозяйничают и громят дом, вся мебель раскидывалась во все стороны, шторы и покрывала сдергивались; однако в подсобке, где, по убеждению Рене, находилась его жена, все было тихо.
– Is she downstairs, Pico? – крикнул один из них сверху.
Рене пришел в ужас. Кто ж не читал о многочисленных грабежах, об этой современной напасти? Неужели повседневная стопроцентная безопасность превратилась вдруг в миф? Сейчас истории о насильственной кончине обычных людей в своих собственных жилищах перешли из категории вымысла в реальную жизнь, и Рене не на шутку перепугался. Если б он был барышником, бахвалившимся направо и налево, с толстым бумажником в кармане, – а такие всегда существовали, как всегда крутились вокруг них и сомнительные элементы, стремящиеся облегчить их кошельки… Но он ведь никакой не барышник.
«Что они хотят у меня украсть? – думал он. – У меня же ничего нет. Телевизор старый, украшения жены – полная дребедень, акции „Банка Карребэк“ лежат на хранении в ячейке в „Нордеа“…»
И тут мыслительная цепочка Рене прервалась.
«Если ты вздумал нам угрожать, не забывай оглядываться через плечо», – сказал Тайс Снап.
По спине Рене побежал холодный пот.
Так они явились не для того, чтобы обокрасть его? Они пришли, чтобы убить их с женой?
Он с трудом повернул голову к подсобке, и в этот миг парень, кричавший сверху, спрыгнул с лестницы.
– What the hell! – заорал он из подсобки спустя секунду.
«Что происходит?» – промелькнуло в голове у Рене. Рев и приглушенные звуки сливались в единый звуковой фон. Через мгновение все стихло, но потом снова раздался грохот.
Когда Эриксен подумал, что, несмотря ни на что, не такой судьбы пожелал бы своей супруге, дверь подсобки громко хлопнула.
Рене вновь ощутил твердый пол под ногами и давление подушек на спину. Вытянув шею, он проверил кровотечение. Поскольку кровь лишь немного испачкала кончики пальцев, он подсунул руки под себя и вскочил на ноги; комната завертелась вокруг.
Сейчас он намерен выбраться наружу и уйти.
– Куда? – раздалось у него за спиной, когда Рене поковылял к двери в сад, наступая на осколки стекла.
Он обернулся и увидел перед собой пару сверкавших гневных глаз на белом как мел лице.
– Почему ты не пришел мне на помощь? – заворчала жена в окровавленном халате, все еще держа в руке свой любимый утюг, с кончика которого капала кровь. – Ладно, трусишка, успокойся, они больше не вернутся, – забрюзжала она дрожащим голосом, осматривая хаос, образовавшийся в результате вторжения. – Одному я вмазала в челюсть, прежде чем он меня заметил, да и второй теперь выглядит не очень хорошо. А ты чем занимался, пока я тут их выставляла? – поинтересовалась она, подходя к нему поближе.
Рене машинально покачал головой. Другая реакция была ни к чему.
– А, ничем, да? Рене, а кто это вообще был? – спросила она ледяным голосом. – Мне кажется, ты должен знать, ибо они знают, как меня зовут.
– Уверяю тебя, я понятия не имею. Я пребываю в таком же шоке, что и ты. Они внезапно вломились сюда…
– И все-таки, я думаю, ты знаешь. Если б второй оказался не столь толстокожим и не смылся вместе со своим дружком, несмотря на то что морда у него вся так и пылала после утюжка, я бы непременно выяснила, в чем дело.
Высоко поднимая ноги в тапочках над осколками стекла, жена прошла к телефону.
– Я могу описать их, потому что сорвала с них маски. – Она рассмеялась. – Уродливые цыганчики. Надо, чтобы их срочно арестовали.
Однако Рене так не считал. Он не собирался быть застигнутым врасплох легавыми лишь из-за того, что у этой бабы язык как помело; она лишь подкрепит их подозрения. Поэтому Эриксен просто-напросто запретил ей прикасаться к телефону. Он не допустит, чтобы жуткое око высших инстанций обратилось на него за какие-то жалкие сутки до его добровольного и вечного изгнания. Если кому и надо было позвонить, так это стекольщику, но прежде накормить мощным снотворным эту каргу, стоявшую сейчас перед ним и брюзжавшую из-за того, что он положил трубку на место. Скотину, которая принялась насмехаться над ним из-за его пассивности, трусости, уродливой вставной челюсти и дурного запаха изо рта.
После того как жена извергла из пасти достаточно непотребных слов, он поднялся по лестнице в спальню. Совсем не для того, чтобы поспать, так как сейчас Рене не смог бы заснуть, несмотря на то что для него это была уже вторая бессонная ночь, – но чтобы, оставшись в одиночестве, позвонить Снапу и оповестить его о случившемся.
Рене посмотрел на часы. Если он правильно посчитал, в Виллемстаде только что пробило три часа дня. Значит, оставалось еще полчаса до закрытия банков Кюрасао.
Просмотрев список осуществленных телефонных звонков, Эриксен быстро нашел номер гостиницы.
– Нет, к сожалению, мистер и миссис Снап несколько часов назад выписались из отеля, – проинформировал его портье. – Они торопились на обратный рейс в Данию.
– На самолет?
– Да, рейс компании «KLM» вылетает в Амстердам в пятнадцать тридцать.
Рене вежливо поблагодарил служащего отеля и попрощался. Затем потер лицо и позвонил в банк на Санта Розавег в Виллемстаде, чтобы узнать про свои акции.
– Добрый день, мистер Эриксен. Да-да, все идет по плану. Нам передали вашу доверенность, по которой мистер Снап получил возможность доступа к вашей ячейке.
Значит, все шло по плану, заверил управляющий банком.
Только не по плану, существующему в голове Эриксена.