Глава 16

Золя задумался над ситуацией. Скоро, по своему обыкновению, позвонит контактное лицо, чтобы услышать о подвижках в эпопее с Марко. Не очень подходящий для этого момент.

Он выдворил из комнаты всех, оставив только собаку, и приготовился к неминуемому. Случилось то, что случилось, и, естественно, грядут неминуемые последствия, о которых совершенно не надо знать членам клана. Для них его божественный статус должен был оставаться неоспоримым, ибо власть Золя строилась исключительно на непререкаемости его авторитета. Нет-нет, на этом телефонном разговоре никто не должен греть себе уши.

Когда контакт позвонил, Золя пытался говорить без какого бы то ни было смирения и с уверенностью заявил, что весь сыр-бор поднялся из-за какого-то глупого мальчишки и что он сам, по обыкновению, держит ситуацию под контролем.

Ледяной голос обратил дамоклов меч этой бесцеремонности против него самого.

– Не стоило нам поручать тебе это задание, – скупо отрезал собеседник. – Позволять парню свободно расхаживать по городу – это может иметь огромные последствия для всех, отнюдь не только для вас. Вероятно, ты и сам понимаешь это?

– Я все контролирую.

– Это я уже от тебя слышал. Как долго уже он находится на свободе?

– Послушай! Марко видели на Эстебро. Все, кто работает в этом районе, предупреждены.

– Не вижу в этом никакого смысла после того, как ты только что рассказал мне, что он вторгся в дом в совершенно другой части города. Да он может быть где угодно!

Золя сжал зубы. Собеседник был прав – дела обстояли плохо.

– Послушай! Все мои люди в данный момент в Брёнсхой. Мы протянули сеть оттуда до самого города. Кроме того, у нас три машины, которые колесят по району до Гладсакса и Хусума.

Голос в трубке звучал недовольно.

– Мы надеемся, что этого окажется достаточно. Теперь мы знаем, что он действительно носит ожерелье Старка; это особая примета. Убедись в том, что раздобытая тобой фотография этого украшения дошла до всех, кто осуществляет поиски. В следующий раз, когда вы с ним столкнетесь, вы должны поймать его. Или же пускай спокойно уходит, ясно? Если он не догадается, что мы его разыскиваем, у нас быстрее появится очередной шанс. Это понятно?

Золя кивнул, хотя тон собеседника ему совершенно не понравился. Эта работа уже обошлась им слишком дорого. В свое время его брат возражал против того задания и говорил, что им следует отказаться, однако триста тысяч крон, обещанные за избавление от Вильяма Старка, все-таки сильно соблазняли. Последствием принятого тогда решения стало то, что половина клана с конца ноября, когда сбежал Марко, сократила свою активность, в особенности в последние дни, что крайне негативно сказывалось на всем бизнесе. После того как воровство и попрошайничество пришлось подсвернуть, в кассе ежедневно недосчитывалось двадцать пять тысяч крон. Те три сотни тысяч крон, которые они получили за похищение и убийство Вильяма Старка, уже давно были потрачены.

Проклятый Марко… Надо было подрезать ему крылья в тот день, когда Золя обнаружил, насколько он бойкий.

– Мы непременно позаботимся обо всем, – ответил он своему контактному лицу. – Ему больше не удастся сбежать.

– Почему он оказался в доме Вильяма Старка?

– Мы не знаем. Как не знаем и того, каким образом он его отыскал. Но постараемся выяснить, о’кей?

– Мы это уже обсудили. Парень может заявиться в полицию?

Золя крепко задумался. Любой ответ показался бы взятым с потолка. Конечно, существовала вероятность того, что он сдаст их. Однако, лежа в яме, Марко подслушал, как Золя с братом обсуждали захоронение тела, и теперь знал, что его отец являлся соучастником преступления. Разве это не приструнит его? С другой стороны, он явно побывал в доме Старка; спрашивается, зачем? Шантаж – вот что в первую очередь пришло в голову Золя. Этот кукушонок наверняка обратит все свои криминальные наклонности и навыки против тех, кто его взлелеял. Чем больше Золя об этом думал, тем более вероятным это казалось. И он непременно должен был воспользоваться этим предположением.

– Заявиться в полицию? Да, к сожалению, я думаю, он вполне может додуматься до этого, – ответил он. – Поэтому парня надо остановить во что бы то ни стало.

– Прекрасно. – Затем последовала долгая пауза – очевидное доказательство того, что заказчик абсолютно не считал это прекрасным. – Ты должен понимать, Золя, что мне придется мобилизовать мою собственную сеть, – продолжил он. – И еще: не рассчитывай, что в следующий раз мы обратимся к тебе с подобным заданием.

Директор банка Тайс Снап был настолько шокирован, что вынужден был опереться на стол. Несколько секунд назад председатель правления Брайе-Шмидт сообщил: его люди выяснили, что мальчишка, которого они искали, вторгся в дом Старка. И прежде чем вся серьезность этой фразы укоренилась в его сознании, Брайе-Шмидт потребовал выложить на стол полмиллиона наличными в качестве составляющей общей статьи бюджета под названием «Отлов и нейтрализация парня».

– Убийство ребенка на датской территории, – тихо запротестовал Снап. – Ты хочешь, чтобы главные акционеры «Банка Карребэк» финансировали это безобразие? Максимальное наказание за убийство – пожизненное заключение, и кто будет отбывать это наказание в случае раскрытия убийства?

– Никто, – последовал лаконичный ответ.

– Никто? Не понимаю, как это?

– До такого не дойдет, ясно? Но в случае необходимости, я предполагаю, Рене Эриксен станет козлом отпущения.

Взгляд Тайса Снапа упал на их с Рене фотографию, стоявшую на рабочем столе. Два молодых студента с широкими улыбками и океаном разбитых идеалов, открывшимся перед ними в тот момент…

– Это совершеннейшее безумие, – произнес он как можно спокойнее. – Рене это не касается никаким боком, почему он станет это делать?

– В случае необходимости мы не будем задавать ему лишних вопросов. Он сам все объяснит.

– Каким образом?

– В предсмертной записке.

Тайс Снап выдвинул из-под стола кресло «Странд и Хвасс» и тяжело опустился на кожаное сиденье. «Самоубийство, если возникнет необходимость» – вот что только сейчас прозвучало. Он уповал на волю Всевышнего, надеясь, что этого не произойдет.

– В целях перестраховки и ради того, чтобы не волноваться чрезмерно из-за нехватки времени, мы можем уже сейчас сформулировать, что будет содержать данная записка, – продолжал Брайе-Шмидт. – В первую очередь необходимо замаскировать все связи между Эриксеном и нашими посредниками в камерунском управленческом аппарате; ты сам попросишь его об этом, у него получится лучше. Ты контролируешь происходящее с нашими акциями в Кюрасао?

– Да, они по-прежнему хранятся в ячейке банка MCB.

– И ключи у нас?

– Да, у меня и у Рене, только мне надо получить от него доверенность.

– О’кей. Позаботься о том, чтобы сделать это к сегодняшнему вечеру. А после лети туда и забери акции, а также аннулируй договор с банком об аренде ячейки. Надо заполучить акции, пока он еще жив. Если что, они будут у нас на руках, плюс наши собственные – если вдруг понадобится быстро отступать, ты все понял?

– Д-да, все понял. – Тайс Снап обильно потел, пытаясь представить себе последствия таких действий. – Если то, о чем страшно сказать вслух, все-таки случится, чем будет обосновано внезапное самоубийство? – осторожно осведомился он, произнеся слово «самоубийство» чуть ли не шепотом.

– Сексуальным насилием в отношении бездомного мальчика, естественно. Тем, что Рене Эриксен вместе со своим подчиненным Вильямом Старком регулярно вступали в половые отношения с этим самым Марко, а Старк по той же самой причине уже давно избрал для себя крайний выход – совершить самоубийство – из-за невыносимого бремени стыда.

Да, Тайс Снап был потрясен, но все же ощутил некоторое замедление пульса. С последними фразами обрисовались некоторые положительные моменты. Объяснялось даже исчезновение Вильяма Старка.

– Правда, в таком случае требуется найти парня, – продолжил Брайе-Шмидт. – Он не должен препятствовать подобному разъяснению ситуации. И что же, когда мы его разыщем? Он будет стерт с лица земли, и кто тогда сможет обвинить Старка и Эриксена в совершенном ими преступлении? Они разоблачат сами себя посредством письма Эриксена. В случае крайней необходимости мы напишем, где именно он спрятал тело мальчика, прежде чем совершил самоубийство.

Тайс Снап нахмурился. Множество печальных решений с не менее печальными последствиями часто формировались у него голове, но событий, сопоставимых по масштабу с инсценировкой самоубийства и детским трупом, в его воображаемом мире прежде не существовало. Он был знаком с Рене еще со времен гимназии, а еще у него у самого были дети, хотя и несколько старше паренька, за которым они охотились.

– Понимаю. Это невероятно жутко – и все-таки логично, я прекрасно понимаю. Ну, то есть для начала нам все-таки необходимо отловить мальчика.

– Вот-вот, и именно для этого тебе прямо сейчас придется выделить полмиллиона. У меня есть контактное лицо с парой ищеек, которые имеют обыкновение доставать людей из-под земли, надо лишь приманить их. Если ты передашь деньги, мы можем запускать процесс.

Снап сделал круговое движение ладонью по столу. Полмиллиона он запросто может обеспечить. И чем раньше закончится эта эпопея, тем будет лучше, тут не возникало никаких сомнений.

– Я дам деньги. Но предупреждаю: если власти проследят связь с нами, мы пропали. Вы ведь позаботитесь о том, чтобы этого гарантированно не произошло, правда? – Он сделал упор на слово «вы». – Я не хочу знать, как, когда и что именно вы сделаете, ты понял? Все-таки Рене мой старый друг.

– Они сделают все возможное, да.

– И к кому же вы планируете обратиться?

– Думаю, тебе не стоит забивать себе этим голову, Тайс, а?

Рене И. Эриксен сидел у себя в кабинете и в рутинном порядке просматривал речь министра на парламентских дебатах, запланированных на следующий день. За долгие годы он научился проводить свое начальство сквозь шторма и встречный ветер – и, независимо от того, кто представлял оппозицию, критика оппонентов всегда терпела крах, ибо Рене в совершенстве обучился искусству ничего не выдавать. Когда в дебатах наступала кульминация, речь никогда не шла о сути, потому что суть была ведома только ему с его ближайшим окружением да самому министру. Поэтому Эриксен являлся желанной персоной в крутой пирамиде чиновничьей власти, и глава министерского департамента всегда мог спокойно обратить свое внимание на прочие дела и конторы.

Это был один из обычных благоприятных дней, когда Рене Эриксен чувствовал себя на высоте. По крайней мере, до тех пор, пока звук зуммера из ящика не возвестил о том, что сотовый телефон с предоплаченной картой в кои веки раз произвел звук. Значит, появились новости от Тайса Снапа.

В данном случае рапорт звучал лаконично, но подробно, что было не очень характерно для речи Снапа. Его бывший одноклассник словно заранее отрепетировал каждое слово. Но, как бы там ни было, в итоге открылся довольно пугающий набор сведений.

Мальчик, который, возможно, узнал об убийстве Вильяма Старка, разгуливал на свободе, рассказал Снап. И для того, чтобы пресечь неизбежную лавину неприятностей и скандалов, его надо убрать с дороги. Поиски уже начались… Мальчик!

– По этой причине нам необходимо замести все следы. Ты должен уничтожить все, что может связывать тебя с нами, а также с твоими «лакеями»-чиновниками из Яунде, как и мы, в свою очередь, избавимся от любых связей с людьми, распределяющими деньги, и вышлем их из Камеруна, о’кей? Одновременно с этим ты свяжешься с официальными властями Камеруна и сообщишь им о тихом закрытии проекта в скором времени. Своим сотрудникам скажи, что ты в рутинном порядке отправишься проверить, нет ли административных нарушений в Яунде, только позаботься о том, чтобы, пока не разразился скандал, эти гребаные пигмеи из джунглей получили хотя бы небольшую часть того, что им причиталось, ладно? Свяжись с преемником Луиса Фона, чтобы закупить побольше банановых пальм для высадки. И сделай это как можно быстрее. Начинай прямо сейчас, не откладывая на завтра, Рене, понял? Ты – единственный из наших контактов, кто может сделать все легко, осторожно и не наследив.

– Тайс, остановись, наконец. Разве я в свое время не предупреждал, что не желаю знать, что вы там крутите за кулисами?

– Предупреждал. Но в данный момент ситуация такова, что тебе придется выуживать из системы имейлы и отчеты. Я рассказываю тебе это лишь для того, чтобы ты осознал всю серьезность происходящего. Точно так же, как ты в свое время завладел ноутбуком Старка, чтобы не вышла наружу никакая компрометирующая информация, так и тут: если мы не отловим этого паренька, все может развалиться, особенно если мы окажемся не подготовлены. Но мы ведь подготовлены, Рене, верно?

Эриксен кивнул сам себе. Он прекрасно понимал эту логическую цепочку. Между тем дьявол воткнул свои вилы в его подсознание. Может, Тайсу Снапу и Йенсу Брайе-Шмидту и выгодна вся эта маскировка, но вот выгодна ли она ему самому? Действительно ли он окажется в настолько плохом положении, что рискует занять место в первых рядах обвиняемых, если мошенничество обнаружится? Или за его сомнениями кроется нечто иное?

– И еще одна вещь, Рене. Мы переживаем из-за акций в Кюрасао. Если наши дела будут плохи на родине, Брайе-Шмидт считает, что эти акции могут быть проассоциированы с нами, и мы таким образом рискуем, что на них наложат арест. Однако мы отыскали человека, который даст нам за них всего на десяток процентов ниже текущего курса, так что мне нужна твоя подпись для банка в Кюрасао. Мне нужна доверенность от тебя, чтобы отправиться к ячейке и забрать акции.

– Вот как… А если я хочу оставить свои акции себе? Почему я должен отдавать десять процентов от пятнадцати миллионов какому-то незнакомцу, если сам могу продать их за полную стоимость, что-то я не понимаю?

– Ты должен понять, что нам необходимо принимать общие решения, Рене, а в данном случае ты явно представляешь меньшинство.

Эриксен почувствовал, как сухожилия на его шее натягиваются. В этот момент ему показалось, будто к его горлу приставлена игольчатая булава. Все сигналы мигали красным светом. Вызывало тревогу не только само обращение к нему, но и все обстоятельства, которыми оно было обставлено. Как это вообще выглядит – звонить ему по поводу такого серьезного вопроса без предварительного уведомления? Уж по крайней мере, надо было организовать личную встречу, в ходе которой они совместно приняли бы необходимые решения…

Неужели они теперь собираются сбежать с деньгами и исчезнуть? Как мог он быть уверен в том, что они примут во внимание его интересы и принадлежавшая ему доля внезапно не растворится в воздухе?

Рене мобилизовал все свои инстинкты и опыт, ибо весь этот бардак не должен твориться за его счет и за его деньги, это уж точно.

– Тайс, мне нужны гарантии. В письменной форме. Чтобы я знал, где вы находитесь. Ты должен купить у меня акции «Банка Карребэк» по текущему курсу. Я хочу, чтобы ты перевел деньги на счет в «Датский банк», только после этого ты получишь мою доверенность. После того как ты продашь акции, отправь с курьером в мой министерский кабинет все документы по сделке и котировки. Кроме того, я прошу прислать мне письменное заявление. Я останусь в офисе, пока ты, Тайс, все это не сделаешь.

Голос на другом конце трубки звучал спокойно, но Рене прекрасно знал, что Снап в ярости.

– Рене, ты прекрасно понимаешь, что это невозможно. Хватит. У нас нет средств, необходимых для погашения твоих датских акций по текущему курсу, и последствиями нашей неспособности сделать это окажется приход внешних мажоритариев, которых мы не контролируем. Так не пойдет, я не могу допустить такого. Только не сейчас!

– О’кей. А как насчет того, что я не хочу допускать, чтобы вы убили парня?

Он считал секунды. Во время учебы Тайс Снап не был самым выдающимся студентом; не блистал он и сейчас. Несмотря на прекрасное экономическое чутье, он не был человеком, способным на гениальные, эпохальные идеи. В связи с этим опыт подсказывал, что чем длиннее паузы с его стороны, тем сложнее вставшая перед ним дилемма.

На этот раз пауза оказалась на удивление короткой, но и ответ, последовавший за ней, был краток:

– Если не хочешь, говоришь?.. Но ты еще захочешь.

Затем он положил трубку.

В течение последующего получаса дверь в кабинет Эриксена оставалась закрыта, и подчиненные таким образом понимали, что его лучше не тревожить.

С тех пор как афера была запущена, курс акций Рене в «Банке Карребэк» вырос на двести пятьдесят процентов. В данный момент их рыночная стоимость равнялась четырнадцати целым и семи десятым миллиона датских крон и составляла сумму, которую при мудром распоряжении и правильно выбранной географической точке он мог преобразовать в двадцать пять лет существования в относительной роскоши на другом конце земного шара. Его жена, видимо, все еще находилась под влиянием идеалов, которые незаметная офисная крыска из Хурупа за свою долгую жизнь сузила до надежного частного дома в Баллерупе и двухнедельных вылазок на юг с периодичностью в полгода. И если ему понадобится отдирать ее с корнями от проставления галочек в каталоге одежды «Петер Хан» и нерегулярного сидения с внуками, когда те сопливятся и не могут находиться в детском саду, это будет борьбой с ветряными мельницами.

Но независимо от того, удастся ему убедить супругу или нет, в недрах этого пыльного офиса, где стопки бумаг, неизбежно сопровождающие бюрократические кабинеты, и темные панели составляли для него линию горизонта, все больше и больше крепло в нем представление о том, что все так и случится. И если даже произойдет это не с помощью Тайса Снапа… Теперь, когда казалось, что бедствия и необходимость принятия отвратительных решений приближались к нему с лавинообразной скоростью, он выдвинул ящик и вытащил из него визитку, которую пару лет назад против его воли ему всучил один из тех навязчивых парней, которые считают незазорным обзаводиться финансовыми клиентами на детском дне рождения.

Вот именно этому жидковолосому выскочке из среды теневых банкиров Рене и позвонил, и менее чем через две минуты тот с оптимизмом в голосе согласился купить акции «Банка Карребэк», принадлежавшие Рене, за половину обычных комиссионных в размере шести процентов. За четыреста сорок одну тысячу крон этот малый был готов отправиться в штаб-квартиру «Банка Карребэк» и извлечь эти именные акции из ячейки. Сама сделка выглядела не более чем формальностью, как и перевод акций в другое место.

Рене был удовлетворен. Сохранялся риск, что незарегистрированные акции, лежавшие на хранении в Виллемстаде на Кюрасао, будут потеряны, хотя он и не собирался отдавать их без борьбы; однако, в конечном счете, без готовности пожертвовать ими он не мог рассчитывать на избавление от остальных держателей. А это было необходимо.

Эриксен встал и вытащил с полки пластиковую папку. В ней хранились пятнадцать страниц, по важности сопоставимых лишь с полисом страхования жизни. Первые страницы представляли собой копии личного досье Вильяма Старка из отдела кадров. Персональные данные, условия найма, резюме, всевозможные объективные факты. Остальные бумаги являлись свидетельством манипуляции с файлами, обнаруженными на компьютере Старка. Последним лежал лист, найденный у него в ящике стола и связанный с последним этапом лечения его падчерицы.

Идея этих махинаций пришла ему в голову, когда в свое время полиция расспрашивала его о Старке в связи с его исчезновением. Тогда все прошло легко и безболезненно. Вопросы задавались простые и поверхностные, такими же были и ответы. Ну а что, если в один прекрасный день к нему вернутся за дополнительными разъяснениями? И что, если Тайс Снап и Брайе-Шмидт бросят его на произвол судьбы?

Если он намеревался выйти сухим из воды, ему надо было обеспечить себе благонадежную историю. Поэтому Рене вытащил маленькую литиевую батарейку, отвечавшую за ход часов в ноутбуке Старка, и принялся вносить изменения в файлы, имеющие отношение к проекту «Бака».

Однажды вечером, когда Лили давным-давно уползла спать, Рене занялся этим. Под конусом настольной лампы он с волнением открыл виртуальный мир Старка и обнаружил, что войти в него можно через два профиля. Первый, под названием «Министерство», не требовал ввода пароля, в то время как второй, «Личное», был защищен.

Уже через несколько минут Эриксен убедился, что они убрали Вильяма Старка не напрасно. Слишком многие его заметки содержали сведения о нарушениях и нерегламентированных процедурах в ходе реализации проекта «Бака». Эти замечания сами по себе не разоблачали никаких противозаконных действий, но все-таки сеяли подозрения в том смысле, что, возможно, кое-что было бы неплохо исследовать подробнее. Их счастье, что Старк так и не сделал этого. А теперь это в любом случае не представлялось возможным.

Затем Рене всю ночь просидел, пытаясь вычислить, какой пароль надо ввести для входа в профиль «Личное». И, поскольку его попытки не увенчались успехом, он спустился в подвал, открыл отдушину с отопительными трубами и положил ноутбук туда. Пусть лежит себе здесь, не привлекая лишних взглядов, пока вновь не понадобится.

И вот теперь, спустя два года, Рене держал в руках бумаги, сфальсифицированные по заметкам Старка. Детали, которые прежде свидетельствовали о том, что проект контролировал Рене, после его махинаций указывали на Тайса Снапа и самого Вильяма Старка.

Поэтому чрезвычайно логичным было то, что он взял из папки лист бумаги, лежавший последним, и в уголке характерным для Вильяма Старка почерком подписал: «Перевод в „Мадуро энд Куриэль Банк“», а затем указал номер сотового телефона Тайса Снапа.