Глава четырнадцатая
Вскоре он шагал по дороге в направлении сверкающего огнями города.
Неподалеку от первых строений Второй зарыл под деревом с развесистой кроной и прибитыми к стволу указателями сто двадцать пять золотых, остальные рассовал по карманам и вошел в Нульн.
Академический городок пестрел огнями. Газовые фонари по обочинам украшали стеклянные колпаки разного цвета, отчего создавалось праздничное ощущение. В этом не было ничего удивительного, так как основное население Нульна составляли студенты, а они традиционно тяготели к разнообразию. Многочисленные кафе заполняли шумные молодежные компании, влюбленные парочки прохаживались по тротуарам и занимали большинство деревянных скамеек вокруг журчащих фонтанов. Порой встречались куда-то спешащие взрослые господа с толстыми папками в руках. «Преподаватели», – решил про себя Магнификус.
В поисках ближайшей гостиницы он забрел в один из переулков и тут же наткнулся на две дерущиеся ватаги. «Настоящая студенческая жизнь», – обходя кулачную баталию стороной, почему-то удовлетворенно подумал он.
После недолгих блужданий Второй наконец вышел к небольшой гостинице с озорным названием «Шпаргалка». Пройдя в фойе казенного дома, он прямиком направился к дремлющему за стойкой портье.
– Хм! – деликатно кашлянул Магнификус.
Портье, пожилой господин в костюме кофейного цвета, поднял на него глаза и, не вымолвив ни единого слова, протянул через стойку ключ с номерной биркой.
Решив, что портье его с кем-то спутал, путешественник признался:
– Я здесь не живу. Я только приехал в город.
– Я понял, – кивнул портье. – Утром оформитесь, а сейчас идите, отдыхайте. Завтрак в девять.
Очарованный подобным гостеприимством, Второй зажал ключ в руке и поднялся на второй этаж, где без труда нашел свой номер. Одноместная кровать и окно с видом на освещенную улицу вполне устроили уставшего скитальца. Быстро раздевшись, он нырнул под еще холодное одеяло и тут же уснул. Сквозь сон Второй слышал, как в соседнем номере неизвестный играет на гитаре. Магнификус безошибочно узнал мелодию – «Зеленая долина».
Утренний Нульн отличался от ночного: по улице спешили на занятия группы студентов, проехала повозка молочника, а из кондитерской лавки, находящейся на другой стороне улицы, выбежали двое мальчишек с небольшими пакетами в руках.
В дверь номера постучали.
Второй спешно накинул плащ и пригласил:
– Входите! Открыто.
В комнату заглянула пожилая женщина.
– Вы опоздаете на приемный экзамен, господин студент.
– Благодарю, – поспешил уведомить ее постоялец. – Мне назначено на вечер.
– А! – по-своему поняла его слова женщина. – Вы преподаватель! Нужно было сразу сообщить об этом дежурному портье. Для преподавателей у нас есть две свободные комнаты на третьем этаже. Комнаты с ванными и столами. Я сейчас же подготовлю одну из них.
– Не стоит, – отказался Магнификус. – Я, скорее всего, скоро перееду жить к своему другу, тоже преподавателю.
– Жаль, что вы покинете нас, – огорчилась женщина. – Хотя я вас прекрасно понимаю – лучше жить у друга, чем в гостинице. На этом этаже душевые кабинки и туалет в конце коридора. На первом этаже есть прачечная комната. Можно будет попросить наших девушек-уборщиц вам постирать и погладить одежду.
– Вот! – подхватил ее идею Второй. – Мне вообще желательно купить новую одежду. Пока я сюда добирался, пришлось сделать огромный крюк через болота на западе. По научной работе. Старая одежда совсем растрепалась.
– Давно вы путешествуете? – уточнила женщина.
– Три года с небольшим, – пришлось соврать Магнификусу. – Обошел полмира и совсем не разбираюсь в современной моде.
– Тогда я вам пришлю Глимори Даболфор, – решила гостья. – Это наш главный модельер. Он немного со странностями, но идеально разбирается в модной одежде и знает, где что продается. Глимори – граф. По крови граф. После посещения в прошлом году императором нашего города вся местная знать не считает зазорным консультироваться с Глимори относительно выбора одежды. Сам Карл-Франц советовался с ним. В столицу звал, но Даболфор отказался. А сейчас не теряйте времени, приводите себя в порядок и приходите завтракать на первый этаж в столовую. И, простите, как вас величать?
Вопрос застал молодого человека врасплох, и поэтому он ляпнул первое приятное на слух сочетание имени и титула:
– Маркиз Че Гевара.
– Спускайтесь завтракать, маркиз, – повторила приглашение женщина и закрыла за собой дверь.
Следуя разумному совету разговорчивой гостьи, Магнификус сбегал в душевую, где тщательно смыл с себя дорожную пыль. За сим на всякий случай припрятал десять золотых в медном рожке газового светильника на стене и спустился в столовую.
В Нульне умели готовить и любили поесть, понял Второй, ознакомившись с пухлым меню.
– Что будете кушать? – вежливо осведомилась у него подошедшая барышня в белом кружевном переднике.
– Не знаю, – растерялся он. – Яичницу и стакан сока. Да, и булочку.
Девушка кивнула и пошла на кухню.
Заказ еще не поспел, а в столовой уже показался худощавый франт с тростью в руке.
Приблизившись к столику гостя, он обаятельно улыбнулся и представился:
– Граф Глимори Даболфор. Мадам Бримера просила вам помочь разобраться с одеждой.
– Маркиз Че Гевара, – привстал со своего стула Магнификус и жестом указал на соседний стул: – Прошу вас.
Вельможа охотно воспользовался его предложением, попутно крикнув в сторону кухни: «Рози, мой коктейль!», а потом продолжил:
– Прежде всего, многоуважаемый маркиз, мне хотелось бы объяснить причину, по которой я взялся помочь вам. Она незамысловата, но элегантна. Помогая малознакомым людям найти свой стиль, я практикуюсь в любезной мне слабости – философии внешнего облика, простыми словами – в моде. Есть два варианта общения с модой – следовать ей и создавать ее. Последнее мне ближе – я создаю моду. Причем делаю это методом поиска наиболее эффектных архетипов и отбора элементов внешнего облика данных архетипов, чтобы позднее предложить вышеупомянутые элементы простым людям и сделать мир прекраснее.
Девушка вынесла из кухни поднос с заказом путешественника и сервировала стол.
– Простите, моя яичница, – извинился Второй, встревоженный основательностью подхода нового знакомого к такой прозаичной теме, как выбор костюма.
– Кушайте, кушайте, – согласно кивнул граф и вернулся к своей мысли. – Моя техника на удивление проста – я задаю вам вопросы, вы отвечаете, я подбираю вариант гардероба.
– Согласен, – подхватывая вилкой фрагмент глазуньи, пробормотал Магнификус.
– Что для вас интереснее – двигаться к цели или достигнуть ее? – задал вопрос модельер.
– Двигаться, – чистосердечно признался гость и обосновал: – Невозможно разочароваться.
– В предмете, который вы приобретаете, вы цените больше его практичность или его легенду?
– Легенду. Практичность, как правило, к ней прилагается.
– Кто вам приятнее в качестве собеседника на выбранную тему – крепкий профессионал или увлеченный дилетант?
– Дилетант. С ним интереснее.
– Самый предпочтительный для вас вариант взаимоотношений с Вечностью – родство или дружба?
– Дружба. Люблю независимость.
Рози принесла Глимори высокий бокал, наполненный газированной жидкостью алого цвета.
Граф сделал глоток из бокала и продолжил:
– Что является для вас мерой истины – свершившееся или свершаемое?
– Свершаемое. Истина всегда в движении.
– Ваш метод анализа – утверждение или отрицание?
– Отрицание. Оно даже ошибку делает приятной.
Даболфор допил свой коктейль и заключил:
– Вам не нужна новая одежда, постирайте эту. С вас один золотой.
– Так дорого? – удивился Второй, выкладывая на стол монету.
– Не скупитесь, – усовестил его граф. – Люди с подобным подходом к жизни все без исключения богаты.
Он вытащил из кармана небольшой блокнот с тонким карандашом в нем:
– Разрешите, я зарисую ваши сапоги? Это шедевр. Только их нужно отчистить от смолы.
– Конечно, рисуйте, – разрешил Магнификус, все еще не понимая толком, стал ли он жертвой надувательства или свидетелем утонченного мастерства.
Глимори быстро сделал набросок в блокноте, молча откланялся и пошел к выходу.
– Золотой! – напомнил ему Второй.
– Оставьте себе, – хитро усмехнулся Даболфор. – У меня такой же подход к жизни.
«О как!» – только и смог подумать, глядя вслед модельеру, путешественник.
Перекусив и рассчитавшись, Магнификус вышел в город. Было бы разумно выспросить у портье дорогу к университету, но ему захотелось прогуляться.
Как и все города, имеющие в своих юрисдикциях солидные учебные заведения, Нульн прежде всего ориентировался на потребы студенчества и всего связанного с процессом образования. Бесконечное число книжных магазинов перемежалось со столь же бесконечным количеством недорогих кофе и закусочных, между ними попадались магазины одежды и табачные лавки. Религиозный аспект был решен отцами города с академической простотой и основательностью – одна из улиц состояла исключительно из храмов всех известных религий мира. Между величественной колокольней храма Сигмара и приземистым кубом храма Ульрика Второй обнаружил даже храм Рогатой Крысы. Правда, по плотному слою пыли на ступенях можно было предположить, что последователей у этого культа в городе немного. Однако сам факт существования этого ритуального сооружения ясно указывал на мудрость городских властей, не исключающих возможности появления рано или поздно студентов-скейвенов. Вскоре Магнификус нашел храм Кхеине и храм Моора. И тот и другой тоже не подавали признаков кипучей религиозной деятельности. Оживленней всего было у храма Валайи. У его ступеней толпилось около десятка гномов в одинаковых длиннополых сюртуках и с заплетенными в толстые косы бородами. Низкорослые прихожане шумно обсуждали триста двадцать восьмую поправку к семьдесят шестому кодексу. Поскольку Второй не был знаком ни с кодексом, ни, тем более, с поправкой, он деликатно обошел спорщиков и остановился перед большим пирамидальным камнем с рунической надписью: «Здесь будет возведен храм пока еще не известному богу». Рядом с камнем стоял ящик для пожертвований. Пораженный дальновидностью горожан, путешественник бросил несколько медяков в ящик и повернул на другую улицу. Эта улица тоже имела узкую специализацию – на ней находились публичные дома.
– Как все близко! – хмыкнул себе под нос Магнификус и прочел на двери в один из «храмов любви» прейскурант: «Специалисты имперского происхождения – 5 сер. имп. Специалисты прочих рас – цена договорная».
Под прейскурантом висела лицензия нульнской санэпидемиологической станции, увенчанная солидной сургучной печатью.
– Порядок есть порядок, – продолжая усмехаться, Второй повернул еще на одну улицу.
Здесь его ничего не удивило. Улица как улица. Один книжный магазин, одна кондитерская, два кафе и стенд с наклеенным на нем свежим номером газеты «Нульнский хроникер».
Путешественник было уже прошел мимо, но тут ему в глаза бросилось крикливое заглавие передовицы: «Сенсация! Найдены свитки Нагаша!»
Второй подошел поближе и прочел следущее: «Усилиями известного ученого Йохана ван Хала обнаружены, казалось бы, бесследно пропавшие несколько тысячелетий назад свитки Нагаша. Пока находка не изучена самым подробным образом, ученый отказывается давать какие-либо комментарии, однако сам факт подобной находки взбудоражил ученые головы университетской профессуры, и на помощь в расшифровке свитков к господину ван Халу выехали два лучших имперских криптолога».
– Начинается! – азартно потер руки Магнификус и обратил внимание на графическое изображение мужчины брутальной внешности с крупной надписью под ним: «Разыскивается».
Далее следовал текст: «На прошлой неделе совершил дерзкий побег из королевской тюрьмы Альтдорфа опасный преступник-рецидивист Георг Перонни. Имперская полиция за поимку преступника назначила вознаграждение в 10 золотых империалов».
– Марта написала мужу письмо, – опять усмехнулся путешественник.
Анализируя прочитанное, он прошелся еще несколькими улочками и вышел на площадь перед величественным зданием. Сомнений не оставалось – это и был знаменитый на всю Империю Нульнский университет. На флагштоках по обе стороны широкой лестницы из розового гранита развевались многочисленные знамена.
– Простите, – обратился Второй к проходящему мимо очкарику с пачкой книг в руках, – Если мне нужно найти одного из студентов, куда лучше обратиться?
– В регистратуру, – охотно ответил тот и показал на лестницу. – В главный вход, потом сразу налево.
– Премного благодарен, – поклонился очкарику Магнификус.
Лестница привела путешественника в большой холл, заполненный абитуриентами. Те толкались группами у щитов с объявлениями. Молодой человек проследовал указанным очкариком путем и уткнулся в дверь с табличкой «Регистратура». Постучавшись в нее, он немного подождал, прислушиваясь к голосам за ней, но, так и не дождавшись приглашения, вошел внутрь.
За длинным столом сидела дородная дама с красным от напряжения лицом и сердито щурилась на стоящего перед ней господина с всклокоченной шевелюрой.
– Нет, вы все-таки не понимаете весь абсурд ситуации, – негодовал господин. – Ялгит не сумел ответить ни на один из поставленных вопросов, в то время как остальные ответили, ну, как минимум, на две трети из них! Он даже в приемной анкете умудрился сделать восемнадцать ошибок!
– Нет, – еще больше раскраснелась дама, – это вы чего-то не понимаете! Отец Ялгита – председатель попечительского совета. Если его единственный сын не будет зачислен, нам придется уволить половину преподавательского состава. Нам просто будет нечем им платить за работу! И о чем мы вообще спорим? Зачисление Ялгита – вопрос решенный.
– Кем решенный? – крикнул господин.
– Ректором университета! Досточтимым Сомерсетом Уипли! – так же крикнула ему в ответ дама.
– Невероятно! – всплеснул руками господин. – Я сейчас же переговорю с господином ректором! Я просто уверен, что произошла чудовищная ошибка, весьма оскорбительная для репутации всего университета!
Он резко развернулся и бросился к двери, едва не сбив Магнификуса с ног.
Оказавшись наедине с дамой, Второй растерялся. Но дама сама пришла ему на выручку и нейтральным голосом поинтересовалась:
– Здравствуйте! Что вам угодно?
– Видите ли, в чем дело, – начал тот, – у вас учится моя сводная сестра Наола Корстейн. Ее родители просили передать ей кое-какие вещи. Где ее можно найти?
Дама вопросительно взглянула на него, и в ее взгляде блеснул озорной огонек, свойственный всем уважающим свой беспокойный труд сотрудникам кадровых отделов.
– Ох, я болван, запамятовал! – хлопнул себя ладонью по лбу Магнификус. – Ее родители обязали меня пожертвовать вашему почтенному заведению некую незначительную сумму на благоукрашение. Пустячок, короче говоря.
При слове «незначительную» взгляд дамы потускнел, но блеск золотого, приятно звякнувшего о крышку стола, вновь проложил мост взаимопонимания между дамой и посетителем.
Она полистала несколько толстых тетрадей со списками и сообщила:
– Ваша сестра числится на четвертом курсе, заочное отделение. Дважды ей предлагали перейти на очное отделение и дважды она отклоняла предложение. Третий этаж, аудитория «К 11».
– Ваше участие в судьбе моей родственницы бесценно, – откланялся Второй.
Дама молча согласилась с ним, подняла со стола монету и попробовала ее на зуб. Убедившись, что золото настоящее, она крикнула вслед Магнификусу:
– Их сейчас в аудитории нет. Они в парке деревья сажают.
– Где у вас парк? – уточнил посетитель.
– Обойдите главное здание и по дорожке прямо, мимо учебных корпусов, – сказала дама. – Сажать деревья перед началом каждого учебного года – традиция нашего университета.
– Ничто не ценится так дорого, как образование, – заметил про себя Второй, проходя мимо одинаковых трехэтажных зданий по вымощенной квадратной плиткой дорожке.
Корпусов было не меньше двадцати. Недаром Нульнский университет считался самым крупным учебным заведением в Империи.
Дорожка его вывела в ухоженный парк с искусственным прудом посередине. Вдали он заметил копошащихся в земле студентов. Приблизившись к ним, путешественник попытался узнать среди работавших там девушек Наолу. Однако это ему никак не удавалось. Сначала он обратил внимание на черноволосую барышню, стоящую к нему спиной с лопатой в руке. Но барышня обернулась, и он понял, что ошибся. Потом он долго разглядывал барышню в соломенной шляпке, окапывающую саженец. Но это тоже была не Наола. Магнификус собрался было обратиться к одному из студентов за помощью, как сзади раздался желанный голос:
– Неужели это вы, о божественный!
Он обернулся и увидел выходящую из-за деревьев Наолу. Девушка катила перед собой тележку с садовым инвентарем.
– Отлыниваете, о неожиданная? – шутливо поздоровался он.
– Я свои саженцы уже посадила, – сказала девушка и поставила тачку. – Совсем недавно меня навещал папенька. Вами, о божественный, интересовался.
– Что это? – смутился Второй, заранее предполагая, о чем пойдет речь.
– Да так, – подошла к нему Наола. – Спрашивал, давно ли мы решили пожениться?
– И что ты ему ответила? – еще больше смутился Магнификус.
– Что я могла ответить? – развела руками девушка, выдержала длинную паузу, разглядывая гостя, и сообщила: – Сказала, что с тех пор, как он последний раз был дома.
– Это когда? – заинтересовался Второй.
– Вообще-то мне тогда было десять лет, но папа этого не помнит, – хихикнула Наола, потом опять посерьезнела и спросила: – Как тебя угораздило просить моей руки и сердца?
– Я думал, что так поступают все честные люди, если влюбляются. А папу твоего поймать сложно, вот я и воспользовался случаем. Прости за спешку, – извинился Магнификус.
– Прощаю, – кивнула девушка.
– И что сказал папа? – полюбопытствовал Второй.
– Папа в таких вопросах очень консервативен. – ответила Наола. – Сказал: боги нам подходят.
– Мне повезло, – облегченно вздохнул Магнификус.
– Мне тоже, – призналась ему девушка.
– Надо выпить, – констатировал он.
– Ты много пьешь, – сказала Наола и тут же добавила: – Но за это стоит.
«Ты много пьешь, – про себя повторил слова возлюбленной Магнификус и подумал: – Вот так оно все и начинается. Хотя, как я там Болтуну сказал: „Все должно когда-то начинаться“».
– Я знаю хорошее заведение на окраине, – предложила девушка. – Оно особенное, но нам подойдет. Называется «Проезжий патриот».
Особенность предложенного заведения заключалась в том, что, кроме Магнификуса и Наолы, людей в нем не было, только гномы, гоблины и эльфы, причем тоже какие-то особенные.
– Это что за эльфы? Я таких еще не видел, – усаживаясь за барную стойку, шепотом спросил Второй у своей спутницы.
– Лесные эльфы, – так же шепотом проинформировала она. – Славный народ, только неразговорчивый. Учатся у нас на агрономическом.
Из-за стойки к ним обратился длинноухий гоблин-бармен:
– Что будем пить, девочки?
– Я мальчик, – поправил его Магнификус.
– Что будем пить, мальчики? – невозмутимо скорректировал свой вопрос бармен.
– Я девочка, – не преминула сообщить Наола.
– Вы сначала разберитесь в себе, а потом заказывайте, – обиженно надулся гоблин.
– Бигли, не дури, – усовестила его девушка. – Ты меня компрометируешь в глазах жениха.
– У тебя новый? – заинтересовался бармен и шевельнул левым ухом.
– Не понял? – насторожился Второй.
– Не обращай внимания, он редкая. – начала Наола, грозно приподнимаясь со стула.
– Редкий. Я редкий. Потому что я – мальчик, – не дал ей закончить гоблин. – Пошутить нельзя! Чего будете? Заказывайте скорее.
– Бигли, ты же знаешь, что я обычно заказываю, – сменила гнев на милость девушка. – И моему спутнику ту же смесь.
– Поверь, парень, – перегнувшись через стойку, зловеще прошептал ушастый бармен, – я не против института брака, но подумай хорошенько. Это ведь на всю жизнь! Хотя у меня был один знакомый герой, так он после каждого возрождения опять женился. И ведь все по-честному!
– Не ври! – вмешалась Наола, – там говорится: «на всю жизнь моего я».
– Это как кто понимает, – хмыкнул гоблин и исчез за стойкой.
– Там – это где говорится? – не понял Магнификус, косясь на проходящего мимо лесного эльфа с кружкой в руке.
– Там – это во время брачной церемонии, – ответила девушка. – Брак регистрируется в городском управлении, и чиновник, который оформляет брачные свидетельства, произносит текст брачного обязательства.
– Слушай, – сменил тему Второй, – объясни мне, наконец, гоблины кто такие? Они хорошие или плохие? Они из земли появляются или обычными способами?
– Гоблины? – задумалась Наола. – По поводу размножения не знаю, а так – они разные. Гоблины – идеальные бармены и рыночные заводилы. Еще они любят технику, не меньше гномов.
– Больше, крошка, гораздо больше, – поправил ее вынырнувший из-под стойки с бокалами в жилистых лапах Бигли. – И талантов больше, есть и неприличные. Доступные только для дам-с, так сказать.
– Еще они все болтуны, интриганы и жулики, – закончила свой рассказ Наола.
– Не все, – воспротивился гоблин. – У нас есть старинная гоблинская легенда «О честном гоблине Фуле». Очень печальная легенда. Триллер. Все, мне пора, – бармен поставил перед посетителями бокалы и бросился к другому клиенту.
– А Шарскун в храме брак регистрировал, – почему-то вспомнил Магнификус.
– В храме будет слишком необычно, – взяла свой бокал девушка. – В храмах Сигмара или Ульрика тебе странно появляться, а в своем – нескромно. Подумай только, как будет выглядеть текст свадебного приглашения: «Многоуважаемый некто! Мы имеем счастье пригласить вас на обряд бракосочетания Наолы Корстейн и бога Кхеине в храм последнего».
– Ты права, – согласился с ней Второй и спросил, кивая на бокал: – Это что?
– Можжевеловая настойка с лимонным соком, – сообщила Наола. – «Заводной демон» называется.
Магнификус пригубил напиток и «перевел»:
– Джин с тоником.
После седьмого бокала «Заводного демона» молодые люди решили прогуляться. На улице вечерело, в окнах домов и бесчисленных кафе зажигались огни, улицы заполнили уже влюбленные или судорожно стремящиеся к тому.
– Красивый город, – сказал Магнификус, с интересом разглядывая прохожих.
– Хороший, – взяла его под локоть спутница, – но у меня здесь мало друзей.
– Почему? – удивился Второй. – Ты девчонка общительная.
– Мало времени, – ответила она, – я ведь на заочном учусь. Приезжаю, сдаю экзамены и сразу уезжаю.
– Может, оно и к лучшему, что мало времени, – крепче сжал ее руку Магнификус.
– Не вздумай меня ревновать, – предупредила его Наола. – Корстейны этого не понимают.
– Не буду, – пообещал Второй.
У магазина одежды девушка остановилась:
– Нам сюда.
– Зачем? – не понял Магнификус.
– Купим тебе приличную рубашку, у меня есть деньги, – сообщила ему девушка и силой втащила его внутрь магазина.
– Ты знаешь, – признался ей Второй, наблюдая со стороны, как она перебирает рубашки, – я успел проконсультироваться с лучшим модельером в городе. Он мне сказал, что мой внешний облик идеально соответствует моему мировоззрению.
– Если ты не в курсе, то знай – мировоззрение мужчины неженатого и состоящего в браке – это два разных мировоззрения, – постановила Наола и вытянула из груды рубашек одну – из переливающегося бордового атласа. – Примерь.
– Цыганщина! – возмутился он, но рубашку взял.
Из магазина Магнификус вышел уже в новой рубашке. Его невеста была явно довольна.
– Мой дедушка обожал этот материал и этот цвет, его в ней и казнили, – радовалась она. – Тебе удивительно идет.
– Не сомневаюсь, для плахи в самый раз, – недовольно пробурчал он и прислушался. Мелодия, несущаяся из дверей ближайшего кафе под вывеской «Сантименто», была ему до боли знакома.
– Это танго? – не понял он.
– Танго, – согласилась она, – сильванское танго «Последний поцелуй». Ты что, умеешь танцевать танго?
– Умею, – кивнул он и сразу оговорился: – Правда, это единственный танец, который я умею танцевать. Учительница литературы научила. А ты умеешь?
– А меня папа научил, – призналась она, – и я тоже единственный умею. Но папа говорил, что если умеешь танцевать танго, умеешь танцевать все.
– Тогда! – озорно подмигнул ей Магнификус, расстегивая плащ.
– Естественно! – поддержала она и первой шагнула к ресторану.
Танго не танцуют, танго живут. Из всех танцев мира только танго может претендовать на вечность, потому что только танго порабощает страсть, в то время как остальные танцы у страсти на побегушках. Невозможно себе представить, чтобы осужденный на смерть в качестве последнего желания захотел бы станцевать вальс или польку, но танго – вполне. Потому что танго – это биение взволнованного сердца, это всплеск штормовой волны, это замирание секундной стрелки на таймере перед взрывом и прочая, прочая, прочая. Так еще никто на свете не говорил о танго, но так сказал бы каждый, кто хоть один раз в жизни станцевал бы его.
Наола умела танцевать танго, Магнификус не уступал ей. Она угадывала каждое его желание, он подчинялся каждому ее капризу. Ее пальцы струились по линиям его ладони, чтобы соскользнуть с линии жизни и взвиться языком пламени к блеклым потолочным фрескам. Его обожженные мгновенной нежностью ладони окутывали ураганным ветром ее тело и отбрасывали его от себя, как невыносимую боль, чтобы в последний миг задержать падение и повторить упоительную пытку.
Находившиеся в кафе посетители не отрывали восхищенных взоров от танцующих. Края наполненных бокалов так и не коснулись губ, горячие блюда безнадежно остывали.
Оркестранты, расположившиеся на невысоком помосте у стены, выжимали из своих инструментов все, на что те были способны, попутно удивляясь глубине этих способностей и собственному мастерству.
На последней ноте одна из гитарных струн не выдержала и звонко лопнула, что в свою очередь послужило сигналом для всех присутствующих, и те разразились аплодисментами.
Молодые люди спешно покинули заведение и свернули в первый попавшийся переулок.
– Ты фантастически танцуешь, – еще задыхаясь от бега, похвалила девушка.
– А ты – сказочно, – галантно ответил Магнификус.
И последовавший за этим признанием поцелуй был естественным и прекрасным, как сияние звезд у них над головами.
– Наверное, теперь полагается что-то еще? – тихо спросила Наола, заглядывая молодому человеку в глаза.
– Это вопрос? – ласково переспросил он.
– Не уверена, – призналась она и подняла голову вверх.
Утро их застало на крыше. Быстро одевшись, молодые люди спрыгнули вниз, благо это был второй этаж, и пошли по улице. До самой площади перед университетом они не сказали друг другу ни слова. И только у лестницы Второй не выдержал и произнес:
– Если я сделал что-то неправильно, прости меня.
– А ты меня, – подала голос девушка.
– Так ты выйдешь за меня или нет? – спросил Магнификус.
– Ты что, сомневаешься? – удивилась Наола.
– Я не идеален, – самокритично заявил он.
– Мягко сказано, – звонко рассмеялась девушка. – Предложение надо было сделать еще на крыше.
– Ты не ответила, – продолжал настаивать Второй.
– Куда мне теперь деваться? – пуще прежнего засмеялась Наола.
– Не пойму, что тебя так развеселило? – начал раздражаться Магнификус. – Прекрати это издевательство и говори по существу – да или нет?
– Чудо мое! – бросилась ему на шею девушка. – У нас считается, что если с мужчиной и женщиной происходит то, что произошло между нами, они автоматически становятся мужем и женой. Разве у вас не так же?
– У нас еще свадьба полагается, – несколько абстрактно ответил он, про себя зарекаясь раз и навсегда пускаться с кем-либо в откровенные беседы на интимные темы.
– Будет свадьба, будет, – наконец посерьезнела Наола. – Теперь нужно папу поймать.
– Это уж не переживай, – заверил ее Второй, – из-под земли достану.
– Звучит пророчески! – поняла его буквально новобрачная. – Когда папа в пределах Империи, он обычно подбирает себе какое-нибудь кладбище. Только в Империи много кладбищ.
– Найдем, – подтвердил серьезность своих намерений Магнификус. – И как найдем, так сразу свадьба.
– Ищи, муженек, ищи, а я пока сессию сдам. И не шали, иначе я тебе всю кровь после свадьбы выпью, на законных основаниях, – девушка поцеловала суженого в щеку и побежала вверх по лестнице. – Сегодня в полдень профессор Энлиль читает лекцию в аудитории «5 С». Советую послушать, – крикнула она уже от самых дверей.
Вернувшись в гостиницу, Второй застал Вилли, дремлющего на большом чемодане у стойки портье.
Магнификус потряс друга за плечо и сказал:
– Вилли, я женился.
– Поздравляю, – пробормотал сигмариот сквозь дрему. – Я от Сеттры посла принес. Он в моем чемодане. Тяжелый ужасно.
– Как ты меня нашел? – поинтересовался Второй, подхватывая одной рукой священнослужителя, а другой его чемодан.
– Проще простого, – ответил Вилли. – Я обошел сорок две гостиницы и в каждой спрашивал о молодом господине с перстнем белого золота на указательном пальце левой руки.
– Ты мог ошибиться, – пожал плечами Магнификус.
– Я и ошибся семь раз, ты восьмой, – подтвердил сигмариот. – Настоящий ученый всегда готов признать свои ошибки.
– Как Нехекхара? – Второй открыл дверь своего номера и затащил туда Вилли.
– Нехекхара?! – устало пробормотал тот, плюхаясь на кровать. – Нехекхара неописуема! Придется к нашей с Йоханом «Либер Демонике» выпустить приложение, листов на семьсот. Великий Сигмар! Какой же тяжелый этот Миб Тоус! У него кости из чугуна!
– Кто такой Миб Тоус? – не сразу сообразил Магнификус.
– Моя поклажа, – показал на чемодан священник и снял с него замок.
Как только крышка распахнулась, в комнате пахнуло влажностью, а над чемоданом взвился мини-торнадо из темных матерчатых полос, костей и разрозненных металлических элементов. Экзотический вихрь в конце концов оформился в высокого мужчину, если можно считать таковым мумифицированное тело в облачении жреца.
– Мир тебе, Великолепный! – низко поклонился он.
– Мир и тебе, жрец, – ответил ему поклоном Второй. – Я рад, что Великий Сеттра откликнулся на мой призыв.
– Мой царь ждал его, и торжеству всей Нехекхары нет предела! – сказал жрец.
– Уважаемый Миб Тоус… – намекнул ему на что-то Вилли.
Жрец протянул к его лицу руку и изо рта сигмариота на жреческую ладонь выскочил скарабей. Миб Тоус обтер жука рукавом и спрятал себе за пазуху.
– Слава Сигмару! – сглотнул священник и потер горло. – Десять дней во мне эта гадость лазила. Я же говорил, что не обману!
– Все так говорят, – оправдался жрец и снова обратился к Магнификусу. – Скажи, о Великолепный, что ты хочешь от нас? Мы сделаем все.
– Нет, сначала скажи, что я могу сделать для Сеттры и его людей? – попросил Второй.
– Когда-то мы искали бессмертия, и мы нашли его. Теперь мы ищем жизни, обычной жизни, мы стали мудрее, – ответил Миб Тоус. – Помоги нам.
– Думаю, я смогу это сделать, – сказал Второй. – Но за свою жизнь вы должны мне заплатить. Мне нужна ваша помощь. Скоро я двину свою армию на Хаос. Помощь со стороны Нехекхары была бы весьма кстати.
– Ты получишь ее, – пообещал жрец. – Где будет битва?
– Я иду к Черному Порталу, – сообщил Магнификус, – от границ Остермании до центра Северных Пустошей несколько дней хода. Я точно не знаю, где Хаос встретит меня.
– Мы пойдем под землей, прямо под твоими ногами, и выйдем во время битвы, – пообещал Миб Тоус.
– Подземными тоннелями? – уточнил Второй.
– Нет, – покачал головой жрец, – именно под землей. Земля пропускает нас, как морские воды рыбу.
– Еще лучше, – кивнул Магнификус и попросил: – Если с землей у вас такие близкие отношения, не могли бы вы найти мне одного человека? Он имеет обыкновение отдыхать от забот в гробу, на кладбище, как раз под землей.
– Твои желания закон, – сказал Миб Тоус, – назови мне имя, и я доставлю его тебе.
– Манфред фон Корстейн, – назвал имя будущего тестя Второй. – Он где-то рядом.
– Мы вскроем все гробы Империи и спросим имена лежащих, – поклялся жрец. – Только мне необходимо выйти отсюда незамеченным и найти место в земле без камней.
– Ночью я с Вилли выведу тебя на окраину города, там много подходящей земли, – пообещал Магнификус.
Миб Тоус благодарно поклонился.
– Ты что, уходишь? – не понял священник.
– Ненадолго. Мне нужно встретиться с одним важным лицом, – ответил Второй, – Древние просили меня. А для тебя у меня тоже есть поручение.
– Какое? – заинтересовался Вилли.
– Ты ведь знаешь в Нульне всех, в том числе и художников?
– Знаю.
– Так вот, я обещал помощнику бога Смерти, Цыгану, сделать колоду карт. Его карты сгорели. Найди мне художника и закажи ему колоду. Цыган очень помог мне.
– О Великолепный! – вмешался в их беседу жрец. – Разреши мне помочь тебе!
– Каким образом? – удивился Магнификус.
– Сделать карты, – объяснил Миб Тоус. – Те карты, о которых ты упомянул, рисовал я, недостойный, я и мои собратья по служению. Мы сделали их во время предательства Нагаша, да растает его имя в бездне времени. Тот, кого ты называешь Цыганом, – несчастный Тутеп, свергнутый правитель Нехекхары. 76 ночей мы пробирались к пирамиде, где его замуровал заживо предатель Нагаш, и сквозь отверстия для воздуха просовывали туда карты. Мы зашифровали в картах все наши знания, накопленные за тысячелетия. Мы надеялись, что они помогут Тутепу сохранить свою жизнь или хотя бы облегчат его переход в долину теней. Потом мы спрятались в катакомбах под городом и ждали дня, когда восстанет Великий Сеттра и свергнет с трона ненавистного предателя Нагаша. Когда этот день наступил, те из нас, кому удалось выжить, в том числе и я, присоединились к Сеттре. Мы вскрыли пирамиду с несчастным Тутепом, но бог Смерти уже забрал его и наши карты. Но я помню каждую из них. Я сам рисовал «Звезду» и «Висельника».
– Что для этого потребуется? – быстро уточнил Второй.
– Только папирус и кисти, – ответил жрец. – Я до полуночи сделаю тебе колоду.
– Вилли, быстро в магазин за бумагой и кистями, – приказал Магнификус и покинул номер.
Перед тем как посетить лекцию профессора Энлиля, Второй зашел в первую попавшуюся закусочную и плотно перекусил. Время до полудня еще было, университет находился недалеко, и путешественник позволил себе после завтрака выкурить трубочку и привести в порядок мысли.
«По-прежнему особой ясности нет, – думал он, выпуская облако табачного дыма. – Ситуация накаляется, вот-вот и битва, а правил для необходимого ритуала разрушения этого поганого Портала нет. Плохо. Теперь глобально – разрушим Черный Портал, и дальше? Переберемся с Наолой в Небытие. Денег у меня, как у дурака махорки. Купим замок на островке в Адриатике. Дети пойдут. Дети – это хорошо, но мы с Наолой чем займемся? Воспитанием. А вырастут? Путешествовать будем. На фоне памятников архитектуры фотографироваться. Хобби подберем. И так до финиша. О надгробии я уже думал. Что еще? Все. И все? Жуть».
Магнификус выбил трубку, поднялся из-за стола и двинулся в сторону университета.
Нужную аудиторию он нашел сразу. Слушатели уже сидели, но лектор еще не появился. Второй, на ходу отыскивая глазами возлюбленную, начал пробираться к свободному стулу. Едва он успел сесть, как в аудиторию вошел Тордион. Выглядел он по-прежнему как среднестатистический преподаватель.
– Друзья! – с ходу начал он и обвел аудиторию взглядом, – с большинством из вас я уже имел удовольствие общаться, остальные, я надеюсь, присоединятся к нашим размышлениям. Они все те же. Мы с вами будем говорить об истории существ, что-либо изучающих, о связях, которые они создают внутри, о понимании, которого можно достичь, и о механизмах, оказывающих конкретное влияние на другие существа, если, конечно, они не против. Последнее – главное, ибо и является сутью предмета. Начнем с повторения. Уверен, что вы все помните, что карта – еще не территория?
Тут Магнификус вновь услышал в своей голове голос Тордиона:
– Рад, что вы заскочили ко мне на лекцию, господин Магнификус.
– Добрый день, господин профессор, – мысленно поздоровался с ним тот.
– Очень добрый. Наола сказала, что вы сделали ей предложение?
– Сделал.
– Поздравляю. Она прекрасная девушка.
– Я ее не вижу, где она?
– Она у меня отпросилась. Побежала в городской муниципалитет договариваться о дате бракосочетания.
– Как быстро!
– Радуйтесь, она вас любит. Но я так понимаю, что, кроме личного счастья, в Нульне у вас есть еще кое-какие заботы?
– И немалые. Мне нужна ваша помощь.
– Всегда к вашим услугам. Если не ошибаюсь, вы остановились в «Шпаргалке»?
– Да.
– Выходите утром на улицу. Часов в семь. Я заеду за вами.
– На мотоцикле?
– Само собой разумеется. А сейчас я бы на вашем месте послушал мою лекцию. Я неплохо сегодня подготовился.
Второй отнесся к его предложению серьезно, ему хотелось присмотреться к человеку, от которого, быть может, зависит его судьба.
Тордион говорил о взаимоотношениях существ разумных с окружающим миром, о том, как часто эти существа, пытаясь уйти от проблем внешнего мира, создают себе проблемы внутренние. О деликатности обращения с каждым таким существом, и как при попытке вывести сознание этих существ из плена их иллюзий не сделать их рабами иллюзий чужих. И еще о многом другом, о чем, в принципе, знает каждый, но далеко не каждый способен систематизировать эти знания и заставить их работать на себя.
По завершении лекции Тордион коротко попрощался и покинул аудиторию.
Магнификусу понравилось все, о чем говорил лектор, и еще больше понравилось, как он это говорил. Он не поучал, он вдохновлял.
Вдохновленный услышанным, Второй зашел в ту же самую закусочную, что и по дороге в университет. Он заказал себе сок и выкурил подряд две трубки.
«А действительно, – размышлял он, – чего особо волноваться? Все наладится само собой, а если не наладится, то и ладно. Не судьба. Главное – Наола, свадьба и дети. Вот, я думаю, как дракон. А драконы, как известно, существа мудрые».
На этом Магнификус и успокоился. Расплатился за сок, спрятал трубку в футляр и уже собирался вернуться в гостиницу, но тут до его ушей донеслись знакомые голоса.
Занявшая стол за его спиной семейная парочка, на которую он и внимания поначалу не обратил, громко обсуждала вопросы обустройства новоприобретенного дома. Вообще-то подслушивать чужие разговоры было не свойственно молодому человеку, но поскольку он сидел очень близко, то просто был обречен слушать их препирания.
– Столько мебели нам не нужно, – сказал мужчина. – Это не дом будет, а склад! Зачем нужны сразу три секретера?
– В гостиную, в твой кабинет и в мою спальню, – резонно отвечала ему женщина. – Нам придется вести записи по хозяйству и письма тоже за чем-то нужно писать.
– Тогда зачем нужны два стола? – не унимался ее оппонент. – Письма пишут за столом! И кто собирается сидеть на сорока двух стульях, если мы собираемся жить уединенно?
– Не горячись, – отстаивала свои позиции собеседница, – стулья расставим по всему дому. Вот, предположим, идешь ты по дому, устал, а тут и стул рядом. Сел, отдохнул и пошел дальше. Другое дело, я не понимаю, зачем нам четыре подземных хода? Я разговаривала с соседями. Они категорически против, чтобы у них под домом мы копали подземный ход. От кого ты собираешься убегать?
– Я убегать не умею, – обиженно буркнул мужчина. – Подземные ходы – это еще один способ жить незаметно. Один ведет к соседней улице, где магазины, другой – где рынок, третий – где больница, а четвертый – запасной вариант. Пусть будет. А соседи – недоумки! Я им дважды объяснял, что подземный ход пройдет под их сараем, а не домом!
– Ты совсем рассудка лишился в своем лесу, – рассердилась женщина. – Я остаток жизни под землей проводить не собираюсь! Один ход рой, так и быть, и хоть спи в нем. Но только один.
– Два, Радира, два! – хлопнул по столу мужчина. – Иначе я выкину секретер и тридцать стульев.
Услышав, как сосед по столику назвал свою даму, Магнификус не выдержал и обернулся. Сомнений не было: за соседним столиком сидели Ульрик и Радира.
– Не верю, – громко произнес Второй, привлекая внимание спорщиков. – О чем вы тут спорите?
Застигнутая врасплох внезапной встречей со старым знакомым, парочка безмолвно уставилась на Магнификуса.
Первым пришел в себя Ульрик.
– Мы в Нульне дом купили, – без всякого намека на приветствие, сообщил он. – Хотим с Радирой начать жизнь заново.
– Этого никто не знает, и мы не хотели никому говорить, – сразу предупредила Повелительница Невест. Теперь мы супруги Ральф и Луиза Геминги.
– Обещаю забыть, что встретил вас. Мне достаточно того, что вы сами наконец встретились, – заверил их Магнификус. – Помнится, мне говорили, что вы сможете встретиться только после смерти Тзинча?!
– Значит, он умер, – предположил Ульрик, а ныне Ральф. – Мы же встретились.
– И что теперь?
– Мы просто исчезли, – ответила Радира. – Когда-то у нас был такой договор с Ульриком, вот и пришло время его воплотить в жизнь.
– Думаете, получится? – спросил Второй.
– Знаем, что получится, – решительно заявил Ульрик. – Либо так, либо никак.
– Я тоже так думаю, – взяла под локоть своего спутника женщина. – Ты осуждаешь нас за это?
– Я поздравляю вас, – сказал Магнификус. – Наступит время, и я тоже приобрету в этих краях маленький домик.
– Как надумаешь, предупреди. Я знаю все свободные дома в округе. Что-нибудь подберем. Хотя дерут в три шкуры! – пообещал Ульрик.
– Предупрежу, – кивнул Второй и полюбопытствовал у Радиры: – Как там в Наггароте?
– Более или менее. После опереточного переворота на храмовой площади Кет Зарин провела с помощью солдат своего отца серию арестов коррумпированных чинов в правительстве. Заключила перемирие с азурами и гномами. Подвижная девочка оказалась.
– У меня скоро свадьба, – сообщил Магнификус. – Я вас приглашаю.
– Мы поднимем за вас кубки дома, – вежливо отказался Ульрик и объяснил: – Хотим, чтобы о нас забыли.
– Прости нас и тоже забудь, – извинилась за обоих Радира.
– Первое не требуется, второе не обещаю, – встал из-за стола молодой человек, расцеловал старых друзей в щеки и пошел к гостинице.
В номере Магнификус застал ожесточенно спорящих священника и жреца. Перед ними лежала готовая колода карт.
– Неужели ты серьезно думаешь, смертный, что судьбу можно предсказать? – негодовал Миб Тоус. – Я сейчас брошу эту кисть на пол, и моя судьба изменится. Карты созданы не для балаганных шарлатанов, а для людей, желающих постичь глубины своего «Я»!
– Почтенная мумия, – не уступал ему Вилли, – твои представления многотысячелетней давности давно устарели. Прогресс и эволюция не стоят на месте. Я не утверждаю, что с помощью карт можно предсказывать будущее, потому что и в настоящем-то путаюсь. Я констатирую, что предсказанная на картах судьба имеет гораздо большую вероятность сбыться, чем не предсказанная, поскольку она и не судьба вовсе, а так – неопределенное будущее. Ты упростил мою мысль до уровня своего жука-навозника.
– Тогда как ты смеешь настаивать на том, что «Дурак» – последняя карта Старшего Аркана, если я лично участвовал в разработке исходной колоды! «Дурак» – начинает Старшие Арканы. Эта карта олицетворяет чистую, наивную душу, не имеющую ничего, кроме природного чутья и готовности к познанию. Она фактор-ключ к любой другой карте.
– Чушь! – взревел сигмариот, – «Дурак» завершает Старшие Арканы и олицетворяет отнюдь не чистую душу, готовую к познаниям, а свойственный разуму парадокс, столь выгодно отличающий даже тебя от жука-навозника. Присутствие «Дурака» в раскладе прежде всего корректирует смысл рядом расположенной карты Старшего Аркана, делая этот смысл обширнее.
– Да, конечно, – язвительно скривился жрец. – Именно поэтому у ваших гадалок каждая карта имеет сразу десяток противоположных друг другу значений. Трактуй, как хочешь, лишь бы деньги платили. Все уйдут довольные с «прямой десяткой пентаклей» в итоговом результате. Будешь богатой, выйдешь за принца.
– Нет, лучше они уйдут с перевернутой «Башней», как символом внутреннего переустройства и ментального обновления! – парировал священник. – Самосовершенствуйся, чадо, и дальше.
– Господа! – подал голос Второй. – На улице давно стемнело, можно выходить.
– Слушаюсь, о Великолепный! – тут же внял его призыву Миб Тоус. – Колода готова.
– Быстро, – похвалил Магнификус. – Скажите мне, уважаемый, что точно я должен буду сделать для вашего народа? До сих пор не понимаю.
– Ничего, кроме того, о чем мы уже договорились, – объяснил жрец. – Древнее пророчество гласит, что участие моего народа в битве под знаменем Великолепного освободит нас от жизни в смерти.
– Тогда, Вилли, накинь на нашего гостя плащ и, когда будем выходить из гостиницы, заболтай портье, – приказал ничего так и не понявший Второй.
Спорщики беспрекословно выполнили его указания, и они покинули номер.
Портье на месте не было, поэтому сигмариоту не пришлось применять свои таланты.
Сторонясь яркого света, троица пробралась к парку неподалеку и остановилась у куста, постриженного в форме шара.
– Вы помните о моей второй просьбе? – напомнил жрецу Второй.
– Мы найдем его, – кивнул тот, скинул плащ и попросту утонул в земле.
– Ух ты! – нагнулся над местом его исчезновения Вилли.
Тут из земли высунулась рука Миб Тоуса, звонко щелкнула пальцем сигмариоту по лбу и опять исчезла.
– Хулиганье трухлявое! Покарай тебя Сигмар! – рассвирепел священник и начал ожесточенно топтать землю.
– Брось, Вилли, – взял его за плечо Магнификус, – он уже далеко. Пошли-ка лучше спать.
Глубоко оскорбленный заштатный клирик напоследок плюнул в траву и поплелся за другом.
На заре молодого человека разбудил гудок клаксона. Магнификус выглянул на улицу и увидел Тордиона, поджидающего его у входа в гостиницу на мотоцикле. Осторожно обойдя храпящего на кушетке у стены Вилли, путешественник вышел наружу.
– Отдохнули? – встретил его вопросом Тордион, облаченный на этот раз в костюм арлекина.
– Специально лег пораньше, – ответил Второй и забрался на мотоцикл.
– Держитесь, – предупредил его профессор и крутанул рукоять газа. Двигатель оглушительно взревел и понес мотоцикл по мостовой.
– Вы не боитесь, что нас могут увидеть? – крикнул пассажир.
– Нет, – сообщил водитель, – отчего-то на маршрутах, где я проезжаю, сон у горожан особенно крепкий, – и Тордион громко захохотал.
Из города они выехали довольно быстро и понеслись в сторону сияющих белоснежными вершинами гор на юге. Скорость передвижения была столь стремительна, что беседовать не представлялось возможным. По мере приближения горного хребта дорога становилась все хуже и хуже, так что Тордиону поневоле пришлось сбросить скорость. Тогда-то уже подуставший от бешеной гонки Второй задал свой первый вопрос:
– Как вы думаете, профессор, можно ли предугадать судьбу?
– Предугадать – нет, можно загадать, – ответил Тордион и поинтересовался: – Откуда подобный интерес?
– Один знакомый мне заказал колоду карт, – признался Магнификус.
– Цыган, что ли?
– Он. Его колода сгорела, когда он гадал отцу Наолы.
– Бедный Тутеп! Эти карты были его единственной радостью.
Они выехали на пологий горный склон и покатили вверх. Тордион ловко управлял своей «колесницей», объезжая каменные валуны и глубокие вымоины в песчанике.
Снова под колесами возникла дорога. Даже не дорога, а, скорее, тропинка. Петляя, она устремлялась круто к вершине, так что и пешеходу бы пришлось идти, помогая себе руками. Но Тордиона это мало смущало, и он упрямо гнал мотоцикл вперед.
– Перевернемся! – крикнул Второй, мертвой хваткой сжимая его талию.
– Все будет хорошо! – успокоил его тот, – я знаю один секрет.
– Какой? – спросил Магнификус, жмурясь, потому что летящая из-под колес мотоцикла каменная крошка то и дело попадала ему в лицо.
– Никогда не сбавляйте скорость, – сообщил Тордион и еще сильнее крутанул ручку газа.
Мотоцикл рявкнул и пулей взлетел на большую, каменную террасу. У них над головой дымил вулкан.
– Вот мы и на месте, – глуша мотор, сказал бесстрашный ездок и показал на открывающийся внизу пейзаж: – Карак-Орруд. Мое любимое место. Мне здесь отлично думается.
Магнификус слез с мотоцикла и подошел к самому краю площадки. У него под ногами, частью покрытая голубоватым туманом, дремала горная гряда, похожая на хребет гигантского дракона.
– Действительно красиво! – вздохнул он.
– Очень красиво, – согласился с ним Тордион, усаживаясь на край и свешивая вниз ноги. – Сразу за ним начинается океан, а за океаном лежит материк, куда еще не ступала нога человека. Через десять – двенадцать тысяч лет первые поселенцы высадятся на его берега, а еще через несколько тысячелетий в одном из государств, основанных на этом материке, чудак ученый, страдающий клаустрофобией, теоретически обоснует возможность телепортации. Вот тогда-то все и начнется.
– Откуда вам это известно? – удивился Второй.
Профессор пожал плечами:
– Есть события, которые не могут не случиться, – он показал на место рядом с собой. – Не будем терять времени, садитесь и спрашивайте.
Магнификус устроился рядом с ним и спросил:
– Что такое сафери?
– Если вы имеете в виду фокусы со значками, то это чушь, которая исчезнет вскоре после того, как вы разрушите Черный Портал. Если вы имеете в виду саму сущность сафери, то это – фантазия и вера. Вы представляете, как устроен мир?
– Поверхностно.
– Этого достаточно. У реальности семь уровней. Немного, но все-таки. Сафери на шестом. Поле сознания. Вы придумываете, вы верите, вы реализуете. И все. Я доступно объясняю?
– Более или менее. А что на седьмом уровне?
– О! На этот вопрос могут дать ответ только влюбленные. Лучше не трогать этот уровень. Во-первых, для его описания нет словесного эквивалента, во-вторых, он имеет право на личную жизнь.
– Не понял.
– Проще говоря – это вы, когда сделали хорошее дело и отдыхаете.
– Тоже не понял.
– Я же говорю, для описания седьмого уровня не придумали слов и не придумают.
– Почему?
– Потому что когда придумают, он станет восьмым, девятым и так далее. Он не будет по принуждению вступать в диалог.
Магнификус помолчал, размышляя над сказанным и, наконец, опять подал голос:
– Тогда я спрошу о чем-нибудь попроще?
– Валяйте, – перекинул ногу на ногу Тордион.
– Как погиб ваш отец? – спросил Второй.
Профессор внимательно взглянул на своего собеседника:
– Снимите свое кольцо.
Магнификус послушно исполнил его просьбу.
Тордион взял кольцо, поднялся на ноги и бросил кольцо в пропасть под ногами.
Однако кольцо не успело пролететь и полметра, как перед ним в воздухе проявилась приоткрытая дверь, и кольцо исчезло в ее проеме.
– Пошли, – предложил профессор, входя в дверь первым.
Молодому человеку ничего не оставалось, как последовать его примеру.
Мир вокруг на доли секунды заволокла цветная пелена, в нос пахнуло запахом жженой резины, и Сергей обнаружил себя стоящим в тамбуре электрички. За окном была ночь, ближайший вагон пустовал.
– Сейчас будет остановка, – предупредил его стоящий рядом профессор и показал на валяющееся под ногами кольцо. – Не забудьте перстенек.
Оторопевший Второй поднял кольцо.
Электричка заметно сбавила ход, заскрипела тормозами и остановилась напротив пустой платформы. Двери разъехались в разные стороны.
Тордион вышел на платформу, Сергей за ним.
Электричка вздрогнула, двери закрылись, и собеседники остались на пустой бетонной платформе, освещаемой пятью тусклыми фонарями.
– Сто сороковой километр, три часа ночи, четырнадцатое число, следующая электричка через пятнадцать минут, спрашивайте, – обернулся к молодому человеку профессор.
– Как вернуться назад? – изменил свой вопрос Сергей, едва сдерживаясь от приступа паники.
– Войти в следующую электричку, она будет здесь через четырнадцать минут, тридцать секунд, – без всякого намека на эмоцию, проинформировал Тордион и добавил: – А отца задушил Слаанеш, когда понял, что отец хочет отключить игру.
– Зачем ваш отец хотел это сделать? – изумился Второй.
– А теперь постарайтесь сосредоточиться и не пугайтесь, – предупредил профессор. – Отец не просто хотел это сделать, он это сделал.
– То есть? – мотнул головой Сергей, словно пытаясь очнуться от дремоты.
– То есть нет никакой игры, есть Нибиру, есть законы, по которым она существует, а игры нет, – сказал Тордион. – Отключена машина.
– Но тогда как же?.. – начал Второй.
– Вот так, – развел руками профессор. – Просто забавное стечение обстоятельств – четверо друзей создали новую реальность, и она зажила своей жизнью. Отец первым понял это и приложил все усилия, чтобы уничтожить Нибиру. У Нибиру, при всех ее несовершенствах, есть два глобальных преимущества – иное течение времени и отсутствие страха смерти, а соответственно – лжи. Отец трезво осознавал, что рано или поздно те ограничения, которые он заложил в программу, будут отменены, и цивилизация Нибиру превзойдет земную за несколько лет. А там – кто знает? Уже был создан Хаос.
– Тогда зачем он взял с собой Слаанеша? Это же Хаос! – не понял Сергей.
– Он думал, это я, – объяснил Тордион. – А я не пришел к Белой Башне, в моем облике пришел Слаанеш. Он хорошо умеет притворяться.
– Почему не пришли?
– Не хотел покидать Нибиру. Небытие не нравится мне, здесь некрасиво. Я родился на Нибиру, я любил на Нибиру. Мне был абсолютно чужд насильственный патриотизм отца.
– Вопрос! – прервал его речь Второй. – А дверь, через которую мы с вами сюда проникли, кто сделал?
– Конечно, отец, – ответил профессор. – Все, что есть на Нибиру, сделал мой отец.
– Выходит, о патриотизме речь не шла, – сказал Сергей. – Боюсь, вы недооцениваете своего покойного отца. Он хотел не уничтожить Нибиру, он знал, что, отключая машину, не сможет уничтожить ее. Ваш отец хотел просто изолировать свое перспективное создание и потом вернуться в него заветной дверцей. А вас он звал посмотреть здешний мир по каким-то другим причинам.
– Вы прозорливы! – почти с восхищением посмотрел на него Тордион. – Догадываетесь, по каким причинам?
– Сафери? – предположил Второй.
– Именно, мой смышленый друг, – сафери, – подтвердил его догадку профессор. – Сафери! Великое сафери! Мир во всем мире! Спасение от рака! И еще тысячи гуманных чудес. Отец был идеалист. Наивный идеалист. Он не учел одного весьма важного обстоятельства, о котором известно любой набожной старушке в Небытии.
– Седьмой уровень? – опять предположил Сергей.
– Вы восхищаете меня все больше и больше, – улыбнулся Тордион. – То, что позволительно на Нибиру, запрещено здесь, поскольку Создатель здешнего мира имеет совершенно другие виды на человека. При этом я лично уверен, что появление Нибиру – тоже часть Его проекта. Отец попытался форсировать построение рая на Земле, и вместо меня пришел Слаанеш. Так что мира во всем мире и лекарства от рака не получится. Аморально спорить с Творцом творцов. Кстати, отец не собирался возвращаться обратно «заветной дверцей», как вы изволили выразиться. Повторяю, он надеялся уничтожить Нибиру.
– Но «дверь»? – напомнил Второй.
– Что «дверь»? Она «заработала» только после того, как отец отключил «машину», – ответил Тордион. – До этого отец дважды разбивался о камни под Карак-Оррудом. И свое любимое кольцо он потерял именно во время этих безнадежных экспериментов. Могу спорить, что кольцо вы достали у лесных эльфов. Внизу проходит их дорога.
– Ну, в общем, близко к этому, – признался Сергей. – Мне его подарил Фунибар, а ему лесные эльфы. Они думали, что перстень Корина наделяет своего хозяина даром предвидения.
– Ерунда! – махнул рукой профессор. – Это кольцо обладает гораздо более серьезным достоинством.
– Каким? – заинтересовался Второй.
– Оно просто есть. Вещь в себе.
– Разве кольцо не открывает дверь? Вы ведь кинули кольцо в пропасть?!
– С таким же успехом я мог кинуть камень, – сообщил Тордион. – Признаться, я кинул кольцо из сентиментальных соображений. Этакий «цветок Колриджа».
Вдали послышался шум приближающейся электрички.
– Одного не пойму, – разглядывая свое самоценное кольцо, поделился Сергей. – Ваш отец, Великий Магнификус Первый, создает Белый Портал, через который эльфы, гномы и другие обитатели Нибиру запросто переходят в Небытие, а с дверью у него ничего не получается? Странно как-то.
– Ничего странного, – ответил профессор. – Белый Портал он создает из Небытия, вместе с остальным миром, а дверь он создает, уже будучи на Нибиру. Программа не может породить полноценную программу сама по себе, ей нужен сигнал извне. Таким сигналом стало отключение компьютера. Автосохранение или что-то подобное.
Электричка почти сравнялась с перроном.
– Простите за настырность, – опять подал голос Второй. – Еще одна вещь непонятна – почему вы не провели остальных Древних этой дверью? Они ведь собираются себя на сто лет в бетон закатать на дне океана.
Тордион как-то странно покосился на него и, после секундной паузы, сказал:
– Я думал, что вы и об этом догадались.
– О чем? – уже входя в тамбур, уточнил Сергей.
– Слаанеш не только моего отца убил, – произнес ему в спину профессор.
Эта информация, вкупе с разноцветной рябью перед глазами и диким давлением на виски при переходе, практически лишила молодого человека сил. Выйдя из двери на каменистую поверхность горного плато, он рухнул на колени. Тордиону пришлось помочь ему встать на ноги.
Дверь в воздухе медленно растворилась. На Нибиру уже наступила ночь.
– Они погибли? – задыхаясь, переспросил Магнификус.
– В Небытии – да, – кивнул его спутник, – на Нибиру – нет. В отличие от моего отца, в момент физической гибели они спали.
– Но они об этом не знают! – воскликнул Второй. – Ни Теклис, ни Торгрим, никто им не сказал!
– Не сказал, – подтвердил Тордион, – я запретил об этом говорить. Это лишнее. И вам не советую распространяться.
– Обалдеть! – только и смог произнести Магнификус, переваривая услышанное.
Профессор вернулся к своему любимому месту на краю плато и сел. Вскоре к нему присоединился и Второй. Спутники долго сидели, молча разглядывая яркие, переливающиеся разными цветами звезды на небосклоне.
– Валайа рассказала мне, что три тысячи лет назад послала два разумных луча в поисках предела вашей Вселенной. Они еще не вернулись, – почему-то вспомнил Магнификус, доставая из кармана свою трубку.
– Они и не вернутся, – сказал Тордион. – У этой Вселенной, как и всех других Вселенных, нет предела. Они беспредельны, и в их глубине существует все. Где-то существует мир, точно такой же, как этот. И там так же сидим мы, только ваша трубка у меня в руках. А есть мир, где мы еще не вышли из вагона.
– Обалдеть! – повторил Второй, раскуривая зажженной спичкой трубку.
– Перестаньте повторять одно и то же слово, – упрекнул его профессор и предложил: – Чередуйте «обалдеть» с «непостижимо». Интеллигентнее звучит. Удивительно, почему такому важному понятию, как «непостижимое», не придумали свой символ? У «бесконечности» есть, а у «непостижимости» – нет. Придумайте что-нибудь. В историю войдете.
– Я «обалдеть» говорю не потому, что вы, профессор, мне глаза открыли. Тем более что по теории Эверетта о «множественности Вселенной» я в институте курсовую писал, – пояснил Магнификус. – Я поражаюсь другому. Откуда такая уверенность?
– Много путешествовал, – ответил Тордион и тут же добавил: – Мысленно, конечно. И смею уверить вас, мой образованный друг, что все наши представления о разновидностях разумной жизни до неприличного ограниченны. Я видел такое, что даже не смогу описать. Однако увидеться с этим нам удастся не раньше, чем через несколько миллионов лет. Далеко это все.
– Шредингеровская «Пси» в круге, – предложил Второй.
– Что такое – «Пси» в круге? – не понял Тордион.
– Пси. Символ непостижимости, – объяснил ему Магнификус.
– Плохо, – покачал головой тот, – на торговую марку бытовой техники похоже.
– Тогда любимое здесь число – четырнадцать в круге.
– Отчего – четырнадцать?
– Полное соответствие понятию «непостижимости» – значит много и ничего конкретно, но без него – никуда.
– Оригинально, надо подумать.
Второй хихикнул.
– Вы чего? – удивился профессор.
– В голову пришло, – сообщил Магнификус. – Страшный сон каждого земного эволюциониста – от «человека думающего», продукта страха смерти, через «человека мечтающего», обязанного своим появлением безделью, к «человеку творящему», собственно, уже и не обязательно человеку. Никакой локальной связи.
– Бредите, любезный?! – тоже усмехнулся Тордион. – Напомните, чему вас нужно обучить?
– Сафери, – напомнил Второй и добавил: – Хотя основы теории я усвоил. Теперь мне хотелось бы практических упражнений. Ну, предположим, как мне ритуал разрушения Черного Портала совершить? Не мечом же в воздухе махать?
– Проще простого, – объяснил профессор. – Предположим, вы решили написать некий увлекательный роман, в котором ваш главный герой должен совершить некий могущественный ритуал, итогом которого будет разрушение некого Черного Портала. Придумайте этот ритуал, уберите слово «некий» и добавьте туда добытой по ходу сюжета атрибутики. Я имею в виду принципы. Заклинания должны звучать торжественно, обстановка должна быть таинственная, герой должен быть убедительным. И все.
– Попахивает дешевкой, – заметил Магнификус.
– Хотите, я вам в двух словах «Илиаду» перескажу? – в ответ предложил Тордион и поправил свой шутовской колпак.
– Не хочу, – отказался Второй, – я понял вас, профессор.
– Тогда будем считать, что я передал вам все необходимые на данном этапе познания в искусстве сафери, – поднялся на ноги профессор. – Если понадобятся детали, то можете заглянуть к моему старому другу в Каннах и посвятить остаток дней изучению его знаменитой техники хрустальной стены. Он живет на Мимозной горе и помаленьку сходит с ума от осознания собственного совершенства и приступов сплина. Только не старайтесь ему понравиться, он этого терпеть не может. А сейчас пора ехать. У меня через два часа лекция.
Они сели на мотоцикл и ринулись вниз.
Уже у гостиницы, пожав Тордиону на прощанье руку, Второй спросил:
– И все-таки, какова, профессор, ваша роль во всем этом? – и он сделал круговое движение рукой.
– Как у вашего кольца, – улыбнулся тот. – Я просто есть.
Тордион поддал газу и помчался на своей варп-колеснице в сторону университета.
В номере Магнификуса ждали.
Во-первых, его ждал злой и вымазанный с ног до головы глиной отец Наолы.
– Я, само собой разумеется, готов присутствовать на бракосочетании своей дочери! – встретил он молодого человека упреками. – Но я категорически против, чтобы меня без предупреждения выволакивали силой из гроба и тащили под землей, как крота, несколько миль. Эти чудовища перевернули респектабельное кладбище вверх дном. В конце концов, они просто меня напугали! Меня – Манфреда фон Корстейна – последнего в Кровавой линии Корстейнов! Лежишь себе в гробу, ничего не подозревая, неожиданно какой-то мумифицированный хам проламывает совершенно новый гроб своей костлявой лапищей и хватает тебя за волосы! Скандал!
Во-вторых, его ждала Наола.
– Милый! – заявила она. – Предупреждать надо, если перед самой свадьбой куда-то уезжаешь. Я тут с ума схожу! Через три дня, ровно в полдень, мы должны быть в городском муниципалитете, а вечером того же дня – в усадьбе. Приглашения гостям я уже отправила.
В-третьих, его ждал Вилли.
– Йохан прислал гонца, наемники на месте! – заговорческим тоном сообщил он и протянул утреннюю газету.
Крупным шрифтом через всю первую страницу тянулся заголовок: «Банда Руглуда Костожуя похитила свитки Нагаша! Графы Сильвании объявили крестовый поход!»
– Доброе утро! – поприветствовал присутствующих Магнификус и устало опустился на кровать.
Весь комплекс свадебных приготовлений находился под неусыпным оком новобрачной. Второй никак не ожидал от Наолы такой прыти. В некотором смысле его это даже немного тревожило. Хотя, с другой стороны, столь трепетное отношение к вопросу заключения брака со стороны девушки пробуждало в его мятежной душе ощущение мягкого, обволакивающего покоя.
Наола подключила к своей деятельности и отца, и Вилли, и прибывшего первым из гостей Ракартха. Всем были поручены определенные заботы, за своевременным исполнением коих также следила Наола. Единственным незадействованным в деле человеком был жених.
– Пока наслаждайся временной свободой, только не рекомендую злоупотреблять, – заявила ему девушка. – Никаких мальчишников и прочих холостяцких рудиментов!
Однако тот и не намеревался затевать шумных проводов своего одиночества, поскольку много лет тяготился им. Свободное время Магнификус использовал для посещения лекций Тордиона в университете.
Его недавний экзальтированный спутник практически ничем внешне не отличался от остальных преподавателей легендарного учебного заведения. Свои лекции он посвящал психологии, плавно подчиняя последнюю вопросам этического свойства. Его мало интересовали деловые преимущества психологии и глубоко тревожили морально-нравственные неурядицы окружающего мира. Судя по всему, своей основной задачей как преподавателя он считал попытку пробудить у студентов вкус к миротворчеству как исходной величины сознания. Каждым своим вновь озвученным тезисом Тордион призывал, в первую очередь, к сохранению и равновесию и уже потом ко всему остальному. На этих лекциях Магнификуса не покидало ощущение, что профессор искусно избегает слова «любовь», предоставляя внимающим ему волшебную возможность прийти к необходимым выводам самим. Магнификусу это нравилось.
Пока он внимал проникновенным речам Тордиона, Наола продолжала свою организационную деятельность. Предстоящему бракосочетанию она дала кодовое название «Операция Гнездо». И милая полукровка вила это «гнездо» с энергией штормового ветра.
Будущий тесть из-за своего отвратительного реноме был выслан из Нульна и направлен в усадьбу для подготовки к приему многочисленных гостей. Беспокойному клирику-сигмариоту поручили документальное оформление брака, и тот измучил муниципальных чиновников бесконечными уточнениями брачного контракта, который, в конце концов, составил три увесистых тома. Встревоженный такими объемами, рассудительный Ракартх лично просмотрел все документы и свел контракт к двум фразам: «Девица Наола фон Корстейн добровольно вступает в брачный союз с маркизом Че Геварой и обязуется быть тому преданной супругой и ответственной хозяйкой». «Маркиз Че Гевара, без всякого принуждения со стороны, вступает в брачный союз с девицей Наолой фон Корстейн и обязуется быть той верным супругом и защитником». Негодованию Вилли не было предела, и с горя он напился в «Проезжем патриоте» до бесчувствия. Когда Бигли и гном-повар привели его под руки в гостиницу, оскорбленный формалист еще долго оглашал тишину «Шпаргалки» декларацией вслух 72 пункта брачного контракта, где оговаривалось процентное соотношение при разделе имущества в случае бесплодия одного из бракосочетающихся и последующего развода.
За день до свадьбы в Нульн приехали Торгрим Злопамятный и Король Феникс Фунибар. И тот и другой инкогнито остановились в лучшем отеле города и с упоением подключились к свадебным приготовлениям. Дабы избежать ненужной огласки, Верховный Король гномов скупил все полосы периодических изданий города на неделю вперед, а Король Феникс убедил городские власти объявить пятидневный карантин с полной изоляцией Нульна от внешнего мира.
В назначенный день Магнификуса разбудил Фунибар и лично препроводил к поджидавшей у гостиницы карете. Еще десять карет дожидались их на площади перед муниципалитетом. Регистрировать брак взялся сам мэр Нульна – господин Эрих Лоц Старший.
К всеобщему удовольствию, господин Лоц оказался на редкость сообразительным человеком и, окинув взглядом присутствующих на церемонии гостей, он не стал докучать речами, а лишь молча показал бракосочетающимся, где необходимо поставить подписи. Разве что после этого он смущенно напомнил:
– Поцеловаться бы надо.
Молодожены не стали возражать.
Едва праздничный кортеж пересек границы Нульна, к нему присоединился отряд «Кровавых драконов» во главе с Абхорашем, отряд «Белых львов» – преданная гвардия Короля Феникса, отряд «Боевых молотов» – постоянная охрана Торгрима Злопамятного. С небес кортеж патрулировали рыцари Ракартха на своих боевых драконах. Дооф летел чуть поодаль, явно не решаясь вступать в контакт со своими породистыми собратьями.
К семи часам вечера колонну догнала карета Королевы Дручий, окруженная отрядом «Черной Стражи».
– По-моему, профессор Энлиль не поехал, хотя я приглашение лично передала, – выглянув из увешанной цветочными гирляндами кареты, сказала Наола.
– Могу спорить, что он уже в усадьбе, – успокоил ее супруг и задумчиво добавил: – Слишком хорошо все идет, чтобы хорошо закончиться.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась девушка, подозревая, что Магнификус намекает на свадьбу.
– Ситуацию в целом, – неопределенно ответил он.
– Не стоит беспокоиться, – взяла его за руку Наола. – Мы передвигаемся через мирные территории и в таком сопровождении, что нам ничего не угрожает.
– Милая, поверь мне, – сказал ей Второй, – я игрок со стажем. Именно когда ничего не угрожает, и нужно ждать удара.
Его слова оказались пророческими. Снаружи что-то оглушительно грохнуло, лошади испуганно заржали, и карету сильно качнуло.
Молодожены выглянули из окна. Перед их взором открылась, мягко говоря, неутешительная картина – две гигантские трещины, разверзшиеся в земле, отрезали их карету от остального кортежа. Из трещин вырывались клубы раскаленного пара, рядом с каретой, срывая с земли крупные куски дерна вместе с придорожными кустами, кружил смерч. Небо заволокло невесть откуда возникшими грозовыми облаками.
– Любимый, ты умеешь предсказывать будущее! – восхищенно взглянула на супруга девушка, а потом поцеловала его.
– Какая у тебя любопытная реакция на природные катаклизмы! – пытаясь открыть заклинившую дверь, заметил Магнификус.
Тут ему кто-то помог снаружи, и дверь, наконец, распахнулась. За ней стоял в своем обычном «университетском» облике Тордион.
– Здравствуйте, господин профессор! – поприветствовала его из-за плеча мужа немного опешившая Наола.
– Добрый день, – ответил полупоклоном тот и попросил: – Можно мне позаимствовать вашего супруга на пару слов?
– Если только на пару, – неуверенно отозвалась девушка.
– Не волнуйся, я мигом, – пообещал Второй, спрыгнул на землю и подошел к профессору.
– Есть интересное предложение, – сообщил тот и показал на узкую полоску земли, тянущуюся посреди двух почвенных разломов.
– Верю, что по пустякам вы не стали бы отвлекаться, – кивнул Магнификус, но перед тем, как ступить на указанный путь, поинтересовался: – Надеюсь, что за время нашего разговора Наола не овдовеет?
– Можете не беспокоиться, в моем лице вы имеете живого гаранта института семьи, – заверил его Тордион, заложил руки за спину и первым зашагал вдоль шипящих паром трещин.
Шли они не долго. Магнификус не успел сосчитать до ста, как паровая завеса перед ними расступилась, и они оказались в до боли знакомом месте – те же пустые улочки, те же скрипящие на ветру гнилые ставни.
– Это Прааг! Я был здесь! – воскликнул он.
– Совершенно верно, – подтвердил его догадку профессор. – Это Прааг – город с мрачной биографией, ставший могилой почти для миллиона разумных живых существ. Древние когда-то разыграли в Прааге увлекательную схватку сил Хаоса и Империи. Одну из самых драматических схваток. Империя победила 400-370. Я имею в виду «тысяч».
– Зачем мы здесь? – не понял Магнификус.
– Один мой старый знакомый посчитал возможным пригласить вас на похоронную церемонию своей матери, – ответил Тордион и добавил. – Заодно вы сможете с ним обговорить детали предстоящего вам подвига.
– Какого подвига?
– Разрушения Черного Портала.
– А что за старый знакомый?
– Тзинч.
– Демон Изменения?! Зачем нам Тзинч?
– Как зачем? – подталкивая молодого человека к одной из дверей, напомнил профессор: – Вам же нужны недостающие принципы?
– Вы хотите сказать, что… – не поверил Магнификус.
– Да, я хочу сказать это, – кивнул Тордион.
На столе посреди комнаты лежала мертвая старуха, рядом с ней стоял мужчина плотного телосложения в парчовом френче, то и дело самопроизвольно изменяющем цвет. Казалось, что мужчина не заметил вошедших. Во всяком случае, он никак не отреагировал на их появление. Мужчина не отрывал взгляда от лица покойницы.
– Примите мои соболезнования, – тихо произнес Второй.
– Зачем? – посмотрел на него мужчина.
Магнификус не нашелся, что ответить.
– Ты все ему объяснил? – повернулся к Тордиону мужчина.
– Пока нет, – сказал тот.
– Тогда объясни, – без какого-либо намека на эмоцию предложил мужчина.
– Друг мой, – профессор положил молодому человеку руку на плечо, – мистер Тзинч хочет предложить вам одну сделку. Ее суть такова – он готов отдать вам имеющиеся у него многогранники Моора, а за это вы должны вывести всех Древних той дверью, которую я вам показал.
– Как дверью?! – ужаснулся Магнификус. – Они же.
– Он не согласен? – опять обратился к Тордиону мужчина.
– Он согласен, у него нет выхода, – заверил мужчину профессор и подтолкнул молодого человека к выходу.
Оказавшись на улице, Магнификус переспросил:
– Я правильно понял – нужно провести Моора, Таала и Валайю через дверь над Карак-Орруд?
– Правильно, – ответил Тордион, – Таала, бога Смерти и мою мать.
– Но они просто исчезнут! Их нет на Земле! – напомнил Второй.
– Ваши предложения? – резко спросил его Тордион.
– Не знаю, – растерялся Магнификус, – у меня нет предложений.
– У меня тоже, – устало вздохнул профессор, – это единственное.
– Я не могу, – покачал головой Второй. – Я не пойду на убийство.
– Убийство кого?
– Древних.
– Древние давно мертвы, а те, кто вас вызвал, – их заблудившиеся на Нибиру души.
– Нет, – категорически отказался Магнификус и сделал шаг назад, в твердом намерении вернуться к карете.
– Тогда Нибиру исчезнет, а с ним и все, кем вы дорожите, и Древние заодно, – сообщил ему Тордион.
Второй остановился:
– Исчезнет?
– Правила игры, – напомнил Тордион. – Если один из участников побеждает остальных, какая надпись появляется на экране?
– Игра окончена, – машинально произнес Магнификус.
