Эпилог

Валентин, как всегда по пятницам, которые Елизавета Павловна объявила «материнскими днями», заехал на традиционное семейное чаепитие.

– Ты с каждым разом все позже и позже, – отметила Елизавета Павловна. – Я все глаза проглядела и пироги уж сто раз подогревала.

– Работы много, – ответил Валентин, снимая куртку.

Мать услужливо принесла тапки сыну.

– Валя, ты на себя не похож. Тебя Ева не кормит, что ли?

– Кормит, конечно. Она прекрасная хозяйка. Дома всегда всё есть, – ответил он.

– Дома? Ты думаешь, я дурочка, что ли? Я знаю, что дома ты бываешь крайне редко. Об этом и Ева постоянно говорит. Приходишь всё позже, в выходные часто работаешь.

– А вы сплетничаете за моей спиной? – усмехнулся Валентин.

– Скажем так, она мне по-женски жалуется.

В это время у Колесникова зазвонил телефон. На дисплее высветилось: «Ева», и он ответил на звонок.

– Алло? Ну и где ты шатаешься?! – закричала жена в трубку так громко, что сидевшая рядом Елизавета Павловна услышала каждое слово. – Хотя чего это я? Сегодня же ты у своей мамаши, рассказываешь о своей несчастной жизни! Расскажи ей, как мы живем. Как ты избегаешь меня. И обязательно пожалуйся, что я женила тебя на себе, прикинувшись беременной! И еще, маменькин сынок, можешь сказать своей мамочке, что я так жить больше не собираюсь, что у меня теперь есть личная жизнь, отдельная от тебя. Можешь сегодня не приходить. Я найду, чем себя занять.

Раздались гудки.

Елизавета Павловна боялась пошевелиться.

– Я и не знала, что у вас всё так плохо. Это же катастрофа! Что ты будешь делать? Попробуешь спасти ваши отношения?

– Нечего спасать уже, так что… – пожал плечами Валентин. – И домой я сегодня не пойду. Больно надо… Я нарушу ее личную жизнь, – фыркнул он. – Я частенько на работе сталкиваюсь с последствиями таких вот семейных ссор.

Валентин взял из шкафа чистое полотенце и ушел в ванную комнату. Он принял душ и отправился в свою комнату, которую Елизавета Павловна не занимала. Оставшись одна, она накапала себе успокоительного и набрала номер Степана Ильича.

– Степа? Это Елизавета Павловна. Поздно, знаю…

– Елизавета Павловна, я всегда на службе. А уж вас готов слушать двадцать четыре часа в сутки. Ругаться будете, что Валентин на работе с утра до вечера? – предположил следователь. – Так я ему и сам говорю, что перегибает палку. А он за свое! Ну, вы же его знаете! Чем могу…

– Степа, подожди. Я сейчас не об этом. Хотя это меня тоже волнует. Не знаешь ли ты женщину, с которой мой сын познакомился незадолго до своей свадьбы?

– А зачем вам?

– Пожалуйста, Степан! Она вроде как бывшая актриса, ей за тридцать.

– Да помню я! Она работала в детективном агентстве с моим приятелем. Я узнаю у него, что да как, и позвоню вам, хорошо? Не обещаю, что сегодня…

– Я буду ждать, Степа. Обязательно звони. В любое время, двадцать четыре часа в сутки…

– С Валентином всё в порядке? – на всякий случай уточнил следователь.

– Всё хорошо, если так можно сказать. Сейчас он уже спит.

Бизнес Дмитрия и Аделины развивался успешно. Место расположения салона, который назвали «Ариадна», оказалось очень удачным, так что от клиентов не было отбоя. Сделали косметический ремонт, купили недорогую мебель. Зато на оборудовании, инструментах и средствах ухода за волосами Аделина решила не экономить и выбрала всё самое лучшее. Подбором персонала тоже занималась она.

– Хорошо, что ты в этом понимаешь, – решил Дмитрий.

– Я же говорю, что в этом бизнесе я как рыба в воде.

В зале ожидания поставили мягкие диваны, столик с модными журналами, а также установили фонтанчик и повесили клетку с попугайчиками, от которых клиенты приходили в полный восторг.

Надо отметить, что первые дни работы салона совпали с периодом токсикоза у Ады. Работать с красками для волос она не могла, ее сразу мутило, и делать сложные стрижки тоже было проблематично – отекали ноги, но всё равно иногда на несколько часов она вставала «к станку».

Несмотря на все сложности, Аделина была счастлива, ведь она оказалась в привычном и приятном для себя окружении. В будущем планировали открыть косметический кабинет и даже парфюмерный магазин.

– А еще хорошо бы солярий, – отметил Дмитрий.

– И массажный кабинет, – добавила Аделина.

Аделина очень умело организовала работу салона. Для раскрутки было напечатано множество цветных приглашений, дано объявление по радио, заказаны фирменные конфеты, а также постоянно устраивались рекламные акции со скидками. Например, с девяти до двенадцати часов дня всем пенсионерам скидка пятьдесят процентов или каждая пятая стрижка в подарок, и так далее. Петр занимался хозяйственными делами. На Дмитрии была вся бухгалтерия, а также согласования с санитарно-эпидемиологической службой и другими инстанциями. И это у него получалось намного лучше, чем быть директором детективного агентства.

Посетителей встречала приветливая и улыбчивая Анюта – девушка-администратор. Она помогала выбрать подходящие процедуры, презентовала дополнительные услуги, угощали клиентов чаем или кофе. Анюта особо старательно носила чай в кабинет Дмитрия, смотрела ему в глаза и томно провожала взглядом, когда он проходил мимо. На это все обратили внимание, только Карасёв делал вид, что ничего не замечает.

– Ты прямо как каменный! Девушка сохнет по нему, а он виду не подает, – однажды не выдержала Аделина.

– А я чего?

– Чего, чего… Странные вы, мужики. Не замечаете, кто под носом лежит. Подари цветочки!

– Будет Восьмое марта, всем и подарю! – буркнул Дмитрий.

– Красивая же девушка! Будто солнышко светится. Да другой за счастье принял бы! Пригласи ее в кино, в кафе. На каруселях покрути…

– Я? На каруселях?

– Дима, не тупи! Я сейчас дыроколом в тебя швырну! Ну, не я же!

– А что ему твой дырокол? Он же боксер! – засмеялся Петр.

– Да что вы ко мне прилипли? Она же девочка совсем. Мне под сорок, а ей лет двадцать.

– Двадцать четыре, – уточнила Ада. – Самый репродуктивный возраст. И замуж хочет, – продолжала она убеждать Карасёва.

– Идите вы лесом! Не хочу я жениться!

– А наш здоровый коллектив считает, что пора! – не сдавалась Аделина.

В кабинет Аделины заглянула Анюта.

– Аделина, к вам записалась женщина-пенсионерка. У нас первый раз, – сообщила она. – Я ей сказала, что вы стрижете раз в неделю строго по записи и все процедуры у вас дороже. Предложила пойти к другому мастеру, но она ни в какую. Только к вам!

– Хорошо, – улыбнулась Ада. – Если она пенсионерка, это не значит, что у нее нет денег. Может, у нее сын или дочь богатые?

– Так она уже пришла… Извините, а где Дмитрий?

– Уехал по делам. – Улыбка Аделины стала еще шире. – Скажи клиентке, что я уже иду.

Елизавету Павловну, а это была именно она, провели и усадили перед зеркалом. Она с замиранием сердца ждала Аделину, чтобы увидеть ту, которую до сих пор не мог забыть ее сын.

К ней вышла молодая, элегантная женщина с потрясающей фигурой, в черной узкой юбке и белоснежной блузке, застегнутая до последней пуговички.

– Здравствуйте! – улыбнулась она. – Меня зовут Аделина. А вас как зовут?

Елизавета Павловна растерялась. Она не ожидала, что Аделина будет такой… сногсшибательно красивой.

– Я… это… Елизавета Павловна, – наконец выдавила она.

– Очень приятно! Вы представительная женщина.

– Вы имеете в виду, что громоздкая? – смутилась Елизавета Павловна, которая не была дюймовочкой.

– Я имею в виду, что красоты много не бывает.

– Ну что вы… Вот вы, Аделина, действительно очень хорошенькая, – совершенно искренне восхитилась мама Валентина.

– Спасибо. Как желаете стричься? – спросила Ада, надевая черный фартук, который удивительным образом ей шел.

– Покороче так… поаккуратнее, – ответила Елизавета Павловна.

Аделина внимательно посмотрела на нее, нагнулась, обдав нежным легким цветочным ароматом, и дотронулась до волос.

– Я и подровняю, и уложу, но предлагаю чуть-чуть изменить форму. Сделаем ее более современной. Вы помолодеете лет на десять. Попробуем?

– Интересно, найдется ли хоть одна женщина, которая не захочет стать на десять лет моложе?

– Нет, не найдется! – засмеялась Аделина. – На этом и стоим.

Аделина знала, что желание клиента – закон. Кто-то любил помолчать, углубившись в свои мысли. Кто-то – поболтать о том о сём, и тогда мастер должен любезно поддержать беседу. Так вот, эта крупная седовласая дама, которая задорно щурилась каждый раз, когда говорила, словно пытаясь увидеть, дошли ее слова до собеседника или нет, явно была настроена на общение. Рот у нее просто не закрывался. Она болтала об искусстве, о событиях в мире, о природе, о милом рыжем котенке, который жил в подвале их дома и которого она очень хотела бы взять, но что-то останавливало.

– Почему? Если животное запало в душу, надо его брать, – сказала Аделина. – Вы же всё время думаете о малыше.

– Так я немолода. Живу одна. А животное – это ответственность. Вдруг я умру, что тогда?

– Ну, это вы придумали! Умру… Кто же раньше смерти умирает? И потом, не забывайте, сейчас вы станете моложе на десять лет! А любимые домашние жизнь продлевают. И любовь… она тоже может изменить жизнь.

– Вы так грустно это сказали… про любовь, – заметила Елизавета Павловна.

– Нет, вам показалось. Любовь – это прекрасно!

– У такой красавицы, наверное, полно поклонников? – поинтересовалась клиентка.

– Хватает, – улыбнулась Ада.

– А вы замужем?

– Нет, не сложилось как-то…

– А дети? Извините за назойливость.

– У меня есть дочка. Ее зовут Ариадна.

– Ой, так же, как ваш салон.

– Да! Помните древнегреческий миф о Тесее, сыне афинского царя Эгея? Однажды великий древнегреческий мастер Дедал по просьбе царя Миноса создал на острове Крите дворец Лабиринт. Туда заключили преемника Миноса – Минотавра, человека-быка. Чтобы прокормить это кровожадное чудовище, царь повелел жителям города Афины платить дань. Каждые девять лет афинянам нужно было отправлять на Крит семь девушек и столько же юношей. Там их оставляли в Лабиринте на растерзание Минотавру. Тесей задумал освободить Афины от страшной повинности и отправился на Крит. Корабль прибыл на Крит, греки сошли на берег. Дочь царя Миноса Ариадна, пораженная красотой Тесея, сразу же влюбилась в него. Чтобы герой смог найти дорогу в лабиринте, она подарила ему клубок ниток и острый меч. Тесей привязал один конец нити у входа в лабиринт и бесконечными ходами двинулся в непроницаемой темноте, пока не почувствовал на своей груди дыхание Минотавра. Разъяренный монстр бросился на Тесея, но острый меч рассек ему грудь. Убив чудовище, Тесей пошел к выходу, наматывая мерцающую в темноте нить на руку. Так вот, я думаю, что всех нас по жизни ведет нить Ариадны. Главное – не упустить ее из рук, не потерять и не променять на что-нибудь другое.

– Красивая сказка, – кивнула Елизавета Павловна. – Только у одних эта нить прямая, и сразу видно, куда она ведет, а у других такая запутанная, что человек может с ума сойти, пока поймет, что к чему.

– Бывает и такое, – согласилась Ада. – Как вы смотрите на то, если я закрашу вашу седину? Поверьте мне, будет очень хорошо.

– Вам верю. Красьте! – махнула рукой Елизавета Павловна.

Когда Аделина закончила, мать Валентина не узнала себя в зеркале. Она словно стала другим человеком – обновленным, свободным и счастливым.

– Я могу сделать вам скидку, тем более что вы пришли на стрижку, а я вам еще и окрашивание навязала.

– Вы меня преобразили! Я заплачу полную стоимость. Деньги не проблема, мне сын помогает, – ответила Елизавета Павловна.

– Ну что ж, всего вам доброго.

Елизавета Павловна подошла к стойке администратора, чтобы расплатиться.

– Красивая у вас начальница, прямо как актриса, – отметила она, раскрыв кошелек.

Анюта воскликнула:

– Ой, а ведь она действительно актриса! Окончила театральный и какое-то время играла на сцене!

– Правда?! – Мать Валентина сделала вид, что удивлена. – Актриса – это же замечательно! Многие мечтают поступить в театральные вузы, но там такие конкурсы, а она… – и женщина запнулась.

– Стригу людей? – договорила подошедшая к стойке Аделина. – А что в этом плохого? Парикмахер – хорошая профессия, чтобы прокормить себя и приносить радость людям.

– Я тоже так думаю, – согласилась Елизавета Павловна, забирая с тарелочки сдачу.

Елизавета Павловна приехала домой в глубокой задумчивости. Достала давно припрятанную бутылку дорогого коньяка, выпила пару рюмок и задремала. Разбудили ее стук и звонки в дверь, шум, чьи-то голоса. Сначала Елизавета Павловна испугалась, но, узнав голос сына, поспешила в прихожую.

– Мама! – ворвался сын в квартиру. – Да разве так можно? Не отвечаешь на звонки, дверь не открываешь! Я уже хотел взламывать, соседей всех переполошил.

– А что случилось-то? Сегодня не пятница, я тебя не ждала, – ответила мать.

– А сын к матери может только в определенный день приходить? Я сегодня почему-то беспокоился о тебе, позвонил – в ответ тишина. Мама, что с тобой? Ого! Новая прическа!

– Наконец-таки заметил.

– Очень красиво! А с чего это ты решила сделать прическу?

– Ну вот, опять начинается… Захотела и сделала! Бедный мой сын, – вдруг заплакала Елизавета Павловна. – Ты потерял нить Ариадны!

– Что?! – вытаращил глаза Валентин, увидев бутылку. – Мама, ты что, пьяная? Может, все-таки объяснишь, что случилось?

– Вы так подходите друг другу. Я сегодня говорила с ней и все время ловила себя на мысли, что будто говорю с тобой, – сквозь всхлипывания прошептала Елизавета Павловна. – Такая милая, красивая женщина!

– Мама, ты о ком? С кем ты говорила?

– С твоей Аделиной! Не забыл еще?

Валентин взъерошил волосы пятерней.

– Ты была в детективном агентстве?

– Я была в салоне красоты. Хорош гусь! Даже не знаешь, что твоя любимая женщина давно не работает в детективном агентстве. На этом месте теперь шикарный салон красоты. Это, – показала она на прическу, – сотворила она. Ты позвони своему Степану Ильичу, он тебе всё расскажет!

– Год назад ты и слышать о ней не хотела, – усмехнулся Валентин.

– Любой человек может ошибаться! – сказала, как отрезала, Елизавета Павловна. – Пойдем, покормлю тебя, бедолага. А ты знал, что у Аделины есть дочь?

– Дочь? Нет… не знал, – смешался Валентин.

– Ну что за поколение? Чем вы занимались? Ты не узнал самое главное. Такие все эгоисты, думаете только о себе. И мой сын такой же, – ворчала Елизавета Павловна.

Она достала из холодильника кастрюлю с домашним рагу и поставила на плиту разогреваться.

– Что-то ты занервничал, – посмотрела она на сына.

– С вами не только занервничаешь, с вами с ума сойдешь. Вот, кстати, Степан звонит.

– Ну и узнай у него всё! – приказала Елизавета Павловна, снова прикладываясь к коньячку.

– Слышь, друг, тут такие неприятности… – услышал Валентин в трубке.

– Видно, день сегодня такой, – вздохнул Колесников. – Ну, у тебя-то что стряслось?

– Не у меня лично, а у моих знакомых. Да ты тоже их знаешь. Помнишь Дмитрия и Аделину?

– Конечно, помню, – растерялся Валентин. – И что случилось?

– Ты же ничего не знаешь, они закрыли агентство и открыли салон красоты. Аделина настояла. Да и кто бы устоял перед такой женщиной! Эх!.. Но это лирика. По мне, так и хорошо, что закрылись, потому что бедовое у них агентство было, ох бедовое. А в салоне дела хорошо идут…

– Они вместе? – спросил Валентин.

– Кто?

– Аделина и Дмитрий, – понизил голос Колесников.

– Отелло! – громко сказала Елизавета Павловна и рассмеялась.

– Мама, прекрати!

– Кто там? Елизавета Павловна? Привет ей от меня! Кстати, она тоже недавно интересовалась Аделиной, – сказал Степан Ильич.

– Да она уже успела побывать в этом салоне. Я, как всегда, узнаю всё последним.

– И как? – забеспокоился майор.

– Королевична! – заверил его Валентин.

– Я не в этом смысле, Елизавета Павловна всегда королевна! Как она себя чувствует?

– А что ей будет? Вон сидит с прической, еще и коньячку тяпнула. А почему ты интересуешься ее здоровьем?

– Так в салоне ЧП случилось, клиентке стало плохо. Сейчас она в реанимации, подозревают отравление. Мне Дима позвонил. Я, если честно, очень расстроился. Что же за невезение у ребят? На место происшествия уже выехала бригада. Следователь – хороший мужик, я с ним знаком. Он разрешил и мне подъехать, а я решил тебя прихватить. Ты же лучший криминалист во всем следственном управлении. Согласен?

– Уже выезжаю, – ответил Валентин.

– Что случилось? – забеспокоилась Елизавета Павловна.

– Мама, приеду, расскажу. А ты не пей больше.

Она нагнала его уже в дверях.

– Сын, не давай Аделину в обиду. Пообещай мне.

– Обещаю. – Валентин поцеловал мать и закрыл за собой дверь.

Елизавета Павловна перекрестила его на дорогу, но Колесников этого уже не видел.

Все сотрудники салона толпились в зале ожидания. Они были напуганы, бледны и скованны. Степан Ильич с Валентином пожали руку следователю, который приехал на вызов.

– Осматривайтесь! Я еще никого не опрашивал, – сказал тот.

Валентин встретился глазами с Аделиной, и время для них остановилось. Он понимал, что должен как-то собраться с мыслями, но это было очень сложно. Он подошел к Дмитрию и Аделине.

– Привет, – Колесников протянул Аде руку.

– Здравствуй.

– Как твои дела? – спросил он.

– Хорошо. То есть было хорошо до сегодняшнего дня.

– А теперь расскажите в подробностях, что произошло? – попросил Степан Ильич.

Аделина была взволнована, но взяла себя в руки.

– Сегодня на окрашивание была записана некая Лидия Громова. Она пришла в назначенное время. Волосы покрасили. А через десять минут Громовой стало плохо.

– Как именно плохо? – спросил Валентин. – На что она пожаловалась?

– Да не жаловалась она. Громова вскочила с кресла, держась за горло, и упала. Мы подбежали, попытались привести ее в чувство, сразу же вызвали «Скорую». Лидия дышала, но пульс был слабый.

– Вы что-нибудь делали до приезда «Скорой»? – Валентин был предельно серьезен.

– Мы подумали, что у клиентки развился анафилактический шок на краску для волос и общими усилиями дотянули ее до раковины и пытались смыть краску. А потом… – Аделина запнулась, – я поняла, что всю краску нам смыть не удастся, и сбрила Лидии все волосы, чтобы полностью прекратить контакт с аллергеном. Не знаю, будет ли она рада таким метаморфозам, когда придет в себя…

– Думаю, что этим ты спасла ей жизнь, – констатировал Валентин. – А сейчас мне нужен тюбик из-под краски, емкость, в которой ее разводили, и отстриженные волосы клиентки.

Колесникову всё предоставили, и он открыл свой чудо-чемоданчик, пытаясь сконцентрироваться на работе. Правда, делать это в присутствии Ады оказалось крайне сложно.

– Мы же не виноваты, если у Громовой аллергия? – спросила Аделина. – Мы не знали, а она ничего не сказала.

– Не виноваты, но по тому, как ты описала реакцию клиентки, это не похоже на аллергию… Сейчас я проверю свою догадку.

– Как твоя семейная жизнь? – вдруг спросила Ада.

– Сейчас это не имеет никакого значения, – буркнул Колесников.

– Ты какой-то смурной…

– Я обыкновенный. Ты, кстати, совсем не изменилась, только на лице появилось какое-то умиротворение, что ли, – посмотрел на нее Валентин.

– Я свое отплакала, – тихо ответила Аделина. – А вот ты весь на нервах.

– Мне надо работать…

– Извини, – Аделина отошла от него.

– Все-таки надо было набить ему морду, – громко сказал Дмитрий.

Степан Ильич усмехнулся.

– Пусть сначала работу сделает, а потом набьешь.

– Сильная концентрация цианида и еще какого-то яда, – сказал Валентин. – Находится в порошке с красящими веществами. Мне нужна коробка от краски.

– Я ее выкинула в мусорную корзину, но мусор еще не выносили, – ответила молодая и насмерть перепуганная девушка по имени Татьяна. Именно она была парикмахером Лидии Громовой.

– Я сам найду, без перчаток ничего не трогать. Всю партию краски сюда!

Когда перед ним выложили все коробки с краской, в том числе и использованную, он внимательно всё рассмотрел и задал правомерный вопрос:

– Почему одна коробка отличается от остальных?

Дмитрий подошел к столу.

– Этого не может быть. Мы покупаем краску только партиями. Действительно, коробка из-под краски, которой красили пострадавшую клиентку, другая. Мы такую не используем, – нахмурился он.

Татьяна начала сбивчиво объяснять:

– Дело в том, что эту краску принесла сама клиентка. У нас для пенсионеров акция: приходишь со своей краской – и платишь только за работу мастера.

– Ты думаешь, что Громова таким образом хотела совершить самоубийство при свидетелях? – ужаснулась Аделина.

– Люди всякие встречаются, – вступил в разговор Степан Ильич. – А может, она не знала, что краска отравлена. Как только гражданка придет в себя, надо выяснить, где она ее приобрела?

Татьяна схватилась за сердце.

– Это… это моя вина, – вздохнула она.

– Что еще? – нахмурился у нее следователь.

– Эту краску принесла другая клиентка, а я отвлеклась, а потом… Потом по инерции покрасила ее нашей краской, но ничего не сказала.

– А почему ты чужой краской стала красить Громову? – свела брови Аделина. – Ох, Таня, если у следствия не найдется к тебе вопросов, то у меня они точно будут!

– Так я это… подумала, ну что она будет тут лежать, отсвечивать? Я ее и использовала! Неплохая краска-то, – оправдывалась Таня.

– Неплохая? Это как посмотреть! Кто принес эту краску? Что, если этой женщине грозит опасность? – спросил Валентин.

– Да бабушка одна вчера была… как ее?.. Нина Емельяновна… Фамилию можно в книге регистрации посмотреть. Это ее краска. Она похвасталась, что решила в салон сходить, устроить себе праздник, потому что у нее скоро юбилей – семьдесят пять лет.

Аделина уже листала книгу записей.

– Есть телефон? – спросил Степан Ильич.

– Есть, причем домашний, – ответила Аделина.

– Едем! – скомандовал майор. – А вы все пока не расходитесь. Будут новости, сообщу.

– Веселенький денёк, – сказал Дмитрий, глядя на хмурые лица работников парикмахерской. – Давайте, что ли, пиццу закажем.

– Вы меня уволите? – спросила Таня У Аделины.

Аделина только махнула рукой.

– Сейчас не до этого! Я уже начинаю думать, что это место проклятое. В детективном агентстве дела не шли, и сейчас опять началось, просто кошмар какой-то. Надо бы пригласить священника освятить помещение, – вздохнула она.

– Нам бы в друзья этого умного криминалиста, он не даст нас посадить, найдет истинного виновника! – заметила Анюта.

– И эта туда же! – закатил глаза Дмитрий. – Всем было бы хорошо, если бы этот криминалист никогда больше не встречался у нас на пути.

– Почему? Он вполне симпатичный и такими глазами смотрел на Аделину… Впрочем, на нее многие так смотрят, – хихикнула Анюта.

Дмитрий заказал пиццу, которую привезли через пятнадцать минут. Они ее ели, когда вернулись Степан Ильич и Валентин.

– Выяснили, откуда яд в краске? – спросил Дмитрий.

– Выяснили, – вытер пот со лба следователь. – Ой, как много нездоровой еды, которую я так люблю. – Он взял кусок пиццы и принялся смачно жевать. – Иногда диву даешься, на что могут пойти люди из-за денег! И не просто люди, а родственники! Эта Нина Емельяновна жила с великовозрастным сыном Василием сорока пяти лет, который внезапно обрел счастье с Олесей, двадцатилетней девушкой с Украины. Вряд ли девушку прельщал этот спивающийся мужлан, а вот квадратные метры в сталинском доме очень даже манили. Совместная жизнь этой троицы превратилась в ад. Мать пыталась вразумить сына, но куда там. С ночной бабочкой, у которой грудь пятого размера, не поспоришь. В общем, молодуха совсем запудрила Василию мозги. Тогда Нина Емельяновна решила лишить сына квартиры, чтобы открыть ему глаза на то, что без жилплощади от него отвернется и любовь всей его жизни. Олеся подслушала телефонный разговор Нины Емельяновны с подругой, когда та говорила, что на юбилей соберутся все ее знакомые, подруги и оставшиеся родственники и она объявит о том, что составила завещание в пользу дома престарелых. Олеся рассказала об этом Василию, тот ругался и возмущался, но не знал, что делать… Тогда Олеся и намекнула ему, что от бабки надо избавиться. Он сначала не соглашался. И Олеся припугнула, что уйдет от него и он навсегда останется со своей старухой. И Вася сломался. Так как он работал на химическом производстве, у него был допуск к ядам. Они знали, что Нина Емельяновна обязательно будет прихорашиваться к юбилею, и подсыпали яд в краску для волос. Ну случился у старой женщины сердечный приступ? С кем не бывает. Одного эта сладкая парочка не могла предположить, что старушка захочет окрасить волосы в салоне, а уж что там перепутают краску – вообще предвидеть не могли. Каково же было их удивление, когда Нина Емельяновна встретила их сегодня утром живая и здоровая. Тогда они напичкали ее снотворным и открыли газ. Мы успели вовремя. Бабушку спасли, эти два урода сразу же во всем признались, у нас и не таких раскалывали. Валили всё друг на друга, куда только любовь делась? – Майор потянулся за очередным куском. – Валентин, ты не стой столбом, ешь пиццу, очень вкусная!

– Какой ужас… – вздохнула Аделина.

– Да уж… Дело малосимпатичное, – прочавкал следователь.

– Это зверское убийство могли бы и не раскрыть, если бы бабушка покрасила волосы дома… Действительно, всё списали бы на сердечный приступ. Так, значит, хорошо, что Нина Емельяновна пришла к нам?

– На все воля случая! – согласился Степан Ильич. – И хорошо, что ваша сотрудница перепутала краски.

– Почему? – не понял Дмитрий.

– Нина Емельяновна не выжила бы! Ей семьдесят пять. А вот гражданка Громова, дай бог ей здоровья, выкарабкается, я звонил в больницу.

– Не думаю, что Громова согласится, что у нее был удачный день, – сказал Валентин, и все рассмеялись.

– Особенно когда увидит, что еще и обрили наголо! – добавил Дмитрий.

– Ладно, давайте выпьем за то, что всё хорошо кончилось. – И Степан Ильич привычным жестом вытащил из кармана пиджака флягу с коньяком. – Год прошел, а словно ничего и не изменилось. И Татьяне премию, а не увольнение, она две жизни спасла!

Аделина вышла на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. За ней словно тень последовал Валентин.

– Спасибо, что помог, – не оборачиваясь, сказала она, словно чувствуя его присутствие.

– Не за что. Обращайтесь, – ответил Колесников, скользя взглядом по изгибу ее шеи, плечам и понимая, что не может оторвать глаз. – Оказывается, я ничего не знаю, – сказал он.

– Что ты имеешь в виду?

– У тебя есть дочь.

Аделина обернулась.

– Кто тебе сказал?

– Неважно… Что ты так реагируешь? Это же хорошо!

– А у тебя есть дети? – спросила она.

– Нет. И вообще я развожусь. Брак мой рухнул, – ответил Валентин. – И если бы я мог что-то изменить…

Ада прикоснулась пальцем к его губам:

– Ничего не говори! Мне искренне жаль, что ты несчастлив.

– Я мог бы пригласить тебя…

– Я с женатыми мужчинами не встречаюсь! – резко оборвала его Аделина и вернулась в салон, оставив Колесникова в полном смятении.

– Я понял. Я всё понял… – прошептал Валентин.

В салоне красоты работа шла своим чередом, ничего экстраординарного больше не происходило. Разве что Дмитрий согласился сходить с Анютой сначала в кино, потом в театр. А однажды они вместе опоздали на работу и выглядели при этом усталыми, но счастливыми.

– Аделина, к вам пришли! – заглянула к ней в кабинет администратор Анюта, загадочно улыбаясь.

Аделина в туфлях на высоченных шпильках вышла в зал ожидания, и сердце ее учащенно забилось. Там стоял Валентин, нелепо сутулясь, в старомодных очках, с огромным букетом роз.

– Привет. Я тут вот шел мимо…

– И ограбил цветочный магазин? – улыбнулась она.

– Я… я теперь свободен. А со свободными мужчинами ты встречаешься? – Казалось, Колесников растерял свой талант красноречия.

– Ну, не со всеми, – прищурилась Аделина.

– Я надеюсь, ты придешь к нам с мамой в воскресенье…

– Ты хочешь познакомить меня с мамой? – вдруг растерялась Аделина, нервно теребя вырез блузки.

– Я очень хочу, и она тоже не против, – ответил Валентин.

– Давайте я возьму букет, поставлю в воду, – захлопотала Анюта и избавила Валентина от цветов. – Ой, какой тяжелый! Надо ведро, – засмеялась она.

Без букета Валентин стал выглядеть еще комичнее, он словно укрывался за цветами, а теперь не знал, куда спрятать глаза и руки.

– Я приду, – твердо сказала Аделина. – Но приду с дочерью.

– Правда? Буду рад познакомиться, – засуетился Валентин. – Что она любит? Мультфильмы, комиксы? Сколько ей лет?

Ада внезапно поцеловала его в щеку и повторила:

– Я приду. Жди.

В назначенный день Валентин и Елизавета Павловна места себе не находили от волнения. Стол просто ломился от кушаний как на хорошую свадьбу. Елизавета Павловна уже призналась сыну, что виделась с Адой, но не открылась ей.

– Вдруг она обидится и подумает, что я у тебя аферистка? – волновалась Елизавета Павловна.

– Ничего Аделина не подумает! Ты у меня лучшая мама на свете! Я уверен, что вы найдете общий язык!

– Ты кольцо куда убрал?

– В сервант, – ответил Валентин.

– Значит, садимся за стол, я говорю тост, а ты преподносишь ей кольцо и просишь руки! Ничего не напутай! Господи, как еще ее дочка к нам отнесется? Она, наверное, взрослая, а подростки бывают такие ревнивые, – беспокоилась Елизавета Павловна.

Раздался звонок в дверь, и они ринулись в прихожую. На пороге стояла Аделина, ее глаза светились счастьем. На руках она держала маленькую светловолосую кудрявую малышку. Увидев Елизавету Павловну, Аделина сразу ее узнала, но лишь лукаво улыбнулась.

– Здравствуйте. Валентин, ты спрашивал, почему я не сказала тебе, что у меня есть дочь? Потому что тогда ее еще не было, она родилась после встречи с тобой. Познакомься, Ариадночка, это твой папа!

Колесников оцепенел. У него закружилась голова и он привалился спиной к стене, готовый в любую минуту разрыдаться от счастья.

Аделина перевела взгляд на будущую свекровь.

– Елизавета Павловна, познакомьтесь, это Ариадна, ваша внучка. – Она протянула ребенка бабушке. – Иди к бабушке на ручки!

Елизавета Павловна так крепко прижала внучку к груди, что сразу стало понятно – никакой Минотавр будет не в силах разлучить их.