Глава 25
– Хорошо, что я настоял, чтобы ты не ездила, – сказал Валентин, с аппетитом поглощая угощение. Он заехал к Аделине домой, чтобы рассказать о ходе операции.
Аделина пожарила картошку с белыми грибами и котлеты, а еще нарезала салат и сварила компот.
– Как вкусно! Я так проголодался!
– Рассказывай, как всё было! – в нетерпении попросила она.
– Ну что… Всё, как сообщил этот малахольный. Еле нашли эту деревню, даже указатель с названием сгнил. Дома – развалюхи, рядом лес. Меня не покидало ощущение, что сейчас из чащобы выбежит стая волков и набросится на оперативников. Ну а дальше… – вздохнул Валентин, – яма, обитая листами металла, жуткий запах экскрементов и эта несчастная на цепи. Состояние у нее ужасное, но жить будет. Я звонил в больницу.
– Марго сошла с ума? – спросила Ада.
– На вопросы она отвечала, но я не психотерапевт. Не думаю, что Маргарита в прямом смысле сошла с ума, но то, что у нее психологическая травма, это несомненно. Больше скажу, люди в таком состоянии до конца никогда не выздоравливают. Главное, вернуться к нормальной жизни с минимальными потерями, но с потерями. У Марго дистрофия, выпали почти все волосы, испортились зубы, развилась светобоязнь. Ты права, она умерла бы страшной смертью. Если бы не ты, Ада! Я не знаю, совершала ли ты плохие поступки в жизни…
– Еще бы! – хмыкнула Аделина.
– Так вот, сотню из них можешь скинуть за спасение этой несчастной.
– Я не ради спасения своей души, я просто переживала за нее. И спасибо, что поверил в мои предчувствия.
– Наелся! – Валентин отправился к раковине помыть за собой тарелку.
Ада с удивлением посмотрела на него.
– Наряжайся! – подмигнул он ей.
– Зачем?
– У меня два билета в театр. Давай славно скоротаем вечерок!
Спектакль был превосходный. После представления Валентин преподнес еще один сюрприз – арендовал катер, и они всю ночь катались по Москве-реке. Рассвет тоже встретили на воде. Пили шампанское, ели фрукты и горький шоколад и целовались, целовались… Потом вернулись в квартиру к Аде, выспались и снова пошли гулять. Сходили в парк аттракционов и в зоопарк, а вечер закончили в ресторане с джазовой музыкой.
Аделина с ужасом для себя отмечала, что им с Валентином нравятся одинаковые вещи, что они постоянно держатся за руки, словно боятся расстаться, и им хорошо друг с другом. Она была благодарна Валентину за то, что он посвящал всё время только ей, отключив телефон. Но «час икс» приближался, и они оба знали об этом.
Валентин вернулся домой. Мать встретила его, держась за сердце.
– Где ты пропадал? Завтра бракосочетание, а тебя двое суток нет дома! Ева тоже не может до тебя дозвониться, надо сообщить ей, что ты появился, – и Елизавета Павловна поспешила к телефону.
Вскоре она вернулась к сыну.
– На тебе лица нет. Что происходит? И не ври мне!
– Мама, я очень устал, давай лучше попьем чаю. Ну? Наше семейное чаепитие.
– Хорошо, идем на кухню.
Елизавета Павловна налила сыну большую чашку чаю и поставила перед ним две розетки с вареньем – клубничным и вишневым. Она сама его варила и страшно этим гордилась. Сев напротив, Елизавета Павловна с любовью смотрела на сына. Она заметила, что Валентин осунулся, но глаза его блестели больше обычного.
– У меня совсем взрослый сын. Наконец я за тебя могу быть спокойна. Завтра ты женишься! – Елизавета Павловна пустила слезу.
– Мама, пожалуйста, не надо!
– Ты так говоришь, словно тебе это неприятно! – ответила мать, вытирая глаза платком.
– Я не женюсь завтра, мама.
– Что?!
– Ты только успокойся! Сейчас допью чай и позвоню Еве. Пусть все проклятия мира обрушатся на меня, но я передумал жениться!
Елизавета Павловна снова схватилась за сердце.
– Сынок… ты успокойся, ты просто боишься, это такая предсвадебная лихорадка. Всё пройдет! Надо просто взять себя в руки.
– Мама, я не нервная девица, чтобы сходить с ума перед свадьбой. Я встретил другую женщину и понял, что такое любить и быть счастливым.
– Что ты несёшь? Ты эти два дня был с другой женщиной?! – ахнула Елизавета Павловна, пытаясь найти в аптеке валерианку. – Да как ты мог?! Разве так я воспитывала тебя?
– Мама, ты дала мне самое лучшее воспитание!
– Кто эта женщина?
– Самая прекрасная, умная и веселая на свете!
– Валя, ты помешался! Ты так долго шел к стабильным отношениям. Ты встречался с Евой год! Неужели это можно променять на какую-то интрижку?
– Мама, это не интрижка! Это любовь!
– Я тебя никогда таким не видела. Я тебя не узнаю, сын! Это плохое влияние той женщины. Кто она по образованию?
– Актриса.
– Понятно. Сам-то себя слышишь? Связался с…
– Мама, не надо!
– А ты матери рот не закрывай! Я еще и не такое скажу! Сколько ей лет?
– Я не знаю… как мне, может, чуть больше. Или меньше… Какое это имеет значение? – пожал плечами Валентин.
– Очень даже большое значение! Для чего создается семья? Для рождения детей! Ева – молодая и чистая девушка, она успеет родить мне внуков! Включи голову, Валя! Давай забудем этот твой поступок как страшный сон и никогда не скажем об этом Еве, – предложила Елизавета Павловна.
– Что вы хотите от меня скрыть? Что вы не хотите мне сказать? – раздался нежный голосок Евы. – Извините, у вас было открыто. Дорогой, что происходит? – обратилась она к Валентину.
– Господи, Евочка, присоединяйся к нам! Присаживайся. Я налью и тебе чаю, – засуетилась Елизавета Павловна.
– Валя, ты какой-то смурной, – обратилась Ева к жениху. – Где ты был? Почему не отвечал на мои звонки? Что вообще происходит? – засыпала она его вопросами, явственно слыша, как звякает заварной чайник о кромку чашки – так тряслись руки Елизаветы Павловны, пока та наливала ей чай.
– Ничего не произошло, дорогая. Просто Валентин провел эти дни, готовя тебе свадебный сюрприз.
– Правда? И что это будет?
– Я провел эти дни… А-а! Мама! – вскрикнул Валентин. – Ты ошпарила меня кипятком!
– Извини, сейчас смажу ожог сметаной.
– Я так волновалась, – призналась Ева. – А в моем состоянии это не очень хорошо.
– В каком состоянии? – навострила уши Елизавета Павловна.
Валентина, похоже, ничего не интересовало и не волновало.
– Я не хотела, чтобы это случилось до свадьбы, но рада вам сообщить, что я беременна. Хорошо, что свадьба завтра и у меня еще нет животика! Ты рад, любимый? – Ева обняла побледневшего Валентина.
Елизавета Павловна вздохнула с облегчением.