Глава 4. Душа на поводке
Крампе подозревал, что будут неприятности, но что прямо так сразу — нет. Стоило Софии исчезнуть в зеркале, как ее неугомонная подруга вскрикнула и почти кинулась за ней. Правда, только почти. Крампе успел коснуться руки Ярославы и еле слышно шепнуть:
— Спи.
Девушка замерла с широко раскрытыми глазами. Со стороны могло показаться, что она увлеченно разглядывает цветочный магазинчик через дорогу — только и всего. Пришлось на всякий случай подхватить под руку, придав себе и ей вид беззаботной парочки.
Клаус посмотрел на него с укоризной.
— Вот только не надо сейчас меня учить, — скучающим тоном попросил Крампе. — Знаешь ли, у меня был отпуск.
В серебристо-серых глазах Клауса не отразилось и намека на смущение. Вообще было ощущение, что он смотрит сквозь Крампе и стоявшую рядом Ярославу куда-то в пасмурную даль.
— Помоги ей, — холодно уронил Клаус.
Крампе и бровью не повел. Светлая сторона души — это, конечно, очень возвышенно и прекрасно. Но не тогда, когда ты нечисть. В данном случае морализаторство и вид Кенига, воплощавшего святую невинность и укоризну в одном лице, неслабо действовали на нервы. И хоть Крампе прекрасно понимал, что одному работать скучно, но святой в напарниках — мама дорогая. Поэтому и ответ получился следующий:
— Нет. Скорее всего, там Стефан. Он сестрицу и притянул. Поэтому не будем мешать, пусть сами разбираются. Да и пора ей входить в курс дела.
Клаус помрачнел, услышанное ему однозначно не понравилось. Однако он не мог не признать: в словах Крампе есть истина. Да еще какая.
Перемена климата теперь ощущалась куда острее. И пусть дома было куда уютнее и привычнее, Крампе осознал, что не отказался бы, чтобы из-за туч вышло яркое южное солнышко и брызнуло солнечными лучами на дома и каналы.
— Куда дальше? — тихо поинтересовался Клаус и посмотрел на Ярославу. На замершую живой статуей девушку ему, кажется, смотреть куда интереснее, чем на собеседника.
От Крампе не укрылось, как несносный напарник не отводит взгляда от ее темно-бордовых губ, нежной щеки, аккуратного ушка, в мочке которого продета серьга в виде спелой вишни.
Ярослава совсем не похожа на Софию: ни внешне, ни характером. Это, кстати, было одной из причин, по которой он согласился взять с собой еще одну девицу. София хоть мало знает, но, если судить по Стефану, да и по ней самой, — девка рассудительная. А эта… в общем, скучно не будет.
— Не засматривайся так, — невинно сказал он Клаусу. — А то еще подумаю, что хочешь соблазнить девочку.
Тот только закатил глаза, показывая отношение к подобным шуточкам, и, обернувшись, быстро направился к машине.
— Расколдуй ее, и идем. Расскажу про Леманна.
Крампе улыбнулся. Леманн — это интересно. Пожалуй, стоит все же послушать этого блондинистого зануду и… он покосился на Славку. Так, и «разморозить» девочку тоже, это правильно.
Крампе коснулся ее предплечья, посылая по телу теплый заряд. Ярослава шумно выдохнула и прикрыла глаза. Но тут же их распахнула и подозрительно уставилась на него.
«Так-так, может, и впрямь где-то в роду ведьма была? Вон как смотрит! Песня, а не взгляд!» — восхитился он про себя, однако вслух произнес совершенное иное:
— Вы задумались, Ярослава. — И галантно подал ей руку. — Не будем мерзнуть, Клаус любезно согласился нас подвезти.
— Где Соня? — хрипло спросила та, продолжая прожигать его подозрительным взглядом.
— В Зеркалье, — ответил чистую правду Крампе. — И лучше ей там не мешать. Прошу, не стойте.
Она некоторое время ничего не говорила и не шевелилась, потом наконец-то подала руку, только подозрительность так никуда и не ушла. Но с Крампе пошла нога в ногу, и когда он любезно распахнул перед ней дверцу машины, молча скользнула внутрь.
Клаус поднял крышу, прекрасно понимая, что человеческую гостью лучше не морозить. Ярослава все еще была напряжена, однако держалась великолепно и старалась не подавать виду. Крампе мысленно поаплодировал ей и сел рядом с Клаусом. Девушка, конечно, объект интересный, но напарник сейчас знает много интересного. Так что с девицами можно и обождать.
Ярослава, кажется, немного успокоилась, отогреваясь в салоне в кремовых тонах на мягком сиденье, на котором вполне комфортно было бы и поспать. Вот уж Клаус, модник. А по идее должен быть скромным милым мальчиком.
Девушка сняла перчатки и засунула их в сумочку.
— Почему Соня ушла в Зеркалье прямо здесь? Неужто никто из прохожих на это не обратил внимания?
Крампе изогнул бровь. Вот те на, оказывается, милая зеркальщица чересчур приличная и не прыгает в Зеркалье в людных местах?
— Вы странно на меня смотрите, — глухо сказала Ярослава.
Клаус сдавленно хмыкнул. В зеркале заднего вида отразились сверкнувшие серебром глаза, словно говорившие: «Вперед. Выкручивайся сам».
Крампе сделал вид, что ничего не услышал. И хоть от него не ускользнул возмущенный взгляд Ярославы, объяснять свое поведение не стал. Женщины такие женщины. Объяснять им что-либо — дело бесполезное. Особенно когда надо сохранить тайну.
— Если вашу подругу позвало Зеркалье, — вдруг пришел на помощь Клаус, — то сопротивляться зову весьма трудно. Тем более если зов был от Стефана. Возможно, ему нужна помощь. А… возможно, просто любопытство.
Ярослава что-то пробормотала, и Крампе еле сдержался, чтобы не улыбнуться.
«Что-то мне уже не нравится этот ваш Стефан» — прозвучало настолько мило, насколько сам Стефан никогда бы не мог побороться за прозвище «милого».
И пусть сейчас хотелось оказаться подальше от зануды Кенига и не в меру активной подружки Софии, Крампе был искренне благодарен первому, что тот решил рассказать историю. К тому же когда он уезжал, о Леманне кое-что слышал, но только мельком. А тут, кажется, назревает что-то весьма интересное.
— А можно узнать подетальнее? — начала было Ярослава.
Клаус повернул на Катариненштрассе и кивнул:
— Конечно. Слушайте.
«Кто из нас тут еще клеит девиц?» — хмыкнул Крампе и, отвернувшись, задумчиво уставился в окно.
Гамбург держал осень за руку. Тихо шептал сотнями голосов опавших листьев, асфальтом дорог, стеклами окон. Тучи разошлись, и осторожно скользнул между ними бледно-золотой солнечный луч по несущим покой водам Эльбы. Эльба, статная красавица в одежде из серебра и темных волн, скрывала в их глубине любопытных никс и прочих обитателей, готовых в любую минуту выбраться на поверхность и с интересом поглазеть на окружающих.
Жалко, Хуммель их гоняет. Говорит, распустились страшно, глаз да глаз нужен.
— Эрих Шмидт был первым, кто впал в кому. Студент, двадцать лет. Обычный парень, здоровье в норме: ни патологий, ни отклонений. В сомнительные мероприятия не влезал, все свободное время уделял рисованию.
Клаус говорил ровно и спокойно. Его тихий глуховатый голос мерно убаюкивал. Крампе боролся с желанием откинуться на спинку сиденья и прикрыть глаза.
— В кому впал без явных причин. Врачи всю голову сломали, как и почему. Впрочем, официальной версии нет и сейчас.
Кабриолет плавно притормозил на красный свет. Клаус вел аккуратно, словно чувствовал, кто и когда свернет, притормозит или прибавит газу. Хорошо бы такого водителя иметь при себе, только… лучше ему об этом не говорить.
— А… неофициальная? — осторожно спросила Ярослава.
Клаус выдержал паузу, словно нужно было довести слушательницу до какой-то стадии. Обычно так делают в театрах. Вот же выпендрежник.
Кабриолет тронулся. Крампе покосился на напарника и все же подал голос:
— Неофициальная заключается в том… Как вам сказать, просто все найденные в доме Шмидта зеркала были треснувшими. Разумеется, врачи этого не знали. Да и не обратили бы на это внимания. Но… у Стефана хорошие слуги. Нам удалось выяснить, что Зеркалье преступило границу. При этом, скорее всего, выпустило сеть, которая утянула душу Шмидта. Но… не до конца.
— Он был зеркальщиком? — перебила Ярослава.
Клаус ухмыльнулся:
— Если бы. Именно поэтому не сразу поняли, в чем дело. Обычный человек.
— Шмидт жил один? — уточнила она.
Крампе отрицательно покачал головой:
— Нет, с родителями. Собственно, через них мы и выяснили, что никаких зеркальщиков в роду юноши не было. С зеркалами он никогда не баловался. Поэтому сейчас, я бы сказал, сложилась крайне занятная ситуация.
— Угу, — неожиданно мрачно отреагировал Клаус. — Человек может умереть, а герру Крампе ситуация кажется… занятной.
Крампе закатил глаза, всем своим видом показывая, что не готов слушать мораль и нотации. Но что поделать, когда у тебя в напарниках именно этот… Каким бы нехорошим словом его назвать, чтобы все понял, но не решил вышвырнуть из машины. А то… мало ли.
Ярослава вздохнула. Она явно думала о чем-то своем. Либо не слишком хорошо понимала английский Клауса с характерным немецким акцентом. Впрочем… Крампе достал из внутреннего кармана мобильник и открыл почту. Девочки явно куда лучше знают язык, чем рассказали ему. Не хотят попасть впросак или же желают знать больше? Похвально.
— Так вот, — продолжил он как ни в чем не бывало, открывая свежее письмо от Стефана. — Мы начали изучать ходы. Пытались понять, каким образом Зеркалье перетягивает к себе обычных людей.
Ярослава насторожилась:
— Но?
Кабриолет притормозил возле многоэтажного дома с красно-коричневой облицовкой. На вид — обычная многоэтажка.
— Но пока что все сложно, — мрачно проговорил Клаус. — Стефан натыкается на глухую стену в своих поисках. Глава зеркальщиков, а справиться не может. Да к тому же ощутил, что силы уходят в никуда. Поэтому и потребовалось срочно привезти сюда Софию.
— А кто такой Леманн? — вдруг спросила Ярослава, демонстрируя, что отлично запоминает, о чем говорят ее собеседники.
— Врач, который наблюдает Шмидта, — отозвался Крампе.
Пора выходить. И, кажется, гадский Кениг ничего нового не знает, просто сделал отвод глаз для гостьи.
— И что с ним? — не отступалась Ярослава.
В письме Стефана не было ничего интересного. Только то, что стоит заглянуть к горгульям и дать понять, что шалить в ближайшие две недели не стоит.
— Три дня назад он тоже впал в кому, — последовал ответ.
* * *
Все не так плохо, как я думала. Все оказалось намного хуже.
По телу прошла волна жара, а от голоса незнакомца стало теплее и уютнее, будто мне говорили исключительно приятные вещи. Дар тянулся невидимыми руками к стоявшему рядом человеку, желал слиться со своей потерянной частью.
Но Стефан — его я признала даже при таком слабом освещении — был далеко не в восторге. Впрочем… я тоже. Первоначальное впечатление сейчас только укрепилось. Общего языка нам не найти. Чего только стоит этот взгляд! Да и интонация. Такая ясная, что прямо беги к обрыву и прыгай от радости головой вниз. Ничего себе встреча.
— Здрасте, — пробормотала я, отряхивая пыль с одежды.
Сказать «спасибо» язык не поворачивался. Через секунду дошло, что я спокойно общаюсь с ним без всяких преград. Хм, это что-то новенькое.
— И тебе не хворать, — довольно скупо отозвался Стефан, сложив руки на груди и осматривая меня с ног до головы. Так обычно смотрит мужчина, привыкший видеть красоток и тут вдруг наткнувшийся на нечто, что к красоткам отнести никак не может.
Я посмотрела ему в глаза и, невинно улыбаясь, развела руками. Уж чего-чего, а смущаться и молча скрипеть зубами не собираюсь.
Стефан приподнял левую бровь, однако в целом сохранил невозмутимое выражение лица. Позабавил ли его мой жест или же наоборот — мысленно заставил поморщиться, мне не понять.
— Как ты тут оказалась? — спросил он, не меняя позы.
Хм, Глава Зеркальщиков и не знает? Проверяет, что ли? Не надо так.
— Попала через зеркало заднего вида, — ответила я чистую правду, одновременно прислушиваясь к шорохам, доносившимся со стороны леса. Ничего похожего на присутствие мерзкого мужичонки, но быть наготове никогда не помешает.
— Чьей машины?
Клаус, Клаус… Как там мне его представили? А, точно, Кениг!
— Клаус Кениг, я так поняла, твой советник.
Стефан нахмурился. Он явно ожидал услышать нечто другое. В молчании прошло несколько секунд. Кажется, со мной первый раз такое. Я сразу вижу и понимаю, что думает человек. При этом думает: «И так все плохо, еще и сестричка приперлась».
Тут Стефан, не говоря ни слова, ухватил меня за руку и потянул за собой.
— Идем. Хоть бильвиз и ушел, нам здесь оставаться тоже не следует.
— Биль… кто ушел? — Я шла за ним, стараясь удержать равновесие и не споткнуться обо что-нибудь по дороге.
Хорошо быть мужчиной с нормальным телосложением, когда колосья пшеницы тебя не сбивают с ног. А возможно, поле растеряло всю враждебность, когда его обитатель скрылся.
— Бильвиз, — донесся мрачный голос Стефана.
Обернуться он не соизволил, но держал крепко. Даже если захочу вырваться, то придется приложить немало усилий. И пальцы у него сухие и жесткие. Как там говорил Гюнтер, братец музыкант? Ну и ну, так можно и струны порвать, и клавиши отбить. Разве что он играет на барабане.
Честно говоря, мне совершенно наплевать, на чем там он играет. Сейчас куда важнее следовать за ним и оказаться в каком-то более приятном месте.
— Бильвиз, — внезапно подал голос Стефан, — крайне злобное существо. Предпочитает гулять по полям и не пускать сюда чужаков. Хоть сам вообще-то живет в деревьях. В нашей реальности они, конечно, не хватают людские души. Да и выглядят немного не так. Тут какое-то искаженное отражение.
Я все же оступилась, попав в какую-то ямку. Стефан невозмутимо поймал меня под локоть и, не думая останавливаться, потянул дальше. Как ни странно, в нескольких метрах уже виднелась достаточно приличная дорога.
— Здесь бильвиз почему-то ухватил заблудшую душу, — задумчиво продолжил он. — Ума не приложу, каким образом. Обычно у них на это силенок не хватает.
Мы вышли на дорогу, Стефан тут же отпустил мою руку. Я с любопытством посмотрела по сторонам. Да уж, обычная ночная дорога где-то в сельской местности. Домики с горевшими желтым светом окнами находились на очень приличном расстоянии.
— Я хоть немного ослабила поводок?
Стефан пожал плечами:
— Подозреваю, что да. Но они слишком быстро исчезли, я разобрать не успел. Роггенмеме успела раньше, вот и предупредила их.
Мы двинулись вперед. Я поправила куртку, подняв ворот. Погодка здесь не лучше, чем в самом Гамбурге. Зеркало, находящееся в городе, будет в Зеркалье иметь климат и рельеф, которые близки данному региону. Поэтому ждать тут ласкового океана и жаркого солнца нет смысла.
— Роггенмеме — это кто? — решила я уточнить. Ну, мало ли, пригодится в будущем.
Стефан хмыкнул. Он не потрудился взглянуть на меня, что в целом не особо расстроило. Если вежливость не его конек, бог с ним.
— Жены бильвизов, ржаные тетушки. Тоже обитают на полях. Только, в отличие от мужей, любят заворожить и завести людей в такие места, что те и не вернутся.
— Ржаные? — переспросила я, хоть и прекрасно расслышала.
Стефан, кажется, даже немного озадачился и махнул рукой в сторону поля:
— Ну да. Каким же еще быть на ржаном поле?
М-да, ботаник-биолог из меня так себе. Правда, не думаю, что рожь обиделась, что я ее пшеницей называла.
Стефан неожиданно остановился, мне тоже пришлось притормозить.
Он присел и провел пальцами по влажному асфальту. Потом криво усмехнулся и произнес:
— Какая прелесть.
Разобраться, что там за прелесть, я сразу не смогла. Поэтому немного пришлось поиграть в жирафа и вытянуть шею. На ладони Стефана поблескивала серебристая нить.
«Поводок от души-пленника из руки бильвиза, — поняла я. — Только… каким образом он оказался тут?»
На серебристой нити вдруг мелькнуло темное пятно.
— Ты порезалась, — мрачно заметил Стефан. — И твоя кровь дала возможность плененной душе сорваться с поводка.
Я посмотрела на руки. Да, действительно тоненькая царапина на пальце. Видимо, неудачно взмахнула рукой.
— Совсем сорваться? — недоверчиво поинтересовалась, понимая, что такое хоть и возможно, но… вряд ли. Слишком быстро все произошло. К тому же… хоть я на ловкость и не жалуюсь, но сомневаюсь, что хорошо просчитала траекторию и сумела выпустить душу с первого раза.
— Нет, — тут же подтвердились мои мысли. — За пределы Зеркалья он не выскочит. Но будет пытаться. Кровь просто порвала поводок.
Я еле сдержалась, чтобы не фыркнуть, и приняла прежнее положение. «Просто». Ничего себе, просто! Вообще-то с кровью зеркальщика можно вытворять вещи страшной силы! Как разрушительной, так и созидательной. Другой вопрос, что надо уметь пользоваться. Но в любом случае это не мелочь.
Стефан поднялся на ноги. Нить выпускать он явно не собирался.
— Попробуем его поискать. Иначе опять попадет в неприятность. Видишь ли, София…
Он впервые назвал меня по имени, и я невольно вздрогнула. Прозвучало как-то резко и холодно, словно каждая буквочка была льдинкой на его языке. Взгляд Стефана был устремлен на нить, ко мне повернуть голову он так и не соизволил. Лунный свет четко освещал его профиль. Рассматривая лицо брата по дару, я осознала, что в жизни он еще больше похож на меня, чем на фотографии. Насмешка судьбы, однако. Даже нос до идиотизма одинаковый. Тот, кто наделил даром наших предков, явно был большим затейником. Кстати, до сих пор так и неизвестно, как передается дар и кто выбирает носителя. Есть теория, что само Зеркалье — огромный живой организм, обладающий собственным разумом и сознанием. Он по собственному усмотрению выбирает людей, которые будут ему служить.
Теория, конечно, весьма хрупкая и неподтвержденная, но уж какая есть. Возможно, тут у них, в Германии, есть что-то более ясное и четкое о передаче дара от зеркал к людям. При возможности надо будет поинтересоваться.
— Ты меня слышишь? — голос Стефана заставил меня очнуться от раздумий.
Я посмотрела на него и захлопала ресницами:
— Прости, что ты сказал?
Ну, ничего не могу с собой поделать! Если меня кто-то начинает отчаянно раздражать, то мозг сразу переключается на мысли о чем-то приятном. Или хотя бы отвлекающем.
Стефан закатил глаза. Понимаю. Кажется, у нас уже полная взаимность.
— Пошли. Сначала сделаем, потом уже будешь осваивать теорию… внимательная моя.
Очень хотелось ответить колкостью, но я прикусила язык. Действительно же его не слушала, теперь нет смысла изображать из себя святую невинность.
— Возьми нить, — глухо сказал он. — Раз уж перерубила поводок, то тебе и пытаться через кровь отыскать душу.
Предложение годное, я не возражала. Молча шагнула к нему и коснулась пальцами нити. На секунду почувствовала тепло от ладони Стефана. Он немного нахмурился и медленно выдохнул.
Луна исчезла, дорога словно стала живой и рванула вперед, вырываясь из-под ног. Я охнула и вцепилась в нить сильнее. Та уже потеряла свой прежний вид, превратившись в нечто упругое и гибкое, яркий свет ударил по глазам. Ладони обожгло, а со всех сторон засияли звезды.
И тут же все исчезло, уступая место тусклой белизне за прозрачной перегородкой от реального мира. Я озадаченно уставилась на умывальник, унитаз, чистый белый пол, выложенные кафелем стены. И… ага, чья-то уборная. Очень интересно. Только нигде нет личных вещей, что странно.
Я приложила ладони к зеркалу, всматриваясь в помещение. Где находится тело, чья душа так внезапно вытянула меня в такое… непредвиденное место?
— Ну и ну, — мрачно прокомментировал за моей спиной Стефан.
Он вдруг оказался достаточно близко и склонился, рассматривая уборную. Его дыхание коснулось моих волос, и тут же захотелось посоветовать отойти подальше.
— Это больница, — пояснил он, возвращаясь в исходное положение и давая мне возможность облегченно вздохнуть.
— А точнее? — осторожно уточнила я и все же посмотрела на Стефана.
Он немного поморщился.
— Долго объяснять. И отсюда мы не выйдем. Тут поставлены ловушки. Это палата Леманна. Придется зайти с другой стороны. Идем домой.
И, не дожидаясь моей реакции, он быстро развернулся и шагнул куда-то в сторону. Тут же Зеркалье пошло серебристой рябью и окутало высокую фигуру Стефана.
— Кто такой Леманн? — спросила я уже в пустоту.
— Узнаешь, — приглушенно донесся голос брата. И тут же сильная рука ухватила меня за плечо и потянула вперед.
Я не успела ничего сделать, просто прошла через зеркальную преграду, чувствуя, как возвращаюсь в реальный мир. Да, реальный. С запахом дерева, сандала и табака. Со звуками проезжающих за окном машин и мягким светом настольной лампы.
И тут на меня прыгнуло чудовище.
