Глава 4. Фрау Леманн
И тут же выругала себя всеми неприличными словами. Это что еще за штучки?! Во-первых, с какой радости он меня обнимает? Во-вторых, чего это я раскисла, как йогурт? Что вообще тут происходит?
— Что тут происходит? — словно прочитав мои мысли, задал вопрос Стефан. Смотрел при этом строго и проницательно, будто только что и не пытался потискать. Ну, ладно, будем откровенны: особо и не тискал.
Секунду поколебавшись, я выложила все начистоту. Скрывать информацию нет смысла. Равно как и обвинять меня, что откликнулась на зов души Шмидта. Меня не спрашивали все-таки. А информация нам однозначно пригодится. К тому же, услышав про шатту, Стефан явно о чем-то задумался. О чем именно — узнать так и не удалось, потому что справа, на стене, вдруг что-то мягко засияло золотистым светом и скользнуло к нам.
Через несколько мгновений в паре шагов появился Райн. Запахи корицы и яблок закружили голову. Вряд ли у него такая туалетная вода, но… что это? Пахнет так вкусно, что так бы и съела.
Он молча посмотрел на нас обоих. Потом подошел ко мне и, положив пальцы на виски, аккуратно сжал. Меня тут же с головы до ног пробила волна жара. Губы Райна, сухие и мягкие, коснулись моего лба. Как раз там, где могла образоваться шишка.
Я сдавленно охнула, а он тут же отпустил меня и отступил на шаг. Потом посмотрел внимательно, улыбнулся и удовлетворенно кивнул.
— Теперь порядок. Будешь как новенькая.
Однако, увидев мой озадаченный взгляд, Райн тут же пояснил:
— Я чувствую боль других. Поэтому помогаю всегда. К тому же исцеление в моих силах.
— Спасибо, — выдохнула я, сообразив, что и впрямь чувствую себя намного лучше.
Вот так дар. Неудивительно, что Теневой Король охотится за ним. Или за мной?
Вопрос сорвался с языка сам:
— Райн, что такое Теневая Охота?
Стефан за моей спиной закашлялся. Райн быстро перехватил его взгляд и покачал головой:
— Я не могу четко сказать, Соня.
Я невольно вздрогнула, когда он назвал меня уменьшительным именем. Кажется, он первый, кто сказал это в Германии.
— …Теневая Охота всегда разная. Только сам Король может наполнить ее смыслом. Обычно Охоту устраивают все же на шаттов, но… — Снова быстрый взгляд на Стефана, в рыжей бездне глаз мелькнуло какое-то отчаяние, — бывает, что попадаются и люди. Но… я действительно не знаю, чем руководствуется Король и какой цели хочет добиться.
— Фон унд цу Шаттен — тварь скрытная, — мрачно произнес Стефан, видимо, решив, что пора отмереть, а не стоять каменным изваянием. — И спрашивать надо исключительно у него самого.
Мне в голову внезапно пришла мысль. А если поговорить с самой фрау Леманн? Раз она предупредила об Охоте, то, возможно, знает нечто большее, чем просто пара слов? Ведь предупредила же.
Я поделилась своими мыслями с мужчинами, лишь про себя изумляясь: как такое простое решение не пришло в голову раньше?
Стефан, кажется, был не в восторге. Правда, определить, от чего именно, достаточно сложно. Райн же, наоборот, загорелся идеей. Но тут же поник:
— Идти должна одна Соня. Шатта ясно дала понять, что больше никого не желает знать. И если Соне она задолжала за спасенную душу мужа, то остальные ей точно не нужны. Поэтому…
— Одну не отпущу, — неожиданно отрезал Стефан.
Я сразу вспыхнула от возмущения, но сумела сдержаться и прикусила язык. Логика в таком есть, безусловно. Но в то же время… ходить под надзором — удовольствие еще то.
Райн подошел к нему так плавно и мягко, словно перелился по воздуху, и прикоснулся к предплечью. Золотистая пыльца замерцала в полумраке, осев облачком на темный рукав Стефана.
— Послушай, — вкрадчиво начал Райн, — ведь у тебя скоро концерт. Соня в любом случае должна там быть.
Концерт? Это что-то интересное. Обрывками я кое-что подобное слышала от Крампе, однако толком ничего не уяснила.
— Она должна выглядеть хорошо, — тем временем продолжал Райн. — Так почему бы не пройтись по магазинам?
Сказанное не хотело раскладываться по полочкам. Кажется, у меня слуховые галлюцинации. Или мои познания английского настолько отвратительны, что я вообще потеряла всякое понимание ситуации.
Но, судя по изменившемуся лицу Стефана, он все прекрасно понял и ход мыслей золотого мальчика уловил.
— Логично. Я сейчас. Подождите меня тут.
И с этими словами покинул комнату, не дав что-то спросить. Оставшись наедине с Райном, я накинулась на него:
— Поясни мне хоть что-нибудь.
Тот только рассмеялся:
— Соня, не переживай. Я же сам из Шаттенштадта. И многих знаю. Стефан через три дня дает концерт в Лайсхалле. Туда в таком виде, в котором ты обычно бываешь, не пойдешь. Потребуется вечернее платье.
Новость, мягко говоря, не радующая. Хорошо, что я умею держать себя в руках. Я шумно выдохнула, мысленно приказывая себе успокоиться:
— Допустим. А как это связано с Леманн?
— Прямо, — хмыкнул он. — В человеческом мире Грета Леманн — весьма уважаемая фрау. Она владеет магазином очень дорогих дизайнерских украшений.
* * *
— Ну, ты же возьмешь меня с собой, да? — невинно захлопала глазками Славка.
Ситуация складывалась не ах. Подруга, услышав, что меня берут на концерт, безумно загорелась желанием пойти вместе со мной. С одной стороны, я за. С другой… чует мое сердце, что быть беде, если Стефан и Славка окажутся рядом, в замкнутом пространстве и одна будет тратить деньги другого.
Ведь с утра, когда еще и шести не было, я поднялась и принялась строчить статьи о немецких блошиных рынках. Заказчик фонтанировал идеями и нетерпением, откладывать работу было никак нельзя. Поэтому, когда я вышла из комнаты, отчаянно зевая и спотыкаясь о Паульхена, нахально крутившегося под ногами, совсем не ожидала, что передо мной возникнет Стефан. Несмотря на бессовестно ранний час, выглядит он отлично. Ни следа недосыпания, примятости или недовольства жизнью. Чист, свеж и гладко выбрит. Тьфу, не люблю жаворонков.
— Держи, — сообщил он, вложив в мою руку кредитную карточку. — У тебя будут сегодня расходы.
Не сразу сообразив, что происходит, я недоуменно уставилась на брата.
— Пардон?
— Лучше бы немецкий выучила, — буркнул он. — Там достаточно. Думаю, хватит. С вами пойдет Крампе, я ему доверяю.
— С нами? — поражая скоростью соображаловки, уточнила я.
Стефан фыркнул:
— Ясно дело. Не хочешь же ты сказать, что твоя подружка не увяжется за тобой?
С этими словами он покинул коридор, не дав мне как следует возмутиться и швырнуть в него карточкой. Впрочем… покрутив в руках темно-синюю с золотом карту, я решила, что не стоит делать что-то поспешно. В том числе швырять в кого-то кредиткой. К тому же неизвестно: сколько стоит щедрость брата? Возможно, тут только название от денег. Кто его знает.
— Так возьмешь? — вернула меня Славка в настоящее. — Ау! Ты уснула, что ли?
Я мотнула головой и потерла виски. Так, кажется, и впрямь замечталась.
— Возьму-возьму, — закивала я, — на концерт пойдешь с нами.
— Правильно, — кивнула Славка, крутясь у зеркала и поправляя темные локоны. — А то неизвестно куда и с неизвестными мужчинами…
— Ну, мы вообще-то у них живем, — заметила я.
Славка открыла было рот, собираясь что-то возразить, но в дверь постучали. И уже в который раз я пожалела, что меня переселили в эту комнату. Она, конечно, похожа на первоначальную, но… как-то больше пользуется спросом, что ли. Вчера вечером ко мне наведывались Клаус, Гюнтер и Паульхен, которые решили, что дверь закрываться не должна. Славка бегала по несколько раз. Увеличившееся расстояние между комнатами ее очень нервировало, поэтому подруга мчалась ко мне с любой мелочью. И неважно, что за мелочь это была.
Славка открыла дверь. На пороге, улыбаясь своей невероятно обаятельной улыбкой, стоял Гюнтер. Одет как с иголочки, волосы небрежно рассыпаны, в глазах лукавая усмешка.
— Девушки, вы готовы? — поинтересовался он, оглядывая Славку с ног до головы.
Снова так вышло, что она — сама женственность в сапогах-чулках, кремово-бежевой юбке, белом свитере, с косами и жемчужными украшениями. Я довольствовалась черными брюками и скромным пуловером. В конце концов, праздник не сейчас, а изображать из себя модель назло всем находящимся в доме мужчинам нет никакого желания.
Мне, кстати, за это неоднократно Славка выговаривала: мол, подобное поведение никуда не годится. При мужчинах надо выглядеть богиней. На что я ей отвечала, что надо подумать и об их психике, когда богиня смоет макияж и снимет кружевное белье. А то мало ли: люди сейчас такие пошли, что нервы еще те.
— Готовы, — проворковала Славка.
Я выключила ноутбук, еле сдерживая ухмылку. Еще чуть-чуть, и поцелует его. А потом скажет, что совсем не то имела в виду.
— Чудесно-чудесно, — одобрил мой настрой Гюнтер.
Он не проходил в комнату, просто стоял в дверном проеме, сложив руки на груди. Этим самым и давал понять, что задерживаться не стоит.
— Соня, все в порядке?
После того как Райн назвал меня сокращенным именем, Гюнтер подхватил это. Клаус еще деликатно звал Софией, Стефан — тоже, только безразлично и равнодушно. Братец вообще вел себя так, словно мы со Славкой только прибыли в Гамбург.
— Все в порядке, — отозвалась я, подходя к нему. — Но меня беспокоит слияние дара.
Улыбка Гюнтера стала не такой широкой. Он только пожал плечами:
— К сожалению, тут я не могу подсказать детали. Однако, поверьте, Райн так просто ничего бы не предлагал. Его внешность обманчива. Пусть, как Золотая Тень, он действительно достаточно молод, но… Он многое может. И раз предложил объединение дара, то уверен в своих силах.
Райна я не знаю. Но уверенность и какая-то странная задумчивость в голосе Гюнтера дали понять, что доверять золотому мальчику можно.
Мы покинули дом. Моросил мелкий дождь. Серое небо простиралось над влажными улицами. Почему-то резко захотелось бездумно пойти куда глаза глядят, проигнорировав роскошную машину Гюнтера.
Золотая Тень — это хорошо. Но если осколки разбитого зеркала приставить друг к дружке, они никогда не станут единым целым. Просто останутся осколками, и большую черную трещину между ними никто не уничтожит.
Я сделала глубокий вдох. Ноябрьский Гамбург пахнет свежестью, дождем и речной близостью. А еще — сказкой. Такой неуловимой, мрачноватой, стильной и бесконечно старой.
Кажется, время замерло. Нет ничего вокруг, кроме меня и города.
Гюнтер неслышно подошел ко мне и коснулся плеча.
— Идем, — тихо сказал он. — Вижу, что не горишь желанием идти, но так надо.
Мысленно поблагодарив его за понимание, я села в машину.
…Обычно шопинг у меня проходит элегантно. То есть зашла в магазин элегантных вещей, взглянула на цены и элегантно вышла. Ничего лишнего. Заходя в гамбургские магазины, мы со Славкой подходили к нарядам и только переглядывались. Мне удавалось достаточно сдержанно реагировать, у Славки же ее карие глаза становились размером с блюдца, а во взгляде появлялось такое выражение, что продавцам было лучше ретироваться подальше.
С одной стороны, ничего удивительного. Тут другие зарплаты и другие цены. Но с другой… для нас это, мягко говоря, дорого. Учитывая, что подобные вещи спокойно можно было бы приобрести и у нас.
Гюнтер вел себя на удивление спокойно и даже благодушно. Ни единым словом и жестом не дал понять, как его утомляют наши женские походы. Возможно, учитывая, что проделывали мы это не радостно щебеча, а уныло переглядываясь, для мужской психики все казалось достаточно приемлемо.
— Дамы, — обратился он к нам, когда мы снова оказались в машине. — Так дело не пойдет. Если мы вернемся с пустыми руками, Стефан очень долго будет читать мне нотации. И не только их. А я это страшно не люблю.
Я вздохнула, глядя на проносившиеся за окном дома и яркие вывески магазинов. Ну, умом-то понимаю, что надо иметь совесть, и коль собралась идти на концерт, надо выглядеть соответствующе. Только вот… увиденное как-то совсем не вдохновляло. Что было, само собой, нехорошо.
— Может, сразу поедем к Леманн? — осторожно спросила я.
— Украшения обычно подбирают к платью все же, — заметила Славка.
Гюнтер неожиданно усмехнулся и резко развернул машину:
— Ну что ж… сделаем необычно.
Я изумленно приподняла бровь и невольно улыбнулась. Что ж, кажется, он сегодня сделает мне день.
К магазинчику с коричневой вывеской «Грета» мы подъехали спустя минут двадцать. Он совершенно не походил на блестящие и просторные бутики, в которых мы побывали до этого.
«Наверное, лавка, где моя родственница имела неосторожность взглянуть в старинное зеркало, была такой же по размерам», — отчего-то подумала я.
— Идите, — сказал Гюнтер, доставая из бардачка пачку сигарет. — Я подойду попозже. А то фрау Леманн может занервничать.
Мы со Славкой не стали задавать лишних вопросов и направились в магазинчик.
Он оказался милым. Маленьким, чистым и утопающим в золотистом свете. Под стеклом лежали симпатичные колье и броши из бисера и полудрагоценных камней. Рядом, тоже под стеклом, находились кольца и серьги. Вроде здесь отсутствуют модное освещение лампами дневного света и профессиональное направление лучей, чтобы камни и металл засияли огнями, но все равно… красиво. Казалось, что каждое украшение светится каким-то внутренним светом и от этого делается еще лучше.
— Чем могу помочь? — прозвучал за нашими спинами женский голос.
Мы обернулись.
Фрау Леманн, кто ж еще? Стоит и на нас смотрит, чуть прищурившись. В облегающем свитерке цвета гранатовых зерен, с висящим на шее внушительным медальоном из неизвестного мне кроваво-красного камня, с сигареткой в мундштуке. При таком освещении янтарные глаза кажутся куда темнее и глубже, чем тогда, в больнице. И смотрит она так, что душу может вынуть за считаные мгновения. Правда… не на меня.
Взгляд пожилой шатты был направлен на Славку. Моя подруга ей чем-то очень не понравилась. Славка же делала вид, что увлеченно разглядывает медальон хозяйки магазинчика и ничего вокруг не замечает. Хотя я была совершенно уверена, что все она видит и замечает.
— Чем обязана, София? — хрипло спросила она. — Что-то не помню, чтобы назначала вам встречу.
— А вы сама любезность, Грета, — вдруг сорвалось у меня с языка.
Я тут же выругала себя, но ничего не могла поделать. Если кто-то из нелюдей пытался заговорить в недружелюбном тоне, особенно тогда, когда я этого не заслуживала, реакция выходила очень неоднозначной.
Фрау Леманн выжидающе посмотрела на меня:
— Что вы хотите?
Поднесла мундштук к аккуратно накрашенным красным губам и затянулась. Потом выдохнула ароматный сладковатый дымок.
— Поговорить о Шмидте, — ответила я, стараясь не пропустить, как она отреагирует.
Шатта покосилась на Славку, словно давая понять, что лишние уши ей не нужны. Однако оставаться с ней тет-а-тет в мои планы тоже не входило. Мало ли что придет в голову.
— Она все знает. Прошу вас.
Фрау Леманн немного поколебалась, а потом что-то прошептала. Тут же деревянная дверь в магазинчик захлопнулась, и звонко щелкнул замок. Свет в помещении немного померк и налился горчично-желтыми тонами. На стенах зазмеились узкие тени.
Вмиг показалось, что стало намного прохладнее, словно ветер с улицы проник в уютную комнатку сквозь щели в стеклах. Однако, возможно, это всего лишь уловка.
— Скажите, фрау Леманн, что вы делали в палате Шмидта?
Вопрос ей не понравился.
Славка тем временем сделала шаг назад и начала разглядывать серьги и кольца, будто это сейчас было самым интересным занятием на свете. Шатта бросила в ее сторону очень подозрительный взгляд, но более никаких действий не последовало. Только короткий вздох.
— Как вы узнали? — глухо спросила она.
Я скрестила руки на груди и чуть покачала головой, давая понять, что жду ответа и пока ничего говорить не собираюсь. Уж если решила что-то делать, надо довести до конца. К тому же тут что-то на каждом шагу встречаются такие хитрецы, что зевать нельзя ни минутки. Заговорят, закружат голову — потом только и поминай как звали.
Поняв, что я не собираюсь отступать, фрау Леманн вздохнула снова. Сбросила пепел с сигареты: он не упал на пол, а обернулся хрупкой бабочкой с сотканными из тени крыльями.
— Я испугалась, София. Что бы это ни было — оно умеет выбирать жертвы. Шмидт был пациентом моего Юргена. Зараза однозначно идет от него.
— Зараза? — подала голос Славка.
Фрау Леманн бросила на нее странный взгляд:
— Да. Только она ничего общего не имеет с человеческими вирусами, если вы об этом. Оно пришло из Шаттенштадта.
Спасибо, утешили. Впрочем, не то чтобы я не ожидала такого ответа. Внезапно возникло ощущение, что кто-то смотрит мне в спину. Обернувшись, я встретилась со своим отражением в фигурном зеркале в бронзовой раме, висевшем на стене. Скорее всего, оно тут для декора и служит элементом интерьера, потому что его поверхность изрядно исцарапана. И смотреться в такое — не приведи господь. Миг — и мои черты исказились; спустя вдох на меня оттуда внимательно смотрел Стефан. Я не изменилась в лице, чувствуя смесь раздражения и благодарности. Подглядывать — это плохо, но вот подстраховать — это дело. Хотя, скорее всего, Крампе сообщил ему, куда мы отправились, поэтому Стефан без проблем отыскал магазинчик Греты.
— Но что же вы там делали? — повторила я, снова поворачиваясь к ней.
В помещении стало еще холоднее. Я нахмурилась: какие-то штучки теневой волшбы?
Свет замигал, потух, я пропустила вдох. Фрау Леманн что-то прошипела, и комнату вновь залило желтым сиянием. Во всяком случае, после темноты глаза восприняли освещение именно так.
Возле нее уже парило то ли пять, то ли шесть бабочек, окружавших фрау Леманн темным ореолом.
— Не обращайте внимания, — хрипло сказала она, — у нас тут такое бывает. Свет и шатты плохо совместимы.
Мне показалось, что шея фрау Леманн стала темнее. Странно. Вроде бы позы не меняла, а свет стал падать как-то иначе. Или мне уже чудится всякое?
— Я пыталась понять, с чем связан Шмидт. Видите ли, София, самый быстрый способ что-то узнать о человеке — погладить его тень и попробовать его кровь. Поэтому я и недолго раздумывала. Жизнь Юргена для меня все.
— Что вы обнаружили? — тут же поинтересовалась я.
То, что она любит своего мужа, это, конечно, прекрасно, однако я сейчас не настроена слушать семейную историю. Она это прекрасно поняла и криво усмехнулась.
— Ничего.
Укол разочарования, раздражение, что вела всю эту комедию, и тут же мысль: а вдруг врет? Я прислушалась к голосу зеркала, наполнившему помещение еле слышным шепотом. Нет, увы. Она говорит правду. Иначе мне бы дали знак. Да и Стефан там не дремлет.
— Cовершенно ничего, — повторила она. — Возникло ощущение, что я оказалась рядом с бездушной плотью. И даже кровь была как жалкое подобие настоящей.
У меня по спине пробежали мурашки. Она права! Душа Шмидта блуждала рядом.
Шея фрау Леманн стала темнее, я различила две широкие полосы… Точнее, о боже! Полосы — совсем неверное определение. Это же изогнутые и непропорционально длинные руки с уродливыми черными пальцами.
— Я оказалась бессильна, — покачала она головой. — Хотя, знаете…
Она закашлялась и, нахмурившись, посмотрела на сигарету.
— Что за… — начала было она, но тут же захрипела.
Мундштук выпал из ее пальцев и покатился куда-то в угол. Прямо на моих глазах она побледнела до синевы и схватилась за шею. Янтарь в глазах превратился в бездну боли и отчаяния, а на губах замер крик о помощи. Я кинулась к ней, но фрау Леманн уже повалилась на пол.
За спиной зазвенело зеркало, а помещение наполнилось отвратительным мерзким смехом.
В магазинчик вихрем ворвался Гюнтер, снеся дверь с петель. На мгновение я успела заметить, что его глаза подобны раскаленным углям. Рядом охнула Славка.
— Быстро на улицу, — сказал он таким голосом, что не возникло ни малейшего желания спорить.
Мы быстро направились к двери. Я покосилась на Гюнтера. Бр-р-р, нет, лучше не смотреть. Вроде и в человеческом теле, а вся сущность так и прет наружу. Надо будет потом у Стефана расспросить все.
Славка уже была на улице, когда я почувствовала, что зеркало настойчиво шепчет и зовет меня. Я развернулась и подошла к нему.
— Соня, что такое? — послышался голос Гюнтера.
Из-за мутной исцарапанной поверхности на меня смотрел Стефан. Не говоря ни слова, он протянул руку. Не было сказано ни слова, но я прекрасно понимала, что ему срочно нужно, чтобы я прошла именно по зеркальной дороге.
Поэтому, не раздумывая, я преодолела легкое сопротивление зеркальной глади, вложила свою ладонь в его и шагнула прямо в Зеркалье.
