Глава 5
Утро понедельника 18 мая 1942 года, как уже упоминалось ранее, выдалось солнечным и теплым.
Распустившиеся в своей первозданной весенней красоте светло-зеленые листья сирени неслышно колыхались в мягких объятиях ласкового юго-западного ветра. А укрывшиеся в густых разросшихся кустах соловьи, состязаясь друг с другом, по очереди выдавали замысловато-виртуозные трели. Все вокруг дышало покоем и умиротворенностью. Даже выглядевшие откровенно инородными телами среди живой природы угрюмые обшарпанные стены двух кирпичных строений, из-за близости железнодорожных путей насквозь пропитавшиеся за десятки лет запахами угля и креозота, не портили общей картины.
Именно об этом думал Сергей Буренков, расположившийся на крыше одного из этих зданий. С данной точки открывался прекрасный обзор на прилегающие окрестности.
Минувшей ночью разведгруппа скрытно от противника пробралась в фашистский тыл, преодолев полтора десятка километров, что называется, по пересеченной местности. Сначала их вел Василий, покинувший разведчиков, как и было условлено, возле оврага. Дальше путь маленького отряда пролегал по дну оврага и руслу ручья. Возглавляемые уже майором Кочергиным, они шли медленно и осторожно, бесшумно ступая след в след. Оказавшись за линией фронта среди березовых и сосновых перелесков, разведчики сделали короткий привал. А затем до конечной точки маршрута, ориентируясь по компасу и звездам, передвигались без остановок и в основном бегом, чтобы до восхода солнца успеть занять выгодную для засады позицию. Что и было сделано.
И вот теперь лейтенант, пригревшийся в лучах небесного светила, рассматривал в бинокль дорогу, по которой мимо разведчиков на штабное совещание должны были проехать гитлеровские офицеры.
— Сережа, ты не заснул еще? — раздался снизу тихий голос майора Кочергина.
— Нет, товарищ майор, наблюдаю, — ответил Буренков, с трудом подавив вырвавшийся изо рта зевок.
— Ладно, потерпи немного. Уже почти восемь, скоро начнется движение. Ты знаешь, кто нам нужен! А я пока с ребятами в кустиках чуток покемарю!
Лейтенант молча кивнул, хотя с земли разглядеть его жест было нельзя.
* * *
Примерно в то самое время, когда майор Кочергин отправился «маленько подавить на массу», к просторному дому, где расположился командир дивизии вермахта оберст Хенрик Мейснер вместе со штабом, подкатили два мотоцикла «BMW» цвета «фельдграу» с установленными на колясках пулеметами. Стрелки остались сидеть на своих местах, а управлявшие трехколесными «конями» унтер-офицеры спешились. Один принялся разминать затекшую спину, другой же быстрым шагом направился к ступенькам крыльца с явным намерением подняться по ним и зайти внутрь.
— Стой! — выставив ладонь вперед, преградил ему дорогу толстый фельдфебель с надменным лицом, внезапно появившийся в дверях. — Кто такой?
— Унтер-офицер Нотбек, разведывательный батальон! — четким голосом представился мотоциклист. — Приказано явиться в штаб дивизии к восьми часам утра, а затем сопровождать господина оберста на железнодорожный узел и обратно с целью обеспечения его охраны!
— Хорошо, оставайтесь на улице! Я сам доложу о вашем прибытии господину Мейснеру! — фельдфебель произнес эти слова сквозь зубы и таким презрительным тоном, будто лично носил звание оберста, а перед ним был не военнослужащий вермахта, а пустое место.
Развернувшись на коротких ногах, толстяк пошел в дом. Слегка ошарашенный Артур посмотрел ему вслед, затем коротко сплюнул на землю и вернулся к ожидавшим его сослуживцам.
— Ну что? — спросил прибывший вместе с ним унтер-офицер по фамилии Курц.
— Велено находиться здесь, — расстроенно произнес Нотбек, поправляя карабин за спиной.
Он с детства не терпел хамства, но это было там, дома. А в данной ситуации с фельдфебелем Артур, являясь младшим по званию, был вынужден промолчать.
— Да не переживай ты! — воскликнул Курц, заметив его состояние. — Это же толстяк Вилли, личный шофер Мейснера! Сволочь и гад, каких мало! Если его не ухлопают русские, то обязательно пристрелят свои! Поэтому забудь и расслабься, тем более…
— Смирно! — прервал его Артур, увидевший боковым зрением, как открылась входная дверь, и на крыльце появился оберст Мейснер с сигарой в зубах.
Дремавшие в своих колясках пулеметчики, услышав команду, выскочили из них, как ошпаренные. Мейснер, окинув высокомерным взглядом вытянувшихся в струнку четверых мотоциклистов, важно прошествовал к автомобилю «Хорьх-901» с откинутым брезентовым тентом. Следовавший за оберстом Вилли, проходя мимо Нотбека, толкнул того локтем в живот и прошипел, словно змея:
— Что застыли, как истуканы! Быстро по местам, кретины! Один мотоцикл едет впереди, второй сзади!
Артур, побагровев, в гневе сжал кулаки, собираясь жестко ответить грубияну, но предусмотрительный Курц пальцами сдавил ему предплечье, не дав совершить опрометчивый поступок…
Через пять минут маленький кортеж, состоявший из двух мотоциклов и расположившейся между ними штабной машины, урча моторами, выехал с проселка на дорогу и взял курс на запад в направлении железнодорожной станции.
* * *
Стрелки наручных часов показывали десять минут девятого, когда лейтенант Буренков разглядел в бинокль быстро движущуюся в сторону разведчиков одиночную черную легковушку. Судя по очертаниям марки «BMW». Дистанция до нее составляла около полутора километров.
«Неужели вот так сразу и повезло? — восторженно подумал Сергей. — Ни мотоциклов сопровождения, ни бронетранспортеров. Бери хоть голыми руками!»
Правда его смутило, что автомобиль имел цельнометаллический кузов, и с крыши на таком расстоянии нельзя было увидеть, сколько пассажиров находится в салоне. Могло оказаться, что внутри сидит вообще только один шофер. А такой вариант разведчиков не устраивал. Поэтому лейтенант решил тревоги пока не поднимать, а немного подождать, когда машина подъедет поближе. И правильно сделал — легковушка резко сбавила скорость, словно чего-то ожидая, а затем не прошло и минуты, как следом на дороге, выжимая максимальные для них пятьдесят километров в час, показались два тяжелых полугусеничных бронетранспортера «Ганомаг». В передней части боевого отделения каждой из бронемашин был установлен направленный в сторону леса пулемет «MG-34», а кузова заполнены пехотинцами. Буренков насчитал в общей сложности не менее четырнадцати человек.
— Так не пойдет, фашисты! — проворчал лейтенант. — Вас слишком много, а нам нельзя шуметь!
Вскоре «Ганомаги» почти догнали «BMW», и дальше гитлеровцы продолжили путь уже все вместе.
Сергей отполз от края крыши и, перевернувшись на спину, закрыл глаза, вслушиваясь в усиливающийся с каждой секундой шум. Наконец, гул моторов и лязг гусениц достигли своего апогея — вражеские машины проезжали мимо заброшенных зданий. До лейтенанта донеслись обрывки фраз и отдельные слова на немецком языке.
Обогнув склады, «BMW» с бронетранспортерами набрали ход и через непродолжительное время скрылись вдали. Наступила тишина, даже соловьи замолкли.
Буренков снова вернулся на свой наблюдательный пункт и прильнул к окулярам бинокля.
Немного погодя мимо засады в том же направлении проследовала целая вереница крытых армейских грузовиков и пара легких танков. Однако все это было не то, что требовалось разведчикам, и лейтенант, глядя на часы, начал потихоньку нервничать.
Но, как известно, удача любит смелых, а также упорных и терпеливых. Ровно в восемь двадцать пять в поле зрения Буренкова попали силуэты двух мотоциклов и легкового автомобиля с открытым верхом. Очевидно, эти фрицы тоже спешили на совещание.
— Ну, наконец-то, — прошептал Сергей, вытирая со лба капли пота, — шесть человек, включая офицера, и без брони, — это нормально! Давайте в темпе, истинные арийцы, мы вас уже заждались!
Перебравшись на противоположный край крыши, он свесил голову вниз и тихонько свистнул.
Тотчас из кустов появилась седая голова майора Кочергина.
— Клиенты едут? — шутливым тоном спросил Артем, но его светло-зеленые глаза смотрели внимательно и серьезно.
— Так точно, товарищ майор! — улыбаясь, ответил Буренков. — Два мотоцикла с пулеметами и авто с господином офицером. Всего шестеро. В общем, как просили!..
— Ладно, Сережа, к делу! — прервал лейтенанта Кочергин. — Остаешься на крыше и страхуешь ребят, работаешь сразу после старшины! Усек?
— Усек, Артем Тимофеевич! Все понял!
— Хорошо! — произнес Артем, бесшумно исчезая в кустах, и вскоре оттуда раздался его приглушенный ветками и листьями голос: — Напоминаю всем, используем только холодное оружие! Петр, Иваныч, давайте на исходную! Обрызгайте форму спиртом для запаха! Алик, с оптикой за угол, стрелять в самом крайнем случае! По местам, ребята!..
* * *
…Наиболее опасная часть маршрута осталась позади. Все время, пока они передвигались в непосредственной близости от лесных массивов, Артур Нотбек, наслышанный про лихих советских партизан, испытывал громадное внутреннее напряжение. Он каждую секунду ждал пулеметной очереди из кустов или взрыва замаскированного на обочине фугаса. Даже когда лес отступил, а менее чем в километре показалась верхушка водонапорной башни, расположенной в пятидесяти метрах от здания железнодорожного вокзала, буквально кишевшего солдатами вермахта, Артур не мог избавиться от чувства, что вот сейчас прямо из-под дорожного полотна внезапно появятся страшные бородатые фигуры свирепых русских мстителей! Именно такими он их себе представлял.
Лишь свернув направо и проезжая мимо прячущихся в зарослях сирени и выглядящих абсолютно необитаемыми и покинутыми двух кирпичных построек, Нотбек смог немного расслабиться и перевести дух. Но это продолжалось лишь короткое мгновение, потому что уже в следующую секунду ему пришлось резко затормозить и остановить мотоцикл. В нескольких метрах позади с противным скрежетом замер «Хорьх» оберста Мейснера, в который едва не врезался второй мотоцикл под управлением унтер-офицера Курца. На их пути возникло неожиданное препятствие.
Прямо посередине дороги на так называемой «пятой точке» в расстегнутом наполовину кителе сидел немецкий офицер в звании майора и трясущимися руками пытался обмотать мятым бинтом собственную голову. Но это ему не очень удавалось. Перевязочный материал выскальзывал из непослушных плохо гнущихся пальцев, по-видимому, раненого офицера и неряшливыми лохмотьями свисал с его плеч. Майор тряс головой и, судя по движениям губ, нечленораздельно ругался. Казалось, он не замечал происходящего вокруг. Развернутая упаковка перевязочного пакета и мятая офицерская фуражка валялись неподалеку.
Артур с пулеметчиком молча взирали на эту картину, не зная, что им предпринять. При этом ствол закрепленного на мотоциклетной коляске «MG-34» был направлен в грудь незнакомого майора. Так, на всякий случай. Из замешательства их вывел резкий окрик Мейснера:
— Унтер-офицер! Ко мне! Почему встали?
Нотбек слез с мотоцикла и подбежал к штабному «Хорьху».
— На дороге сидит майор вермахта, господин оберст! — доложил он и не подумавшему привстать со своего сиденья, чтобы самому увидеть, в чем дело, Хенрику Мейснеру. — Возможно, раненый!
— Что значит, возможно!? — вскипел Мейснер. — Вы не можете отличить пострадавшего человека от здорового? Какие олухи меня окружают!
— Господин оберст… — попытался возразить Артур, но договорить ему не дали.
— Молчать! — истерично завопил Мейснер. — Не сметь! Вилли, убери с моих глаз этого тупицу!
Впрочем, последнюю фразу он мог и не говорить. Уже при первых воплях оберста толстяк, несмотря на свой выпирающий живот, сноровисто выбрался из-за руля, схватил Нотбека за рукав и потащил за собой.
Громкие крики и возня, похоже, достигли ушей раненого майора и возымели определенный эффект. Он прекратил тщетные попытки забинтовать свою седую голову и, приложив правую ладонь к виску, поднял рассеянный взгляд на приближающихся Нотбека и Вилли. Последний, увидев, кто находится перед ним, умерил свой гонор и подобострастно спросил:
— Что случилось, господин майор?
— Несколько минут назад меня избили двое пьяных солдат, ударили чем-то тяжелым по голове, — слабым голосом, но достаточно внятно произнес офицер и вытянул левую руку перед собой, показывая в сторону заброшенных строений, — они пошли туда. Мерзавцы думали, что я без сознания, и говорили про какие-то склады.
— Ясно, господин майор! Можете быть уверены, мы схватим этих негодяев! — толстяк щелкнул каблуками и побежал к машине своего шефа, очевидно с докладом.
— Давайте я вам помогу, господин майор, — предложил Артур и присел на корточки рядом с раненым, пытаясь собрать воедино хаотично размотанный бинт.
Тот согласно кивнул головой, произнеся несколько слов благодарности. В этот момент хлопнула автомобильная дверца, и на дороге показался оберст Хенрик Мейснер собственной персоной. Весь его облик выражал гнев и негодование, нижняя челюсть тряслась, а глаза метали молнии. Оберст не просто злился, он был в глубокой ярости! Казалось, еще миг, и Мейснер взорвется.
— Вилли, бери стрелков и за мной! — приказал оберст своему шоферу и перевел сумасшедший взгляд на Артура и Курца. — Вы оба остаетесь у мотоциклов!
— Есть, господин оберст! — за двоих ответил Курц.
Но Мейснер и не ждал ответа. Он окончательно завелся и его, как говорится, понесло.
— Напасть на офицера вермахта, пьяными, днем! Да я вас за ребра подвешу, когда найду, уроды безголовые! Навоз жрать заставлю, свиньи! Будете умолять меня о расстреле! — брызгая слюной, орал оберст, и его безумные глаза, казалось, должны были вот-вот выскочить из орбит.
Артур, на секунду отвлекшийся от своего занятия, с неподдельной тревогой исподлобья посмотрел на Мейснера и поэтому не заметил радостной искры, промелькнувшей во взгляде майора, впрочем, сразу исчезнувшей.
А между тем Мейснер определенно не собирался бросать слова на ветер. Выхватив из кобуры «парабеллум», он быстро пересек дорогу и по неширокой тропинке, обрамленной зарослями сирени, ринулся вперед. Толстяк Вилли и мотоциклисты-пулеметчики устремились за ним, и вскоре их фигуры исчезли за густой зеленью раскидистых кустов…
* * *
…Когда удаляющийся топот четырех пар кованых сапог окончательно стих, унтер-офицер Нотбек все еще продолжал разглаживать и сматывать марлевый бинт с прикрепленным на его конце и уже потерявшим всякую стерильность плотным ватным тампоном. И только сейчас до Артура дошло, что он занимается абсолютно бесполезным делом. Ведь и ежу понятно — нельзя накладывать на рану грязный перевязочный материал!
«Как я сразу об этом не подумал, — мысленно чертыхнулся он, — не хватало еще занести майору какую-нибудь инфекцию! Наверное, вопли психопата Мейснера так давили на мозг, что вытеснили из моей головы все простые разумные мысли!»
— Ваш бинт испачкался, господин майор! — сообщил он все еще сидящему с прижатой к виску ладонью офицеру. — Я перевяжу вас своим комплектом!
— Не стоит, унтер-офицер, — остановил его майор, — я чувствую себя лучше. Просто помогите мне встать!
С этими словами раненый протянул свою правую руку и крепко ухватил Артура за левое запястье. Тому ничего не оставалось, как убрать в карман ставший ненужным бинт, напрячь мышцы и потянуть на себя медленно поднимавшегося с земли офицера. Продолжавший сидеть за рулем мотоцикла Курц вначале хотел помочь товарищу, но видя, что тот справляется самостоятельно, передумал, отвлекся и полез в карман за сигаретами. И это, возможно, стоило ему жизни!
Все последующие события произошли в течение нескольких секунд. Нотбек, приложив значительные усилия, все же смог помочь майору. Тот, покачиваясь, встал на полусогнутых ногах, но руки Артура не отпустил, и затем, видимо, пытаясь сохранить равновесие, сделал левой ногой шаг назад, одновременно наклонив туловище вперед.
При этом голова пострадавшего офицера на несколько мгновений оказалась практически на уровне глаз Нотбека, которому хватило одного взгляда, чтобы хорошо рассмотреть покрытый короткими седыми волосами аккуратно подстриженный череп. К своему удивлению унтер-офицер не обнаружил на нем ни крови, ни следов ушибов или травм. Вообще ничего, что бы подтверждало принятый всеми на веру рассказ майора!
Артур нахмурил лоб, пытаясь ухватить стремительную мысль, молнией прострелившую мозг, но не успел. «Раненый», так и не отпустивший его руки, резко дернул Нотбека на себя, а в следующий миг нанес без замаха короткий и мощный удар кулаком в живот, пронзивший невыносимой болью все тело и согнувший Артура пополам. И пока скрючившийся в позе эмбриона унтер-офицер, подобно рыбе, выброшенной на берег, ловил воздух раскрытым ртом, майор выпрямился и сцепленными в замок руками саданул Нотбека в затылок, отправив его в глубокий нокаут. Бесчувственное тело боком повалилось на землю и скатилось в придорожную канаву.
В этот момент Курц, опустив глаза вниз, как раз прикуривал сигарету. Услышав глухие звуки ударов, он посмотрел в сторону, откуда они доносились, и обомлел, отказываясь верить тому, что увидел. Впрочем, охватившее его замешательство было мимолетным. Выплюнув сигарету, унтер-офицер быстрым движением скинул винтовку со спины, но тут же выронил ее из рук — просвистевший в воздухе блестящий клинок пронзил ему шею чуть ниже кадыка, войдя по самую рукоятку и буквально разорвав трахею. Курц захрипел и повалился грудью на руль.
— Привет из Москвы, — подойдя к мотоциклу и выдернув нож из трупа, на чистом русском языке произнес седоволосый майор.
Оттащив мертвого Курца в воронку на обочине и вытерев с лезвия кровь, он сунул клинок за голенище сапога, подхватил с земли фуражку и широкими неслышными шагами торопливо пошел в сторону заброшенных кирпичных складов…
* * *
…В то время, когда майор передавал покойному Курцу «прощальный привет», оберст Мейснер, пробегая мимо закрытой на ржавый висячий замок массивной двери одного из зданий, услышал приглушенные голоса, доносившиеся откуда-то спереди и слева, вероятно из прохода между бесхозными складскими постройками. Оскалившись в зловещей улыбке, он с пистолетом наготове завернул за угол и чуть не воткнулся в самом прямом смысле этого слова в двух сцепившихся между собой солдат, от которых за версту разило алкоголем. И мысль, промелькнувшая в воспаленном мозгу Хенрика Мейснера в эту секунду, была не о том, что он первым геройски настиг потерявших всякий страх и позорящих немецкую армию подонков! Вовсе нет!
«Да эти сволочи в спирте купались!» — вот что подумал оберст, опустив «парабеллум», и сделал два шага назад, зажимая пальцами нос.
Что касается «сволочей», то они никак не среагировали на появление Мейснера. Тот, что постарше, являлся обладателем великолепных пышных усов. Несмотря на высокий рост и богатырское телосложение, он топтался на месте и вяло тряс своего визави за плечи, глядя в пустоту остекленевшими глазами и бормоча какие-то невнятные слова. Второй «борец», совсем молодой парень, был гораздо ниже и в два раза меньше по габаритам. Но, невзирая на это, он обеими руками крепко держал усатого за горло, а также периодически открывал рот и стучал зубами, по-видимому, обозначая намерение укусить оппонента. По всему следовало, что они были почти мертвецки пьяны.
Со стороны шатающаяся пара выглядела достаточно комично. И даже человек с неустойчивой психикой, коим, несомненно, являлся Мейснер, не смог сдержать улыбки. Впрочем, свирепое выражение почти сразу вернулось на его лицо. А раздавшийся позади топот ног дал понять оберсту, что Вилли с мотоциклистами уже близко. И когда запыхавшийся толстяк выскочил из-за угла, его шеф уже снова пребывал, мягко выражаясь, в раздраженном состоянии.
— Что ты застыл, как дохлая черепаха! — накинулся на подчиненного Мейснер. — Быстро арестуй этих паршивцев! Мне еще на совещание ехать!
Обалдевший Вилли вытаращил глаза и бросился выполнять приказ. Подскочив к дерущимся, он завопил фальцетом:
— Немедленно прекратить! Смирно!
С таким же успехом он мог кричать и на кирпичную стену — те двое даже не посмотрели в его сторону. Стоящие позади Мейснера мотоциклисты переглянулись между собой, еле сдерживая смех.
Видя, что слова не возымели действия, Вилли, недолго думая, врезал кулаком в ухо усатому здоровяку и сразу замахнулся вновь, но повторно ударить уже не успел. Стальные ручищи сдавили ему горло и как пушинку оторвали стокилограммовую тушу от земли. Раздался противный хруст ломающихся шейных позвонков, и секундой спустя обмякшее тело водителя шлепнулось на землю.
Все произошло настолько быстро, что никто толком не успел ничего сообразить. Первым немного опомнился Хенрик Мейснер.
— Огонь, кретины! — глядя в холодные глаза усатого гиганта и совершенно забыв про «парабеллум», крикнул он дрожащим голосом, обращаясь к мотоциклистам.
Но вместо грохота выстрелов его слух уловил лишь два негромких вскрика. Повернувшись назад, оберст с ужасом увидел, что охрана мертва — солдаты из отряда унтер-офицера Нотбека лежали в неестественных позах на земле, а над ними застыл незнакомый Мейснеру молодой унтер-фельдфебель с окровавленным ножом в руке. Посмотрев на страшный клинок, оберст Хенрик Мейснер, награжденный за храбрость, проявленную во время польской кампании, орденом железного креста 2-го класса, почувствовал жуткий ледяной озноб, проникший в каждую клетку организма. Он попытался направить пистолет на врага, шагнувшего в его сторону, однако трясущиеся руки отказывались повиноваться, а естество оберста парализовал всепожирающий животный страх. Мейснер открыл рот, чтобы заорать, но в этот миг молодой «борец», тот, что стучал зубами, упал на колени, руками обхватил оберста за лодыжки и резко дернул их на себя. Земная поверхность со скоростью кометы под невероятным углом ринулась Мейснеру навстречу. Он врезался грудью в дерн, издав при этом неповторимый «хекающий» звук. Хотел поднять голову, но удар в затылок погрузил его в густой и бескрайний мрак.
