— Справедливости! — таков был их боевой клич.

Его издавали сотни глоток, и блестящие стены Аметистового зала звенели от этого крика, когда тела Нира и Галара подняли на трибуну.

— Туда! — приказал Хорнбори, указывая на длинный стол, за которым по-прежнему сидели Старцы в Глубине.

Обратный путь в пиршественный зал Хорнбори использовал для того, чтобы собраться с мыслями. Князь мог уничтожить его, и он сделает это, если только он даст ему такой шанс. Однако тот по-прежнему полулежал, обмякнув в своем кресле с высокой спинкой.

— Хватайте убийцу! — резко приказал воевода.

И первым бросился выполнять его приказ Гиннар. В глазах воина из Ишавена читалась леденящая ненависть. Он поднял Эйкина и прижал его к столу. Князь заморгал, все еще оглушенный.

— Вот тот, кто бросает в темницу раненых героев! — крикнул Хорнбори, указывая на князя. — Вот тот, кто заставляет их истекать кровью в темнице! — Он сделал паузу, и случилось то, на что и рассчитывал Хорнбори. Крики стали громче.

— Справедливости! Справедливости! — скандировала взвинченная толпа.

— Какая справедливость может искупить убийство? — крикнул с трибуны Хорнбори. — Что ждет его в наказание за несправедливо пролитую кровь?

— Это неправда… — Эйкин попытался подняться, но Гиннар безжалостно прижал его к столешнице.

— Какого наказания вы требуете? — снова крикнул Хорнбори.

— Смерти! — раздался один-единственный голос, но он так четко прозвучал на фоне остальных, что не услышать его было нельзя. Амаласвинта.

Карлица стояла посреди взбудораженной толпы, одетая в ярко-алое платье, воплощенный соблазн для мужчин. Воины держались на некотором расстоянии от нее, словно опасаясь ее неприступной красоты. В зале стало немного тише, и ее голос вновь прозвучал громко и отчетливо:

— Я требую смерти Эйкина, Старца в Глубине Железных чертогов. Эйкина, подлого убийцы героев!

— Убей его! — крикнул еще кто-то в толпе.

— Убей его! — раздался в первом ряду перед трибуной низкий бас Улура.

— Убей его! — Крик распространялся, его подхватывало все больше и больше воинов.

Хорнбори выхватил свой Череполом, висевший в кожаной петле у него за спиной, и повернулся к столу. Гиннар продолжал держать князя, прижимая его к тяжелой дубовой столешнице.

— Это неправда… — протестовал Эйкин, однако его слова потонули в диких криках возмущенной толпы.

— Убей его!

«Лучше и быть не могло», — подумал Хорнбори, занес секиру и опустил тяжелое лезвие. Оно без труда рассекло шею. Остальные князья повскакали со своих кресел.

— Убей его! — уловив общее настроение, пролепетал правитель Ишавена.

Хорнбори схватил Эйкина за седые волосы, поднял вверх его голову, чтобы толпа хорошо могла ее видеть.

— Вот народная справедливость! — воскликнул Хорнбори.

Драконы в эльфийском облике все это время стояли в стороне, наблюдая за жестокой сценой с непроницаемыми лицами. И только Красный, сопровождавший их в темницу, казался взволнованным. Он кивнул Хорнбори, словно подтверждая, что приговор был справедлив.

Внезапно от группы драконов отделился Золотой, подошел к длинному столу, с которого лилась кровь Эйкина. Положил руки на груди Нира и Галара.

Яростные крики в толпе постепенно стихли. Все удивленно смотрели на светящуюся фигуру, поскольку выглядело все так, словно сияющая аура, окружавшая Золотого, пролилась в обоих умерших.

Хорнбори поставил голову князя рядом с его телом. Зря небесный змей трогает умерших. Воевода хорошо знал своих братьев-карликов. Большинство из них воспримут это плохо.

— Они не мертвы! — провозгласил окутанный светом эльф в тот самый миг, когда Хорнбори хотел вмешаться.

— Этого не может быть, — пролепетал карлик. — У них не было пульса. Они… — Он посмотрел на Улура, стоявшего в первом ряду. — Ты ведь тоже проверял. У них не было пульса. Они были мертвы!

— Верно, — подтвердил капитан подводной лодки. — Я тоже проверял пульс на шее у каждого. Кровь в их жилах застыла. Они ушли от нас.

— В их жилах осталось так мало крови, что вы не чувствовали ее течения. — Голос Золотого заставил умолкнуть всех шумевших в просторном зале. — Однако в них обоих еще тлела искорка жизни, которую я сумел пробудить и разжечь до пламени. Они поправятся!

Воины одобрительно заворчали. Хорнбори пребывал в недоумении. Небесные змеи спасают двух карликов, и — по крайней мере в данный момент — им простили то, что они уничтожили тысячи карликов в Глубоком городе. Однако он не простит им. Никогда! Какими бы регалиями они его ни наделили.

Золотой вернулся к братьям по гнезду, и они стали совещаться.

А Хорнбори подошел к обоим своим товарищам. Нир и Галар по-прежнему лежали неподвижно. Он коснулся шеи каждого и ощутил сильную пульсацию. Однако вместо того, чтобы обрадоваться, карлик почувствовал, как по спине пробежал холодок. Они оба были мертвы! Что сделал с ними Золотой? Остались ли они оба теми мятежниками, которых он знал?

От маленькой группы теперь отделился другой эльф. Очень мрачная фигура, с черными волосами, в черных одеждах. Ему не пришлось представляться, чтобы Хорнбори понял, что перед ним Перворожденный.

— Воевода Хорнбори! — произнес он. Его голос заполнил зал до самого дальнего уголка, хотя говорил он негромко. — Мы с братьями приняли решение сделать тебя правителем всех Глубин. Опустись же на колено, прими мое благословение и поднимись, став первым среди карликов.

Несмотря на то что на обратном пути из темницы Хорнбори все хорошо продумал и решение казалось простым и ясным, сейчас ему было тяжело претворить в жизнь свою мечту перед лицом этой мрачной фигуры. Ему пришлось собрать все свое мужество в кулак, чтобы произнести хоть слово.

— Я не могу… принять эту должность, — произнес Хорнбори.

Эти слова острым стеклом царапали горло, он совершенно точно знал, что эта почесть не будет значить ничего, если будет дана драконами. Даже будь они хоть трижды небесными змеями. Его братья просто не признают этот титул.

Он обернулся к собравшимся в просторном зале карликам:

— Там, внизу, стоят сотни героев. Почему должны почтить меня? Каждый из них заслуживает быть князем. Если я и приму титул, то им могут наделить меня лишь они. Драконы не могут назначить правителя надо всеми карликами, даже если они — небесные змеи. Им могут наделить меня только карлики.

Хорнбори почувствовал гнев Темного. Дракон в эльфийском обличье смотрел на него сверху вниз. Сверлил взглядом, читал мысли.

Воевода судорожно цеплялся за воспоминания о прошедшей ночи. Думал об Амаласвинте. О ее тяжелой груди. О том, как ласкал ее. О ее чувственной улыбке. Он всеми силами пытался вызвать в воспоминаниях случившееся прошлой ночью. Он тоже был там, Перворожденный. Глубоко в его голове. Так явственно, словно вчера находился рядом с ним. Он копался, хотел забраться глубже в его прошлое. Докопаться до самых потаенных тайн. Казалось, что-то поселилось глубоко у него в голове. Мышь, запертая в голове и острыми коготками рвущая его мозг. Боль усиливалась.

Хорнбори покачнулся. Он как будто отстранился, наблюдая за самим собой со стороны. И было еще что-то… Давление на уши. Что-то нарастало, становилось все сильнее и сильнее, словно пыталось прогнать эту мышь, пожирающую его мысли.

Внезапно боль исчезла. Остались лишь тошнота и постепенно отступавшее давление на уши. Карлик услышал оглушительный шум. Крик из сотен глоток воинов:

— Повелитель всех Глубин!