Испытание стали. Презентация «Единорогов»
Кстати, спектакль нашего военно-полевого театра стал очень известен, а я популярен. Я не мог не использовать это к своей выгоде. И это помогло продавить презентацию в том виде, в каком я её задумал.
Вот поэтому представлял наши БМП я не с капитанского мостика «Единорога», а стоя в длинной крытой землянке-галерее. Вокруг собрался, переговариваясь, весь высший свет советского государства. Был тут и Сталин. Когда я увидел седого старичка в военном френче без знаков различия с трубкой в руках, со знаменитыми усами, и когда поверил сам себе («Неужели он?!»), у меня ноги разом ослабели, сердце бешено заколотилось. Я сразу и весь вспотел. Берия, увидев моё состояние, нахмурился. Он был рядом с ним. Ох, ё-моё! Я захотел сбежать подальше. И сбежал бы, если бы не Громозека.
– В самый ответственный момент ты собрался подвести нас? – пробасил он.
Моё удивление было таким сильным (скала заговорила!), что я оклемался. Потряхивало, конечно, как перед госэкзаменом.
Генерал-лейтенант артиллерии, что на этом мероприятии был за главного, взял слово и объявил:
– Сейчас нам будет представлен комплекс боевых машин совместной разработки 2-го ОКБ НКТП и танкового КБ Горьковского автозавода. Слово предоставляется одному из конструкторов – капитану Кузьмину.
– Здравия желаю, товарищи! Как уже было сказано, сегодня вы увидите подготовленную инсценировку захвата с ходу укреплённого пункта противника колонной боевых машин поддержки пехоты. Для начала на задней стене на стендах вывешены ознакомительные листы, где указаны тактико-технические характеристики машин репродукции их внешнего вида. Машины проектировались с широким применением хорошо освоенных промышленностью, проверенных работой автомобильных и тракторных узлов и агрегатов, благодаря чему колонна машин своим ходом дошла до этого полигона с Горьковского автозавода без потерь. Ни одна машина не встала из-за технических проблем.
В горле у меня пересохло, поэтому я извинился и отхлебнул из фляги родниковой воды, продолжил:
– Задачу комплекса наших боевых машин мы видим в качественном повышении боевых и маневренных возможностей стрелковых частей и подразделений. Итак, с вашего разрешения, мы начнём.
Я поднял трубку рации, позвал Соломона – Гинзбурга. И сказал ему: «Начали!» Потом продолжил презентацию:
– Перед нами и чуть правее – высота, где условно окопался противник, усиленный противотанковыми средствами и танками. По легенде инсценировки, механизированная колонна наших войск производит прифронтовую передислокацию и ещё не знает, что дорога перекрыта врагом, как это не раз бывало. Но вот слева вы можете увидеть боевое охранение нашей колонны в составе разведвзвода на двух боевых разведывательно-дозорных машинах «Егерь», вооружённых крупнокалиберными пулемётами, спаренными с ними линейными пулемётами, бронированных, обладающих повышенной проходимостью, снабжённых отличными средствами связи и наблюдения. Ещё один «Егерь» обеспечивает охрану колонны с тыла.
Два «Егеря» Кадета вылетели на поворот дороги, накатанной танками, и перед одним из них был подорван взрывпакет. Я комментировал:
– Противник атаковал авангард, разведывательные машины открыли ответный огонь на подавление с бортового оружия и личного оружия разведвзвода, произвели отстрел дымовой завесы, под прикрытием дыма произведена высадка десанта разведчиков. Разведчики рассредоточились по укрытиям и открыли ответный огонь. Боевые машины также заняли оборонительные позиции. Одна, прошу прощения. Одна подбита. Командир разведки уже сообщил по радиосвязи об огневом контакте с врагом, запросил поддержки артсамоходов и будет корректировать их огонь.
Загрохотали залпы, взрывы заплясали по высотке, вверх полетели земля, доски и куски деревьев – всё, что наши сапёры строили почти тридцать часов.
– Противник подавлен, теперь на штурм выдвигаются боевые машины пехоты «Кирасир» с десантом на борту и часть атрсамоходов, поддерживать атаку огнём прямой наводкой и гусеницами. «Кирасир» – это бронетранспортёр повышенной защищённости и проходимости, вы видите эти машины перед собой. Позади боевых порядков можете увидеть артсамоходы «Единорог», вооружённые 76-мм пушкой ЗиС-3Ш. От атак с воздуха подразделение прикрывает батарея зенитных самоходов «Феникс», два из них сейчас ведут подавляющий огонь из своих 37-мм автоматов по высоте. А вот эта машина, что подцепила повреждённый «Егерь» – это бронированная ремонтно-эвакуационная машина БРЭМ. Она оттащит повреждённый «Егерь» из-под огня и восстановит его боеспособность. Для этого экипаж укомплектован инженерами-ремонтниками ГАЗа, имеется кран, сварка, все необходимые инструменты и комплект ЗИП. Как вы видите, «Кирасиры» высадили десант, и начался штурм позиций врага. Боевая машина инженерной разведки «Сталкер», используя бульдозерный нож как дополнительную броню, а также с применением штатного огнемёта подавила укрытую огневую точку противника. Противник уничтожен! Подразделение занимает оборону для отражения возможной контратаки противника. Сапёры и разведка на своих боевых машинах выдвигаются вперёд и производят минирование танкоопасных мест. Остальные боевые машины занимают укрытия, готовя их к обороне, маскируются. Все машины радиофицированы, это помогает командиру подразделения управлять боем и направить его в нужное ему русло. Бронированный заправщик и бронированный подвозчик снарядов пополняют укладки и баки машин. Разведка обнаружила выдвижение противника, минёры отходят под прикрытие пушек «Единорогов», оттягивается и разведка. Роль танков противника сегодня исполняют деревянные макеты, что тащат на тросах «Егеря». Как вы видите, «Единороги» даже не дали нам возможности оценить художественный дар плотников полигона. Я даже не понял, похожи ли макеты на «Панцер-три», как было заявлено. А по тому набору дров, что остался, уже не увижу. Подразделение заканчивает разгром оставшихся без танков условных солдат противника и развивает успех верхом на своих боевых машинах. Благодарю за внимание, мы надеемся, что вам понравятся наши машины так же, как они нравятся нам.
Потом взял рацию, включил, оттуда донёсся многоголосый хриплый говор.
– Говорит Медведь. Отбой! Кина не будет, все на базу!
Все наши машины замерли, потом стали собирать десанты, выстраиваться в походную колонну.
Генерал-лейтенант подошёл ко мне, улыбаясь:
– Как это «кина не будет»? Пусть колонна идёт сюда. Смотреть будем ваши машины.
– Это Медведь! – сказал я в рацию. – Всем построиться парадом перед галёркой.
– Какие у вас странные команды, – сказал генерал.
– Отрабатываем образность мышления, товарищ генерал! Используем образные выражения эзопова языка и глубину русского. Противник может и обязательно будет перехватывать наши переговоры. Вот и пусть их мозги кипят.
Я заметил, что многие от моих слов заулыбались, некоторые нахмурились. По хрен, главного мы добились – машинами заинтересовали. Командиры, генералы и ответственные товарищи уже начали выходить под небо, когда прозвучал вопрос:
– Так вы говорите, ваши боевые машины заменят танки?
Движение застопорилось, все повернулись ко мне. Что ж, я ждал подобного. Сделав невинное лицо, пожал плечами:
– Ни в коем разе. Это машины пехоты. В спектакле, что вы сейчас видели, не хватает исполнителей главных ролей. Там были только актёры второго плана. Из первых ролей – только пехота. Не хватает тяжелых танков для пролома обороны, средних танков для развития прорыва и противотанковых артсамоходов с мощным орудием и хорошей защитой. А наши машины – это машины поддержки. Поддержки огнём и гусеницами для пехоты, танков. Они дополняют и поддерживают, но не способны заменить ни танки, ни пехоту. А вот с нашими машинами в составе танковых подразделений возможности танков существенно возрастут и расширятся.
Сталин стоял в нескольких шагах и внимательно изучал меня взглядом. Мля, я готов сквозь землю провалиться. Что он на меня так смотрит? Аж до печёнок пробирает!
– Как ваша фамилия, капитан? – спросил он меня.
– Кузьмин, товарищ Сталин, – я вытянулся, как положено при докладе, и пребольно ударился о брёвна наката. Аж в глазах потемнело. И фуражка слетела.
– Ну, что же вы так неосторожны, капитан Кузьмин. Пойдёмте к вашим машинам, надеюсь, там вы ни обо что не бьётесь?
Это надо так опростоволоситься! Я был так раздосадован и зол на себя!
– У них крыш нет, – буркнул я.
Сталин неожиданно рассмеялся:
– Кажется, я догадываюсь, почему.
Кругом грянул дружный смех. Так, улыбаясь, толпа высшего командования прошла к замершим горьковчанам, тянущимся вверх изо всех сил и пожирающих Сталина глазами. Сталин поздоровался:
– Здравствуйте, товарищи.
Сотня глоток рявкнула в ответ, аж уши заложило.
– Орлы, орлы, – кивнул, поморщившись, Сталин. – Ну, показывайте свои машины. Кузьмин, где вы прячетесь?
Не удалось! Хотел затеряться. Думал, пусть Гинзбург отдувается, ему привычнее. Тем более вот он, в первом ряду.
– Никак нет, товарищ Сталин!
– А что это на вас? Это самодельное? Я вижу, многие бойцы в таком же.
– Почти, товарищ Сталин. Это ременно-плечевая разгрузочная перевязь, товарищ Сталин. Производится полковыми мастерскими. Помогает более рационально разместить вес и взять больший боезапас.
– Покажите.
Я снял разгрузку, неуверенно протянул. Какой-то здоровущий лысый генерал передал мою разгрузку Сталину.
– Не тяжёлая.
– Она пустая. Не пустили сюда с оружием. А когда загрузишься – тяжёлая. А на плечах – легче. А в бою сколько боезапаса ни возьми, всегда не хватает.
– А это что?
– Средство индивидуальной защиты «доспех» производства завода № 34. Состоял на вооружении отдельного истребительного батальона НКВД, в составе которого я встретил войну.
– Так это ваш боец, Лаврентий Павлович?
– Нет, товарищ Сталин. Батальон формировался в спешке осенью прошлого года. Из госпиталей в районе формирования брали выздоравливающих красноармейцев других частей, – ответил Берия. Меня его ответ удивил. Тревожно, после обдумаю.
– Защитил вас доспех?
– Дважды. Если бы не он, я бы тут не стоял, – ответил я и стал снимать.
– А сейчас почему в нём?
– Тяжёлый, товарищ Сталин, носить не буду постоянно – отвыкну. А в бою он должен быть так же привычен, как гимнастёрка.
Я снял, тот же генерал взял, удивлённо крутанул подбородком. А Сталин смотрел на мои ордена и нашивки за ранения.
– Ладно, Кузьмин, показывайте машины. А, вот и товарищи Гинзбург и Астров. Так всё-таки кто из вас автор?
А эти два гурея дружно и скромно указали на меня. Я почувствовал, что уши горят огнём. Особенно усечённое. Сталин посмотрел каким-то хитрым, насмешливым, тигриным взглядом. Пришлось рассказывать. Голос мой от волнения срывался, я потел, ноги ватные. Но потом втянулся. И уже с увлечением рассказывал о наших машинах и планах.
– Отделения машин – боевое, управления, трансмиссионное и топливный бак – разделим бронеперегородками. Когда в серию пойдут крупнокалиберные пулемёты под патрон калибра четырнадцать с половиной, перевооружим машины с ДШК на эти пулемёты.
Сталин удивился, повернулся к своей свите:
– У нас начаты работы над подобным оружием?
– Да, недавно.
– Так, а в Горьком об этом уже знают, машины под него планируют. Что ещё вы знаете, чего не знаю я?
И что ему ответить? Я решил продолжить тему БМП:
– А когда появятся станковые реактивные гранатомёты, то наши «Кирасиры» и «Егеря» уже и с танками пободаются.
– Реактивные гранатомёты?
– Я подумал, что реактивные снаряды используются в авиации, в гвардейских миномётах «Катюша», рано или поздно кто-нибудь сделает модификацию эрэса под одиночный запуск из трубы. Вот, ждём.
Сталин насмешливо смотрел на меня, потом сказал:
– Ждите. Думаю, на этом закончим.
На этом ознакомление с нашими машинами было закончено. Сталин сел в подогнанную для него машину и уехал. Товарищи из его свиты пытались чего-то от меня добиться, но я извинился, сказал, что дико перенервничал и что жечь танки врага проще, чем проводить такие экскурсии, сплавил всех к Гинзбургу и отвалил в Пух-13. Там я сел на лежащий на полу «доспех», напялил на голову шлемофон и отрубился.
