Невидимый театр

В тот же день я отправился к Инацее, чтобы сообщить ей о своей встрече с Кородиаком. Но ее букинистическая лавка была закрыта, не откликнулась она и на мой стук в дверь. Вечером я вновь пришел в лавку, но опять безрезультатно. Странным было то, что, вопреки обыкновению, она не повесила для меня на дверь никакой записки. Тогда я в одиночестве поужинал и потом всю ночь провалялся в постели, мучаясь бессонницей. В голове роились самые разные мысли. Да и как можно было спокойно спать после встречи с маэстро Кородиаком и перед спектаклем в Невидимом театре? Совершенно немыслимо!

На следующее утро я пришел на встречу в «Щупальце каракатицы», где меня должен был забрать экипаж, на целый час раньше. Поскольку я не знал, сколько времени займет дорога, не говоря уже о том, куда меня повезут, я взял с собой, как и на все продолжительные экскурсии, свою неизменную сумку через плечо, в которую положил пачку печенья и бутылку с водой. Кроме того, я захватил и «Кровавую книгу», которую все еще постоянно носил с собой, чтобы когда-нибудь наконец от нее избавиться. Мне вдруг пришло в голову, что я мог бы передать ее Кородиаку, который некоторым образом имел на нее законное право, так как она являлась частью наследства Фистомефеля Смейка. В любом случае, мне хотелось это еще обдумать.

Лавка «Щупальце каракатицы» была открыта круглосуточно, и я провел остаток времени в книжном отделе, выпив там чашку кофе, потому что слишком нервничал, чтобы что-то читать. Наконец, услышав цоканье копыт и ржанье лошадей, я вышел на улицу в туманное утро.

Если то, что стояло, бурля и дымясь подобно гигантскому котлу, на влажной булыжной мостовой перед «Щупальцем каракатицы», действительно являлось экипажем, то я никогда ранее не видел ничего подобного. Необычайная конструкция отдаленно напоминала архитектуру зданий в Железнограде, построенных по проектам Военного министерства и повсюду в Книгороде производящих неприятное впечатление. Подобные воинственные ассоциации вызывала и эта повозка перед «Щупальцем каракатицы». Это была, собственно говоря, маленькая крепость на колесах. Пассажирская кабина напоминала военную башню с бойницами вместо окон и откидывающимися крепостными воротами вместо дверцы. Все здесь, включая колеса, казалось, было сделано из черного металла. В такое сооружение можно было часами бросать булыжники, не нанеся ему при этом ни единой царапины.

Кучером был охотник за книгами – прошу прощения, дорогие друзья, я, разумеется, имею в виду либринавта. Я наверняка это когда-нибудь запомню, обещаю вам! В металлических доспехах он выглядел как привинченная деталь экипажа. Даже лошади от ноздрей до хвоста были облачены в оборонительные костюмы с цепями. На крыше необычной повозки, шипя и бурля, дымилась аппаратура, напоминающая алхимический агрегат. Для чего он был предназначен, я не имел представления. Стилизованный глаз и две театральные маски над дверью являлись единственным украшением, которое указывало на то, что речь действительно идет о повозке Невидимого театра. Но меня немало пугала одна мысль: если так выглядит транспортное средство, что может представлять собой место, в которое оно меня привезет? Я приблизился к экипажу, испытывая нечто, похожее на панику и подавленность.

С резким скрипом опустилась дверь на лязгающих цепях, и от этого повозка еще больше напомнила оборонительную крепость. Свистящие звуки из алхимической аппаратуры на крыше вызвали у меня опасение, что все это странное сооружение при одном хлопке взлетит на воздух. К тому же из пассажирской кабины раздался блеющий смех. Ни в одном из моих самых ужасных снов средства передвижения не выглядели столь сомнительными с точки зрения безопасности. Либринавт на козлах повернул рогатую металлическую голову в мою сторону и сделал грубый жест кнутом, который следовало понимать как приглашение садиться. Я малодушно подумал, что сбежать никогда не поздно, но потом все же влез в кабину. Кородиак сказал, что приглашение в Невидимый театр получают лишь однажды. И только сейчас я подумал о том, как по-разному можно интерпретировать эту фразу.

Внутри уже сидели три пассажира. Прежде чем я сумел их как следует рассмотреть в темной кабине, дверь за мной со скрипом захлопнулась. Я услышал хлесткий звук кнута кучера и завывание паровой трубы, после чего экипаж настолько резко тронулся с места, что меня стало бросать во все стороны, как предмет багажа.

– Батюшки мои, – воскликнул я полушутливым тоном, поправляя свой плащ. – Можно подумать, что мы отправляемся на войну.

– В этом есть доля правды, – ответил тонкий голос рядом со мной. – По крайней мере, ту область, по которой мы будем ехать, вполне можно назвать чем-то, напоминающим зону военных действий.

Загорелась керосиновая лампа, и я наконец смог увидеть, кто сидел вместе со мной в повозке. Их было трое, и каждого из них я знал. По меньшей мере, с ними со всеми я хотя бы раз встречался в последние дни. Это были:

туманградский органист из Цирка «Максимус», на нем была черная шляпа и костюм, он сидел прямо рядом со мной и высоко держал лампу;

друид с зеленой бородой из магазина книжных кукол, снабженных тонкой механикой, в который мы заходили вместе с Инацеей, он сидел напротив меня;

отвратительный и несимпатичный гном, с которым я столкнулся в самом начале приезда в Книгород, он сидел наискось от меня и то и дело бросал враждебные взгляды.

Я сразу же пониже надвинул на глаза капюшон.

– Что вы подразумеваете под зоной военных действий? – спросил я обеспокоенно нибелунга, сидевшего рядом. – Я думал, что экипаж едет прямо в Невидимый театр.

– Это само собой, – ответил он довольно заносчивым тоном. – Я отвечаю за прием гостей и являюсь сопровождающим в поездке на данное представление. Могу я увидеть ваше приглашение?

Я порылся в карманах, достал карточку Кородиака и протянул ему. Нибелунг повертел пустую бумажку в своих белесых пальцах, напоминающих червяков, и удивленно сказал:

– Но на ней ничего нет.

– Что? – вскричал я взволнованно. – Маэстро Кородиак сказал мне, что вы знаете…

Нибелунг поднял руку.

– Я пошутил! – сказал он, улыбнувшись. – Добро пожаловать в Невидимый театр!

С этими словами он вернул мне карточку, остальные пассажиры засмеялись.

– Это и есть Невидимый театр? – спросил я ошарашенно, убирая назад в карман бессмысленную карточку. – Эта повозка?

– Она только часть театра, – таинственно прошептал наш гид. – Но вы можете уже воспринимать Невидимый театр как начавшееся действие. Все, что с этого момента будет происходить, является представлением.

– Я знаю этого малого! – крикнул гном среди дорожного шума. Движущаяся повозка создавала столько звуков, что казалось, будто это была целая армия в наступательном марше. – Я его где-то видел.

Я надвинул капюшон еще ниже и сделал вид, будто ничего не слышал.

– Объясните мне, пожалуйста, поподробнее про эту зону военных действий, – попросил я нибелунга. – Что вы имели в виду?

– Ну, мы проезжаем сейчас Сектор Черного Человека. Или Зону отчуждения, как ее еще называют жители Книгорода. Сгоревший центр города. Незаселенная земля. Вы этого не знали?

Зона отчуждения? Незаселенная земля? Ужаска говорила об этом. Территория, которая была еще более пустынной, чем та, что пролегала вокруг Магмосса, больше она ничего не сказала. Поэтому я не особенно жаждал узнать что-то об этом районе Книгорода.

– Просветите меня! – попросил я туманградца. – Я не из Книгорода.

– Я знаю этого толстяка! – прохрипел отвратительный гном, сидевший в стороне. – Я вспомнил!

– Сектор Черного Человека, – стал разъяснять мне нибелунг тоном опытного гида, – простирается по всей зоне, которую раньше занимал переулок Черного Человека. Когда-то это была спиралевидная улица в исторической части Книгорода, которая была заселена главным образом букваримиками. Это самая старая часть города, где прежде располагались самые эксклюзивные букинистические лавки Книгорода. Там жил в том числе легендарный Фистомефель Смейк, который…

– Что вы говорите, – перебил я его нетерпеливо. – Но об этом ведь написано в каждом путеводителе. Хотелось бы услышать главное!

Я не скрывал, что нибелунг был мне неприятен. Скрывая инстинктивную антипатию, только теряешь драгоценное время жизни.

– В переулке Черного Человека пожар бушевал так, как нигде в Книгороде, – продолжал он невозмутимо. – Это произошло из-за того, что в подвалах старых домов хранились химикаты и алхимические составы вместе с огромными библиотеками и запасами бумаги. После того как пожары в других местах были ликвидированы, Сектор Черного Человека горел еще целый год. Огонь въелся в землю очень глубоко, как ни в одном другом месте города. Здесь началась катастрофа, и здесь она завершилась. Это единственный квартал Книгорода, который не был восстановлен или отреставрирован.

С крыши в кабину проник завывающий звук, который пронизал меня до мозга костей.

– Это был сигнал того, что мы пересекли границу Сектора, – пояснил нибелунг. – Кроме того, этот звук должен отпугнуть зверей.

– Зверей? – переспросил я. – Каких зверей?

Друид с зеленой бородой рассмеялся.

– Зверей, которые обитают в Отравленной зоне, – ответил нибелунг. – Не требуйте от меня, пожалуйста, точных научных названий, так как вам их не смогут дать даже биологи Книгородского Университета. Флора и фауна этой местности все еще сознательно во многом не изучена.

– Здесь обитают дикие животные? – спросил я обеспокоенно. – В центре города?

– Мы уже, собственно, находимся не в городе, – ответил нибелунг. – Сектор Черного Человека – это территория, которая никому не принадлежит. По действующему закону – это дикая местность. Не подчиняемое законам пространство. Так сказать, белое пятно на географической карте в центре Книгорода. Урбанистический курьез! Кроме насекомых-мутантов и другой неприятной живности здесь больше никто не обитает.

Я с подозрением посмотрел на гида.

– Не надо водить меня за нос, – сказал я. – Я никогда об этом ничего не слышал.

– Тогда вам нужно почитать новые путеводители, которые вы якобы так хорошо знаете, – ответил нибелунг дерзко. – Отравленная зона не рекламируется как туристический объект, но и не является тайной. Как правило, ее объезжают и даже не упоминают. Это далеко не самая лучшая тема.

Раздался глухой звук, как будто что-то ударилось снизу в повозку. После чего начался такой сильный писк и визг, какого я никогда до этого не слышал. Следующий удар, потом еще один. И опять завывание, и наконец полная тишина.

– Звери! – сказал зеленобородый и погрузился в молчание, как будто этим словом он объяснил все к всеобщему удовлетворению.

– Так какие же это звери? – спросил я довольно резким голосом. – Они могут забраться в повозку?

Я невольно приподнял ноги.

– Нет, – ответил спокойно туманградец. – А иначе для чего, на ваш взгляд, повозка покрыта броней? Только либринавты в своих доспехах отваживаются находиться в этой местности. У них в шлемах имеются алхимические фильтры, которые защищают их от токсических испарений. Они действуют примерно так же, как и наша фильтровальная установка на крыше.

– Вы хотите этим сказать, что снаружи атмосфера тоже заражена? – спросил я и на мгновенье задержал дыхание. Я уже пожалел, что сегодня вообще вылез из постели. В какое еще безумие я ввязался?

– Сейчас ситуация здесь не такая плачевная, как прежде. Но я и сегодня никому бы не порекомендовал слишком долго задерживаться в Секторе. Неважно, с защитой органов дыхания или без нее. Вы страдаете аллергией? Астмой? В этом случае пребывание здесь может закончиться смертельным исходом. Все зависит от того, насколько стабильны ваши защитные силы! Иногда это всего лишь кашлевое раздражение, которое потом не проходит годами. Но иногда возникает мозговая лихорадка, вызывающая настоящую стойкую бессонницу. Хроническая влажная кожная сыпь, свищи в печени, преходящая слепота, выпадение ресниц – каждый индивидуально реагирует на Отравленную зону. Я знаю кое-кого…

– Ну, хватит! – воскликнул я и, будто защищаясь, поднял вверх лапу. – Я все понял.

– Оставайтесь просто в закрытой повозке, – улыбнулся нибелунг. – Тогда ничего не случится.

Вот! Следующий удар по повозке, на сей раз еще более сильный. Потом еще и еще!

– Звери, – повторил клюющий носом друид.

– Я знаю его! – повторил гном и уставился на меня пронизывающим взглядом. – Я вспомнил…

Я всеми силами старался сохранять самообладание, но враждебная атмосфера в кабине не способствовала спокойствию. Больше всего мне хотелось подойти к двери и с криком бежать отсюда. С крыши донесся новый пронзительный звук, и потом опять все смолкло. Слышалось лишь громыхание повозки, и все некоторое время сидели в гнетущей тишине.

Один момент! У меня вдруг мелькнула в голове неслыханная мысль. Я украдкой оглянулся и под покровом капюшона стал изучать лица других пассажиров. Мне показалось, что они как-то тайком ухмыляются и ведут себя слишком спокойно для таких обстоятельств. А может быть, они не настоящие пассажиры?

Нибелунг сказал: «Вы можете уже воспринимать Невидимый театр как начавшееся действие. Все, что с этого момента будет происходить, является представлением».

Конечно! Все это было лишь спектаклем! И самого примитивного рода! Может быть, повозка с того самого момента, как я вошел в нее, вообще не двинулась с места? Достаточно двух мощных парней из «Щупальца каракатицы», чтобы повозку немного потрясти и слегка поколотить по ней палками. Ведь весь мой страх был вызван пока лишь звуками извне! Завывание, пронзительный крик, грохот и больше ничего. Эти трое пассажиров были скорее всего лишь статистами. «Важно то, что Невидимый театр производит в твоей голове!» Разве не это сказала недавно ужаска?

Мне пришла в голову дерзкая идея.

– И все-таки мне довольно интересно посмотреть, как все выглядит снаружи, – сказал я как бы между прочим и поднес лапу к замку закрытого экраном смотрового окошка рядом со мной.

– Не трогайте! – скомандовал резко туманградец. – Это запрещено и небезопасно.

– Понятно, – ответил я. – И я даже знаю почему.

Я быстро разблокировал замок, отодвинул защитный экран и посмотрел наружу через узкую щель.

– Нет! – услышал я крик нибелунга, но было уже поздно.

Жалкие обломки того, что когда-то было живым городским кварталом, обрамляли обочины мощеной улицы, по которой мы двигались. Черные руины напоминали о сгоревшем лесе. От прежних построек почти ничего не осталось – всего лишь балки перекрытий и куча кирпичей. Солнце уже взошло, и все озарилось желто-красным светом, вызывая иллюзию, будто великий пожар Книгорода все еще продолжается. Это ощущение дополнялось запахом древесного угля, который, несмотря на минувшие после этого события годы, оставался на удивление интенсивным. Каркасы старых домов покрылись растениями, которых я прежде не видел. Почти всюду разросся фиолетовый мох, кроваво-красные вьюны поднимались вверх по жалким фрагментам фахверковой конструкции. Между руинами образовались целые поляны, казалось, прозрачных сорняков. Это, без сомнений, был переулок Черного Человека, так как я узнал истоптанную булыжную мостовую, по которой бродил целую вечность тому назад. При виде этой картины меня бросало то в жар, то в холод. Нет, повозка больше не стояла возле лавки «Щупальце каракатицы», определенно нет! Мы заехали вглубь Отравленной зоны. Из щели в обломках выползло что-то черное и блестящее, напоминавшее помесь жука-оленя и трилобита. Он был размером с огромную кошку. Чудовищное животное разбежалось и со всей силы прыгнуло на повозку. Пенг! В обугленных обломках появились другие жуки и закаркали как воинственные вороны. Либринавт ударил кнутом, и из дымовой трубы раздался пронзительный свисток. Едкий запах проник через щель в кабину, и я инстинктивно отшатнулся.

– Закрой проклятую заслонку, идиот! – закричал гном. – Или ты хочешь, чтобы мы все отправились на тот свет?

Но я был настолько потрясен увиденным за окном, что не мог пошевелить даже пальцем. Нибелунг оттеснил меня в сторону и закрыл экран.

– Вы сошли с ума? – крикнул он. – Я ведь вас убедительно просил! Я несу ответственность за пассажиров и прошу вас относиться к этому с уважением!

Я чувствовал себя полным идиотом и не беспричинно. Осознавая свою вину, я опустился на сиденье.

– Прошу прощения, – пробормотал я чуть слышно. – Я ведь понятия не имел…

– Да, ты не имел понятия, – прокаркал гном. – Я тебя знаю, толстяк!

– Может быть, теперь вы мне поверите, – сказал нибелунг язвительно. – Вся местность, камни, земля под ними, грунтовые воды – все пропитано токсичными букваримическими веществами. Бочки с алхимическими жидкостями треснули от мощного огня, и их содержимое растеклось. Химикаты самого сомнительного происхождения вытекали гектолитрами, перемешиваясь между собой, попадали в объятие пламени и выпаривались. Алхимический эксперимент невиданного размаха и никем не контролируемый! Никто не знает, что эта земля под нами впитала и накопила и что еще из этого родится. Неудивительно, что существование этой местности держится в тайне. Здесь сейчас обитают твари, которые до пожара не существовали ни в Книгороде, ни где-либо еще. И они выживают только здесь, в Отравленной зоне, на этой пропитанной алхимическими продуктами почве. Что все-таки успокаивает! Если они только попытаются покинуть сектор, вскоре после этого погибнут. Покрытые шерстью лягушки, метровой длины черви с ногами, крысы с ядовитыми игольчатыми хвостами – ни один естествоиспытатель не выразил желания приехать сюда, чтобы изучать эту новую фауну и флору. Никто не хочет проводить эксперименты, чтобы распределить их по категориям и составить соответствующие каталоги.

Я еще раз посмотрел на заслонку, чтобы убедиться, что туманградец хорошо заблокировал замок.

– Сначала, разумеется, пробовали исследовать животных, – продолжал нибелунг, – и истребить их. Предпринимались даже попытки перекопать всю местность и разровнять ее. Но вскоре те, кто этим занимался, получили неизвестные до сих пор заболевания: разноцветную сыпь, галлюцинации, неизлечимые нервные проблемы. Некоторые из них даже скончались. Сразу после катастрофы жители Книгорода так голодали, что им пришлось даже собирать грибы в Отравленной зоне. Это была неудачная идея! Я не буду посвящать вас в детали, скажу только, что с тех пор сбор грибов строго запрещен не только в Отравленной зоне, но и в районе, прилегающем к Книгороду. Попробуйте в каком-нибудь ресторане заказать блюдо с грибами! Это невозможно!

– А куда мы, собственно, едем? – спросил я, чтобы сменить тему.

– Наша цель – Хобот Фистомефеля, – ответил нибелунг, как будто это было нечто само собою разумеющееся. – Это конечная остановка.

– Хобот Фистомефеля? – Мой голос почти сорвался. – Тот самый Книгородский Хобот назван именем этого преступника?

– Конечно, нет. Во всяком случае, неофициально. У этого хобота вообще нет названия. Это единственный туннель, который остался безымянным. Но это ошибка городской администрации. Им следовало бы дать ему просто какое-нибудь название. Они думали тогда, что для него требуется особая форма пиетета, так как он представляет собой проход в лабиринт, где начался Книгородский пожар. И поскольку он находится именно там, где раньше располагался дом Фистомефеля Смейка…

– Одну минуту! – перебил я нибелунга раздраженно. – Мы едем на то место, где раньше находился дом Фистомефеля Смейка? И там сейчас располагается Книгородский Хобот? Проход в катакомбы? Вы это хотите сказать?

– Совершенно верно. Это вообще-то всем известно, но вам нужно все объяснить! Туннель так окрестили в народе из-за отсутствия официального названия. Вы можете его назвать с таким же успехом Хоботом Зоны Отчуждения, если хотите. Это тоже популярное название.

Это было непостижимо! Я добровольно сел в повозку, которая везет меня на то самое место, откуда я тогда попал в катакомбы! Это было последнее место, где я хотел бы оказаться.

– Поворачивайте! – приказал я быстро. – Немедленно разворачивайте повозку и поезжайте назад! Я хочу выйти!

– Это невозможно! – ответил холодно нибелунг.

– Ты рехнулся, толстяк? – крикнул гном. – Ты здесь не один.

Друид с зеленой бородой сочувственно посмотрел на меня.

– Кучер! – громко крикнул я и постучал палкой по потолку. – Остановись! Мы едем назад!

Повозка сразу остановилась.

– Вот так, – сказал я с облегчением. – Мне жаль, но я не могу поехать в ваш… э-э-э… Хобот Зоны Отчуждения. Это невозможно. Скажем, по личным обстоятельствам. Извините, если я испортил ваше мероприятие, но мне ничего об этом не сказали заранее. Разумеется, я возмещу возникшие расходы. Скажите, пожалуйста, кучеру, чтобы он повернул назад!

Я был решительно настроен немедленно свернуть шею дерзкому гному, если только он посмеет что-либо еще возразить.

– Это невозможно, – ответил нибелунг. – Мы уже приехали.

– Приехали? – переспросил я тупо. – Куда?

– К Хоботу Фистомефеля. К нашей цели.

Дверь распахнулась с громким скрипом и лязгом.

– Не беспокойтесь, – сказал нибелунг мирно. – Здесь уже не нужно пользоваться средствами защиты дыхания. Прямо у входа в туннель бушевал такой огонь, что все химикаты бесследно сгорели. Правда, до сих сохраняется сильный запах, но уровень вредных для здоровья испарений равен сейчас нулю. Измерение было проведено на научной основе. Пожалуйста, выходите, господа!

– Выметайся, толстяк! – приказал гном и протиснулся мимо меня. Друид и наш гид тоже вышли из повозки.

Я был растерян. Еще какое-то время я как парализованный продолжал сидеть в кабине, но потом тоже вышел. Зрелище, которое предстало передо мной, когда я вышел из распахнувшейся двери повозки, настолько потрясло меня, что я сразу отказался от дальнейших протестов. Повозка стояла на черной выжженной земле, из которой повсюду торчали обломки, напоминая обугленные кости гигантских птиц. Мы находились на краю ямы диаметром около ста метров. Это был Хобот Фистомефеля.

– Самый большой проход к лабиринту Книгорода! – сказал нибелунг с такой гордостью, как будто сам его вырыл. – И наименее используемый.

– Невероятно! – воскликнул гном. – Я уже давно мечтал это увидеть.

У меня подкосились колени, но я взял себя в руки и повернулся в полном отчаянии к либринавту, все еще сидевшему на козлах.

– Кучер! – крикнул я ему насколько можно властным тоном. – Отвезите меня, пожалуйста, назад в город! Я, к сожалению, не могу принимать участия в этом представлении. Я заплачу любые деньги, какие вы потребуете.

Либринавт не издал ни единого звука. Он даже не повернул головы, точнее говоря, даже не шевельнулся.

Друид закряхтел и поднялся к либринавту на козлы. Там он стал производить какие-то манипуляции, но я не мог как следует разглядеть, что именно он делал. Были слышны лишь какие-то металлические звуки, скрип, скрежет, клацание и треск. Потом либринавт неожиданно зашевелил головой, отложил в сторону кнут и вместе с бородачом спустился с козел. На меня он вообще не обратил никакого внимания, а сразу привязал лошадей к полуобугленной балке.

– Что вы там делали? С либринавтом? – спросил я недоверчиво друида.

– О, – ответил он дружелюбно, – у него всегда проблемы с доспехами. Я немного ослабил ему шарниры и смазал их маслом.

– Какое тебе дело, толстяк? – вмешался гном. – Ты задаешь слишком много глупых вопросов. Я думаю, ты тоже вспомнил, откуда я тебя знаю.

– Правда? – ответил я. Мне было довольно безразлично, что он наконец вспомнил, что однажды я вытер об него ноги. Он, кажется, изобличил меня перед всеми как мучителя гномов, но это тоже не имело никакого значения, потому что я не собирался заключать дружеские отношения с присутствовавшими, это было ясно.

– Ты был на инсценировке «Города Мечтающих Книг», – сказал он мне прямо в лицо. – В Цирке «Максимус». Ты сидел в ложе рядом с этой сумасшедшей ужаской, так ведь? Я тебя видел! У тебя что, постоянная ложа, толстяк? И ты думаешь, поэтому ты лучше других, если мы в партере себе всю шею свернули.

– Виновен согласно обвинению, – согласился я.

У меня не было желания в создавшихся обстоятельствах еще и спорить с гномом. Может быть, он успокоится.

– Я так и думал! – торжествовал коротышка. – Я тебя узнал, толстяк.

– Ну, – воскликнул нибелунг, пришедший в хорошее расположение духа. – Мы на месте! Пойдемте вниз в Невидимый театр!

– Вниз? – не выдержал я. – Что вы имеете в виду, говоря «вниз»?

– Ну – в катакомбы! – ответил нибелунг, не задумываясь.

– Что? Вы хотите… в катакомбы? Отсюда? – Я надеялся, что ослышался.

– Вон там есть лестница, которая ведет в туннель, – пояснил наш гид. – Она временная, потому что здесь лишь изредка появляются любопытствующие. Но вполне надежная. Ее соорудили либринавты. Там лишь несколько ступеней. Мы не будем спускаться слишком глубоко.

Нет, я не ослышался. Они говорили совершенно серьезно.

– Это невозможно! – воскликнул я. Мой голос прозвучал несколько истерично.

Нибелунг вздохнул. Потом он подошел ко мне и сказал, понизив голос:

– Послушайте, у нас были зрители, страдающие тревожными состояниями. Каждое представление Невидимого театра проходит в необычном месте, и не случается ничего особенного. Я могу вас заверить, что это совершенно безопасное мероприятие! Мы не пожалели средств и пригласили для охраны опытного либринавта, в котором, правда, нет никакой необходимости, так как там, куда мы направляемся, нет никакой опасности. За это отвечает маэстро Кородиак своим добрым именем.

– Мне все равно, – сказал я упрямо. – Я не пойду в лабиринт! Никогда в жизни. Об этом не может быть и речи! Если вы не хотите везти меня назад, то я останусь здесь, в повозке, и буду ждать, пока не закончится представление.

– Этого я не могу допустить! – сказал нибелунг. – За это я не несу никакой ответственности. Если мы оставим вас здесь, наверху, в одиночестве, то у вас не будет никакой защиты от зверей.

– От зверей? – переспросил я. – При чем тут звери?

– В течение короткого времени звери Отравленной зоны почуют ваше присутствие и явятся сюда. Как вы думаете, почему даже лошади покрыты броней?

– Что случилось? – крикнул нетерпеливо гном. – Проблемы с толстяком? Когда это только кончится?

Нибелунг еще ближе подошел ко мне.

– Я кое-что вам скажу, – прошептал он. – Я знаю чуть больше о ваших страхах, чем вы думаете. Ужаска Анацаци нам сообщила, что вы испытываете мучительный страх перед катакомбами.

Я был поражен.

– Вы знаете Инацею? Вы говорили с ней?

Нибелунг улыбнулся.

– А как вы думаете, кому вы обязаны этим приглашением? Присутствовать на спектакле Невидимого театра — это честь. Даже зрелые пуппетисты мечтают об этом! Этот друид работает в Цирке «Максимус» уже много лет, и только сейчас он получил шанс посетить театр, хотя уже целую вечность стоит в листе ожидания. Вы всего несколько дней в Книгороде и уже получили такое право! Вы, похоже, совершенно не понимаете, какую редкую возможность можете упустить. Я знаю людей, которые готовы за это заплатить целое состояние. Но Невидимый театр не работает за деньги.

– Мне все равно, – повторил я настойчиво. – Я не пойду в катакомбы.

– Я скажу вам еще кое-что, – прошептал нибелунг. – Вы одним выстрелом убьете двух зайцев! Вы не только станете свидетелем представления Невидимого театра, но и победите тем самым один из ваших самых ужасных страхов! Мне известны ваши кошмарные сновидения. Освободитесь от них! Навсегда! Войдите в катакомбы, но самым надежным и самым безобидным образом, который только можно себе вообразить! В сопровождении профессионального гида и личной охраны в лице опытного либринавта. Я готов поспорить, что вы почувствуете себя после этого как новорожденный. Я уверен, что ужаска что-то имела в виду, когда готовила для вас это мероприятие. Не омрачайте удовольствие другим!

– Ну, что там? – крикнул гном. – Мы ждем!

Это, о мои дорогие друзья, однозначно был приступ острого раздвоения – может быть, вы помните этот термин, который я использовал в начале своей поездки для таких состояний заторможенной жажды приключений? Постаревшая, изношенная, избегающая рисков, жаждущая надежности и уюта часть моего мозга настоятельно советовала мне оставаться упрямым. Но другая, гонимая желанием путешествий и получения знаний, творческая часть мозга, напротив, подсказывала мне, что я должен последовать предложению туманградца. Потому что как мог я написать книгу о пуппетизме, как мог я вновь найти себя в творчестве, если я из-за иррационального страха упущу такое новаторство в этом искусстве? Как я объясню это Инацее, которая, возможно, пустила в ход все средства, чтобы только создать для меня такую уникальную возможность?

– Ну, хорошо, – сказал я решительно. – Я иду с вами.

– Мы идем! – крикнул нибелунг остальным с ноткой облегчения в голосе. И мы направились к краю ямы.