Кампания 1378 года завершилась закономерно – завоеванием до конца лета владений Генуи в Тавриде. Легат Петр Бирюков с пехотным полком там так и завис, наводя порядок и утверждая новую власть. Все-таки Империя пришла в эти земли надолго. А весной будущего 1379 года к Феодосии, где в то время стоял пехотный полк, вновь прибыл флот Венеции. Причем флот куда серьезнее, чем в прошлом году, – дело-то предстояло нешуточное.

Дело в том, что, нанеся сокрушительный удар по Генуе, Дмитрий озаботился заключением мира. Продолжение войны было не в его интересах. И, что удивительно, легко и просто получил этот самый мир при посредничестве Венеции. Как-то «вдруг» генуэзской элите разом пришла мысль о полной беззащитности их города перед десантом. И от этой мысли спать они стали сильно хуже, опасаясь банального завоевания, которому по большому счету и не могли никак противостоять.

Эти настроения не стали ни для кого секретом. И Дмитрий просто не мог пропустить такой замечательный момент для дальнейшего укрепления своей международной репутации. Если они так боятся десанта, то почему бы его не провести? Но не у них, а, скажем, где-то в другом месте Средиземноморского бассейна. Например, проведя Крестовый поход, который он и так обещал когда-то. Ну а что? Почему бы и нет? По-быстрому завоевать что-нибудь и домой, надолго там не «залипая». О чем он и уведомил голубиной почтой своих родичей в Венеции, найдя полное понимание. Ведь успех Крестового похода мог очень серьезно укрепить эту островную республику финансово.

Таиться не стали. Поэтому уже к началу 1379 года каждый феодал в Европе знал, что Император собирается идти в Крестовый поход, уже десятый от их начала. В Венецию стягивались войска добровольцев. Все-таки Дмитрий в военном плане пользовался высочайшим уважением даже среди своих врагов.

Сколько удалось собрать войск?

Дмитрий выставил пехотный полк московского легиона при поддержке трех манипул: инженерно-саперной, гренадеров и минеров. Ведь планировалась сложная операция с осадой и штурмом. Сверх того, с Императором ехал особый артиллерийский парк из батареи осадных «Кракенов» и тяжелых «Василисков». Все-таки укрепления в Ближнем Леванте были существенно крепче тех, что строились в Восточной Европе. Там всякое могло быть. Ну и, само собой, большой запас выстрелов для имевшейся в пехотном полку артиллерии, включая новые картечные гранаты для «Единорогов».

Зайдя на Кипр, в гости к королю Кипра и Иерусалима Петру II Лузиньяну, Дмитрий убедил того даровать шурину Императора Энрико Дандоло титул графа Триполи, приняв сюзеренитет над ним. Ведь этот парень всегда хотел войти в элиту феодальной аристократии Европы. Почему бы не сделать человеку приятно? Тем более что его вклад в развитие России был неоценим.

Именно там, на Кипре, и была объявлена цель похода – Триполи. Правда, сразу туда не пошли. Дмитрий был мастером генеральных сражений, а не партизанской войны. Поэтому он решил выждать, поджидая на Кипре подкреплений из Венеции, куда собиралось все больше и больше желающих поучаствовать в походе. Разумеется, они были Императору не нужны, но иначе найти достойный повод для сидения на острове просто не получалось. А врагам тоже требовалось собраться и дойти до места, где Дмитрий собирался их разбить.

Главным врагом Императора в этой войне был Мамлюкский султанат. Что собой представляла его армия в те годы? Превосходная линейная кавалерия на бесподобных арабских скакунах, обученная бою, как в конном, так и пешем порядке. То есть фактически элитные драгуны. Гроза и ужас всех окрестных правителей.

Но вот все сроки ожидания вышли. Даже рыцари Госпитальеры с Родоса и то прибыли со своими кораблями и воинами на поддержку. И Дмитрий оказался вынужден отплыть с гостеприимного Кипра к Триполи, где его уже ждали. Никакой флот такую армаду, разумеется, не встречал. Никто не рассчитывал на то, чтобы в абордажных схватках справиться с армией вторжения. А вот на берегу людей было намного больше, чем в Феодосии. Целая армия мамлюков и союзных отрядов.

Как высаживаться? Прямо на голову врага? Почему бы и нет? Зачем отказываться от хорошей традиции, прекрасно зарекомендовавшей себя в 1378 году? Поэтому нефы выстроились строем фронта и медленно двинулись к береговой линии. Пляжу, чуть в стороне от города. Лезть на причалы Триполи не решились из-за близости башен и стен. Зачем рисковать лишний раз?

Метров за триста, как и при атаке на Феодосию, арбалетчики начали массированный обстрел, стремясь отправить болт как можно дальше. Все одно – по берегу беспорядочно курсировали кавалеристы. Крупные, удобные цели для шальных болтов.

Такая методика дала устойчивый результат – кавалерия откатилась. Никому не хотелось бездарно губить дорогих лошадей.

Однако, когда Дмитрий начал высаживать своих легионеров, мамлюки не атаковали. Вместо этого отошли еще чуть дальше от берега и стали ждать. Чего? Сложно сказать. Например, генерального сражения, чтобы перебить всех гяуров, посмевших вторгнуться в их земли.

Легионеры же спешно развертывали свои боевые порядки. Пикинеры и алебардисты занимали позиции под прикрытием арбалетчиков, сидящих в носовых надстройках нефов. Потом вылезли и сами стрелки. Затем пришел черед легких «Саламандр». Их было всего дюжина, но в возможном бою они должны будут стать ядром оборонительных позиций легиона.

После четырех часов чрезвычайных усилий десант пехоты в основном завершился. На берегу было собрано около трех тысяч строевых в числе московского пехотного полка, разрозненных сил итало-германо-французских феодалов-добровольцев, отряд рыцарей-госпитальеров и корпус венецианских наемников. Оставалось сгрузить лошадей для феодального ополчения и перейти к прочему снаряжению. Словно заметив этот ключевой момент, от отряда армии мамлюков отделилась небольшая, но богато одетая группа, начав сближение. Явно руководитель магометан задумал переговоры.

Дмитрий пожал плечами, забрался на своего Буцефала, коего вместе с парой десятков лошадей старших командиров уже выгрузили, и направился навстречу. Само собой, не один. И глава госпитальеров, и граф Триполи Энрико, и ряд других влиятельных персон в армии последовали за ним.

Атабек Баркук хмуро осмотрел гостей на традиционно огромных лошадях. Больше всего его смутили Император и Энрико, отличавшиеся прекрасными латными доспехами.

– Что вы хотите? – поинтересовался атабек по-арабски, демонстрируя свою образованность. Ведь большинство мамлюков говорило на одном из вариантов тюркского языка – мамлюкско-кыпчакском. К счастью, Дмитрий также недурно владел арабским и смог поддержать разговор без переводчика.

– Триполи.

– Это – моя земля. Уходите с миром.

– Это – земля христиан, – с нажимом произнес Дмитрий. – И была ей еще до того, как ваш лжепророк отравил ваши души ядом. Мы пришли забрать свое и отправить вас в ад. Помни, безбожник, что все клинки моей армии, все стрелы, болты и пули смазаны свиным салом. Дабы никто не сомневался в том, куда он попадет после смерти.

– Ты еще пожалеешь о своих словах, – зло прошипел Баркук, буквально сверкая глазами.

– Болтай больше! – хохотнул Дмитрий. – Или атакуй меня. Докажи, что ты хоть и служишь Шайтану, но еще не превратился в трусливую бабу вместе со своими подружками.

После чего, прерывая беседу в своем фирменном стиле и не прощаясь, Император развернул коня и спокойно поехал на позиции. Мало кто из сопровождающих Дмитрия людей поняли, о чем шла речь в этом коротком разговоре. Атабек же, как и его свита, владевшая в полной мере арабским языком, пребывала в ярости. Баркук хотел проявить великодушие и миром отпустить эти крошечные силы неверных. А тут, вместо благодарности, ему не то, что наплевали в душу – насрали. И теперь он жаждал только одного – убить их всех. Тех же, кто выживет, продать в рабство на самые тяжелые и мерзкие работы.

Дмитрий не успел доехать до своих войск, как вся армия мамлюков пришла в движение, атакуя совершенно незначительные, по их мнению, силы христиан. Атабек выставил для отражения вторжения Императора серьезные силы. Их ядро составляла линейная кавалерия мамлюков. Поддержка же осуществлялась легкой кавалерией египетских аджнад, бедуинов и туркменов. Суммарно – около пятнадцати тысяч человек.

Уверенность мамлюков в своей победе была продиктована веками военной практики. Ведь со времен Римской Империи кочевые народы Аравии и Севера Африки не сталкивались с достойной пехотой. В глазах атабека и его людей войско Дмитрия выглядело жалко. Да, хорошие доспехи, но не более того. Тем лучше будут трофеи.

Пехотный легион встал отдельными коробками когорт на удалении трех сотен метров друг от друга, чтобы не мешать встречному фланкирующему огню картечью легких «Саламандр». Венецианские наемники – второй по численности и силе отряд в армии вторжения – заняли вторую линию, в некоторой глубине позиций. По согласованию с Императором Энрико набрал одних только пикинеров. Вот они и образовали сплошную, но неглубокую фалангу, ощетинившуюся длинными шестиметровыми пиками. Госпитальеры и феодалы-добровольцы остались в резерве у кораблей. А то, мало ли что? Да и было их всего сотни три. Кроме того, с кораблей спешно выгружались гренадеры, которые должны были подпереть пикинеров Венеции.

Исламская конница обширной густой лавой устремилась на позиции христиан, стремясь задавить их числом. Смыть со своей земли. Сбросить в море. Но, сблизившись на двести метров, получила первые обескуражившие удары дальней картечью. Секунды спустя подключились арбалетчики, угостившие всадников тяжелыми болтами. Для практически лишенных доспехов последователей Магомета – каждый такой подарок заканчивался либо смертью, либо тяжелым ранением, то есть смертью, отягощенной долгой агонией.

Бах! Бах! Бах!

Вновь отработали «Саламандры», бьющие уже ближней картечью.

Кавалерия не была приучена взламывать плотные построения пехоты, поэтому рефлекторно отшатнулась от пик легионеров и устремилась в проходы. Туда, где попала под перекрестный обстрел из арбалетов и развернутых во фланг легких пушек.

Бах! Бах! Бах!

Вновь отработали «Саламандры».

А первые отряды исламской конницы встретились лицом к лицу с жидким строем венецианских пикинеров. Тех было немного, всего три линии. Первая уперла свои пики в землю. Вторая и третья – взяли их наизготовку для нанесения сильных, амплитудных ударов.

Удар. Треск ломающихся пик. Крики и стоны людские и лошадиные.

И свалка.

Один из конных отрядов попытался атаковать с фланга, стараясь зайти между венецианской фалангой и берегом моря. Но его встретили госпитальеры. Их было чуть за сотню, но у всех превосходный боевой дух, выучка и большие щиты в сочетании с короткими, но крепкими копьями. Плечом к плечу они встретили легкую кавалерию берберов. И остановили ее. Немного хуже показали себя феодалы-добровольцы. Но тоже устояли перед натиском легкой туркменской конницы. Правда, понесли большие потери. Неорганизованность сказывалась.

Тем временем когорты вели фактически круговую оборону, осыпая окрестных врагов тяжелыми арбалетными болтами и картечью, прокашивающей в легкой кавалерии натурально аллеи.

Бах! Бах! Бах!

Отработали «Саламандры».

Ура!

Закричали легионеры-алебардисты, пройдя сквозь строй пикинеров и атакуя исламскую кавалерию. Венецианская фланга же напротив – уже дрожала под натиском большого количества всадников. Требовалось как можно скорее облегчить ее положение. Что и сделали вступившие в бой гренадеры, подошедшие к венецианским пикинерам развернутым строем с ходу начав закидывать гранатами наседающих всадников ислама.

Бух! Бух! Бух!

Начали взрываться примитивные ручные гранаты.

Бах! Бах! Бах!

Вновь угостили врагов картечью «Саламандры».

И армия мамлюков дрогнула, бросившись буквально врассыпную, стараясь как можно скорее выйти из-под обстрела. Началась давка. Особенно в тех местах, где уже пало много воинов.

Первыми с облегчением вздохнули госпитальеры и феодалы-добровольцы. Им было тяжелее всего. Потом кавалерия отпрянула от венецианских пикинеров. Ее подгоняли непрекращающиеся взрывы ручных гранат, доводящие лошадей до безумия. И лишь спустя долгие десять минут враг отошел окончательно, пробившись через завалы трупов возле легионеров.

Баркук же молча смотрел на весь этот бой с каким-то отрешенным подавленным видом. В его голове прокручивались раз за разом слова этого гяура о том, что он пришел отправить их в ад. Если так пойдет дальше, мало кто решится атаковать этих неверных.

Войска, спешно вышедшие из боя, не убегали далеко по причине отсутствия у армии вторжения кавалерии. Лошадей просто не успели выгрузить, так бы в руках Дмитрия было полторы сотни феодального ополчения…

– Смотрите! – раздался истеричный возглас, отвлекший атабека от созерцания поля боя.

И он посмотрел…

Под мерный барабанный бой пехотный полк московского легиона выступал перед своими позициями и строился. Манипулы вытягивались в шеренги толщиной в четыре ряда. Да не в общую линию, а фрагментарно, с зазором шагов пятьдесят.

Бах! Бах! Бах!

Ударили «Саламандры», только теперь не картечью, а ядрами, настигшими отступающую кавалерию даже на, казалось бы, безопасном удалении. Урона от чугунных ядер было немного. Но устрашающее воздействие на полностью деморализованное войско они оказали серьезное.

Бах! Бах! Бах!

Вновь выстрелили «Саламандры», а пехота легиона двинулась вперед. Впереди арбалетчики, за ними пикинеры с алебардистами. Тыл же им подпирали отряды гренадеров, которым уже успели выдать новые гранаты взамен пущенных в дело.

Венецианцы, госпитальеры и феодалы-добровольцы, повинуясь приказу Императора, тоже прошли вперед, прикрывая позиции артиллерии. Мало ли мусульмане атакуют? Но все это атабеку было уже не важно. Он как зачарованный следил за ровным строем стальной пехоты.

– Они пришли отправить нас в ад… – тихо произнес он и, повернув поводья, громко крикнул: – Отступаем! Все отступаем!

Впрочем, этот приказ был излишним. Его армия бежала. Новой встречи с легионерами они не хотели.