Несмотря на Рождество в Вене было очень беспокойно. Слухи о гибели Альбрехта и разгроме могучей армии пришли в столицу Священной Римской Империи практически сразу с известиями о приближении объединенных сил вторжения.

И вот – в окрестностях Вены появились первые разъезды. А армии для защиты не было. Войска, отступившие с поля битвы под Венецией, уходили отнюдь не к столице. Поэтому Беатрисе Гогенцоллерн, супруге покойного Альбрехта, пришлось выезжать лично на переговоры с врагом. Так себе затея. Но в ситуации, когда все разбежались – никакого иного выбора не оставалось. Разве что бежать, но, будучи хоть и не юной, но все еще симпатичной женщиной, она рассчитывала на некоторую мягкость со стороны Императора. Ради чего даже оделась в любимые, по слухам, цвета Анны Дандоло – покойной и весьма любимой Императрицы.

– Мадам, – произнес с улыбкой Дмитрий, подъехав на своем Буцефале к австрийской делегации. – Почему без наследника?

– Он слишком юн, чтобы участвовать в таких переговорах, – поджав губы, произнесла Беатриса.

– Боишься, что я прикажу казнить вас обоих? Ха! По лицу вижу – так и есть. Вон как раскраснелась! Хочешь сказать мне какую-нибудь гадость? Нет? Правильно. Меня нужно любить.

– Ваше Императорское Величество, – прошипела Беатриса.

– Судя по всему, сражения не будет. Я прав?

– Если понадобится, мои воины будут сражаться до последнего вздоха!

– Удивила! – хохотнул Дмитрий. – Прикажешь этих несчастных расстрелять? Вот! Поэтому думай, что говоришь. У тебя нет армии. После гибели Альбрехта под Венецией она разбегается в разные стороны. Никто не хочет со мной мериться силой. А значит, что? Правильно. Ты приехала обсудить капитуляцию. Или я что-то не то сказал? Может быть, я ошибся?

– Нет, – сквозь зубы процедила Беатриса. – Все верно. Что ты хочешь?

– Тебя.

– Что?! – вспыхнула вдова Альбрехта, покраснев.

– Ну а зачем еще ты вырядилась в любимые цвета моей покойной супруги? Или скажешь, это все случайно так вышло? До конца переговоров ты будешь делить со мной ложе. Откажешься?

– Нет, – после длинной паузы произнесла вдовая Императрица.

– Вот и славно. А теперь, раз сражения не будет, предлагаю продолжить переговоры в более удобной обстановке. Твои бойцы вон уже бледные все от предвкушения скорой смерти. Незачем их так мучить.

Так и поступили.

Впрочем, в тот же день официальные переговоры не продолжились. Дмитрий решил отдохнуть с дороги. Да и обещание, данное Беатрисе, требовалось выполнить. Немного хорошего вина, красивая женщина в самом расцвете сил, водные процедуры, вкусная еда… В общем – полный букет животных удовольствий, которыми Император решил не пренебрегать. Мало того, а то, что Беатриса обязана делить с ним ложе до конца переговоров, ни от кого не скрывалось. Даже напротив – специально эти слухи распространялись среди простых горожан.

Лишь через неделю сибаритства Его Императорское Величество соизволило вернуться к переговорам. Тем более что за это время в Вену потихоньку подтянулись некоторые влиятельные аристократы.

– Итак, господа, – начал Дмитрий новый раунд переговоров. – Благодаря усилиям нашей милой Беатрис я хочу не растерзать Австрию на кусочки, но возвысить ее. За что благодарите ее благодетель. Ибо мнил я раздел Австрии между Венецией, Богемией и Сербией.

После чего сделал небольшую паузу и осмотрел слегка обескураженных переговорщиков.

– Мне кажется, я не ясно выразился, – тихо произнес Дмитрий, а потом буквально заревел. – Встали и поклонились Беатрис!

Вполне возможно, что высокородные аристократы и попытались возмущаться, но легионеры, охранявшие переговоры, очень недвусмысленно взвели курки своих карабинов. После чего последовало весьма энергичное излияние верноподданнических чувств в адрес вдовы Альбрехта.

– Как я мыслю дальнейшую судьбу Австрии… – произнес Дмитрий и, взяв паузу, встал из-за стола и подошел к окну. – Первое. Вы все, включая наследника престола, принимаете православие.

– Но… – попытался возразить один из архиепископов.

– Любой, кто откажется, будет убит на месте, а его имущество будет конфисковано в пользу казны. Должности и титулы после принятия православия будут подтверждены, при отказе – поражение в оных. Есть еще вопросы? – спросил Дмитрий, обведя ледяным взглядом зал, полный озадаченных людей. – Отлично. Напоминаю, принятие православия освобождает от любых форм рабства и долговых обязательств. Подумайте хорошенько. Только здесь и сейчас все искренне верующие католики имеют шанс стать блаженными мучениками, пострадавшими за свою веру. Когда еще у вас будет такая возможность?

После чего прошелся, выдерживая паузу и очень внимательно вглядываясь в глаза.

– Ну что же, продолжим. После того, как сын этой уважаемой женщины примет православие, он обвенчается с моей внучкой – Анастасией. Принесет мне вассальную клятву и будет коронован как царь Австрии. Разумеется, новое царство выйдет из состава Священной Римской Империи, как и новообразованное Ломбардское царство.

– Ломбардское? – удивленно переспросил кто-то из зала.

– А вы еще не знаете? Я даровал своему верному вассалу Людовику Висконти титул царя Ломбардии.

– А Рим?

– А что Рим? – Пожал плечами Дмитрий. – Три Папы – явный признак глубокого кризиса католичества. Я же желаю возродить единство христианской веры. Святую землю я отбил, очистив ее от скверны иноверцев. Впереди освобождение тучных земель Северной Африки, Малой Азии и Аравии. А возможно и более далеких пределов. Без единства и монолитности христиан это сделать будет затруднительно. Думаю, никому из вас не нужно рассказывать о том, насколько вкусными будут эти новые владения, нуждающиеся в заботливых хозяевах.

– Но разногласия… – развел руками один из епископов.

– Все эти разногласия – дело мирское. Всевышнему, я убежден, нет никакого дела до того, кто и как справляет ритуалы. Главное – верить искренне и дела добрые делать. А что может лучше и добрее, чем перестать ругаться промеж собой из-за всяких мелочей? Я мыслю – справляйте ритуалы как хотите. Это личные дела каждого епископства. Мало того – само Святое Писание надобно переводить с латыни на местные языки, дабы каждый пастух его мог услышать и понять…

– Но кто это будет решать?

– Собор, – не задумываясь, ответил Император. – Я считаю, что один человек не вправе решать такие сложные вопросы. Посему, возвращаясь к старым традициям, существовавшим еще до раскола, все разногласия должно решать только через дискуссию на Соборе…

Пообщались.

Дмитрий наглел и заносился. Скажи ему еще пятнадцать лет назад, что он будет здесь, в Вене, строить из себя вершителя мира, – не поверил бы. Сейчас же… А что ему оставалось? Как бедному родственнику обнести город и уйти домой? Великая победа, ничего не скажешь. А главное – потрясающее реализацией далеко идущих геополитических планов. Ведь он умрет, а что дальше? Как будут жить его потомки?

Он не раз задумывался о будущем.

В той реальности, которая складывалась сама собой, нарождающаяся Россия совершила одну очень важную геополитическую ошибку. Она решила пойти на поводу у греческих богословов и сохранить православие. Результатом этого поступка стало начало тяжелой многовековой идеологической борьбы между Востоком и Западом Европы. Потом на этом фундаменте возводили еще не единожды много всякой ереси. И речь совсем не шла о том, кто хороший, а кто плохой. Просто на каком-то этапе развития православный мир скукожился как шагреневая кожа, сдулся и сдал по всем фронтам. Конечно, сначала в Москве, а потом и в Санкт-Петербурге грезили возрождением Великого Востока. Но… мечты мечтами, а дела делами. Так исторически сложилось, что у католического мира было намного больше ресурсов, возможностей и перспектив, в том числе и у католических раскольников – протестантов.

У Дмитрия было фундаментальное техническое, экономическое и организационное преимущество перед своим прототипом. Тем Дмитрием Донским, который появился бы, не вселись он в это тело. А значит, он мог перекраивать этот мир так, как считал нужным.

Что он делал?

Он делал единое идеологическое пространство, в данном случае православное, расширяя его на сопредельные и не очень государства. Причем нагло, решительно и довольно упорно, создавая возрожденный Православный мир. На текущий момент в него входило десять государств. Российская Империя и три ассоциированные державы: Сербское и Ломбардское царства, а также царство Иерусалима, Кипра и Армении. Особняком стояли Болгария, Валахия и Молдавия.

То есть уже на данный момент выходил довольно серьезный конгломерат. Почему же он должен останавливаться именно сейчас? Вот еще! С чего такая щедрость? Гуманизм и человеколюбие? Право на выбор и самоопределение? К черту!

Дмитрий вновь внимательно осмотрел зал с людьми, вглядываясь в глаза присутствующих. Хищники. Испуганные, смущенные и подавленные, но от того не менее опасные хищники. Дай им только повод – сожрут живьем, и не подавятся.

Вперед и только вперед!

Враг будет разбит, избит и жестко обнесен до нитки! Ибо наше дело правое!

А еще требовалось отнять корону Карла Великого, Имперский крест и Имперский меч. Ибо нефиг! Впрочем, на последнее никто особенно и не сопротивлялся. Ведь по всему выходило, что, обретая статус сюзерена Австрии, Дмитрий получал положение, аналогичное тому, которое имел Император Священной Римской Империи. То есть они и должны были перейти к нему по праву наследования.

Переговоры закончились.

Документы подписаны.

Дмитрий покидал вполне гостеприимный город. И жалел лишь об одном – о Беатрис. Несмотря на некоторое раздражение, всплывшее поначалу, постель сгладила много шероховатостей в отношениях. И у них даже сложились неплохие отношения. Не любовь, конечно же. Но практически приятельство. Жаль только, началось все так по-дурацки.