– Ты и твои люди должны покинуть земли моего сына немедленно, – холодно, сквозь зубы произнесла Маргарита Датская, глядя не в глаза послу Императора России, но в сторону, в окно.

– Мы чем-то вызвали твой гнев? – удивленно, но вежливо поинтересовался посол.

– А ты разве не понимаешь? – прошипела Маргарита.

– Нет, – продолжал невозмутимо упорствовать посол.

– Передай своему… – Она запнулась, подбирая слова.

– Императору? – подсказал посол.

– Передай, что ему не удалось втянуть нас в опустошительную войну. Ведь он на это рассчитывал.

– Воля твоя, – все так же спокойно произнес посол, – но эта война неизбежна. Мой Император хотел поделиться с вами своей победой. Если вас это не тревожит, то он заберет Хедебю себе, как свое законное владение, вместе со всем Шлезвигом.

– Что? – удивленно переспросила Маргарита, совершенно не ожидавшая такого ответа.

– Моя госпожа, злые языки ввели тебя в заблуждение относительно могущества моего Императора. Ты судишь о нем, как о мелком вассале, что повздорил со своим всесильным сюзереном. Это не так. Но переубеждать я тебя не стану. Да и ты сама не позволишь. Об одном сожалею – о привычке моего Императора делать предложение только один раз. За сим прошу всех присутствующих услышать – сватовство дочери Императора России Елены к сыну регента Дании и Швеции более силы не имеет.

После чего посол также вежливо поклонился и спокойно покинул приемную залу.

– Ты уверен, что ничего не напутал, – поджав губы, поинтересовалась Маргарита у своего советника, стоявшего рядом.

– Нет, моя госпожа, – немедля ответил тот.

– Тогда почему он так уверен в своем Императоре?

– А что еще ему остается делать? – развел советник руками. – Он уходит в небытие и хочет это сделать красиво. С гордо поднятой головой. Мало кто из них переживет эту войну.

– Хорошо… ступай, – махнула она рукой и, прищурившись, подозрительно посмотрела на советника. Вся эта идея с разрывом вполне дружеских дипломатических отношений с Россией ей очень не нравилась. Но она уступила датской и шведской аристократии, откровенно испугавшейся втягивания в эту «бесперспективную бойню». Сведения о стремительной военной реформе Сигизмунда не были ни для кого секретом. Вот и переживали за свое будущее. Как могли.