Роуз опять снилось, как на нее напал темный бесформенный зверь и давит всем своим весом, пока Роуз не уменьшится до размеров куклы, а потом и вовсе не станет крошечной, как слеза. Она боролась изо всех сил, но ничего не могла сделать.

«Проснись, – сказала Роуз самой себе. – Просыпайся».

Она открыла глаза. Бабочка с оторванным крылом неслышно билась о стекло старой банки на тумбочке Сильви. С бешено стучащим сердцем Роуз наблюдала за ее усилиями в тусклых лучах рассвета и не могла вздохнуть.

Хотя Роуз была уверена, что не спит, тело не слушалось. В комнате стояла вонь, как от дикого зверя.

Рядом слышалось чье-то дыхание – резкое, гортанное, – но видно ничего не было.

Краем глаза Роуз заметила какое-то движение в темноте. Здесь точно что-то есть – что-то злобное, желающее причинить ей вред.

Роуз осмотрелась, однако ничего такого не заметила. Правда, стало как-то темнее, словно привычную комнату вывернули наизнанку.

Заливавший спальню лунный свет почему-то был зеленоватым. Как бы Роуз ни хотела закричать и позвать на помощь, она не вымолвила ни звука.

«Я что, умерла?»

Собравшись с силами, Роуз попробовала встать или хотя бы пошевелить мизинцем… Увы, двигаться могли только глаза.

Роуз хотела усилием мысли заставить сестру встать и помочь ей, но кровать Сильви была пуста. Одеяло сброшено, подушка примята.

Неужели явился оборотень и забрал Сильви?

Вот опять – свистящее дыхание, запах гнилого мяса и мокрой шерсти, который ощущался даже во рту. Какой-то низкий звук вроде рыка вибрацией прошел сквозь тело. Однако Роуз по-прежнему ничего не видела – чудище пряталось в темноте, может, под ее кроватью. Кто бы это ни был, у него наверняка полно острых зубов, и если Роуз заглянет ему в пасть, то увидит обрывки белой ночнушки сестры.

«Пожалуйста, – мысленно взмолилась Роуз. – Пожалуйста, уходи. Не трогай меня. Пожалуйста». Она вдруг вспомнила молитву, которую мама научила их произносить перед сном: «Ангелы, храните меня ночью и будите поутру».

И Роуз пошевелилась. В легкие вошел воздух. Противный животный запах рассеялся. Боясь заглянуть под кровать, Роуз выскочила из комнаты и помчалась по коридору к спальне родителей.

– Что такое? – спросила мама, щурясь от лунного света, проскользнувшего в комнату из коридора.

– Что-то приходило ко мне в комнату, – тяжело дыша, сказала Роуз. Окна были закрыты, шторы задернуты. В родительской спальне стоял затхлый запах, а еще здесь пахло папиными сигаретами и мамиными духами. Рабочая рубашка папы висела на стуле рукавами вниз, отчего в темноте стул казался живым – сейчас затопает по полу на своих четырех ножках.

– Опять летучая мышь? – Мама привстала, ее светлая ночная рубашка засветилась. Папа тоже заворчал. В начале весны к ним в комнату залетела летучая мышь, и папе пришлось выгонять ее метлой. Он посмотрел на часы – почти пять утра.

– Нет, не летучая мышь. Я… я не знаю, что это было.

«Чудовище. Чудовище из моих снов. Оборотень из рассказов Омы».

– Я его слышала, чувствовала запах, но не видела. Я не могла пошевелиться. По-моему… – Хватит ли ей смелости сказать это? – По-моему, оно схватило Сильви.

Папа усмехнулся.

– Тише, – успокаивала Роуз мама. – Теперь все хорошо.

– Марш в кровать, – сонным хриплым голосом сказал папа. – Еще слишком рано для твоих сказок.

Папа всегда говорил, что у Роуз богатое воображение, имея в виду, что она любит преувеличивать и выдумывать – а потом смотрит, сойдет ли это ей с рук.

– Не могу, – ответила Роуз. – Я же сказала, в моей комнате что-то было. И Сильви исчезла!

– Ничего там нет. – Папа перевернулся. – Тебе приснилось.

Роуз покачала головой. Она не была трусишкой вроде Сильви.

– Это не сон. Я не выдумываю. Все было наяву.

– Я уверена, что твоя сестра в постели.

– Ее там нет. Сильви схватил оборотень.

Мама с раздражением включила ночник.

– Оборотень? Сколько раз повторять: истории Омы – это просто сказки. – Она встала с кровати, накинула халат и пошла в комнату девочек. Уже через минуту мама вернулась и сказала: – Сильви спит себе в кровати. – Она сняла халат и залезла обратно в постель. – И нам всем тоже неплохо бы поспать. Иди к себе.

– Клянусь, ее там не было!

– Да что ж такое, – проворчал папа. – Пойду поставлю кофейник.

Он потопал в коридор – в полосатой пижаме, со взъерошенными волосами. «Осторожно, – хотела сказать Роуз ему вслед. – Оно все еще где-то там».

Роуз залезла в постель на папино нагретое место, прижалась к маме и положила голову ей на плечо.

– Бедная моя девочка, – вздохнула мама. – Ты и правда напугана. Зачем только бабушка забила вам голову этой ерундой?

На кухне потекла вода, папа включил старый деревянный радиоприемник и, подпевая, открыл новый холодильник.

Мама гладила ее по волосам, а Роуз вспоминала разговор с Омой.

– А мама знает про оборотней? Она в них верит?

– Верит, – улыбнулась Ома, – только ни за что не сознается. Некоторым, Роуз, проще сделать вид, что всяких ужасов не существует.

– Она умерла. – Сильви с грохотом поставила банку с бабочкой на столик перед Роуз.

Роуз сидела на диване, прижав подушку к груди. Тельце бабочки-монарха неподвижно лежало на листьях, постеленных на дно. Сквозь стекло, которое увеличивало крылья, можно было хорошо разглядеть черные прожилки на ярко-оранжевом фоне. Прямо как витражи в церкви. Роуз представила церковь из бабочек, где поклоняются превращению. Гусеницы, кокон, куколка, бабочка.

– Это ты убила ее. Ну, довольна? – Сильви сердито смотрела на Роуз, уперев руки в бока.

Роуз прикусила губу и еще сильнее прижала к себе подушку. Почему бабочка не выбрала ее, почему не села к ней на палец? Ома поняла бы, что расстроило Роуз.

– Я не хотела.

Сильви по-прежнему сверлила сестру взглядом.

– Как знать. Может, хотела, а сама того не осознавала.

– В этом нет никакого смысла. – Роуз подняла банку и заглянула внутрь. Вот бы бабочка зашевелилась и запорхала крыльями.

– Как и в убийстве бабочки.

Сильви села в папино кресло-качалку, не отводя глаз от Роуз.

– Где ты, кстати, была? – обвинительным тоном спросила Роуз, глядя на сестру сквозь стеклянную банку.

– Когда? – резко ответила Сильви. Из-за стекла и ярко-оранжевой бабочки ее лицо исказилось. Впервые в жизни Сильви выглядела не красавицей, а странным отвратительным существом, оранжевым чудищем.

– Сегодня утром, около пяти. – Роуз поставила банку обратно на столик. К Сильви вернулся ее прежний нормальный облик с аккуратно уложенными волосами. – Я проснулась, а тебя нет.

– Я никуда не уходила, Роуз. – На мгновение Сильви показалась встревоженной и даже перепуганной, но выражение ее лица быстро переменилось. Она смотрела на Роуз, как на сумасшедшую младшую сестренку. – Куда я могла подеваться?

– Тебя не было. А подушка…

Сильви подняла палец и стала водить им из стороны в сторону, как учили в книжке по гипнозу, а потом заговорила медленным и успокаивающим голосом:

– Следи за моим пальцем. Вот так, хорошо. Твои веки тяжелеют, ты хочешь закрыть глаза…

Роуз подыгрывала и следила за пальцем сестры.

– Давай, Роуз, закрывай глаза. Вот так. Засыпай крепче. Еще крепче. Ты слышишь только звук моего голоса. Ты поймешь все, что я буду говорить. Кивни, если тебе все ясно.

Роуз кивнула.

– Я лежала в кровати, – сказала Сильви. – Я никуда не уходила.

Роуз опустила плечи, словно расслабившись под действием сил сестры.

– А теперь скажи, что ты видела утром, – мягким голосом приказала Сильви.

– Ты лежала в кровати, – монотонным голосом повторила Роуз. – Ты никуда не уходила.

– Вот и хорошо. Ты запомнишь, что все так и было. Поняла?

– Да.

– Молодец. На счет «три» ты откроешь глаза. Раз, два, три.

Сильви с улыбкой сидела на стуле напротив, сжимая руку в кулак. Бабочка по-прежнему оставалась в банке на столе – как что-то мертвое может быть таким ярким?

– Интересно, мама сегодня добавит в блинчики чернику? – жизнерадостно спросила Сильви, поглядывая в сторону кухни, как будто ничего не произошло.

У Роуз бешено забилось сердце. Теперь она точно знает, что ночью сестра выходила из комнаты, но почему-то хотела скрыть это от Роуз. Раньше Сильви ничего от нее не утаивала, и Роуз это не понравилось. Совсем не понравилось.