2013

Зайдя в башню, Пайпер вспомнила тот жуткий череп с отвисшей челюстью и глазницы, в пустом взгляде которых читалось: «Наконец-то вы нашли меня».

Этот взгляд преследовал ее постоянно. Такое не забудешь.

Скелет с жуткой ухмылкой изменил их жизнь. Больше девочки не дружили с Эми, не заходили в башню и мотель. Все перевернулось, когда они попали в двадцать девятый номер.

И вот Пайпер снова здесь.

Что на этот раз? Еще один труп? Вряд ли. Все тела полиция уже нашла в доме.

Вспомнив пропитанный кровью ковер, Пайпер подумала: «Вдруг весь этот ужас начался в башне?»

Вдруг он все еще здесь?

Крепко сжимая монтировку, она медленно ступала по доскам, обходя явно гнилые. Если идти прямо над балками, то не провалишься. Словно канатоходец, она шла по линии, отмеченной гвоздями, надеясь, что балки все еще крепкие.

Лестницы, ведущей наверх, не было. В потолке зияла недосягаемая дыра, сквозь которую проникал свет из узких окон, и Пайпер вдруг вспомнила прикосновение губ Эми… и боль от щепки, вонзившейся в ногу.

На левой голени так и остался неровный белый шрам. В рану попала инфекция, и в итоге вся нога ниже колена покраснела и раздулась. Когда Пайпер наконец показала рану маме, ее тут же отвезли в больницу и кололи антибиотиками. С тех пор мама запретила дочерям приближаться к мотелю, который называла «смертельной ловушкой».

Какое точное описание. Бабушка Шарлотта тоже называла башню ловушкой. Если бы они только послушали…

Не ходить в мотель оказалось легко – Эми не желала иметь с девочками ничего общего. Пока Пайпер была в больнице, сестра несколько раз звонила Эми, но бабушка Шарлотта придумывала какие-то отговорки и лишь спрашивала, что передать.

Теперь, когда Пайпер снова оказалась в башне, в голове у нее засела только одна мысль.

– Я не трусишка.

Сделав глубокий вдох, Пайпер встала на колени и потянула на себя доску, на которой когда-то стояла лестница, – та с легкостью поддалась. Хотя половицу с одной стороны по-прежнему удерживала соседняя доска, Пайпер запросто сдвинула эту конструкцию и увидела люк, ржавые петли и массивный засов, который должен был хранить все тайны взаперти.

Пайпер нерешительно коснулась щеколды. Холодный металл, слегка покрытый оранжево-коричневой коркой.

Не желая тратить время на размышления, она сдвинула засов и, держа в правой руке монтировку, левой подняла люк.

Никакой вони от разложения, только запах сырости, как в любом подвале. И складная металлическая лестница. В 1989 году ее здесь не было, а значит, сюда спускался кто-то еще.

– Ладно, – сказала Пайпер вслух, успокаивая себя. – Что дальше?

«Вперед, – прошептала Эми ей на ухо. – Или хочешь сказать, что ты…»

– Я не трусишка. – Не выпуская из руки монтировку, Пайпер свесила ноги и нащупала ступени. Совсем одна, в темноте, даже фонарика нет.

Наконец под ногами пол.

И тут что-то коснулось ее сзади.

Какое-то жужжание, будто трепет маленьких крыльев.

И музыка

Мадонна.

Телефон! Это просто телефон вибрирует в заднем кармане.

– Купишь капли в нос? – попросила Марго, когда Пайпер, прерывисто дыша, взяла трубку.

– Что?

– И спринцовку. По-моему, я забыла внести их в список. Вдруг у ребенка начнется насморк или заложит нос. Ты там как, нормально?

– Да, нормально, – соврала Пайпер, с трудом сглотнув. Она чувствовала на себе чей-то взгляд, словно в темнице был кто-то еще. – Куплю.

Пайпер с тревогой вглядывалась в темноту. Комната не выглядела заброшенной. Да, тут пахло сыростью и плесенью, но не только – к ним примешивался какой-то сладкий фруктовый аромат, как у блеска, которым красила губы Эми.

Внутри у Пайпер все сжалось, и она крепче обхватила рукой монтировку.

Интересно, скелет еще тут?

«Если вы хоть кому-то об этом скажете, клянусь, я убью вас», – сказала тогда Эми, и Марго с Пайпер пообещали молчать о своей находке. Учитывая, что Пайпер оказалась в больнице, мама запретила девочкам ходить в мотель, а Эми не желала с ними общаться, сохранить тайну было легко. Пайпер даже делала вид, что ничего не произошло. Однажды, много лет спустя, она заметила, что Марго странно на нее смотрит. Может, сестра вспоминала об Эми и о мотеле? Несколько раз, напившись, Пайпер хотела заговорить об этом, но не сумела подобрать слов. Сестры сдержали обещание.

– Пайпер? Ты ведь в аптеке? – подозрительно спросила Марго.

Черт. Марго слишком хорошо ее знала. Стоит только сказать ей, что она в башне, и сестра мигом позвонит Джейсону и поднимет на уши всю полицию Лондона.

– Конечно, – с улыбкой ответила Пайпер, включая воображение. Она закрыла глаза и представила, что ходит по ярко освещенной аптеке, покупая всякие детские штучки. Вот она подходит к полке с термометрами… – Я и не думала, что выбирать так трудно – знаешь, сколько тут видов ректальных термометров?

– Пайпер…

– Мне пора. Народу полно, да и тебя плохо слышно. Я возьму капли, нельзя же малышке мучиться с заложенным носом. До скорого, – сказала Пайпер, пока сестра не успела опомниться.

Подсвечивая себе телефоном, она стала осматривать мрачные интерьеры двадцать девятого номера.

К ее великому облегчению, скелета здесь не было.

Кровать с кожаными ремнями стояла на месте. Поверх нее лежали спальный мешок и фонарик. Пайпер осторожно взяла его и щелкнула выключателем, думая, что батарейки наверняка давно сели. Как ни странно, ее ослепил яркий свет.

Значит, фонарику не двадцать лет. Пайпер посветила вокруг, дабы удостовериться, что рядом никого нет. Из стены по-прежнему свисали массивные цепи, однако на кандалах появились новые замки. Металл блестел на свету – ни следа ржавчины.

Эти замки поставили совсем недавно.

Спальный мешок тоже новый: ткань не потрепанная, но в середине какое-то уплотнение, как у плотно пообедавшего удава. Пайпер пощупала мешок изнутри, затем осторожно расстегнула молнию – металлические зубчики громко защелкали в тишине.

Сверху лежала знакомая книга «Искусство и наука гипноза». Пайпер даже помнила, что на первой странице есть надпись: «Сильви, величайшей заклинательнице цыплят, с любовью от дяди Фентона. Рождество, 1954», а на полях – заметки Сильви о ее экспериментах с гипнозом.

Под книгой был альбом с вырезками из чемодана Сильви. Фотографии кинозвезд 50-х и 60-х годов, альбом с ее мечтами и грезами. Еще в мешке нашлись три упаковки жвачки «Джуси фрут» – одна из них вскрыта, рядом смятые обертки. Вот откуда сладкий фруктовый запах.

На самом дне лежал аккуратно сложенный листок бумаги, на котором было напечатано:

Пайпер позвонила Марго.

– Все еще возишься с термометрами?

– Ну, кое-кто ждет ребенка… – Пайпер надеялась, что ее голос звучит легко и немного насмешливо. – Слушай, а не заехать ли мне к матери Эми? Как там называется этот дом престарелых?

– Фокскрофт. Только Джейсон говорит, Роуз не в себе. Едва помнит собственное имя.

– Думаю, все же стоит попробовать. Наверное, загляну к ней до встречи с Лу, а если не успею, то потом. Мало ли что она расскажет?

Например, кого (или что) держали в темнице.