1989

– Мы с Джейсоном Хоком целовались, – прошептала Эми Пайпер. – С языком.

– Фу!.. – крикнула Марго.

Она поехала в глубь пустого бассейна, грохоча роликами по разбитому голубому дну. Марго было всего десять, и она всегда теряла терпение, когда в игре «Правда или действие» речь заходила о мальчиках и поцелуях. Из-под шлема торчали растрепавшиеся хвостики, веки блестели от неоновых синих теней, которыми Эми ее накрасила. Надо смыть перед возвращением домой, иначе мама жутко разозлится. Марго надела защитные наколенники и налокотники. Пайпер свои не носила, ведь у Эми таких просто не было.

На парапете, с мелкой стороны бассейна, стоял приемник, настроенный на радиостанцию «Дабл-ю-кью-ви-ти», чей слоган был «Только хиты». Заиграла «Sweet Child of Mine» группы «Guns N’ Roses» – одна из любимых песен Эми. Ей нравилось, когда вокалист изливал душу, поэтому она любила даже песни со старых бабушкиных пластинок Перри Комо и Фрэнка Синатры. Жутко слащавые, но когда Эми подпевала, они звучали классно.

– И каково это было? – Пайпер прижалась поближе. От Эми пахло духами «Лавз Бейби Софт» и клубничным блеском для губ. На ней была облегающая футболка с «Охотниками за привидениями» и джинсовые шорты с обтрепанными краями.

Эми ответила озорной улыбкой и заправила за ухо с тремя сережками розовую прядь волос, покрашенную растворимым желе. Она тоже накрасила глаза блестящими синими тенями и растушевала серебристым до самых бровей. Как звезда из клипов на «MTV». Или как младшая сестра Синди Лопер, только Эми считала, что Синди Лопер – отстой, вот Пайпер и не упоминала об их сходстве вслух.

– Иди сюда, я расскажу. – Эми развязала разноцветные шнурки на белых роликах. Пайпер сделала то же самое, подруги переобулись в шлепанцы и вылезли из бассейна. Лето подходило к концу, через две недели снова в школу. У обеих девочек были загорелые ноги – у Эми длинные и стройные, прямо как у девушек из танцевальной группы «Рокетс», на чье выступление Пайпер ездила с мамой в «Радио-сити-мьюзик-холл».

– Вы куда? – хмуро спросила Марго. Девчонки часто бросали ее, и ей это жутко не нравилось. Все потому, что она еще маленькая, хотя Марго делала вид, что уже совсем взрослая. Хвостики торчали из-под шлема, точно две антенны, и от этого она была похожа на сердитого жучка.

– Скоро вернемся, – сказала Эми. – Никуда не уходи.

Пайпер и Эми побежали к конторе мотеля в здании с крутой остроконечной крышей – по мощеному дворику у бассейна, сквозь трещины в котором пробивалась сорная трава, мимо сломанных шезлонгов. На окне висела табличка с красными буквами: «ЗАКРЫТО», пыльные пластиковые жалюзи были опущены. Справа к конторе примыкали номера мотеля – с первого по четырнадцатый. Номера с пятнадцатого по двадцать восьмой расположились позади, в другом здании.

Все номера теперь были наглухо закрыты, словно гробы, хотя ключи с синими бирками по-прежнему висели на металлической подставке за стойкой регистрации. Иногда девочки заходили в комнаты, в которых ничего не изменилось с тех пор, как мотель закрылся в 1971 году. Кровати были застелены коричневыми покрывалами с узором, на полу лежали выцветшие ковры бирюзового цвета, все прожженные и в застарелых пятнах непонятно от чего. Картины с желто-оранжевыми бархатцами в массивных рамах украшали стены. Старые цветные телевизоры давно продали, но остались столики из-под них, а еще комоды и тумбочки, некоторые даже с отсыревшими библиями. Мебель была вся в зазубринах и царапинах, с круглыми пятнами на поверхности – призрачными следами стаканов, из которых некогда пили жильцы. В ванных лежало упакованное мыло, хотя большинство коробок прогрызли мыши. Во всех номерах стояли пепельницы, и иногда Пайпер была готова поклясться, что вдыхает воздух 1971 года – с пылью, дымом сигарет и давно выветрившимися духами. Как привидения, если бы у тех был запах.

В комнатах начали протекать крыши, по потолкам поползли пятна от сырости и плесени, местами осыпалась штукатурка. Кое-где по-прежнему лежали спички и блокноты с логотипом мотеля «Тауэр» в виде простого рисунка величественной башни.

Бабушка Эми показывала им снимки башни в процессе строительства. Шишковатыми, пожелтевшими от никотина пальцами она водила по черно-белым фотографиям в старом альбоме.

– Муж всегда повторял, что эта башня для меня, – говорила Шарлотта. – Но мы знали правду. Он построил башню, потому что сам так решил. Хотел привлечь туристов со всего мира, которые сделали бы нас богатыми и знаменитыми.

На снимках не было ничего особенно интересного: дедушка Эми готовил сюрприз, поэтому заставил все лесами – чтобы за досками и брезентами не разглядели, чем он там занимается. Наконец, на последнем фото торжественное открытие: Кларенс Слейтер, привлекательный мужчина в костюме и шляпе, с прилизанными темными волосами и слегка косоглазый, держит за руку жену. Бабушка Шарлотта здесь молодая и красивая, совсем непохожая на неопрятную старуху, в которую она превратилась. Они стоят на фоне деревянной таблички, установленной дедом так, чтобы привлечь внимание водителей с десятого шоссе. На ней написано: «Приезжайте посмотреть на знаменитый лондонский Тауэр».

Пайпер и Эми перешагнули через обломки давно поваленной таблички, которые гнили теперь среди сорняков, окурков и оберток от гамбургеров, выброшенных из окон машин, и подошли к башне.

Заходить туда девочкам запрещалось. Бабушка говорила, что внутри опасно: стены рушатся, полы прогнили.

– Это ловушка, – повторяла бабушка Шарлотта хриплым голосом. Ее дыхание пахло кислым. – Держитесь от нее подальше. Однажды кто-нибудь провалится вниз, до самого адского дна.

Бабушка Шарлотта заботилась об Эми в отсутствие Роуз, ее матери (которой, насколько помнила Пайпер, почти никогда не было рядом. За тот год, что Пайпер дружила с Эми, она ни разу не видела Роуз). По словам Эми, у ее мамы было не все в порядке с головой. И еще она пила. Бабушка Шарлотта как-то сказала: «Моя бедная Роуз так и не оправилась после исчезновения Сильви. Некоторых потеря делает сильнее, но ее она сломила».

Сильви была тетей Эми, старшей сестрой матери. В восемнадцать лет она сбежала в Калифорнию, чтобы стать кинозвездой – так говорила Эми. Собрала чемодан и оставила прощальную записку в пишущей машинке, обещая вскоре выйти на связь. Больше о ней ничего не слышали. Полным именем подруги было Эми Сильвия – в память о пропавшей тете.

Было жалко бабушку Шарлотту, которой досталось в одиночку воспитывать такого неуправляемого ребенка, как Эми. Ее муж Кларенс умер еще до рождения внучки. Бабушка Шарлотта уверяла, что крах мотеля разбил ему сердце. «Видимо, она имеет в виду сердечный приступ», – думала Пайпер.

Шарлотта была худой, с обвисшей кожей и седеющими волосами. На подбородке у нее росли два длинных седых волоска, которые так и хотелось выдернуть. Дом всегда находился в ужасном состоянии (хотя бабушка постоянно что-то прибирала). Иногда подруги заставали Шарлотту у окна кухни: женщина смотрела вдаль отсутствующим взглядом.

– Что это она? – спрашивала Пайпер.

– Не знаю, – отвечала Эми. – Может, высматривает мою маму или Сильви. Или даже постояльцев. Она как будто ждет, что старый звонок, проведенный из конторы в дом, скоро зазвонит, хотя он сломался еще сто лет назад.

Бывало, бабушка путалась и называла внучку Сильви.

– Иди-ка сюда, Сильви, давай я заплету тебе косу.

– Я Эми, бабушка, – раздраженно отвечала подруга. Ей было неловко. – Сильви здесь нет.

– И правда, – говорила Шарлотта, расчесывая золотистые волосы внучки. – Она была хорошей девочкой. Как и ты.

Эми потянула Пайпер через сводчатый дверной проем, в прохладу и темноту башни. У Пайпер перехватило дыхание – вдруг стены сейчас рухнут? Внутри было мрачно, пахло отсыревшим цементом, гнилыми листьями и чем-то тухлым. Деревянный настил прогибался под ногами. На первом уровне не было окон, и свет проникал сюда только сквозь узкий дверной проем.

Под ногами шуршала многолетняя сухая листва. На полу валялась обертка от шоколадки «Милки Вэй» и смятая банка из-под пива. Музыка из радиоприемника, доносившаяся от самого бассейна, окутывала их туманом, но слов песни было не разобрать.

– Ты правда хочешь знать, каково это – целоваться с Джейсоном? – спросила Эми, чье лицо Пайпер едва различала в темноте.

– Да, – ответила Пайпер, и Эми крепко сжала ее вспотевшую ладонь. Пайпер еще ни с кем не целовалась, но постоянно разглядывала губы всех знакомых мальчиков, присматривалась к их форме и движению во время беседы. Интересно, будет ли щекотно от мягкого пушка у мальчиков над верхней губой? И как держать голову, чтобы не мешался нос?

Костлявый мальчишка Джейсон Хок, их одноклассник, жил по соседству с Пайпер и Марго, в многоквартирном доме с другой стороны холма, на котором расположился мотель. Волосы у него были длинноваты (но не настолько, чтобы выглядеть круто), и он повсюду ходил с лупой, показывая девчонкам, как классно разглядывать через нее кору дерева или маленького зеленого жучка. Марго было жаль его – Джейсон казался ей одиноким, – а Пайпер считала его чокнутым. Несколько месяцев назад он передал Эми зашифрованную записку, а та даже не попыталась разгадать шифр, что ужасно его расстроило.

– Сейчас узнаешь, – сказала Эми, и не успела Пайпер ей ответить или даже представить, что будет дальше, как Эми поцеловала ее скользкими от блеска губами. Ее маленький язычок осторожно раскрыл губы Пайпер. Она ощутила вкус клубничной помады и жаркое дыхание Эми. Пайпер едва слышно застонала, будто говоря: «Я сдаюсь, я согласна на все», и ответила на поцелуй. Пайпер была уверена, что башня кружится и стены рухнут прямо на них.

Затем она поняла, что это была не башня, а чья-то тень. Кто-то стоял у входа и следил за ними. Пайпер замерла, потом отскочила в сторону.

Призрачная фигура вышла на свет.

– Джейсон? – позвала его издалека Марго. Видимо, она шла по дорожке к башне. – Ты не видел Пайпер и Эми?

Джейсон молча ушел.

– Эй, подожди! – крикнула Марго. Она бежала за Джейсоном, но шаги вдруг затихли.

Подруги замерли, слушая. Пайпер прижалась спиной к прохладной каменной стене.

– Ты куда? – спросила Марго.

– Домой, – ответил Джейсон.

– Так ты не видел Пайпер и Эми?

Пайпер пригнулась в тени и посмотрела на Эми, но не поняла, что выражает ее лицо. Она точно не была взволнована или обеспокоена. Кажется, ее это забавляло.

– Не-а.

– Поможешь мне найти их?

– Не могу.

– А ты еще придешь? Ты обещал показать мне телескоп.

– Не сегодня, – сказал Джейсон. – В другой раз.

– Просто я думаю попросить телескоп на день рождения, вот и хотела посмотреть, такой ли мне нужен.

– У меня фирмы «Таско». Мама купила в магазине для хобби.

Снова захрустел гравий, Джейсон пошел домой.

– Ладно, до встречи! – крикнула ему Марго, но Джейсон не ответил.

– Похоже, твоя сестричка запала на Джей-Джея, – прошептала Эми.

– Неправда, – ответила Пайпер.

Марго подошла к самому входу в башню.

– Пайпер? Эми? – Ее слова отозвались эхом.

– Тс-с. – Эми с улыбкой приложила палец к губам. – Сюда. – Не выпуская руку подруги, она повела ее наверх по шаткой лестнице. Пайпер старалась ступать так же неслышно и грациозно. Они присели на корточки под одним из трех вытянутых узких окон. Здесь было еще темнее. Эми сжала ее руку. Пайпер тяжело дышала. Зачем им прятаться? Это ведь подло по отношению к Марго, хотя в то же время весело.

Правой рукой Пайпер нежно коснулась лица Эми. Подруга посмотрела на нее с хитрой улыбкой, но затем эта улыбка исчезла. Внутри у Пайпер все скрутило – так серьезно теперь выглядела Эми.

– Ты целуешься лучше, чем Джейсон Хок, – прошептала Эми, наклоняясь ближе.

– Он нас видел.

– И что? – Эми пожала плечами.

– И то… вдруг он кому-нибудь расскажет.

– Не расскажет.

– Откуда тебе знать? – спросила Пайпер. Представить страшно: через две недели они выходят с каникул, а все вокруг шепчутся, и по школе идут слухи о том, что Пайпер и Эми… Ненормальные? Лесбиянки? О боже.

– Просто знаю, и все. Он же ничего не сказал Марго. Нечего переживать из-за Джей-Джея. Успокойся, все в порядке.

– Пайпер? Эй, вы тут?

Марго зашла в башню и стала осторожно взбираться вверх.

– Идем, – прошептала Эми и снова потянула Пайпер за собой к следующей лестнице, которая вела на площадку на крыше – с зубчатыми стенами, как в замке. Здесь уже не спрячешься. Можно только расправить крылья и полететь.

Эми зажала рот рукой, чтобы Марго не услышала смех. Для нее все это было игрой – поцелуй, приход Джейсона, прятки от сестры Пайпер.

– Ну хватит, – сказала Марго. – Я знаю, что вы наверху. Вас слышно!

Эми дернула Пайпер за собой, молча показывая на лестницу. Пайпер неуклюже прыгнула следом, и правая нога провалилась сквозь пол с громким треском. Ее повело вперед, ладонь выскользнула из руки Эми.

Пайпер закричала – и от боли в расцарапанной ноге, и от страха, что она провалится до первого этажа (а может, и до самого адского дна, как говаривала бабушка Шарлотта). Но что-то ее удержало. Настил шел в два слоя: треснувший пол крепился к балкам, к которым с обратной стороны был прибит потолок, чьи доски выдержали.

– Ничего себе! – Эми протянула Пайпер руку. – Ты жива?

– Вроде да. – Пайпер осторожно вытащила ногу и отошла от дыры. Голень была вся в крови, из кожи торчала похожая на зазубренный шип щепка. От ее вида у Пайпер закружилась голова. Вдруг щепка достала до кости?

– Вот блин, – сказала Эми, глядя на ногу подруги. Она заправила прядь розовых волос за ухо и наклонилась, чтобы рассмотреть поближе.

– Надо позвать твою бабушку, – предложила Пайпер, отводя взгляд от раны. В войну бабушка Шарлотта была медсестрой. На старых фотографиях она стоит в отутюженной белой форме на фоне больничных коек. Хотя это было сорок лет назад, бабушка Шарлотта наверняка знает, как помочь. Человек, который видел раненых солдат с оторванными ногами, точно справится с занозой – пусть и с такой огромной.

– Ни в коем случае, – ответила Эми. – Если бабушка узнает, что мы были здесь, она перестанет мне доверять. Мы сами отлично справимся. Честное слово.

– Но я…

– Тише. Закрой глаза.

Пайпер прикрыла глаза, но все равно подглядывала.

Эми с уверенностью зажала занозу ногтями и резко дернула на себя. Пайпер была готова разразиться тысячью ругательств, но боль затмила все, и она лишь вскрикнула.

– Вот. – Эми с торжествующим видом протянула ей окровавленную щепку, которая блестела в тусклом свете.

Внутри у Пайпер все скрутило.

– В чем дело? – Из-за лестницы высунулась голова Марго.

– Стой там, – предупредила ее Эми. – Здесь опасно. Полы прогнили.

– Что с тобой? – встревоженно обратилась Марго к сестре.

– Ничего страшного, – сквозь зубы процедила Пайпер, промакивая рану, из которой сочилась темная кровь, краем футболки. – И не вздумай рассказывать маме, иначе она нас убьет. И больше сюда не пустит.

Марго кивнула. Тени на ее глазах переливались в свете, который проникал сквозь щелки в забитых окнах.

– А то я не знаю. Я же не дурочка.

– Повезло, что совсем не провалилась, – сказала Эми, разглядывая дыру вблизи.

«До самого адского дна», – мысленно добавила Пайпер, кивнув в ответ.

– Пойдем уже отсюда, – тоненько пропищала Марго, как комарик.

В кои-то веки Пайпер была согласна с младшей сестрой и выпрямилась на трясущихся ногах. Правую, липкую от крови, пронзала боль.

– Подожди-ка, – сказала Эми. – Тут что-то есть. – Она легла на живот и засунула руку под пол.

– Осторожно, – предупредила Пайпер. Вдруг пол не выдержит ее веса и Эми провалится головой вперед, как Алиса в кроличью нору?

Эми вытащила из дыры маленький плотный чемодан оливкового цвета.

– Что это? – спросила Марго, разглядывая находку.

Эми молча положила чемодан на пол, с громким щелчком открыла застежки и, задержав дыхание, медленно подняла крышку.

Внутри лежала аккуратно сложенная одежда – льняное платье, чулки, – а под ней небольшой кошелек со свернутой пачкой купюр: десятки, двадцатки, пятерки. На дне кошелька обнаружились старинные серьги с зелеными камнями и жемчужное ожерелье.

– Ого! – удивилась Марго. – Настоящие драгоценности!

Эми внимательно посмотрела на украшения, положила их обратно в кошелек и стала дальше копаться в чемодане.

Под одеждой был еще старый альбом, красиво надписанный черными буквами: С.А.С. На хрупких страницах приклеены вырезки из газет и журналов с фотографиями кинозвезд давних времен. Некоторых Пайпер знала, но пик популярности этих актеров и актрис уже прошел. Под снимками были аккуратные подписи: Гэри Купер, Рок Хадсон, Одри Хепберн, Дорис Дэй.

Потом Эми вытащила из чемодана старую фотографию в рамке, на которой были запечатлены две девочки: одна постарше, невероятно красивая, с узким лицом, прямыми светлыми волосами и завораживающим взглядом; другая напоминала лишь бледную тень первой – темные растрепанные кудри и круги под глазами с тяжелыми веками. Обе были одеты в чопорные платья и смотрели в камеру одинаково чопорным взглядом, как будто за секунду до снимка фотограф пробормотал: «Улыбайтесь уже, черт возьми». Девочки стояли на фоне таблички с надписью «Знаменитый куриный цирк Лондона» с цыплятами в руках.

– Моя мама со своей сестрой, – сказала Эми и, немного задумавшись, добавила: – Видимо, это чемодан Сильви. С которым она уехала.

– Тогда почему он здесь? – спросила Марго. От разбросанной одежды шел затхлый запах давно забытых вещей.

Эми достала и встряхнула платье, отчего оно всколыхнулось то ли флагом, то ли бьющим крыльями мотыльком, и Пайпер представила светловолосую девочку с фотографии в этом наряде. На ее лице улыбка, но взгляд предупреждает: «Положи обратно. Если не хочешь неприятностей, то уходи отсюда и забудь, что видела».