Почтовый ящик пикнул дважды.

Киборг в чёрной броне позволил отсканировать сетчатку правого глаза и забрал из приёмника небольшую бандероль. Она приятно оттягивала руку, край мягкого пластика разъехался от рывка, и показалось содержимое – небольшая, в тёмных нашлёпках модулей памяти, тусклая призма. Она гудела и едва светилась голубоватым в режиме энергосбережения, отражаясь лёгкими мазками в бесцветных радужках нового хозяина. Но вдруг чёрная фигура дрогнула – мерный фоновый звук гудения серверной позади странным образом переродился в сотни тихих человеческих голосов. Они хрипели, звали, просили: за пару мгновений эти голоса приблизились, словно выкрутили на максимум звук, преподнося дикое многоголосье инъекцией безумия. Какофония нарастала, и оттого голубая призма мелко задрожала в оплетённых металлом пальцах, скрипнули плотно сжатые зубы, а воздух со свистом вошёл в органические лёгкие – в это самое мгновение страшный гомон стих, погас, словно пламя свечи на ветру. Киборг моргнул и медленно, с лёгкими щелчками распрямил спину. Грубые сегменты позвоночника, лаконичный силуэт и устаревшие детали вроде разъёмов-эполетов на плечах – на первый взгляд всё говорило о том, что создавали тело как попало. Тем более инородным смотрелся логотип «Хейвы» – весёленький рисуночек округлыми серыми буквами по голубому полю. Хорошо, что у этой корпорации не было особых проблем как с толерантностью, так и с нездоровым консерватизмом сотрудников.

Что же до хакеров с Вересковых пустошей – вот кого хлебом не корми, а дай повыпендриваться с домашним софтом сотрудников корпорации, но такие фокусы даром не проходят – опасно. Ведь запись с кричащими людьми нетрудно опознать. Их голоса слышали все в городе, до последнего бездомного. То были крики толпы пикетчиков из Чанотты, заглушённые временем и подчищенные СМИ в официальных сводках. В самую обычную среду упал всего один сервер – Латинского гетто, и без воздушных фильтров задохнулась половина населения трущоб. Их доставали из клетушек, как в лучших домах Парижа извлекают из раковин эскарго – быстро, точно, профессионально. И молча. Тела в мешки, дела – в архивы, пара слов с дежурным сочувствием в утренних новостях. Полиция сдержала пикеты, да только слухами земля полнится.

Мой дом – моя крепость.

Красивое предание.

Родные стены помогают, лишь пока в них можно полноценно жить. В смоговых же райончиках типа Песчаника, Латинского гетто и Вересковых пустошей – держи карман шире, ты полностью зависишь от фильтров, а точнее – их контроль-программ. Правительство знает о перенаселении и оттого не против скинуть на обочину пару-тройку сотен тел. Кого волнует больная, вырождающаяся порода истощённых наркоманов и раковых больных.

Киборг нажал кнопку на призме – запустилась программа активации фильтров очистки воздуха, и зашагал в домашнюю серверную. Под аккомпанемент лёгкого гула нашёл скрытую нишу в стеновой панели, откинул тонкую заглушку и вставил призму в пирамидальный слот. Призма загудела, ощетинилась жёсткими усиками контактов и подсоединилась к основной системе квартиры. За полупрозрачной, как слюда, панелью управления, тронулось и завертелось белое светодиодное колёсико: «жизнь» активирована. Отфильтрованного за день воздуха как раз хватит лёгким на ночь.

Киборг запросил с домофона транспорт, и через пять минут корпоративный аэрокар «Хейвы» сигналил на чип. Деловито нацепив плотную маску, хозяин дома шагнул из квартиры – и тут же рванула маслянистая вспышка: окуляры его респиратора залепила густая зелёная краска.

– Какого хрена, – ослепший киборг с глухим стуком привалился к стене, но быстро пришёл в себя, выставив руки в стороны и отпрыгивая по памяти в ближайший угол.

Сенсоры молчали – шутников рядом не наблюдалось. Скорее всего, «бомбочку» подвесили у его двери заранее, ещё ночью. Даже интересно, дистанционка или программа с таймером.

– Чёртовы мелкие придурки. Погодите, не долго вам ждать.

Придурки – потому что глупо нарываться на служащего корпорации, которая даёт тебе воздух, а мелкие, потому что других в Братстве Наследников Природы, чей фирменный цвет для идиотских выходок неизменно зелёный, кажется, не водилось. Идеалисты хреновы. Всем крышу посносило после недавнего доклада учёных о природных ресурсах.

Кое-как стерев с респиратора краску, киборг в прескверном настроении швырнул перчатки в мусороприёмник и распахнул дверь подъезда. Ладонь сжимала рукоять тазера в поясной кобуре – на всякий случай. Телеметрия молчала. Никакой жизни в радиусе километра.

Беспилотный аэрокар висел на уровне колен, покачиваясь на ветру, но тут же услужливо накренился в его сторону. По округлым бокам машины тёк подгоняемый ветром песок, и вокруг желтел тот же песок, и некоторые дома были занесены им до самых окон первых этажей. Когда-то Песчаник был живым, но его давно покинула большая часть жителей, и осталась здесь лишь совсем отчаянная публика, какую не испугает унылая действительность. Скелеты домов, помутневшие стёкла, торчащая из вездесущих жёлтых песков арматура. Каждый год пустыня двигалась на пару километров в стороны, росла, как лишай, пугливо обходя мегаполис заброшенными федеральными трассами с опустевшими посёлками, размазанными по обочинам.

А ведь с полчаса езды – и контраст налицо: районы за нумерованными силовыми стенами всё лучше, население всё разнообразнее: навстречу холодному весеннему утру, по мытому асфальту мостовых люди в крахмальных рубашках спешат в метро, глотают бодрящий кофе из «грелок», а над их головами проносится, как Дикая Охота, тысяча конкурирующих голографических реклам. На клумбе, раскинув конечности, дремлет торчок, а чуть поодаль бабуля в соломенной шляпе и с золотистым ретривером на поводке кормит стаю ослепительно белых голубей у самого края бетонированных берегов океанского залива.

Киборг устроился поудобнее в мягком кресле, тщательно пристегнул ремни безопасности, в то время как его мозг спокойно регистрировал понижение температуры и постепенное отведение сознания. Глаза закатились, губы сомкнулись в одну линию. Напряжение перешло в спокойствие, состояние полёта вихрило потоки мыслей. Услужливый аэрокар пропищал, что впереди пробка. А это значило – время есть.

Город за окнами неуловимо менялся в обратную сторону.

Вот Латинское гетто – там женщины в пёстрых одеждах поливали грядки скудной зелени на подоконниках с облупившейся краской, а мужчины торговали овощами, наркотой и безделицами для туристов.

Следующий квартал ещё меньше и беднее латинского. Здесь мусор валялся на улицах, тощие кошки шныряли в подвалы вслед за мутировавшими крысами. Вот знакомая, цвета терракоты, дверь с грязными ругательствами в виде граффити новомодным шрифтом, за ней – обшарпанный подъезд с мигающей лампочкой – словно эпилептический стробоскоп. Это – его дом. А вот и он.

Док распахнул терракотовую дверь и, вдохнув поглубже холодного утреннего воздуха, трусцой побежал вдоль берега залива, сразу заворачивая в парк. В наушниках пульсировал ритмичный бит, кровь разгонялась, кроссовки мигом намокли от росы.

Заросший участок парка встретил его солнцем и цветущим розовым садом, оплетённым хмелем и плющом. Там, на скамейке, всегда сидела девочка лет десяти-одиннадцати, точь-в-точь пасторальная картинка с открытки позапрошлого века. Она сидела всегда очень прямо и всегда спиной к дороге. Ему было интересно, кого она ждёт каждое утро, но подойти он ни разу не решился.

Подумав, что на всё должны быть свои причины, он добежал до фонарей у порта и вернулся к себе. Быстрый душ, хрусткая свежая рубашка – пора на работу.

Что ни говори, а не та это была работа, о которой мечтают всю жизнь. Но пока что надо перебиться, перетерпеть и отдать долг Марку – старое обещание, он и сам забыл. Зато старый дружище Марк не поскупился и выделил ему почти настоящую секретаршу. Девчонка, правда, тот ещё фрукт, но работала по нынешним временам бесплатно. В противовес достоинствам – была эдакой милой растяпой – то бумаги забудет отправить, то даты спутает. Но больше всего бесило то, что она не могла запомнить нужное количество сахара в его кофе. Каждый день, честное слово. Он бухнул портфель на стол в негодовании.

– Доброе утро, Док, – секретарша возникла на пороге, легка на помине. Откашлявшись, поправила на носу очки в тонкой оправе. – Прекрасно выглядите.

«А вы не очень», – подумал он.

Под её глазами залегли тени. Он мало знал о её личной жизни, но оставалось лишь надеяться, что рано или поздно Мередит образумится, слезет с просмотра ночных программ и станет хоть немного веселее. Словно аккомпанемент его мыслям, из коридора донёсся смех девушек из конторки по соседству.

– Где Марк? – Док нахмурился в планшет и отхлебнул горький кофе. – Подтвердил встречу с инвестором?

Мередит поджала губы, опуская взгляд.

– Понятно. Опять по своим делам шумит, а фирма – побоку.

– Он попросил взглянуть на последнюю версию программы, сказал, вы гениально решили предыдущую задачу…

Ещё бы.

– Дружба нынче дорогого стоит, – покачал он головой и ослабил узел на галстуке. – Что уж, поглядим.

– Встреча в два, – секретарша шмыгнула за дверь, всхлипнув невпопад.

– Ну ты чего, – пробасил из коридора Марк, лёгок на помине. – Успокойся, милашка, ну.

Марк толкнул дверь и вошёл без спроса. Крупный, как и Док, только седой, весь в шрамах и на правом глазу повязка. В его ручище белела крошечная флешка с ключом от программы, и было ясно – больше сейчас его ничто не интересует.

– Эй, дружище, – ощерился Марк, – ты будешь в восторге.

Насчёт восторга он малость преувеличил – они разошлись затемно, когда глаза уже болели, а в голове гуляло перекати-поле.

Роясь в кармане в поисках сигарет, Док захлопнул кабинет и в темноте коридора заметил Мередит – прислонившись к дальнему окну, девушка курила у стены. Её лицо белело в полутьме, словно маска.

Будильник затрезвонил бесцеремонно и резко.

Док надел спортивный костюм и выбежал из дома. Утренний бег упорядочивал мысли, настраивал на день. По дороге он купил бутылку воды в палатке старого китайца. И лишь отбежав, сообразил, что ему не выдали сдачу. Развернувшись к палатке, Док замер: она исчезла.

Голуби расхаживали по дорожкам, в вышине гремело и накрапывал дождь. Заброшенный сад встретил его тишиной, а на скамье по-прежнему сидела девочка. Когда он невольно замедлил шаг в раздумьях о её судьбе, она посмотрела на него. Развернулась всем корпусом и, кажется, даже улыбнулась. От этого взгляда его словно прострелил статический разряд: он знал это лицо. В замешательстве он попятился, буркнул:

– Простите, – и был таков.

Девочка наблюдала его бегство спокойно, а затем отвернулась.

В офис он явился в самом ужасном настроении из возможных.

– Мередит, кофе, – бросил с порога.

– Да, сэр.

– Закажите ещё карт для голографа, сколько можно напоминать?

– Зачем вам они? Это ведь устаревшая модель. Не лучше ли перепрограммировать имеющиеся? Корпорация «Хейва» разработала код альтернативного сознания. Я читала – там даже не нужен проектор, обычные очки суперреальности подойдут, а код вполне можно обойти…

– Не мельтешите, пожалуйста. Вы далеки от всего этого, Мередит. И потом, «Хейва» – жалкая кучка энтузиастов, фриков из золотой молодёжи, а никакая не корпорация. Сварите-ка лучше кофе да послаще.

– Да, сэр, – девушка понурилась, – извините.

Принесла кофе, звякнула блюдцем о столешницу. Напиток оказался на редкость отвратительным, но Док устыдился за свой тон:

– Простите мою резкость. Я был неправ. А что до этих новых гаджетов… Мне больше по нраву система Кё – она лаконична, и потом такое чувство, что ты вставляешь сердце в единый организм, вдыхаешь жизнь нажатием пары клавиш. Понимаете?

– Понимаю, – ответила тихо.

– Скажите, какой из дорог вы ходите домой?

Глаза её прояснились, брови съехались домиком.

– Той, что у железнодорожной станции.

– Жаль. Вдоль залива, если замечали, есть небольшой парк. В старые времена туда частенько приезжали бродячие цирки. Вы бывали там?

– Да, сэр, в детстве.

– Ваши родители молодцы.

– Им не было до меня особого дела… А мать и вовсе умерла, когда мне не исполнилось и пяти. Я гуляла с няней.

Воцарилось неловкое молчание.

– Но, разумеется, я знаю тот парк, – быстро сказала секретарша.

– Так вот, что странно, – подхватил он, – есть некая юная особа.

– Вы потеряли её телефон? – В руках помощницы возникла пухлая визитница. – Пробить её по видеосводкам?

– Нет, что вы, – расхохотался Док. – Это всего лишь ребёнок. Может, видели девочку на скамейке у развилки тропинок?

– Похоже, – неуверенно скосила глаза секретарша, – я видела её, но…

– Ступайте, – улыбнулся он. – И быть может, если захотите – загляните в тот парк. Там розы и тихо.

Мередит брела к железной дороге, царапая каблуки о гравий, руку оттягивал тяжёлый портфель. Воздух был чист, комары только начинали кружить, а одинокая ворона сосредоточенно чистила клюв о рельс. Девушка долго сидела на скамейке, пока мимо не проехал её поезд. Со вздохом поднялась, и ноги сами понесли её к парку – по сочной траве, мимо свёрнутых бутонов одуванчиков. Лёгкий ветер теребил светлые волосы девочки на скамейке, развевая края вплетённых лент.

– Я думала, ты уж не придёшь, – сказала девочка. И обернулась.

– Прости, – Мередит аккуратно присела на другой край скамьи, водрузив портфель между ними. Девочка надула губки и вздохнула:

– А можно к тебе поближе?

Ответом было нервное пожатие плечами. Девочка зашагала вдоль скамейки, невесомо ступая по траве, и, встав позади чуть дрожащей гостьи, повисла на её плече.

Мередит рассеянно погладила девочку по волосам.

Где-то кричала чайка, а вверх от линии горизонта расцветал закат.

– Снова будет дождь, – вздохнула девочка, зевнув, – каждый день мокро.

– Это плохо?

– Мне просто надоело ждать. Что я делаю не так? Залив спокоен, чудовище, что прилетало вчера, я убила, – девочка уселась рядом и положила голову на колени гостьи.

– Ты молодец, – похвалила Мередит. – Подожди немного.

Девочка уснула. Мередит аккуратно уложила её на лавку. Ветер стих, птицы угомонились. Резкая высокая трель звонка вывела её из оцепенения. Мередит выудила из портфеля назойливый телефон.

«Отделение первой ступени», – говорил экран.

Портфель упал в траву.

«Уже?»

Экран вспыхнул снова, подсветил лицо голубым, сообщая:

Весь день и вечер Док только и делал, что работал над программой в шлеме суперреальности. Решение казалось простым, но нечто важное постоянно уходило вдаль, как мираж. Чёртова программа выжимала все соки, а сам он давно проклял день, когда подписался на это. Душно, тяжело. Он сбросил шлем, как раб сбрасывает оковы, и вздохнул с облегчением.

Когда-нибудь он оставит эти хакерские штучки со взломами кодов фантастических корпораций будущего и придумает что-нибудь полезное и нужное. Например, автономные дома со своим воздухом – из-за ухудшающейся экологии бедных регионов это куда важнее.

Нужно было отвлечься и дать отдохнуть глазам. Док подошёл к окну и заметил в подставке для зонтов старую газету с обтрёпанными от времени краями.

Он уселся на диванчик и раскрыл находку сразу посередине, – так он и будет проводить заслуженный отпуск у моря, только пальмы бы ещё вокруг…

Док вдруг почувствовал сухость во рту и неверяще уставился в верхний правый угол тонкого листа. Газета была от сего дня. Так и есть. Вот взяли чиновника на взятке, вот актёру вручили Оскара, а королева посетила приют для бездомных.

Он медленно подошёл к двери и прохрипел:

– Мередит, принесите кофе.

Принесла.

– И вот ещё что – отмените мои встречи на сегодня.

Наверное, он приболел. Переутомление, да и немудрено.

Он достал из пачки сигарету и постучал ею по столу.

– И с Марком? – кажется, девушка почти заикалась.

– А что с Марком? – Док удивлённо приподнял густую бровь.

– Но ведь ваша встреча была в приоритете…

– Послушайте, сегодня мне нужно побыть одному. Имею право, в конце концов?

Бледная как полотно, Мередит вышла, не обращая внимание на непрестанно звонящий телефон в кармане.

– Чтоб тебя, – повторяла она, – чтоб тебя, Марк.

Всё же было хорошо.

Он звал её, но Мередит исчезла. Док отключил компьютер и вышел в приёмную. В одном из зеркал на стене он увидел своё лицо, и оно показалось ему неожиданно постаревшим. Была ли вся его жизнь бестолковой и одинаковой, как этот день? Он не помнил. Где он родился? В Монреале, кажется. А где учился?

Как фамилия Марка и кто он вообще такой?

Док полез в мини-бар и нашёл там бутылку дешёвого виски. Хватив залпом треть, он решил пройтись. В задумчивости брёл по берегу залива, стуча донышком толстого стекла о придорожные скамейки.

Девочка сидела у сада. Хоть в чём-то постоянство. Он устало опустился на корточки рядом с её скамейкой.

Пахло сиренью – сладко и холодно.

– Ты похожа на мою дочь, – язык немного заплетался. – Это единственное, что я знаю о тебе.

– Что с тобой? Почему ты несчастлив? – Девочка резко вскочила, сжав кулачки.

– Я лишь хочу знать, что происходит, – развёл он руками в пьяном жесте отчаяния.

– Тебе нравится этот город и парк. Тебе всегда было хорошо здесь!

Бутылка полетела в кусты, а Док рявкнул:

– О чём ты, чёрт побери?

Собственный надломленный голос звучал будто издалека.

Из глаз девочки брызнули слёзы, она всхлипнула и бросилась в парк.

Он было рванул за ней, но вдруг замер. Откуда-то из гаснущей ясности сознания пришла мысль: «От себя не убежишь».

– Эй! Эй, послушай! Прости, я не хотел тебя пугать!

Шлем, наверняка просто нужно снять дурацкий шлем. И как следует поспать. Всё это – голографические проекции.

Он нашарил сигареты и спички по карманам, закурил.

– Ты же одна из подпрограмм, – пробормотал он, хлопнул себя по лбу и рассмеялся. – Повсюду нестыковки, кусочки без единства мозаики. То, чего не может быть. Ты поможешь мне разобраться?

Девочка показалась на дорожке. Она выглядела здорово удивлённой.

– Так ты всё понял?

Он присел на корточки, затушил бычок о землю и зарылся рукой в жёсткие седеющие волосы.

– О да! Не бывает новых газет в старых коробках. По вторникам я всегда встречаюсь с Марком, да и Мередит всегда рядом. Знаешь, мне ведь так плохо без неё, хоть и мрачная девчонка. Когда я решу этот баг и вернусь в свою реальность, я обязательно спрошу, как тебя зовут. Идёт?

– Идёт, – просияла девочка. – И мы погуляем?

– Ты очень похожа на мою дочь, так что если твои родители не будут против, я свожу тебя в Игродом и куплю столько сахарной ваты, сколько пожелаешь!

– Хорошо! – заливисто рассмеялась девочка, запрокидывая голову.

– Вот и славно! – хлопнул он себя по бёдрам и поднялся. – А пока что у нас есть задачи. Итак, какие мы имеем исходные данные – прежде всего, проблемы с датой и временем. Пожалуй, мне стоит вернуться к себе и проверить офис на остальные «якори» вроде газеты. Это как ступеньки, понимаешь. По ним можно вернуться в реальность, если вытягивать их одну за одной. Не волнуйся, что-то мне подсказывает, что прежде такое случалось.

– Так ты в порядке? – уточнила девочка.

– В полном! – теперь уже он рассмеялся и помахал ей рукой.

Она помахала в ответ. На подушечках её пальцев светились голубые диоды, обозначая контакты суперреальности.

Нужно исправить этот баг да побыстрее.

Всё должно быть как прежде. Это бесчеловечно и отвратительно, что без своих знаний он никому не нужен – кроме Марка и Мередит. Иногда он их даже ненавидел. Только больше у него никого не было.

Мередит сидела на краю стола и нервно курила. Худая, с короткими чёрными волосами, она была похожа на изогнувшееся агонизирующее насекомое. Длинные тонкие пальцы барабанили по лакированной столешнице.

Вошёл Марк, обмахиваясь тонким планшетом. Отрывной календарь на стене громко шелестел под кондиционером, а снаружи за окном стояла жара. Последние два лета здорово иссушили округу.

Девушка повернула голову к вошедшему.

– Ну-с, – пробасил Марк. – На чём мы остановились вчера, дорогая? Полночи баги ловил да обходил цепи антивирусов – умаялся. Может, кофейку? Я слышу божественный аромат. Значит, Док уже здесь?

– Я так больше не могу, – прошептала она одними губами. – К черту всё.

Марк осторожно приблизился и сел рядом, оседлав развёрнутый стул. Но угрожающая внешность и резкие манеры не возымели должного эффекта.

– А как же идея «одна голова хорошо, а две лучше»? – проведя лапищей от бритого затылка до массивного лба, спросил он.

– Не такая уж она и блестящая.

– Ты знаешь, в каком мы положении, девочка. Ещё никто не подходил так близко…

– О да, два психа на самом краю пропасти, Марк. А когда смотришь в бездну – бездна смотрит в тебя, – Мередит выпустила из лёгких дым резким коротким выдохом.

– Просто подумай, чего мы достигли, пока выигрывали время, Мередит. Ты хочешь остановиться? Теперь? Я же сказал, что защищу тебя, что всё тебе отдам.

– Это не вернёт прошлого.

– Прошлое на то и нужно, чтобы оставлять ошибки за спиной. Впереди наша победа. Ракета запущена, её не остановить. Но чтобы обеспечить её успешный полёт к цели, нужна слаженная работа.

– Мне страшно, Марк.

– А мне-то как. Ну-ка ступай, запусти пару хороших червей, как ты это умеешь. Мы с моим другом Доком на славу потрудились, вот увидишь. Дописали финальную программу пару дней назад, пришлось даже немного помучить его работой вхолостую.

– Одна голова хорошо, а две лучше? – Девушка улыбнулась краешком рта.

– Так точно. Смотри-ка, мы вовремя.

За окном стремительно темнело, а значит, их форк обнаружили. Шутка ли, самостоятельное ответвление киберреальности «Хейвы» жило и здравствовало, только заправляли им совсем другие хозяева. Сюрприз, ребята, ухмыльнулся Марк – пришла очередь танцевать на могилах врагов.

– Началось, – кивнул он.

Девушка затушила окурок в стеклянной пепельнице и села за компьютер, нацепляя гарнитуру с наушником.

– Отделение первой ступени прошло успешно, – улыбнулся Марк, вздёрнув подбородок. – Веселись, а я – наружу.

– Копирование почти закончено, переношу данные под основную защиту, – голос девушки чуть дрожал от адреналина.

– Обнуляй время, мы начинаем.

– Вообще-то императивные полномочия у тебя тоже есть.

– Это твоя игра.

– Разрешаешь?

– Давно пора. Разархивируй-ка мне сразу арсенал.

– Сделано. Начинаю портирование в систему «Хейвы» подпрограммы вируса, успешно. Копирование на резервные, успешно…

– Знаешь, эти мелкие хакеры будут у тебя в долгу.

– Обойдусь.

Задрожала земля, вспучивая асфальт, по домам пошли трещины, а над заливом, как безумные, носились чёрные стаи птиц. Ослепительные зигзаги молний танцевали на шпилях высотных домов.

– Гляди! – воскликнула Мередит. – Они здесь, ломают нас.

– Быстрее, если девочка хочет увидеть папочку, – Марк расправил плечи и вытащил из воздуха за рукояти два тяжёлых пулемёта.

Док не дошёл до своего подъезда считаные метры. Он сидел прямо на тротуаре, озадаченно курил и смотрел на залив. Поверхность воды была неспокойна, земля под ним дрожала, а вдалеке, кажется, падали деревья. Небо битыми пикселями осыпалось в залив. Док отчего-то знал, что сбежать не выйдет, да и бежать-то некуда – «Хейва» отняла его семью, дочь и заперла его в промозглом бункере, заставляя убивать людей заочно. С глаз словно пелена спала. Как долго он пробыл в том бункере, спрятанный под грифом «Секретно», погребённый заживо? Краски вокруг стремительно тускнели, как оплывает в костре яркий оловянный солдатик. Всё это ложь, все лгут…

Из-за угла дома показалась тощая чёрная фигура. Киборг, как чужеродный элемент, наблюдал, как к Доку подошла задумчивая маленькая девочка в развевающемся лёгком платье.

– Малышка, – позвал он. Память возвращалась, словно заполняя один из сообщающихся сосудов, наполняла смыслом и значениями.

– Нам пора, – сказала девочка, протягивая руку со светящимися диодами на подушечках пальцев. – Пойдём со мной, папа!

– Я проводил с тобой так мало времени. Ты знаешь, моё сердце всегда с тобой.

– Знаю, – сказала девочка.

Он тряхнул шевелюрой и усмехнулся.

– Пойдём же, – девочка тянула его к заливу. – Нам пора!

– Ты знаешь, что мы такое?

– Да, мы – «отделение второй ступени».

Он протянул к ней руку и увидел, как на его пальцах разгораются такие же голубые огни. Руки сомкнулись, вода в заливе рванула вверх и застыла кварцевой стеной до чёрных небес, отгоняя хищные стаи от города.

Программы-хранители на месте. «Хейва» замучается искать дублёров по своим «универсальным» параметрам.

Киборг поджал губы, облокотился о стену и слился с ней, проваливаясь в иную реальность.

В этой, самой настоящей, реальности мотались по городу аэрокары, а небоскрёбы оккупировали белые воротнички, уродливые офисные туфли и пустые сплетенки по этажам.

В обитом деревом лифте играла лёгкая музыка, а хорошенькая секретарша из офиса этажом ниже старалась улыбаться и одновременно смотреть в другую сторону. Людям важна эстетика, что поделать. К подобной внешности нужно привыкнуть. В чёрной перчатке киборга был зажат маленький алый предмет. Дверь на нужном этаже разъехалась в стороны.

«Корпорация «Хейва», отдел технической поддержки приветствует вас!» – приятный женский голос из динамика очаровывал дежурной заботой.

На мертвенно-бледных губах киборга замерла полуулыбка, как странный полутон в правильном мире контраста.

«Цель – в пределах видимости», – раздался в голове голос отца.

Ракета-носитель функцию выполнила, – улыбка киборга ползёт шире.

Цепочка алой флешки скользнула между пальцами, и коллега, настраивая модный козырёк-бинокуляр, поинтересовался:

– Что за модная штучка?

– Подарок, – киборг располовинил алое сердечко, извлекая флешку и вставляя в гнездо своего компьютера.

– Подтвердите доступ, – улыбчивое лицо Дока на экране ожидало пароля.

Киборг выстучал пароль, компьютер послушно мигнул, активируя системы.

– Добро пожаловать, Мередит, – сказал смоделированный Док. Тогда, в молодости, отца называли так.

Марк смотрел на залив. Есть только один пароль, чтобы навсегда закрыть форк от основного ядра. Программы-хранители выстраивали защиту мира из последнего счастливого лета его прошлой жизни.

За горизонтом поднималось марево. Ветер кружил листья, как перед страшной грозой, воздух был сух и пылен.

Он сам работал над этим армагеддоном в миниатюре. Именно он придумал вирус «TDRem_U_4», от и до. Суперреальность «Хейвы» вот-вот коллапсирует под неминуемой коллективной атакой хакеров, что с победным гиканьем кинутся растаскивать на куски павшего исполина.

Он услышал хлопанье крыльев за спиной. И развернулся к стае воронья – крылья с синим отливом пронесли хищных птиц прямо сквозь него, а он лишь расхохотался, целый и невредимый.

– Вернись на место, Мередит, – сказал киборгу начальник, – похоже, у нас проблемы.

Свет на этаже погас, потом ещё раз и ещё – резервные генераторы не понимали, что происходит.

Защита не работала, искусный вирус пожирал всё – ликвидировались архивы, горели цепи.

Из офисов сначала робко, а потом всё быстрее побежали люди, роняя цветную канцелярию, давя каблуками пластиковые предметы, в неловком молчании сталкиваясь в дверях.

На главном экране техотдела, как и на всех рабочих экранах, вспыхнула красная тревога – значки многочисленных атак хакеров. Среди них мелькал и скудный логотипчик Братства Наследников Природы. Зелёный, само собой. Как мощная цунами, поднималась защита «Хейвы», но тут и там крошечные сёрферы рвали её контур, били по ней вирусами, и сил разметать их не хватало. Волна щетинилась иглами, поднималась столбом пара, но в конце концов распалась.

Холодный ветер тронул её волосы бодрящим касанием.

Мередит подошла к окну. Она была одним из лучших программистов «Хейвы». И они не могли понять, куда же она девает столь внушительные гонорары, списывая её скромные потребности аскетичностью всех техников.

Каждый день она работала для того, чтобы ночью надеть старые, перемотанные изолентой на оправе галоочки отца и уйти в своё зазеркалье. Ведь киборгу не нужен сон. Лишь дополнительные технические возможности.

В том чудесном сне не существовало страшной аварии под калейдоскопом синтетического кайфа, обеспеченного корпорацией, как и глобальной экокатастрофы, которую пытался решить её отец.

Не было двух лет психоаналитиков, разрыва с давним любовником, трёх попыток суицида, чтобы себя добить, а после – модификаций тела, чтобы выжить.

В том, лучшем мире всегда был тихий летний день, один и тот же, но реальное воображение и общее дело близких людей делали каждый такой день уникальным.

Отец ведь и правда дал ей то, о чём говорил. Тогда он выиграл у «Хейвы» в первый раз.

Девушка закурила, прижав тонкое запястье к груди в привычном жесте касания к заветному талисману, – ведь там, за её ребрами, билось его сердце.

Рассеянным взглядом запечатлела она в памяти картины и звуки вокруг: лёгкая музыка, ароматы цветов из автоматических распылителей, хаос и далёкий вой полицейских сирен. Этажами ниже люди давились в лифтах и бежали вниз по лестницам, подгоняемые отсчётом самоликвидации здания. Дом-на-Холме – грандиозный небоскрёб, сердце корпорации «Хейва», был весь исполосован прожекторами полицейских вертолётов. Здание пустело, отчёркивалось у подножья светом фар выезжающих с подземных парковок машин.

Самое время уходить.

На экране за спиной девушки вспыхнула голубым анаграмма «TDRem_U_4» и, прочитав её отражение в оконном стекле, Мередит привычно улыбнулась краешком губ. Компьютер замкнуло, экран почернел, обугливая прошлое. Мередит извлекла алую флешку из системного блока и, выпустив струю белого дыма в потолок, зашагала на выход, аккуратно прикрыв за собой дверь.