Киберпанк

Цезарь как всегда опоздал. На этот раз ждать его пришлось почти час. Поэтому, едва дверь за спиной толкача захлопнулась, Шлак кинулся к нему:

– Есть?

В том, что именно Цезарь толкает моему объекту кнар, я не сомневался – остальные больно уж зелёные. Но доказательств у меня пока не было.

Тонкие губы Цезаря под такими же тонкими усиками сложились в ухмылку.

– Есть, есть. А что, когда-то не было?

– Так давай, не тяни! – не выдержала и Соната. – Сил же никаких не осталось!

Судя по биометрии, мой подопечный тоже сгорал от нетерпения. Но Цезарь не спешил. Обвёл компанию цепким взглядом, задерживаясь на каждом. Поинтересовался:

– А вы сделали, что я сказал?

Подростки заугукали, закивали. Но как-то недружно. Потому Цезарь уточнил:

– Всё сделали?

Я понятия не имел, о чём идёт речь. Видно, разговор состоялся до того, как я взял своего объекта на поводок. Но интонация Цезаря мне не нравилась. Ещё больше не нравилось, что у объекта участилось сердцебиение. Он явно волновался. И Цезарь это заметил.

– Корень? – Он резко ткнул пальцем в моего подопечного. – Ты поставил заплатку?

Объект шмыгнул носом, полез в карман за смартом. Цезарь не унимался:

– Я для чего вам её скинул? Или ни разу не грамотные? Не хватало спалиться из-за всякой трухи.

Худшие мои опасения подтверждались. Цезарь предусмотрел, что датчики зафиксируют воздействие кнара на организмы юных балбесов, и операционка откликнется на всплеск необычной мозговой активности вполне предсказуемо: включит запись дампа. А далее дело техники – первое плановое посещение семейного доктора и тайное станет явным. Как именно заплатка должна предотвратить запись дампа, меня мало интересовало. Главное – она могла затереть мой эксплойт!

Объект нашёл программулину Цезаря, ткнул в неё пальцем. Не попал – я чуть-чуть подкорректировал движение. Но фокус не удался. Цезарь выхватил у парня смарт и активировал установку. Изображение на моём экране мигнуло, перевернулось вверх тормашками. Погасло. Всё, объект соскочил с поводка. Троянский код, так старательно внедрённый в его дешёвенькую ОС Хомо III, уничтожен.

В сердцах я саданул ладонью по подлокотнику кресла, охнул от боли, потряс пальцами. Потом пошёл к холодильнику, достал банку пива, подержал в руке, пока холод не унял боль. Открыл крышечку, сделал долгий жадный глоток. И что теперь, начинать заново? Или нарытой информации заказчику будет достаточно? В конце концов я не на спецслужбы работаю! Мои заказчики сегодня – пращуры незадачливого школяра Кореня, то бишь Корнелия Удалова, заподозрившие, что их чадо балуется кнаром. Кибернаркотиком, говоря человеческим языком.

Мы научились жить долго, оставаясь при этом бодрыми и здоровыми. И превратились в трусов. Мы боимся инфаркта и диабета, энуреза и лейкемии, эболы и аллергии на кошачью шерсть, депрессии и лихорадки Зика, болезни Паркинсона и раннего облысения, импотенции и близорукости, кариеса и аневризмы. А сильнее всего мы боимся оказаться один на один с собственными недугами. Потому мы пичкаем наши тела имплантатами, стимуляторами, корректорами, датчиками, сигнализаторами, снабжаем хард софтом – драйверами, серверами, мониторами. И чтобы вся эта начинка работала надёжно и бесконфликтно, чтобы прозрачно, гибко и удобно следить за собственным организмом, человеку необходима программная оболочка – операционная система.

Однако первая неоспоримая мудрость древних гласит: что один программер накодил, другой всегда хакнуть может. Разумеется, влезть в чужие мозги, поковыряться в памяти, прочесть чьи-то мысли хомохакер не способен при всём желании, это чистой воды фантастика. Зато взломать ПО, перехватить биометрию или первичные сигналы, поступающие на контроллеры, – другое дело. Подключить параллельный интерфейс, видеть, слышать, обонять и осязать то же, что и объект хакинга, отслеживать, как изменяются его сердечные ритмы, давление, активность мозга. А если ты соображаешь в перекодировке сигналов соматической нервной системы, то появляется и обратная связь с объектом. Можно заставить человека что-то не увидеть, или не услышать, или ткнуть куда-нибудь пальчиком неосознанно. Любого человека, независимо от того, какое ПО на нём стоит. Ибо вторая мудрость в том, что неуязвимого ПО нет, есть взломщики-дилетанты.

Я стараюсь с обратной связью не злоупотреблять и умения свои особо не афиширую – слава мне не требуется. Возможно, когда-нибудь я займусь серьёзным бизнесом или пойду на службу к правительству. Но пока хомохакинг для меня скорее хобби, позволяющее заработать немного биткойнов, чтобы не клянчить у маман и не париться с поисками работы. Оказываю анонимные услуги супругам, жаждущим покопаться в тайнах друг друга, или родителям, свихнувшимся на тотальном контроле своих чад. Да мало ли! Дела житейские.

Очередной заказ ничем не отличался от предыдущих. «Я подозреваю, что моя жена изменяет мне со своим боссом. Можете ли вы помочь мне узнать правду?» И в аттаче – номер карты соцстрахования потенциального объекта, чтобы собрать данные из открытых источников. Спустя час я знал, что Ирма Витер – двадцать девять лет, замужем, детей нет – работает помощником инновационного директора корпорации «От сердца к сердцу», проживает вдвоём с мужем в хауз-тауне М-22. А также её подробную биографию, аккаунты в соцсетях, музыкальные пристрастия, списки друзей детства и ворох прочей информации, совершенно мне не нужной и не интересной. Да, самый обычный заказ. Я сообщил клиенту стоимость услуги – пятьдесят процентов предоплата, – и ещё через десять минут аванс пришёл на мой адрес. Хомохакинг начался.

Первый этап – самый простой, но в то же время он требует определённой сноровки и скрупулёзности. Мои мушки-киберпомощницы атаковали таун М-22 с первыми лучами солнца. Прошмыгнули сквозь жабры воздухозаборников, поднялись по лестничным пролётам, затаились, поджидая объект. Я никогда не пытаюсь провести кибера в чужую квартиру или, скажем, в мобиль. Во-первых, потому что это явная уголовщина, а вычислить владельца серийного кибера на порядок проще, чем создателя безликого программного кода. Во-вторых, уважающие себя граждане держат дома скан-церберов, отслеживающих всякую нерегламентированную киберактивность. Зато в помещениях общественного пользования хауз-таунов, где постоянно вертится всякая ремонтная мелюзга, затеряться проще простого. Конечно, проделать операцию первичного знакомства вне стен тауна ещё надёжнее. Но кто в наше время совершает пешие прогулки по мегаполису? Разве что отъявленные маргиналы, которых никто никогда не заказывает.

Ирма Витер вышла из квартиры в 8:21, и я тут же усадил мушку под воротник её пиджака. Это надо делать быстро и аккуратно, чтобы объект не заметил атаку. В лучшем случае он брезгливо смахнёт мушку и подсознательно сделается внимательнее, так что посадить запасную будет куда сложнее. В худшем – заподозрит хакинг, обратится в полицию. Тогда вся операция насмарку. Придётся или возвращать аванс, или уговаривать заказчика отложить затею на неделю-другую, пока объект не успокоится. У меня бывали такие провалы на заре моей хомохакерской юности. Три года назад, хе-хе.

Объекту понадобилось семь минут на то, чтобы спуститься с тридцать четвёртого этажа хауза на минус пятнадцатый подземной парковки и сесть в подогнанный автопилотом мобиль. За это время мушка просканировала установленное ПО, записала отчёт и раньше, чем Ирма Витер захлопнула дверь бежевой «ауди», выпорхнула из-под воротника и отправилась восвояси. Меньше чем через час она сидела у меня на столе и сливала информацию в ридер. Начинался второй этап хакинга.

Второй этап – это искусство. Проанализировать весь хард и софт объекта, найти уязвимости, выявить нестыковки, люфты, обломки мёртвых программ, прочий мусор, годный для вторичной переработки. Дилетанты пытаются получить доступ к объекту чужими скриптами, часто не понимая принцип их действия. В дешёвых операционках семейства «Хомо», чьи владельцы вдобавок не заморачиваются своевременной загрузкой обновлений, такое проходит. В ОС Бионик, тем более в Бионике М – никогда. И это хорошо. Их обладатели думают, что в комплекте с дорогой операционной системой приобрели неуязвимость своего «внутреннего мира». Они уверенны и спокойны. И по-своему они правы – дилетантам до них не добраться. Но они не знают вторую мудрость древних. Я не пользуюсь штамповкой. Каждый раз я готовлю эксплойт заново. Конечно, у меня есть набор заготовок. Но дьявол, как известно, в мелочах.

Здоровье Ирмы Витер защищала ОС Бионик М2. Ни разу не взломанная, судя по отсутствию мусорного кода, с минимумом сторонних драйверов, с включенным на всю катушку файрволом. Неуязвимая. Почти. У Ирмы Витер стоял замечательный кардиодетектор производства корпорации «От сердца к сердцу», не иначе, подарочный вариант, эксклюзивная вещь. При необходимости он мог выполнять функции не только детектора, но и стимулятора, и нанохирурга, и операционного ассистента. А если чуть-чуть дописать его драйвер… В общем, эксплойт к Ирме Витер стоил мне бессонной ночи и красных слезящихся глаз. Мой личный Бионик – без «М», да – порекомендовал незамедлительно воспользоваться черничным аппликатором.

Третий этап – самый ответственный. Если что-то не учёл на втором, то вся операция идёт насмарку: либо файрвол объекта выявит и нейтрализует попытку взлома, либо эксплойт окажется неработоспособным, и накинуть на объект поводок не получится. Самое пакостное, что от тебя уже ничего не зависит, сложи пальцы крестом и жди результат.

Моя мушка снова поймала Ирму Витер в дверях квартиры. Сегодня на женщине был джемпер крупной вязки. Тоже неплохо – мушка притаилась между нитями. И отправила операционной системе запрос на получение общей биометрии. Ничего подозрительного, на такие запросы наши операционки отвечают постоянно: когда выходим из дому и входим в офис, садимся в машину и спускаемся в подземку, покупаем видеокамеру и делаем заказ в ресторане – вещи и механизмы, окружающие нас, должны знать, что желающий воспользоваться их услугами человек здоров и адекватен. Ничего подозрительного… если не учитывать, что запрос моей мушки содержал в себе эксплойт. Я помолился Великому Хакерскому Богу, чтобы объект за те двое суток, что прошли после сканирования, не устанавливала себе какое-нибудь обновление или неучтённый драйвер, и стал ждать.

Мушка управилась с запросом раньше, чем Ирма Витер добралась до минус пятнадцатого этажа парковки. Эксплойту для активизации времени понадобилось куда больше. Но маленькое окошко на моём экране всё же ожило. Операционная система Ирмы Витер транслировала запрошенную биометрию удалённому доктору. Задача для файрвола стандартная и потому разрешённая без уточняющих вопросов. Вот только удалённым доктором в этот раз был я, а в составе биометрии передавалась первичная информация от зрительных и слуховых анализаторов объекта. В окошке мелькали граффити на стенах магистрального тоннелепровода, из динамиков монотонно урчал двигатель. Ирма Витер ехала в офис. Хакинг перешёл на четвёртый, завершающий этап: получение плюшек и прочих вкусностей.

Обычно хомохакеры на этом работу заканчивают. Производят окончательный расчёт с клиентом и переадресуют на него установленный канал биометрии. Но я не спешу. Не из-за того, что боюсь внезапного отказа эксплойта, таких случаев в моей практике не было. Наверное, мне просто нравится смотреть на мир чужими глазами.

Неторопливость сослужила мне полезную службу. Потому что Ирма Витер готовила подвох, какого я не ждал. Вернее, его приготовила корпорация «От сердца к сердцу».

Пучеглазый с глубокими залысинами охранник у входа в офис улыбнулся мне – Ирме Витер, разумеется! – пожелал доброго утра. И неожиданно заявил:

– Обычная процедура. Присядете?

– Алекс, шевелись побыстрее, – судя по всему, объект отмахнулась от предложения. – Жми свою кнопку.

– Ну, некоторым дамам дурнеет… – принялся оправдываться охранник. И в самом деле нажал какую-то кнопку на пульте перед собой.

Динамики по-комариному пискнули, картинка в окошке поблёкла, сделалась чёрно-белой, погасла. А у меня челюсть отвисла. Нет, это не могло быть гибелью эксплойта! Как-то уж слишком резко всё случилось. Блокировка передающего сигнала? Или…

Целый день я ждал ответ на свой вопрос. И в 18:13 я его получил – окошко ожило, биометрия возобновилась как ни в чём не бывало. Эксплойту вновь понадобилось время, чтобы активироваться после перезапуска операционной системы, так что попрощаться с охранником я не успел, Ирма Витер уже выводила «ауди» с парковки.

Я запросил логи системы, и худшие предположения подтвердились: чип-интегратор был отключён от электропитания с 8:43 по 18:07. Это казалось невероятным – несколько тысяч человек оставались без медицинского наблюдения в течение всего рабочего дня! С другой стороны, корпорация, производящая лучшее в мире кардиологическое оборудование, разрабатывающая драйвера для операционных систем семейства «Бионик», могла себе это позволить. Хозяева «От сердца к сердцу» показали мне средний палец – выключенную систему невозможно взломать в принципе.

Перед заказчиком я извинился, описал ситуацию, предложил вернуть аванс – вообще-то это против правил, но я не крохобор. Он ответил через полчаса. Он не настаивал на возврате аванса. Наоборот, попросил что-нибудь придумать. И увеличил гонорар втрое. Со стопроцентной предоплатой. Вернуть пятьдесят биткойнов, даже если ты их считаешь уже своими, не так и трудно. Вернуть три сотни, свалившиеся тебе в кошелёк… я не смог.

Трое суток я пытался понять, как отключают питание чипа-интегратора, пробовал это предотвратить. Безрезультатно. А потом я увидел решение во сне. Пресловутая красная кнопка и палец охранника, жмущий на неё. Жмущий! Отключение срабатывает не автоматически, что естественно, – вряд ли боссы корпорации захотят рисковать собственным здоровьем.

Я не смог взломать интегратор, зато я взломал охранника. По привычной схеме, с мушками, сканированием и черничным аппликатором. Заказчик терпеливо ждал. Зато я ждал с нетерпением! Обойти систему защиты «сердечников» стало для меня делом принципа и хакерской ценностью. И этот день наступил. Охранник жил под ОС Бионик М, и у него тоже стоял эксклюзивный кардиодетектор. Но внутрь офиса у охранника допуска не было, потому обесточивать свой чип-интегратор ему не требовалось.

– Доброе утро!

– Доброе утро, Алекс. Что, обычная процедура?

– Конечно. Присядете?

– Давай, жми свою кнопку.

Клац. Алекс промахнулся, сам того не заметив. И не увидел, что индикатор на панели не позеленел, остался жёлтеньким.

– Хорошего рабочего дня!

– И тебе не хворать.

Ирма Витер вошла в фойе офиса, поздоровалась с кем-то из сослуживцев, направилась к лифтам. Получилось! Не в силах удержаться, я вскочил, сплясал джигу. Затем смахнул выступившую на лбу испарину и отправил клиенту ссылку удалённого доктора. Теперь я точно покончил с этой задачей! Пусть заказчик сам следит за развлечениями жёнушки.

Но побороть искушение хоть одним глазком заглянуть в так тщательно скрываемую внутрикорпоративную жизнь «сердечников» я не смог. Разумеется, ничего заслуживающего внимания там не увидел. Что интересного в работе помощника директора? Сортировка почты, чтение входящих, подготовка исходящих, планирование контактов. Одно могу сказать наверняка – клиент в своих подозрениях ошибся. Если жена ему и изменяла, то не с боссом. Я видел лишь вполне корректные отношения руководителя и подчинённой. Вопрос закрыт.

Однако вечером клиент вновь напомнил о себе. И попросил повторять процедуру доступа, пока он не убедится окончательно в супружеской верности, пообещав за каждый день доплачивать по сотне. Сто биткойнов за одно нажатие кнопки?! Вернее, ненажатие. Я вдруг ощутил себя миллионером. Возможно, этот тип параноик, шизофреник или просто псих? Меня его безумие не касается, пока он готов платить.

Всё случилось на третий день хакинга корпорации «От сердца к сердцу», через полчаса после перерыва на ланч. Моя подопечная как раз поливала цветочки, выставленные на подоконнике.

– Ирма, мне нужен полный отчёт по седьмой лаборатории за месяц, – инновационный директор стоял в дверях кабинета.

– К завтрашнему совещанию?

– Да. Но я хочу предварительно просмотреть его сегодня вечером.

– Хорошо, я сейчас подготовлю.

Ирма Витер подошла к столу, села за компьютер, ввела пароль. И ещё один – к защищённой области данных. Я понятия не имел, чем занимается их седьмая лаборатория, но пароль! Я увидел и запомнил последовательность введённых объектом символов! Интересно, пароль можно продать конкурентам «сердечников», и если да, то за сколько? Я никогда прежде не занимался подобным, но если оно само в руки плывёт…

Я не успел додумать эту интересную мысль – на экране творилось нечто странное. Не на моём – на том, что висел над столом Ирмы Витер. Документы, таблицы с расчётами, схемы листались там всё быстрее, и в такт им всё быстрее бегали по сенсор-планшетке пальцы объекта. Нет, наоборот, движения женщины заставляли мелькать картинки перед её глазами. Она что-то ищет? Визуальный метод – самый непродуктивный.

Мне хватило полминуты, чтобы понять – она не ищет, она просматривает всё подряд. Чересчур быстро, чтобы человеческий мозг мог запомнить поступающую информацию. Но она и не предназначалась для человеческого мозга Ирмы Витер. Посаженный на поводок объект стал инструментом, терминалом удалённого доступа.

– Э, э, э! Мы так не договаривались! – возмутился я. Клиент на моё возмущённое послание не ответил.

В кабинете Ирмы Витер затрещал интерком. Она не реагировала, удалённый доктор, управляющий её телом, слишком спешил, чтобы отвлекаться. Управляющий?!

Я сообразил, что не давал полного доступа на объект. Только чтение данных биометрии – заказчик ведь хотел посмотреть и послушать! Хакинг внутри хакинга? Это не лезло ни в какие ворота! Меня разводили как котёнка! Отключить заказчика от канала биометрии я не мог – получив полный доступ, он легко блокировал любые мои запросы. Единственный выбор, который мне оставался, это либо отключиться самому и постараться забыть о том, что случилось, утешаясь заработанными пятью сотнями, либо продолжать наблюдение. Да, я повёл себя наивным котёнком. Но превращаться в страуса было ещё глупее.

Изображения в окошке удалённого доктора мелькали с чудовищной скоростью. Схемы, схемы, схемы… Ирма Витер изо всех сил боролась с чужим принуждением: сердечный ритм нарушился, дыхание то и дело прерывалось, внутричерепное давление ползло к красной отметке, анализаторы выброса адреналина в кровь били тревогу. Но поводок захлестнул её намертво: пальцы послушно сновали по планшетке, глаза неотрывно следили за экраном.

Я не увидел, а услышал, как босс вышел из кабинета.

– Ирма, ты что, оглохла?

Босс подошёл ближе, взглянул на экран. И – понял.

– Что?! Нет!

Он рванул меня – Ирму Витер, разумеется! – в сторону, прочь из-за стола. Пытаясь удержать экран в фокусе, женщина крутанула головой так, что захрустели шейные позвонки. А потом показатели биометрии зашкалило окончательно, я и представить не мог, что такой хакинг возможен! Ирма Витер внезапно развернулась и ударила. Мышечный тонус хрупкой, отнюдь не спортивной женщины оказался таков, что инновационный директор отлетел к окну, ударился спиной о подоконник, упал, цветочные горшки посыпались ему на голову.

Впрочем, директору следовало отдать должное – самообладание он не потерял. Не закричал, не попытался убежать или снова ринуться в атаку. Ежесекундно мегабайты промышленных секретов корпорации улетали невесть куда, и он сделал самое верное, что мог в таких обстоятельствах: вызвал охрану.

С вызовом охраны я уже домыслил – едва директор сунул руку в карман пиджака, как поводок опять толкнул Ирму Витер к компьютеру. Задыхающуюся, полуживую, но ещё способную видеть и перебирать файлы.

– Гад ты! – крикнул я в адрес безымянного заказчика. То, что никакой это не «муж», я давно понял. – Ты же её до инсульта доведёшь. Или до инфаркта!

Я ошибся. Ни инсульт, ни инфаркт Ирме Витер не грозил.

В кабинете по ту сторону канала биометрии громко бахнуло. И ещё раз. И ещё. Инновационный директор вынимал из внутреннего кармана пиджака не смартфон – пистолет. Да, этот способ прервать взлом системы был куда быстрее, чем звать охрану.

Первая пуля вошла Ирме Витер в спину, задев позвоночник, две следующие – в голову. Голографический экран рванулся навстречу, выпадая из фокуса. Картинка от зрительного сигнала быстро мутнела, теряла яркость. Но я успел разглядеть, как брызнули на стол густые тёмные капли, расплылись лужицами. Из-за нарушенной цветопередачи и бинокулярности они казались просто пятнами ржавчины…

Затем изображение и звук в окошке удалённого доктора пропали. Столбик биометрии выдал безжалостный диагноз. Чувствуя, как начинают щипать глаза, я заорал, прекрасно осознавая, что заказчик меня не слышит:

– Гад! Мерзавец! Убийца! Думаешь, подставил меня, да? Думаешь, до тебя никто не докопается? Думаешь…

Окошко удалённого доктора свернулось. И всё остальное, что было у меня на экране, исчезло. Вместо этого его вдруг заполнили столбцы непонятных данных. Буквы, цифры. Никакого смысла. Я ошарашенно выпучил глаза.

– Что за нафик?

Я ткнул пальцем кнопку сброса. Не тут-то было! Компьютер не воспринимал ни одну мою команду, даже команду отключения. Они хакнули его, пока я возился с Ирмой Витер! А теперь хакают меня. Нагло, в лоб, через канал первичных зрительных данных…

Я хотел вскочить из-за стола. Не вышло. Хотел зажмуриться, закрыть глаза ладонями – и это не получилось. Чужой эксплойт лез в мою операционную систему, перехватывал нервные импульсы, блокировал команды соматической системы.

Извернувшись, я врезал пятками по ножкам стола, опрокинул его. Сенсор-планшетка, жалобно хрупнув, улетела в угол, экран распался. Я тоже свалился на пол, сурово приложившись плечом и локтем. Но боль – это мелочи! Неизвестно, какая часть враждебного кода успела внедриться в операционку – вот это страшно. Несомненно, с моего компьютера уже исчезли все следы заказа на взлом Ирмы Витер. Последняя зацепка, последняя ниточка, способная привести службу кибербезопасности к заказчику, была лишь в моих мозгах. Добраться до этого «софта» таинственный хакер не мог никак. Но он мог ударить по «харду»!

Я выудил из кармана смарт… и отбросил как ядовитую змею – экран заполняли знакомые коды. И что теперь делать? Я обвёл взглядом комнату. Невольно передёрнул плечами при виде двери балкона. Сорок первый этаж… После того что этот мерзавец сделал с Ирмой Витер, я не сомневался – он не остановится ни перед чем. Если шелл-код откроет полный контроль над моим Биоником… Не «если», а «когда», не стоит тешить себя иллюзиями. Нужно немедленно перезагрузить операционку, затереть вредоносный код. Но как это сделать, если все мои гаджеты хакнули и заразили?

Я потерял пять минут, заставляя себя поверить, что – никак. И всё это время эксплойт разрушал изнутри мой софт, чтобы взять хард под контроль.

Софт и хард… Я хищно оскалился. Бесполезно взламывать софт, когда хард отключён. Когда его вовсе нет!

Я ринулся на кухню. Вывалил на пол столовые приборы, присел над этой кучей, пальцем попробовал заточку каждого ножа. Этот пойдёт!

Я так спешил, что не снимал футболку, а просто разорвал ворот, освобождая левое плечо. Где-то здесь, под ключицей, притаился чип-интегратор, вместилище операционной системы. Я принялся нещадно давить себя пальцами, в надежде найти эту крупинку. Ага, кажется, оно.

Резать собственную кожу было страшно. И больно. И противно – когда хлынула кровь. Но я закусил губу и терпел. Я резал и ковырял, резал и ковырял. И выдернул-таки графеновую чешуйку!

«Вай-фай», – напомнил я себе. Вырезать мало, надо уничтожить. Раздавить, растереть в мокрое пятнышко!

Бионик наконец умер. Я растянулся на полу во весь рост, перевёл дыхание. Я получил свободу. Больше никто не мог взять меня на поводок, никто не мог управлять моими мышцами, не мог заставить сделать непоправимое.

Но к радости свободы почему-то примешивалась слабость. Я открыл глаза. И только сейчас увидел: насквозь пропитавшуюся кровью футболку, алые лужицы на полу. Я слишком увлёкся, выковыривая чип. Кровь не хлестала из раны – до артерии я не добрался, на счастье. Но какую-то вену задел, не иначе.

Мне стало страшно. Когда с рождения твоё здоровье оберегают умные программы и всемогущие чипы, ты привыкаешь не думать о нём. Если бы моя операционка функционировала штатно, сюда бы уже неслись бригады экстренной службы спасения, мне бы и пальцем не пришлось шевелить, чтобы их вызвать. Ладно, чёрт с ним, с вызовом спасателей я бы и сам справился… но гаджеты, гаджеты! Хакер-убийца лишил меня и этой возможности.

Что делать, я не знал. Но то, что ничего не делать – самое худшее, понимал прекрасно. С трудом поднялся на ноги. Зажимая ладонью рану, доковылял до двери. Вывалился на площадку. На разукрашенную весёлыми оранжево-голубыми мультяшными динозавриками нашу площадку хауз-тауна. Направо – коридор с бронированными прямоугольниками квартирных дверей, налево – шахты лифтов. Мне показалось, что на площадке необычно темно. Потом понял – это у меня в глазах темнеет!

– Помогите! Кто-нибудь, помогите… – Я хотел крикнуть, но получилось жалкое блеянье. Не из-за слабости. Мне никогда в жизни не приходилось кричать по-настоящему громко. Мне не приходилось звать на помощь. Помощь являлась прежде, чем я успевал о ней подумать.

Слева зашуршало. Я уставился на табло возле лифтовых дверей, изо всех сил щурясь, чтобы удержать расплывающуюся надпись в фокусе. И улыбнулся с облегчением. Кабина поднималась как раз на мой этаж, кто-то из соседей, должно быть.

Ноги не хотели держать, и я позволил себе медленно осесть на пол, привалиться спиной к стене. Ничего, уже не страшно. Ещё минута, и меня найдут.

Найдут?! Внезапный озноб заставил дёрнуться. Я вспомнил, как хакнул охранника, которого мне никто не заказывал. Хакнул, чтобы провести свой объект к месту назначения, выполнить поставленную задачу. Хакнул ради одного движения пальцем…

Кабина лифта остановилась, победно звякнув. Кто там внутри? Мой спаситель? Или надёжно зафиксированный поводком «пациент» удалённого доктора?