Тем дождливым утром я узнала, что отныне не принадлежу Дому утех. Теперь у меня новый повелитель. Человеческий граф, маг-командующий, светловолосый мужчина из верхних.

Капли молотили по стенам, а я осознавала новую роль: невинная девица, которая должна не высовываться. Любопытно. Иттан хмурился, когда объяснял, в чьем ведении я нахожусь. Даже пригрозил быть строгим командиром, но лучики морщинок в уголках глаз выдавали его с потрохами. Не строгий он.

Я должна отблагодарить его, но простого «Спасибо» недостаточно. А чем может быть полезна крыса Затопленного города?

Разве что одним…

О, как на меня пялились обитатели гарнизона, пока я пересекала жилую часть. Как на прокаженную. Точно на лбу моем выжгли позорное клеймо. Солдаты шептались о том, как бедняга-Карт (да уж, несчастный страдалец) загибается в лазарете, пока я здравствую и сплю со всеми подряд. Но держались в стороне, а я скалилась и здоровалась нарочито вежливо, если сталкивалась с кем-либо взглядами.

Я боялась – до жути, до сведенного судорогой позвоночника, – но виду не показывала. Слабых забивают. Сильные выживают всем назло.

Комендант гарнизона был совсем слаб, он находился на последнем издыхании пред мучительной агонией. Но встретил меня в своем кабинете, одетый по форме, застегнутый на все пуговицы, даже под горлом – шею его до синевы стягивала ткань.

– Так вот ты какая, – с явным огорчением изрек он, подписывая мое изрядно затасканное за несколько дней направление. – Благодари командующего поискового отряда. Если бы не он, качаться тебе на виселице. Свободна.

Я выхватила из дрожащей руки направление и дала деру прочь от кабинета, пропахшего кислой кровью и близкой смертью.

Позавтракать или почитать?

От голода я не погибну, потому – второе.

В библиотеке я обложилась книгами: справочниками и учебниками, научными талмудами толщиной в пять сложенных пальцев – и вчитывалась в них. Слова – не магические, но самые обычные, выписанные вручную – давались тяжело, а значения многих я не понимала. Да мне и не надо было. Те Слова, которые я искала, рождались сами по себе, сплетались из имеющихся букв и высвечивались золотистым, точно обрамленные лунным ореолом.

Глупая какая-то магия. Неужели вестницы всякий раз перелопачивают с ног до головы библиотеку в поисках незнамо чего? Нет, наверняка им известно нечто большее. Но где мудрецы страны рынди, и где я? Оборванка, жизнь которой висит на волоске с того самого дня, как умыкнула кольцо.

Интересно, а куда Иттан его подевал?

После короткого знакомства с поисковым отрядом я вновь уселась за книги. Мне попалась какая-то совершенно невозможная вещь, в которой не то что смысл было не уловить – предложение не читалось с первого раза. Ре-вер-сив-ный – что это за зверь такой дикий и как с ним бороться?

Думаю, он похож на чудовище с десятком глаз на мохнатой башке и изогнутыми клыками, торчащими изо рта. А, и нос пятачком, как у свиньи. Чудовище, моргнув всеми глазами разом, поплелось по своим делам на шести паучьих лапах, а я отогнала плод буйной фантазии мотанием головы. Вчиталась глубже.

То ли книге понравился образ чудовища, то ли боги были благосклонны к неумелой чтице, но буквы заплясали по желтой странице. Налились светом, и вскоре среди незнакомой белиберды высветилось Слово.

«Пещера».

Чуть-чуть поколебавшись, оно начало расплываться. Я продолжила пробираться сквозь чехарду букв и рунических символов. Неожиданно мне понравилось: тянуть за невидимую нить, влезать в дебри из предложений и, окунаясь в текст с головой, очищать тот от шелухи.

Если Слово не давалось, я пропускала его без сожаления. Будет другое, проще и понятнее. Я, гонимая азартом, перелистывала страницы, и те хрустели под пальцами. Многие из них не открывали десятилетиями. Другие слиплись.

Молния осветила библиотеку холодной синевой. Отвлекшись, я оперла щеку на ладонь и засмотрелась в окно. Накрапывал дождь, и воздух наполнился сладкой свежестью. Природной. В Затопленном городе всегда было затхло и тухло, а вода, ручьями текущая с потолка и стен ниш, воняла гнилостью. Всякий раз, выбираясь в верхний город, я старалась надышаться вдоволь, но у меня кружилась голова. Я настолько привыкла к больному воздуху подземелий, что не могла дышать иным.

И в путешествии до гарнизона мне было тяжело. Виски сдавливало, в глазах крутились пятна. Но сейчас я привыкла.

Как же все-таки хорошо дышать полной грудью!

Интересно, чем занят Иттан? Как готовится к первому походу он? Наверное, обдумывает мельчайшие детали, мрачнея – и ему идет эта сосредоточенность. Лицо – правильное, аккуратное – делается суровым. Глаза сужаются, и вокруг них выступают нити морщин. Губы сжимаются в линию. Он скрещивает руки на груди и постукивает каблуком по полу.

Он красив как мужчина из любовных сказок, а задумчивый – красив вдвойне. И мне не нравилось, что сердце на секунду замирало, когда Иттан обращался ко мне по имени.

Он видел меня обнаженной. Он обрабатывал мою рану. Тронула повязку на боку.

Ему, единственному из всех, я рассказала о детстве.

Доверилась. Открылась.

Обнажилась.

Хотела еще вставить словцо о Кейбле, но не смогла. Почему-то показалось неправильным вспоминать о бывшем любовнике. Какая Иттану разница, кем был единственный в моей жизни мужчина?

Уж не решила ли я, что он, аристократ и маг, позарится на неграмотную девку из Затопленного города?

Решила!

Дуреха.

По щекам расползлась предательская краснота, какая бывает у городских девиц, что хихикают, если кавалер берет их под ручку. Раньше я терпеть не могла это жеманное хихиканье, и ужимки, и трепещущие реснички, но теперь отчасти понимала наивных дурынд, населяющих верхний город.

Мне самой хотелось нарядиться в платье со шнуровкой на спине, напялить на ноги туфли, закрутить волосы в замысловатую косу и в таком виде подойти к магу-командующему.

– Спасибо за все, – сказать ему томным голосочком.

Коснуться кончиками пальцев щеки. Вглядеться в серые глаза с темными прожилками у зрачка.

Изучить.

Запомнить.

Но я была иной. Мыла волосы дешевым мылом, запах которого намертво въедался под кожу. Никогда не носила каблуков и пышных юбок. Не умела говорить о своих чувствах.

И была не нужна светловолосому графу.

Я с остервенением вчиталась в текст, только бы забыть о своем желании, несбыточном и нелепом. Пока перед глазами не встали непрошеные слезы. Пока жалость к себе не разъела изнутри.

И Слово явилось сразу, точно выжидало, когда я буду достаточно опустошена, чтобы добить меня.

«Ранен».

Желто-рыжее, почти красное. Пугающее. Неужели Иттан?! В груди перехватило судорогой. Я оцепенела от страха. Слово начало уползать струсившим тараканом, но я, щурясь до боли в глазах, не выпускала его.

Кто ранен, ну?

Лучина чадила, и вонючий дымок ее заплетался в распущенных волосах, лез в ноздри, чтобы осесть там горечью и жжением. Но звуки и запахи растворились. Я приблизились к листу вплотную, мазнула его кончиком носа, отдалила. Приблизила вновь. Я силилась разглядеть в Слове нечто, запрятанное в толще мерцающих букв.

С чем связано ранение? С Иттаном? Нет, не с ним – Слово уплывало, покачиваясь, словно в отрицании. Значит, с пещерой?

Похоже на правду.

В пещере кого-то ранили? Или чье-то ранение приведет поисковиков в пещеру? Или в пещеру лучше не ходить, потому что там можно сломать себе шею?

Ну же!

Слово, насмешливо вспыхнув, исчезло, и я саданула кулаком по столу. Раздражение наполнило меня до краев. Глупые книги! Почему человеческим магам посильно наводить пургу и излечивать полумертвых, а мне приходится возиться с тупыми буквами, от которых пользы – чуть.

Ну, ранен, ну, пещера – и что с того?

Я вскочила из-за стола и, не расставив книги по местам, направилась к месту встречи. Дождь утих, прохладный ветер обдувал разгоряченное лицо. Несмело выглянуло солнце. Я пришла первой, но вскоре подтянулись остальные. Они переговаривались меж собой (все, кроме молчаливого человека, от которого веяло чем-то настолько недобрым, что я поежилась), а на меня косились с неодобрением и даже злобой.

Плевать на их одобрение! На всех плевать, кроме командующего поискового отряда. Я обязана ему жизнью и постараюсь не облажаться.

Иттан не захотел отпустить меня на поиски существа, которое подволакивало ногу и ело с куста ягоды. Он уперся рогами в землю – баран! – начал трясти за плечи, а глаза пылали бешеным пламенем. Нет, и все тут.

Ну и пес с ним, сама разберусь, чай, не маленькая. Докопаюсь до истины, разгадаю тайну пещеры, а после приду к Иттану вся такая победительница. Я – не бесполезный придаток, а полноценный поисковик.

Я довольно улыбалась, пробираясь меж деревьев. Лес мало отличается от туннелей Затопленного города, петляющих, как в пьяном бреду. Если знать, откуда пришел, заблудиться невозможно.

Не пещера, но нора в холме земли, выкопанная лапой какого-то дикого зверя, обнаружилась спустя несколько минут. Искалеченное существо далеко не уходило, держалось подле убежища. Следов перед норой было так много, что они запутывались и соединялись, разбегались на десятки в разные стороны.

Всего секунду внутренний голос сопротивлялся идее залезать внутрь. Мало ли кто обитает в темных глубинах. Порою лучше не соваться незнамо куда – на такое наткнешься, что жить перехочется. На нижних уровнях Затопленного города, к примеру, обитали подводники. Самого жутчайшего вида, клыкастые и когтистые существа; никто – даже Кейбл – не представлял, откуда они взялись. Плодились и множились сами по себе, пыхтели, хрюкали как свиньи, глазели бусинами-глазами, а любой, кто заявлялся к ним, пропадал без вести.

Но то Затопленный город, а это пещера в лесу. И ранение. Все складывалось удачно.

Я вползла на карачках в узенький ход. Мелкие камешки царапали кожу ладоней. Засаднила рана на боку. Темнота, густая и непроглядная, обволакивала, покрывала глаза непроницаемой повязкой. Невдалеке кто-то завозился, но двинулся не в мою сторону, а от меня. Взвыл тихонечко, но по-человечьи. Завозил руками-ногами.

– Ты кто? – спросила я в никуда.

– У-у-у…

– Ты кто?! – повторила громче. – Отвечай!

– Я – Рейк, – проскулило существо надорванным голосочком. – А ты?

– Тая, – отозвалась храбро. – Член поискового отряда.

– Я тоже… тоже… поисковый… маг…

Он полез вперед, быстро перебирая конечностями, чуть не стукнувшись лбом со мной. Я вовремя попятилась и выкатилась наружу. Существо – человек, ну точно человек! – выбралось следом, пытаясь уцепиться за мою штанину. Это был парень, тощий до изнеможения. Сквозь прорванные рукава рубахи выглядывали руки, болезненно желтые, худые, словно кости, обтянутые кожей. Уголки пухлых губ покрылись язвами. Глаза слепо щурились от солнечного света. Правая ступня его гноилась, синюшная, вздутая, она была похожа на земляного червя. Чернота перебралась на лодыжку.

В следующий миг, не успела я опомниться, парень раскинул руки и в прямом смысле рухнул в мои объятия.